Стас
Борис позвонил и сказал, что они пока не будут приезжать, подождут, когда Малику станет лучше, а потом заберут нас домой.
Я был благодарен ему за это, потому что мне требовалось время, чтобы прийти в себя. Я бы может, счел это все злой шуткой или уловкой мошенников, но они мне показали фотографии. Такое количество, что надо быть полным идиотом, чтобы не поверить.
На этих фото я совсем другой. И с Леоном мы были реально близки. На многих фото он буквально на мне верхом. То сидит на спине, то я его поднимаю на руках, то он сидит на коленях.
Были фото, где он был в инвалидной коляске, и даже такие, где мы с ним целовались. Меня очень сильно шокировали эти снимки и обескуражили.
– Я же говорил, у него были серьезные проблемы со здоровьем, и ты его вытащил с того света. – сказал мне в тот день Борис.
– Выходит, мы и правда были так близки? А можно перекинуть эти фотографии?
Борис скинул мне огромную галерею, и когда Малик спал, я лежал рядом и разглядывал фотки, изучал свою прошлую жизнь.
Ничего из этого я не мог вспомнить, как ни старался. Мне было жаль брата, и стыдно за свою ярость. Теперь я понимал, почему он был такой агрессивный. Борис сказал, что он психически нестабилен, а мое исчезновение сильно ударило по его психике.
Находясь в больнице эти несколько дней, я прошел обследование, томография позволила выявить воспалительные очаги в мозге, отвечающие за хранение и воспроизведение информации и мне назначили какие-то препараты. Врач обещал, что память будет возвращаться внезапно и фрагментарно. Также установили, что потеря памяти больше связана еще и с желанием мозга защититься. Я не совсем понял как происходит этот процесс, но врач заверил, что если усиленно работать в этом направлении, то результат не заставит ждать.
– Миш, а мне тебя теперь как называть? – спросил Малик, когда мы уже готовились к выписке. – Стасом?
– Также, как и раньше! – улыбнулся я. – Для тебя я всегда буду твоим Мишкой.
Я видел, как сильно Малик нервничает. Представляю, как сильно он боится потерять меня, но я точно знаю, что бы ни случилось, никакая сила не заставит меня отказаться от него!
На пятый день приема лекарств у меня начались какие-то странные вспышки воспоминаний. Они были не связаны между собой, и мало о чем вообще могли поведать. Скорее, я просто впадал в “ощущения”, которые испытывал в тот или иной момент.
Фрагмент, как прыгаю в воду, будучи маленьким. Как делаю вдох, как замирает сердце, и как я с радостным воплем падаю в речку. И все тело покрывается мурашками от сильного ощущения, которое я испытываю в этот момент.
Я сказал врачу, что эти воспоминания не помогают мне восстановить общую картину, но он сказал, что все идет как надо и следует просто пытаться дальше. Мне назначили сеансы психотерапевта. Я обещал по возвращению домой сразу же начать курс реабилитации.
Борис с Леоном заехали к нам в больницу, когда Малика выписывали. Мы вместе поехали собирать вещи. Было так непривычно, я еду домой, которого не помню, и оставляю наш привычный временный дом, который мне казался уютным и спокойным. Даже с учетом моей паранойи, что нам надо постоянно переезжать.