Мятеж
Вчера после обеда Жоффруа принёс в школу большой мяч, и на перемене Бульон (наш воспитатель) сказал ему:
– Не надо играть этим мячом; кончится тем, что вы что-нибудь разобьёте или нанесёте кому-нибудь травму.
Тогда Жоффруа взял мяч под мышку, отошёл подальше и, пока Бульон разговаривал с каким-то старшеклассником, шарахнул ногой по мячу, но ему не повезло – мяч стукнулся о стену, отлетел прямо в руки Бульону, и Жоффруа заплакал. Бульон стал красным, сжал мяч, схватил за руку Жоффруа, и они пошли к директору. Жоффруа не вернулся в класс, потому что Бульон на два дня отстранил его от уроков.
Когда мы шли домой, все были расстроены, потому что Жоффруа – наш друг, а когда вас отстраняют от уроков, бывают жуткие неприятности, и ещё потому, что Бульон конфисковал мяч, а без него на пустыре в футбол не поиграешь!
– Бульон не имел права так делать, – сказал Эд.
– Да уж, – сказал я.
– Права, может, у него и не было, но он сделал, – сказал Руфюс.
– Вот как? – сказал Эд. – Ладно, мы ему покажем, что так нельзя! Знаете, парни, что мы сделаем? Завтра все явимся в школу вовремя, но, когда Бульон зазвонит на урок, мы не пойдём. А потом скажем Бульону: «Если вы хотите, чтобы мы поднялись в класс, отмените наказание Жоффруа и верните ему мяч!» И бац!
Идея была отличная, и мы закричали:
– Гип-гип, ура!
– Точно, – сказал Мексан, – они увидят, что с Бандой мстителей шутить нельзя!
Банда мстителей – это мы, а с нами правда шутить нельзя.
– Если вы хотите, чтобы мы поднялись в класс, отмените наказание Жоффруа и верните ему мяч, ну честно! Так мы и скажем Бульону, – заявил Эд.
– И бац! – добавил Клотер.
– Ну что, все согласны? – спросил Жоаким.
– Да! – закричали мы хором.
– Тогда до завтра, парни! – сказал Эд.
И он ушёл с Жоакимом, который живёт рядом с ним, и по дороге объяснял, что́ мы завтра скажем Бульону. Я был страшно горд, что состою в классной банде настоящих друзей, с которыми нельзя шутить. Альцест шёл рядом, жуя круассан; он вздохнул и, перед тем как уйти к себе домой, сказал мне:
– Завтра будет целая история!
В общем, Альцест был прав; будет целая история, а Бульон раз и навсегда усвоит, кто сильнее – он или мы.
Ночью мне спалось не очень хорошо; так всегда бывает, когда наутро надо делать что-нибудь особенное; и когда мама пришла сказать, что пора вставать, я уже проснулся и очень нервничал.
– Давай, давай вставай, лежебока! – сказала мама. Потом она посмотрела на меня и спросила: – Не хочешь вставать, Николя? Что-то не так?
– Я себя не очень хорошо чувствую, – сказал я.
Это правда, мне было так себе; в горле стоял ком, слегка болел живот, а руки были холодные. Мама приложила руку к моему лбу и сказала:
– Ты и в самом деле немного влажный…
Папа, который только что вышел из ванной, зашёл в мою комнату и спросил:
– В чём дело? У нас утренние предшкольные симптомы?
– Вид у него на самом деле не очень хороший, – сказала мама. – Я подозреваю, что… Знаешь, у его приятеля Аньяна свинка, и…
– Но у Николя уже была свинка, – ответил папа. – Ну-ка высунь язык, феномен.
Я высунул язык, папа погладил меня по голове и сказал:
– Думаю, он выживет… Собирайся, дружище, а то опоздаешь. И не делай такое лицо; если днём тебе не станет лучше, в школу после обеда ты не вернёшься. Договорились?
Я встал. Выходя из моей комнаты, папа обернулся и спросил:
– Тебе, случайно, школа не надоела?
– Да нет, – ответил я.
Когда я пришёл в школу, ребята уже собрались во дворе; говорили все мало. У Клотера был больной вид, а Альцест ничего не жевал.
– Парни, вы Бульона видели? – спросил Эд. – Он уже не будет так веселиться, вот!
– Да, – сказал Руфюс.
– Потому что, раз этого предателя Аньяна тут нет, идти в класс будет некому, а для уроков им нужны мы. Учительница не увидит нас и пойдёт к Бульону узнать, в чём дело, а когда она всё узнает, то пойдёт к директору жаловаться на Бульона. Мы хорошо посмеёмся, вот увидите!
– А как мы это сделаем? – спросил Клотер.
– Когда Бульон зазвонит, – стал объяснять Эд, – все остальные построятся, а мы останемся здесь и никуда не пойдём. Тогда Бульон подойдёт к нам спросить, почему мы не строимся, а мы ответим: «Отмените наказание Жоффруа и верните ему мяч или на уроках нас не будет!»
– А кто ему скажет? – спросил Клотер.
– Ну не знаю, например, я, – сказал Эд, – ты, ты или ты.
– Я? – спросил Руфюс. – Почему я? В конце концов, идея-то твоя!
– Всё ясно, – сказал Эд. – Ты предатель? Я так и думал.
– Я предатель?! – закричал Руфюс. – Нет, месье, я не предатель! Но я не люблю, когда меня держат за дурака! Легко предлагать другим – а вот попробуй сам!
– Точно! – сказали Клотер и Мексан.
– И вообще, я тебе не подчиняюсь! – закричал Руфюс. – Ты не вожак банды!
– Раз так, ты больше не в банде! – сказал Эд.
– Ну и ладно, тем лучше! Не, ну честно! – крикнул Руфюс. – Я не трус, чтобы слушаться тебя, оттого что ты орёшь громче всех!
И Руфюс убежал.
– Пусть валит, – сказал Эд. – Нам в банде предатели не нужны.
– Ну да, – сказал Мексан. – Но в одном он прав – ты нам не командир!
– Да? Хорошо, можешь присоединяться к этому предателю! – заорал Эд.
– Отлично! – закричал Мексан. – Я не люблю, когда мной командуют!
И он ушёл с Клотером и Жоакимом.
– Раз мы остались втроём, – сказал Альцест, – смысла больше нет. Уроки начнут без нас, а мы будем наказаны.
– Ты такой же предатель, как остальные, вот что, – сказал Эд.
– И вообще, зачем Жоффруа валял дурака?! – закричал Альцест. – Бульон ему не разрешил играть этим мячом, вот и не надо было строить клоуна!
– Так ты теперь на стороне Бульона? – спросил Эд.
– Я ни на чьей стороне, – ответил Альцест, – просто не хочу, чтобы меня отстраняли от уроков из-за какого-то непослушного болвана! А потом дома у меня будет скандал и меня лишат сладкого. Так что, если этот идиот попал мячом в Бульона, я не буду есть клубнику со сливками? Застрелитесь!
И Альцест ушёл, кусая толстый бутерброд с сыром.
– Ну что, иди, иди! – закричал мне Эд. – Чего ты ждешь? Ты ведь тоже предатель?
– Я предатель?! – закричал я. – Не больше, чем ты! Повтори, что сказал!
Мы не успели подраться, потому что зазвенел звонок и мы пошли строиться, но на ходу я сказал Эду:
– На следующей перемене я тебе покажу! Посмотрим, кто из нас предатель!
