– Чёрт… – посмотрела на градусник. 37,7. Не зря мне казалось, что я заболеваю.
Сказать, что я чувствовала себя плохо – не сказать вообще ничего.
Простуда так не вовремя свалилась на меня вместе с предстоящими месячными, что всё тело словно через мясорубку пропустили.
Дышать было сложно, налитая грудь болела, не позволяя носить лифчик, в котором я чувствовала себя средневековой дамой в корсете.
Меня парило, выкручивая суставы в какой-то совершенно ненормальной ломке. Нужно было попросить у Гретты привести ко мне врача или прописать нужное лекарство.
Хорошо еще, что Куину совершенно не вредили людские болезни, позволяя мне и дальше за ним ухаживать.
Должна признать, что чем больше времени я проводила с Куином, тем сильнее пропитывалась к нему материнскими чувствами. Наверное, Берсерк был прав, и генетика сыграла свою роль, заставляя мозг принимать малыша как своего собственного сына.
Последнее время даже ночевать отдельно от него казалось чем-то невыносимым. Никогда не понимала манеры оставлять младенцев в другой комнате.
Но если Берсерк запретил проводить с ним время без присмотра Гретты то, что я могла сделать?
Да и вообще, ночью мне строго настрого было запрещено не только приходить к нему, но и покидать свою комнату. Единственное что оставалось – просыпаться каждые час, проверяя его по видео няне. Наблюдать, как кто-то другой берёт его сонного на руки и качает, безрезультатно пытаясь накормить.
Умывшись холодной водой, пытаясь хоть немного освежиться и снизить температуру, я спустилась в столовую. Пока у Куина был обеденный сон, у меня было около часа свободного времени, позволяя пообедать и даже заняться собственными делами.
Приступив за жареную утку, я далеко не сразу обратила внимание на появившуюся в дверях фигуру, практически подпрыгнув, когда массивный мужской силуэт оказался напротив.
– Не ори. И так голова гудит, – скривился Берсерк, занимая место во главе стола.
Помятый, уставший, сонный, бледный, с перемотанным животом под белой футболкой. Он выглядел так, словно несколько дней пил, не просыхая, ввязываясь в драку с каждым желающим.
Я смотрела на мужчину, не зная как себя вести. Что мне делать дальше? Уйти с его глаз или всё-таки остаться?
– Сиди уже, – словно прочитал мои мысли, позволяя горничной поставить перед ним тарелку с огромным куском, практически сырого мяса.
Я старалась не смотреть, как он ест. Как вгрызается в телятину, запивая её красным вином, словно дикое животное, после охоты.
Тело инстинктивно сжалось, принимая защитную позу. Превращая меня в скрюченный эмбрион, которым я могла исчезнуть из поля его зрения.
– Как ты себя чувствуешь? – снова заговорил мужчина, тараня меня испытывающим взглядом. Судя по тому, как я себя чувствовала, у меня всё на лбу было написано, не оставшись без его внимания.
– Немного заболела. Ничего страшного.
И снова температура дала о себе знать в самый неподходящий момент, пропуская по телу крепкую судорогу.
– Это пройдёт, когда начнёшь кормить Куина грудью.
– Что? – посмотрела на мужчину, совершенно не понимая, о чём он говорит.
Первые несколько секунд услышанное напоминало какой-то белый шум. Бессвязную речь, не имеющую никакого смысла. Но стоило посмотреть на грудь, к которой был прикован его взгляд, как у меня началась паника.
На свободной серой кофте, прямо напротив ноющих от боли сосков, красовалось два влажных пятна.
– У тебя началась лактация. Это хорошо. Ребёнку нужно молоко.
– Что? Лактация?! – мотнула головой, чувствуя себя безумно-безумно пьяной! Казалось еще немного и от наплыва эмоций я просто лишусь сознания. – Да как такое вообще возможно, если я не рожала?!
– С помощью гормонов. Ты уже неделю принимаешь целый букет. Так что ничего необычного, не случилось, – безразлично проговорил Берсерк, словно рассказывая о какой-то безделушке.
– Да ты совсем больной! – сорвалась с цепи, готовая запустить в него первое же что попадётся под руку. Так вот значит, что происходило с моим телом всё это время. Оно на самом деле сходило с ума из-за того что это животное пичкало меня гормонами! – Тебе лечиться надо!
Сорвалась с места, возвращаясь к себе в комнату. Возмущение и паника начали сменяться истерикой, заставляя сорвать с себя промокшую кофту и забежать в ванную, осматривая заметно увеличившуюся грудь.
Твёрдая и немного покрасневшая с безумно чувствительными сосками, из которых продолжала вытекать мутная водичка. А ведь я была уверена, что дело в месячных.
Ну и что мне теперь делать? Исполнить волю Берсерка и начать кормить Куина? Или показать характер, мучаясь пока молоко не перегорит?
А ведь он и дальше может напаивать меня гормонами не позволяя закончить эту пытку!
– Хозяин сказал помочь тебе с грудным вскармливанием, – зашла в ванную Гретта.
– Никакого вскармливания не будет! Я не корова, которую можно доить! И не подписывалась ни на что подобное!
– Не пари горячку, – прижалась плечом к стене, наблюдая, как я вытираю грудь салфетками. – У тебя и так уже лактостаз из-за застоя начался. Если не избавишься от молока, можешь и вовсе груди лишиться.
– Избавлюсь! – наклонилась над раковиной, стараясь сцедиться. – Только не так как он хочет!
– Это не так делается. Нужно сильнее, – без спросу подошла Гретта, настолько сильно нажимая на затвердевшую грудь, что я не сдержала болезненного крика.
Вот только вышло из меня не больше половины чайной ложки. Всего половина после той адской боли, через которую мне пришлось пройти! Казалось, ещё немного и вместо мутной водички начнёт идти кровь!
После пятого раза сил терпеть уже не было.
– Хватит, – отошла от женщины, прикрываясь полотенцем. – По мне словно слон потоптался.
– А ты как хотела? Без ребёнка только так и будет. Долго и больно. На молокоотсос можешь не надеяться. Берсерк не позволит. А если купишь без его ведома, он тебе голову открутит.
– Это вы меня так? Вы всё это время гормонами пичкали? -
– Нет, – шумно выдохнула, присаживаясь на пуф. – Но знала, что он этого хочет. Любой бы на его месте хотел.
– Только меня об этом спросить забыли. Такое чувство, что я здесь как домашнее животное без права голоса.
– Домашнее животное? Твоё счастье, что маленький принц выбрал именно тебя. Так что если сумеешь не зацыкливаться на ерунде сможешь стать не только матерью, но и полноценной хозяйкой всего этого богатства. Сама подумай, каково быть женщиной Берсерка! Да каждая бы хотела быть животным которым ты себя считаешь!
– Тогда почему этого не захотела Вика? Почему сбежала от такой роскошной жизни?
После упоминания о Вике женщина заметно очерствела. В глазах появилась пустота, а в голосе холод:
– Не хочу говорить ничего плохого о вашей сестре, но Виктория оказалась слишком ветреной и безответственной. И совершенно не подходила для обычной семейной жизни.
– Тогда почему на меня так настойчиво натягивают её шкуру? Смотрю на это, и тошнить начинает. Ещё немного и я сама не смогу разобраться, где она, а где я. Её одежда, её косметика, её дом, её ребёнок, её… мужчина.
Каждый раз, когда дело касалось сестры, я чувствовала себя блуждающей в нескончаемом лабиринте. Было понятно, что всё совсем не так, как мне пытаются преподнести.
Но самые страшные и самые очевидные варианты, я продолжала отметать от себя, прекрасно понимая, что если Берсерк на самом деле причинил ей вред, уже не смогу остаться в этом месте ни из-за жалости к Куину, ни под страхом смерти.
– А ты не думала о том, что может это всё с самого начало принадлежало именно тебе? Может это она заняла твоё место? А ты просто возвращаешь его обратно?
От её слов по телу прошла волна горячей дрожи. Возвращаю своё место? Здесь? С Куином и… Максвеллом?
Ну уж нет! Только не с ним! Не с этим зверем! Мне даже думать о нём противно, не то что… говорить, прикасаться, сближаться…
– Слава Богу, это не так. Я бы ни за что на свете не осталась с ним по собственной воле! Особенно после того что он со мной сделал, – снова резануло в груди, заставляя согнуться пополам.
– Ну что, не надоело ещё дурью маяться? Хватит уже из себя гордячку строить. Пойдём в детскую, – посмотрела на часы, поднимаясь на ноги. – Скоро наш принц проснётся и попросит есть. Как раз освободишь грудь от молока. Всё лучше, чем сцеживаться самой. Или может тебе понравилось?
Не знаю, специально ли Гретта делала всё настолько больно, чтобы я куда быстрее согласилось на кормление грудью, но проходить через этот кошмар снова не хотелось.
– Идите, я вас догоню.
Выпроводив женщину, я ещё несколько раз попыталась сцедиться самостоятельно. Но молоко шло исключительно с болью и слезами.
Внутри уже начали появляться шишки, так что если Берсерк на самом деле не позволит молокоотсос, меня ждёт настоящий Ад. Из-за которого я вполне способна потерять грудь.
Надев кофту с запахом. Одну из тех, в которых кормила Вика, я вышла в коридор, натыкаясь на идущую ко мне Аню.
– Это вам, – протянула она коробку с прокладками для бюстгальтера, с трудом скрывая улыбку.
– Спасибо. А это тебе, – со всей силы залепила ей настолько хлесткую пощечину, что горничная не сумела устоять на ногах, врезаясь в стену. – За то, что всё это время пичкала меня таблетками.
Конечно же, я прекрасно понимала, что поступить иначе она не могла. И вполне бы проглотила это. Если бы не её, на редкость, ехидная ухмылочка. Было видно, что девушку забавляет ситуация в которой я оказалась. Забавляет, что Берсерк превратил меня в ферму по производству молока, опуская до уровня обычной скотины.
А ведь он с самого начала именно так меня и назвал: «Священная корова»
Максвелл
Вчерашняя потасовка помогла остыть и успокоиться. Мозги были так заняты огнестрелом, что отказывались обращать внимание на что-либо другое. Только благодаря этому я не отреагировал на Никино возмущение.
И чего она из себя жертву строит? Подняла шумиху на ровном месте! Ещё ни одна баба не умерла от того что грудью ребёнка выкормила. А здесь трагедия мирового масштаба!
Понятное дело, что именно расстроило Нику. То, что покусился на личное пространство, использовав её тело в собственных целях. Не совсем так, как бы мне того хотелось, конечно, но на первое время и этого достаточно.
Закончив есть, я поднялся к себе в кабинет, проверяя почту. Гретта так до сих пор и не отчиталась, как решила поступить Ника. Я ведь помню, как мучилась Виктория, отказавшись кормить Куина. Сиськи свои пожалела, видите ли! Да даже кошки блудные и те, к своему потомству лучше относятся. А эта дрянь… Как вообще природа позволила рожать таким женщинам?!
Стоило о ней вспомнить, как спящий волк недовольно зарычал, пуская по телу электрические разряды.
– Ваше кофе, – зашла в кабинет Аня, выставляя передо мной дымящую чашку. – С коньяком. Всё как вы любите.
– Спасибо. А это ещё что? – взял её за подбородок, рассматривая багровую щеку с перебитой губой.
– Ваша гостья постаралась. Отблагодарила за прокладки, – очень старалась надавить на жалось, пуская в ход несчастные глазки и подрагивающую губу.
– От всей души, видимо. И от чистого сердца, – нарочито медленно проговорил я, прекрасно понимая, что, несмотря на всю свою преданность, эта фурия только и ждет, как подсидеть Нику.
Не зря же она так настойчиво и активно пробовалась на роль няньки.
– Я ради тебя её гормонами пичкала, а ты даже заступиться за меня не можешь, – снова затряслась нижняя губёшка, а в глазах заблестели слёзы.
Ох уж эти женские штучки и манипуляции. Отличный аналог грубой физической силы.
Но Аня на самом деле была права и Ника не имела никакого права на ней срываться.
– Могу. Где она? – нехотя оставил кресло, вяло выходя из кабинета.
Каждый шаг отдавался острой резью в перемотанной бочине. Конечно, можно было принять обезболивающее, но тогда бы ко мне снова вернулась боль уже совсем другого рода.
– Когда я видела её в последний раз, шла в детскую.
– Детскую? – кажется, сердце пропустило удар. Ника сейчас там? С ним? – И что? Что она делает?
– Если ты о том кормит ли Ника твоего сына, то я ничего такого не увидела. А вот о том, как она кричала, что делать этого не станет, не слышал разве что ленивый. Мне очень жаль, Макс, – прижалась к моей спине, оплетая тонкими руками. – Жаль, что она снова заставляет тебе через всё это пройти.
– Не всё. Так далеко как с Викой, я с ней заходить не собираюсь. Хватит с меня уже одной шлюхи. Не хватало ещё снова на те же самые грабли наступить, – взял Аню за запястья, освобождаясь из её совершенно неуместных объятий. – Не иди за мной. Я не стану отчитывать Нику в твоём присутствии.
– Почему это?!
– Потому, что её роль в этом доме намного важнее.
– Но! – дёрнулась Аня, уже через секунду застывая под тяжестью моего взгляда, прекрасно понимая, что начинает переходить грань.
Стоило спуститься на второй этаж, и я, практически сразу, уловил приглушенный напев, куда больше напоминающий кошачье мурчание.
Не став вламываться в детскую, я слегка подтолкнул дверь, наблюдая, как миллиметр за миллиметром передо мной открывается светлая комната с сидящей в кресле Никой. Держа на руках, Куина, она гладила его по виску большим пальцем, пока он сосал налитую грудь.
Сам не знаю, как именно я себе это представлял, но уж точно не так, как увидел.
Первое что бросилось в глаза – её улыбка. Мягкая и осторожная, словно она боялась лишний раз пошевелиться. В увлечённом взгляде не было ни отвращения, ни ненависти, ни пренебрежения из-за того что я вынудил её сделать. Ника смотрела на моего сына с такой теплотой, словно во всём мире у неё не было никого роднее и ближе.
Наверное, именно это и подкупило меня, заставляя смягчиться.
Впервые, смотря на полную копию своей жены, я видел в ней совсем другую женщину. Не ту, холодную и колючую красотку от которой сходил с ума, как пацан озабоченный.
Как не посмотри, но эта девочка казалась куда более… нежной, что ли?
Понимая, что больше ни одна, Ника подняла глаза, встречаясь со мной взглядом, и практически сразу перепугано вжалась в спинку кресла. Растерянная и покрасневшая, она бы вполне ушла под землю, лишь бы оказаться как можно дальше от меня.
– Не смотри! – прикрылась свободной рукой, словно делала что-то безумно постыдное.
Никогда не видел у женщин такого смущения. А ведь видел я очень и очень много. И какую бы немыслимую грязь они не творили, даже на толику не выглядели так испуганно и озадаченно, как эта девочка.
Ника
Собиралась ли я идти на поводу у Берсерка?
Нет.
Жалела ли, что сделала это, держа на руках его сына?
Тоже нет.
Я ненавидела это животное! Презирала его! Хотела пополам переехать! Но на каком-то физическом уровне не могла испытывать ничего подобного к Куину.
Этот малыш не виноват, что его отцом оказался настолько бездушный психопат. И не должен из-за этого страдать…
Почувствовав чьё-то присутствие, кроха недовольно закряхтел, ёрзая у меня на руках, и я машинально посмотрела в сторону двери.
Последний, кого бы я хотела увидеть в этот момент – стоящий на пороге мужчина. Но, кажется, Небеса посчитали, что я заслуживаю наказания. Ведь ничем другим его присутствие объяснить не получалось.
От его взгляда меня словно кипятком ошпарило, заставляя как можно быстрей натянуть дрожащими пальцами кофту.
Вот же больной ублюдок! Мало того, на что он меня вынудил, так ещё и лично пришел на всё это посмотреть!
– Ты слишком сильно заморачиваешься, – устало выдохнул Берсерк, оставаясь на безопасном для меня расстоянии. – Пора бы уже тебе повзрослеть и перестать видеть проблему во вполне обычных вещах. Тебя никто не отправит за это на костёр, Ника.
– А вам стоит понять, что я не ваша собственность и не вещь, которой можно распоряжаться по собственному усмотрению! – посадила Куина на ворсистый коврик, позволяя поиграть.
– Кажется, ты забыла, о чём я говорил тебе в самый первый день, Ника, – сделал шаг на встречу, и мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы остаться на месте. – Твоя задача быть не просто нянькой, а стать для моего сына полноценной матерью. В чём я тебе и помог.
– Только меня ты об этом спросить забыли.
– Зачем мне о чём-то спрашивать, если я и так знаю ответ, – пожал плечами, сокращая между нами расстояние до каких-то полуметров. – В твоём случае легче просить прощения, чем пытаться договориться, – отвернулся, смотря на ползущего к игрушкам Куина.
Просить прощения? Он это серьёзно?
Даже не по себе стало от такого заявления.
– Ты собираешься извиниться? – из-за того что во рту пересохло голос стал слегка хрипловатым.
Перейти с ним на «Ты» казалось таким естественным, что я совершенно не успевала за губами. Но от того как это звучало, становилось не по себе, словно я пыталась с ним сблизиться, что было полной ерундой
– Не после того что ты сделала, – шумно втянул воздух, поворачиваясь ко мне.
– Что я сделала?
– Ударила мою прислугу.
Вот ведь дрянь! Ещё и получаса не прошло. А она уже побежала жаловаться!
– Не думала, что в обязанности хозяина входит разбирательство в женских потасовках, – сложив на груди руки, пытаясь защититься, я совершенно не ожидала, что меня могут отчитать за что-то подобное.