Фильтр был практически пуст, за исключением одной койки, которую занимал крепкий парень лет сорока с татуировкой «ВДВ» на правом плече. Поздоровавшись и расположившись, доктор принялся заполнять анкету, параллельно знакомясь с новым товарищем. Дима оказался отличным, спокойным, рассудительным парнем, долгое время проработавший в шахте подрывником (за что получил в кадрах позывной «Метан»), после разногласий с начальством решивший кардинально изменить свой образ жизни и сменить его на более привычный, отслужив не один контракт в воздушно-десантных войсках и пройдя не одну горячую точку, этот мир ему был более понятным и привычным, чем гражданка.
Утро началось со сдачи физподготовки: пробежав 5 км, не успев отдышаться, доктор с Метаном тут же оказались на спортплощадке, где приступили ко второй сдаче физподготовки. Без отличной физической формы в конторе делать было нечего.
После сдачи, умывшись, позавтракав и почистив зубы, они отправились в административный корпус – заполнять обходной лист со множественными службами, каждая из которых должна была дать свое разрешение на трудоустройство кандидата. Но самой серьезной из них была, конечно же, Служба безопасности, она же Особый отдел, без одобрения которой дальнейшее пребывание их на базе было бы не то что невозможно, но и могло закончиться в очень ограниченном пространстве с весьма плохими условиями содержания и обращения, в так называемом «контейнере», который, собственно, и представлял собой контейнер для перевозки грузов по морю, только здесь, на засекреченной базе организации, которой не существует, выполнявший роль местной тюрьмы – со своим уголовным кодексом и нормами морали.
Особый отдел был разделен на несколько кабинетов, над дверями которых висели колонки, откуда с утра до вечера звучали песни АС/DC, таким образом маскируя суть разговоров, которые велись за этими дверьми. Постучав и получив добро на вход, доктор оказался в кабинете, за столом которого сидели двое мужчин. Один – совсем молодой парень со светлыми волосами, больше напоминавший стажера, хотя цепкий и хитрый взгляд говорил о том, что первое впечатление зачастую обманчиво, а второй… Второй заслуживал отдельного внимания: одетый в джинсы и рубашку с коротким рукавом, открывающую мощные, накачанные, как у Сильвестра Сталлоне в лучшие годы, руки, покрытые татуировками из японской мифологии, и с гладко выбритой головой, возвышался мощным торсом над поверхностью стола, за которым он сидел. Дружелюбный на первый взгляд его вид был ошибочным, чем дольше этот человек пронизывал сканирующим взглядом новенького, тем сильнее доктор ощущал, как яички у него принимают нефизиологическое положение, втягиваясь в брюшную полость, откуда вышли в процессе эмбрионального онтогенеза, то есть формирования его как плода, целых 28 лет назад.
– Ну, присаживайся, рассказывай, зачем пожаловал? – начал беседу бритоголовый самурай. Это был Рэд, страшный сон для многих сотрудников компании, отличавшийся особой жесткостью в вопросах отбора кандидатов. Пройти собеседование с ним, имея за спиной какие-либо сомнительные моменты в биографии, было не только практически невозможно, но и вдобавок кандидат имел все шансы закончить свое трудоустройство воспитательной беседой в контейнере.
– Да как и все – работать хочу! Людей спасать и Родине быть полезным. Все необходимые навыки имеются! – отвечал доктор.
– Имеются, говоришь? Ну, это мы сейчас проверим! – Рэд стал задавать вопросы, касающиеся оказания первой помощи раненым на поле боя, причем ставил их настолько профессионально и так хорошо владел материалом, что доктор почувствовал себя так, словно находился на экзамене в институте. Сразу стало понятно, что этот матерый сотрудник особого отдела закалился не в одном тяжелом бою и все то, о чем говорил, прочел не в методическом пособии. Впрочем, он не был единственным в этом плане, все сотрудники Особого отдела, включая его начальника Руслана Богдановича – тихого, скромного, воспитанного человека, о котором ходило множество легенд, и его зама, светловолосого интеллектуала с отличным, хоть и весьма своеобразным чувством юмора Пазика – имели за плечами не одну кампанию, а большинство еще и множество ранений, нередко тяжелых. В этом и был один из главных принципов эффективности компании, созданной Евгением Викторовичем: достичь чего-либо значимого в конторе и занять любую ступень повыше можно было, лишь доказав свою личную преданность идеалам его дела: только в бою – и никак иначе.
Сам Девятый нередко ходил в атаку вместе со всеми и неоднократно был ранен, в том числе и тяжело. Девятый каждый раз, стоя перед штурмовиками и напутствуя их перед боем, повторял переиначенную любимую им фразу из рекламы «Спрайта» 2000-х годов: «Запомните, парни! Наши жизни ничто, репутация компании – все!» В той сфере услуг, оказанием которых занималась контора, утрата репутации действительно была сродни смерти.
О чем говорить, если, по слухам, даже единственный сын Первого, Паша, откатал не одну командировку в штурмах. В компании не было блатных, приближенных и прочих «льготных» категорий, свойственных для коррумпированного с самого низа и до верха одного печально известного оборонного ведомства. Здесь все было по-честному – и авторитет зарабатывался только в бою, кем бы ты ни был.
Подтвердив свой диплом на одной из самых сложных защит в его жизни, доктор, несмотря на свое не совсем «арийское» происхождение, получил одобрение на дальнейшую трудовую деятельность в компании от Рэда:
– Ладно, доктор, я тебя пропускаю, медики нам очень нужны! Работай только хорошо – оправдай мое доверие!» Доктор в приподнятом настроении пошел заканчивать формальности с трудоустройством: после одобрения сотрудника СБ, а тем более такого, как Рэд, это уже было вопросом времени. Несмотря на жесткий прессинг, часто граничащий с наездом, доктор претензий к Рэду не имел. Он был отличным психологом и качественно делал свою работу – сотрудники, проверку которых он проводил, отличались высоким качеством, и за редким исключением большинство из них достойно показали себя в грядущих боях.
Оказавшись снова в отделе кадров, Вадим Палыч вручил доктору жетон с личный номером и коротко резюмировал:
– Удачи тебе, направляешься во второй отряд! – Пойдем доктор! – сказал опять возникший словно из-под земли Русич, положив тяжелую руку ему на плечо.
– Кацап! Покажи доктору, где наш кубрик! – перехватив шустрого худощавого паренька, поставил ему задачу замполит.
– О, доктор? Доктор – это хорошо! – радостно воскликнул Кацап и, схватив сумку доктора, закинув ее на плечо, повел его в расположение 2 ШО [1]. Тогда никто из них двоих даже представить не мог, насколько ключевым станет это внезапное знакомство в судьбе Кацапа.
Покончив со всеми формальностями и получив жетоны, доктор с Метаном, оказавшись в одном отряде, стали готовиться к убытию.
– Доктор! К Русичу в кубрик зайди! – бросил на ходу отрядный сапер Жора.
Русич был человеком хоть и весьма справедливым по жизни, но со своим характером и привычкой никому не доверять до конца, поэтому доктора ждал еще один экзамен – любимый вопрос Русича по медицинской части, который он считал своим долгом задать каждому новому медику в отряде. «Сколько видов кровотечений знаешь? – спросил Русич, сверлящий взглядом доктора.
– Капиллярное, венозное, артериальное, паренхиматозное и смешанное! Это по типу кровоточащего сосуда, еще есть по срокам и среде изливания, ну и месячные – как вид физиологического кровотечения, если тебя прямо уж все интересует! – выпалил практически одним предложением доктор, вспомнив с содроганием тех, кто наводил на него ужас задолго до знакомства с нынешним экзаменатором и в свое время был пострашнее таких парней, как Русич, врачей старой школы и закалки, преподававших хирургию в его родной альма-матер. Тогда, 10 лет назад, когда еще сам Девятый охранял торговые суда и даже не мечтал о собственной ЧВК, доктор и большинство его одногруппников молились на каждой паре про себя за упокой очередного такого препода 80 или 93 лет, которые никак не желали отходить в мир иной, крепко цепляясь за жизнь, и насиловали мозг еще вчерашним школьникам. Теперь же, уже успев поучаствовать в серьезном военном конфликте, в войне на Донбассе, доктор был чрезмерно благодарен им за столь обширные знания и не раз вспоминал с огромной благодарностью.
– Че, до хуя умный, что ли?! Свободен пока что! Лично над тобой шефство возьму в командировке. Иди готовься! – махнул рукой буквально на миг улыбнувшийся Русич. Информация, полученная от доктора, значительно расширила кругозор его знаний и выходила за пределы методички для сотрудников МВД 1994 года издания, а отклонений и неточностей мозг Русича, претерпевший профессиональную деформацию за годы службы в ОМОНе, не любил, но тонкий армейский юмор всегда был у него в почете.
Доктор лежал в кубрике на кровати и читал книгу о военно-полевой хирургии, освежая в памяти знания, как вдруг короткой вибрацией отозвался его телефон. Окно, всплывшее поверх основного экрана, донесло короткий, но трагичный месседж: «Меченый 200». Это было сообщение из мира, который остался там, за забором этой базы, – о мире, в который ему еще предстояло попасть.
Для Меченого это была уже третья война, которая закончилась, едва начавшись. Только прибыв на позиции, он стоял в кузове «Урала», скидывал оттуда личные вещи товарищам и, схватив свои, уже собирался прыгать на землю, но ракета, выпущенная из ударного дрона, угодила прямо в кузов, раскидав всех, кто стоял в радиусе двадцати метров. От Влада, имевшего рост два метра и весившего больше центнера, осталось всего лишь 58 кг, его кремировали и похоронили в Ростове-на-Дону через пару недель после гибели.
Новости о Ливии, само упоминание о которой находилось под строжайшим запретом на базе, были жуткими и неутешительными. Даже сама энергетика на базе была крайне напряженной и гнетущей – информации имелось мало и доходила она короткими отрывками, но все спинным мозгом ощущали важность того, что происходит в этой пока еще далекой для нас стране.