Пассажирский корабль вёз меня в Европу. Пройдя Суэцкий канал, он повернул к Испании, оттуда в Германию, Польшу и, наконец, зашёл в Ленинград. И вот я в Советском Союзе!
Однако радость от возвращения на родину (хотя какая родина? меня тогда ещё даже в проекте не было!) быстро остудили промозглый дождь и пронизывающий до костей ветер. Ленинград встретил меня просто несусветным для мая месяца холодом! Вот как можно было забыть о собственном комфорте? Лучше бы себе сапоги купил и куртку какую-нибудь!
Пришлось, напялив на себя чуть ли не двойной слой одежды, выгрузиться с корабля и, поёживаясь от холода, топать в морской порт для досмотра. Люди оборачивались, сочувственно глядя мне вслед. И я прям ждал того дядьку, что подойдёт и, как в том анекдоте, спросит: «Шо, змырз, Маугли?!».
Пограничники сразу насторожилась, увидев мою изуродованную физиономию. Ну, знаю я, что моя физия с большим шрамом и сломанным носом положительных эмоций не вызывает! И что теперь? Мне с ними детей не крестить и перед костром голышом не прыгать, перетерплю как-нибудь.
– Цель вашего прибытия в Советский Союз, Дед Бинго? – излишне сосредоточенно, поэтому хмуро спросил молоденький пограничник по-английски, уставившись на мой сомалийский паспорт.
Рядом раздались смешки его сослуживцев, но быстро затухли. Всем хватило одного пристального взгляда невзрачного человечка в штатском, сидящего неподалёку.
– Р-р-риид , – всё ещё лязгая зубами от недолгой прогулки до здания порта, кивнул я на бумаги.
Паспорт действительно был сомалийский, но в столице Эфиопии меня снабдили всеми необходимыми документами для удостоверения моей исключительной личности, выдав нужную справку.
Ещё перед моим отъездом проскочил слушок, что после начала сомалийско-эфиопской войны многие африканцы вернулись из Союза. Их просто тупо отчислили, чтобы они не перерезали друг друга. Чёрные, они такие. Но вот война вроде бы закончилась, и можно возвращаться на учёбу… но для сомалийцев путь в Союз оказался закрыт. Обратно принимали исключительно эфиопов. И чем я не эфиоп? Самый настоящий, чёрный-пречёрный, наглый-пренаглый, дикий-предикий. В общем типичный, разве что без банана в руках.
– Тут причина не указана, поэтому я и спрашиваю.
Я вздохнул и вывалил на его стол пачку бумаг.
– Окей, объясню. Я приехал на учёбу. Буду учиться в военном училище. Ваше министерство обороны прислало мне официальный вызов, вот он, – сказал я на ломаном русском языке и ткнул пальцем в нужную бумагу.
Таможенник заинтересовался и стал рассматривать вызов. Документ, как документ, отпечатан на машинке, с угловым штампом, печатью и нужными подписями. В пачке сопроводиловок быстро нашлась бумага и от правительства Эфиопии. Всё было тип-топ!
Убедившись, что я очень нужный кадр, пограничник состряпал дежурную улыбку и, шлёпнув в моём паспорте разрешительный штамп, вернул мне.
– Спасьибо! – нарочито коверкая родной язык, мило улыбнулся я. Но, похоже, мило не вышло: пограничник отшатнулся, а я отправился на досмотр.
Шёл эпичный 1980 год. До начала Олимпиады оставалось около двух месяцев, так что я прибыл вовремя. Скоро со всего мира начнут съезжаться спортивные команды и туристы с гостями, так что таможня строго относилась к своему делу.
Внимательно осмотрев мои сумки и обнаружив там залежи сигарет, жвачек и колготок, один из пограничников буркнул по-русски:
– Куда столько?
Я лишь пошире растопырил глаза: мол, не понимаю! Тогда он повторил фразу по-английски.
– Презент, – ответил я.
Неграм из дружественных стран всё можно, и после заполнения декларации на ввоз валюты мне вернули всё моё барахло.
Забрав вещи, я влился в людской поток и, выцепив по пути носильщика, отправился на выход из порта. Шустрый малый бодро тянул тележку с моими двумя чемоданами и сумкой с личными вещами. Путь мой лежал в гостиницу «Интурист», в которой мне любезно выписали бронь на два дня.
Интурист, интурист, ты почти как наш турист. Почти, но не совсем. А ещё нужно было поменять валюту на рубли, но отделение «Внешторгбанка» принимало их по грабительскому курсу 67 копеек за доллар.
Нет, я ничего не имел против, мне как бы всё равно. Но вот покупательная способность рубля, мягко говоря, не соответствовала доллару. Одна надежда – валютчики. Насколько я знал, их уже не расстреливали, а всего лишь сажали. Так что риск у них был, надеюсь, не сильно большим. Жаль, пистолет пришлось оставить в Аддис-Абебе, тут вам не Америка!
Ну, да ничего, если вдруг заметут при обмене валюты, всегда отмажусь. Я-то чёрный, мне всё можно, а вот у них будут проблемы. Как бы там ни было, а пока я подъезжал к гостинице на такси. Да-да, на том самом жёлтом и с шашечками! Номер мне забронировали однокомнатный, скромный, но просторный и со вкусом обставленный. Больше всего радовал вид из окна на Исаакиевский собор. Раскидав вещи, я сразу отправился на телеграф, где отстучал бодрую телеграмму в адрес своего посольства в Москве.
«Дед Бинго прибыл тчк нахожусь гостинице тчк когда выезжать Москву впр». После чего я с лёгким сердцем отправился к себе, тем более сильно захотелось есть. «Надо бы отведать советской ресторанной кухни», – подумалось мне, и около шести часов вечера я направился в гостиничный ресторан.
И даже как-то поначалу оробел, попав в это просторное помещение… Огромные колонны поддерживали высоченный потолок, с которого свисали искрящиеся радужными бликами хрустальные люстры. На многочисленных столиках сияли белизной скатерти. Однако весь вид портили слишком лёгкие венские стулья, да понатыканные вдоль стены пальмы. Зато никакого запаха советской столовки здесь не ощущалось: дышалось легко и свободно.
Поискав взглядом свободный столик, я нашёл его в самом углу. Народу в ресторане было совсем немного, и большинство предпочитали занимать столы посередине, ближе к эстраде. Ко мне тут же подошёл очень вежливый официант и, протянув меню, на хорошем английском спросил:
– Что будете заказывать?
В картонной красной папке лежали два листа с отпечатанными названиями блюд. Надписи в меню оказались и на английском, и на русском, а их перечень весьма обширным. Конечно, я прочитал всё по-русски и остановился на стерляжьей ухе, мясе по-французски, салате оливье (в английской интерпретации называвшемся «русским») и свежих булочках. Похрустим советской булкой, так сказать. А то надоело уже всё французское!
– Ах, да! И бутербродик мне с чёрной икрой, пожалуйста! – этими словами я закончил диктовать официанту свой заказ. Дорого же, даже очень дорого!
– Что будете пить? – любезно осведомился официант.
– Ммм, – я бегло пробежался глазами по списку алкоголя.
Выбор, конечно же, был, но ничего особо интересного не представлял. Впрочем, советскому человеку многое, наверное, показалось бы в диковинку, а вот меня как-то не очень удивило. Никакой тебе банановой водки или южноафриканского джина, сплошные коньяки. Коньяк армянский «Ной» – пей и не ной, если выбрал «Ной». Коньяк французский… спасибо, что не русский!
Бренди испанский, а не усть-камский. Джин английский, ликёр итальянский, виски шотландский, ром кубинский, текила… А вот текилы-то как раз и не наблюдалось! А я так хотел выпить разбавленного соком спирта из гуавы! Может, и цвет кожи бы поменялся. Ну, да ладно, этого добра я в любом порту нахлещусь.
– Столичной, пожалуйста, и ещё лимонной.
– Две бутылки? – уточнил официант, лихорадочно записывая всё в свой блокнотик.
– Ноу, – помахал я ему перед носом указательным пальцем. – Неси по мерзавчику, – неожиданно для самого себя я назвал меру по-русски, а потом снова перешёл на английский. – Того и другого по полбутылки. И смотри, чтоб графинчики запотевшие были! А то у нас в Африке всё время жарко, хочу чего-нибудь холодного.
– Будет сделано, – кивнул официант и тут же умчался исполнять заказ.
Я же, откинувшись на стуле, снова осмотрел зал и остался доволен: чисто, уютно, с европейским шиком, умеют же буржуи жить. Хэх, советские.
Немного сбоку, как я сразу приметил, находилась небольшая эстрада, где сейчас настраивали свои инструменты музыканты. Трень, брень, тру-ляля, вы пришли сюда не зря! Музыка – это хорошо, а живая музыка – ещё лучше!
Я ожидал свой ужин в самом благостном расположении духа. Но вот чего-то не хватало, чего-то до боли необходимого. Ммм, и чего? «Точно!» – неожиданная мысль посетила мою голову. Не хватало женщин! Ну, и где же эти, как их там? А, интердевочки или по-простому валютные проститутки! Ну, не под дождём, так что подождём. Не на улице же женщин искать и приставать? Сами должны прийти, нектара валютного испить.
Зал между тем стремительно наполнялся: подходили постояльцы гостиницы, их гости, гости гостей. Короче, кого тут только не было! И местные уважаемые люди, и партийные чиновники, и чёрные «цеховики», и дипломатические работники, и ещё хрен пойми кто. Причём все в основном с дамами. Правда встречались и без оных.
Я в гордом одиночестве сидел за небольшим, чисто для двоих столиком и завистливо смотрел на мужиков, что тискали тонкие и не очень ручки своих дам, а то и обнимали за талию. Эх, вся надежда на водку! Может, она отобьёт всё накопленное желание?
А вот и она, как говорится: святая водица! Два небольших, принесённых официантом графинчика соскочили с подноса и уютно устроились посередине стола. Вслед за ними спрыгнули бутерброды с чёрной икрой и салат. Красота!
***
Антуанетта (а по паспорту обычная Антонина) и Эльвира (наречённая своими родителями красивым именем Алла) стояли в самом начале зала и усиленно всматривались в лица проходящих мимо людей, словно ожидая своего кавалера. Дальше входа их не пускал швейцар, которому требовалось «отстегнуть», однако денег у девушек пока не было. Вся надежда: найти подходящего клиента, чтобы заработать себе на новые джинсы или платье. Да и просто на лёгкую жизнь, не горбатясь за станком или в заводской конторе, а то и в колхозе.
Антонина – пухленькая девушка совсем небольшого роста – имела голубые глаза, вздёрнутый кверху носик и тёмные, стриженные «под Мирей Матье» волосы. Алла была её прямой противоположностью: натуральная блондинка обладала длинными шелковистыми волосами и стройной фигурой, да и ростом была чуть выше среднего.
Увидев пробегающего мимо них знакомого официанта, они в унисон махнули ему руками. Тот заметил и, опустив свой пустой поднос книзу, неторопливо подошёл вплотную к девушкам.
– Мишель, – на иностранный манер обратилась к нему Антонина, – как сегодня с клиентами, есть?
– Мало. Сегодня все со своими: кто с жёнами, кто с любовницами.
– А вон тот? – Алла осторожно указала в сторону шикарно одетого европейца.
– Иноходец он, вы ему не интересны, – усмехнулся парень. – В общем, голяк.
– Точно голяк? Или есть кто? – настойчиво пытала официанта Антонина. – Вон негр сидит одиноко. Как думаешь, у него деньги есть?
– А, этот квазимодо со шрамом?! Сегодня только из Африки приехал. Эфиоп, говорят.
– Из Африки… – разочарованно протянули девушки.
– Да, не из США, а из Эфиопии или из Сомали. Хрен их разберёшь, этих негров, но точно не американец. Говорит на ломаном, похож чуть ли не на раба, да и вообще странный какой-то. Ещё и шрам во всю харю страшный. Да и насчёт денег тоже пока ничего не скажу. Сейчас схожу к нему, принесу еды и заодно аванс возьму. А то всякие бывали: денег нет, а он понабирает самое дорогое, сожрёт всё и после лишь руками разводит: ноу мани, ноу мани! Потом столько возни: милицию вызвать, консула из посольства. Негры, а блин ушлые словно евреи. Уроооды…
– Да? Ммм, не хотелось бы с негром, но если он богат, то…
– Ладно, девчонки: если у него деньги есть, то я вам маякну.
Девушки хмыкнули, знали они, как он «маякнёт»! Потом делиться с ним заработком придётся, но другого выхода у них всё равно не было. Не на улице же стоять? А в саму гостиницу без гостя не попасть, и никакой швейцар тут не поможет. Сложно, короче, всё! Проще через Мишу: денег, конечно, жалко, зато верняк.
Официант развернулся и умчался на кухню получать заказ. Забрав водку и салат с бутербродами, он потрусил к негру. Тот глазел по сторонам так, как будто видел чистые столы впервые в своей жизни. А может быть, так оно и было. Он же из Африки, а не из США. Сгрузив на стол выпивку и принесённые блюда с закусками, Миша прогнусавил по-английски:
– Горячее будет чуть позже. Но вам нужно оплатить половину заказа, у нас тут такие правила.
Я поморщился: знаем мы, какие у вас тут правила! Врун несчастный! Заглянув в бумажник, я прикинул наличность, которую взял с собой в ресторан. Денег я обменял немного. 67 копеек за доллар – это всё же грабёж! Вот оно советское равноправие! Перед рублём все равны: и доллар, и фунт, и рупия. Ладно, переживу.
– Сколько?
Официант назвал сумму. Раскрыв свой портмоне, я отслюнявил ему деньги и тут же убрал бумажник обратно. Однако краем глаза уловил, как этот подавальщик блюд, вроде бы просто перекатившись с пяточки на носок, незаметно подался вперёд и заглянул в портмоне, оценивая его содержимое. Вот же, козёл!
Убедившись в моей платёжеспособности, официант радостно ускакал, рассказывать об этом своему начальнику или ещё кому-то…
…На самом деле, успешно выполнив свою миссию, Миша мчался к томящимся в ожидании девушкам.
– Девчонки, клиент в норме! – поделился он с ними радостной вестью, предвкушая получение не только чаевых, но и какой-никакой денежки за чужую любовь. – Деньги у него есть, желание, судя по всему, тоже: он тут одну дамочку буквально проел глазами.
– Миша, намекни ему!
– Окей, сделаю, но повезёт лишь одной.
– А может, он и двоих потянет?
– Я бы вам не советовал, девушки, а то обманет ещё. Негры, они такие.
– Да, ладно тебе, не хуже кавказцев, а то и лучше.
Миша только рукой махнул и снова помчался в кухню, по пути отдав деньги администратору. Забрав горячее, он метнулся к скучавшему за бутербродами негру.
Но тот даром времени не терял.
***
Налив себе полную рюмку лимонной водки, я с сомнением посмотрел на её желтоватый цвет, размышляя над тем, что за краситель туда вбухнули. Советскую водку я ещё ни разу не пил: в прошлой жизни не успел, а в этой пока не довелось. А водка, которую довелось попробовать на заре своей первой молодости, хорошим качеством не отличалась: то голова наутро раскалывалась, то жёсткая, как наждак, то нефтью какой-то воняет. В общем, говно, а не водка! Но на дорогую денег не было. Студент, что с меня взять…
Поднеся рюмку к губам, я резко выдохнул, одним махом опрокидывая в себя её содержимое и ожидая состояния из серии: я – дракон огнедышащий! Однако к своему удивлению почти ничего не почувствовал! Водка мягко стекла в желудок и оставила после себя приятное лимонное послевкусие. Закусив бутербродом, я налил себе ещё и снова махнул её в себя. Тут, главное, не напиваться.
***
В это же время за соседним столиком сидели двое: новый сотрудник дипконсульства США в СССР Яков Джейбс и американский журналист Стив Хир. Последний приехал в СССР на Олимпийские игры в качестве спортивного комментатора. Правда, Стив приехал в Союз не как представитель США, а как журналист из Канады. Благо двойное гражданство позволяло прибегнуть к подобным ухищрениям. Оба не торопились в Москву, остановившись пока в Ленинграде.
– И тут эти негры, – буркнул Джейбс, мотнув головой в сторону темнокожего посетителя, который увлечённо пил водку и заедал её бутербродами.
– А?! – повернулся Стив Хир. – Да и хрен с ним, напьётся, будет буянить. Приедет местная полиция, накостыляет ему по шее и заберёт в участок.
– Ты ошибаешься, Стив! Для советских он такой же иностранец, как ты или я. Никто его здесь и пальцем не тронет, лишь пожурят, оштрафуют, дадут протрезветь и отправят обратно в его номер.
– Да? Ну и идиоты эти советские! Нигер, он везде нигер.
– Да ты расист, Стив! – сделал нарочито удивлённые глаза Джейбс.
– От расиста слышу, – хохотнул Стив и плеснул себе в рюмку водки.
– Все мы в Америке расисты! – усмехнулся в ответ Джейбс и тоже плеснул себе в рюмку столичной. – Советские поставили себе целью осчастливить свободой всю Африку. Да видно невдомёк им, что это бесполезно. Бессмысленная трата ресурсов и денег. Ничего они от них не получат. Может, только бананы чёрные, и то сомневаюсь.
– Ха, конечно, от чёрных только чёрное. Вот чёрные бананы и получат! Да ещё негры скажут, что самые лучшие и вкусные – это чёрные. У них же здесь ничего нет из фруктов. Яблоки да груши мелкие, особый шик – мандарины. Представляешь, у них даже апельсины в магазинах не продаются.
– Да не хожу я здесь по магазинам. Вечно какой-то странный тип на хвосте висит, – раздражённо бросил Джейбс.
– А вот мороженное тут вкусное.
– Одним мороженым сыт не будешь! Давай лучше выпьем, – и они слегка чокнулись рюмками.
– Хорошо тут: всё дёшево, – Стив мечтательно возвёл глаза к высокому потолку, – иностранец чуть ли не царь и Бог. Да и женщину можно найти без проблем. Любая красавица на всё согласна! К сожалению, уже на второй раз начинают просить увезти их отсюда, из этой страны всеобщего счастья.
– Угу. А как же облико морале их?
– Так у них тут секса нет, поэтому всё можно. Если ничего нет, то и нарушить ничего невозможно.
– Сомневаюсь я, Стив, в твоих словах, но проверять пока некогда. Поживём-увидим.
– Не парься, Яков, скоро Олимпиада. Наша делегация, правда, не приедет. Но освещать события игр ведь никто не запрещает?
– Угу, да мне как-то всё равно, у меня свои дела, – и они вновь слегка соприкоснулись рюмками.