Выпить не получилось!
В кабину вертолета я зашел абсолютно трезвым, а увиденное внутри меня приятно восхитило.
Позади располагались шесть кресел, по три в два ряда. Внешне они напоминали автомобильные (даже ремни безопасности нашлись), только немного больше и комфортнее, а салон походил на бизнес-класс самолета. Запихнув чемодан в нишу над полом, я пристукнул его ногой, чтобы не высовывался, и рухнул в сиденье у окошка.
Зотов без колебаний занял место посередине, и я хотел было пошутить, что если нас начнут обстреливать враги, то его позиция окажется самой козырной, но отвлекся на шум лопастей.
Саша передал мне наушники.
– Побеседуем в Москве, – сказал он и тоже надел их.
– ОК, здорово, – наигранно бодро ответил я, показав ему большой палец.
Не прошло и пяти минут, как я пожалел, что согласился на перелет в Москву и позволил себе легкомысленно взойти на борт этой адской машины. Я оказался на грани обморока и сжимал подлокотники кресла, впиваясь в них ногтями. Смотрел в окно, лишь бы куда-то смотреть, хотя ничего перед собой не видел. В другой ситуации я бы, пожалуй, заинтересовался видом на свой родной город с высоты птичьего полета, попытался бы рассмотреть дом, поместье родителей или мэрию… Хотя не представлял себе эту «другую ситуацию» – отрываясь от земли я так или иначе становился нервным.
Чтобы не впасть в панику, я сосредоточился на дыхании, как там было, черт возьми?
Медленный вдох, выдох, вдох. Не работала эта хрень.
Страх накрыл меня резко, ноги заходили ходуном.
Я положил ладони на бедра, чтобы скрыть дрожь. Зотов, развалившись в кресле, печатал кому-то сообщение, а я боялся даже пошевелиться, как будто от моего движения мы могли рухнуть. Нас и так постоянно шатало вверх и вниз, вправо и влево, и я подозревал, что мучиться придется до самой Москвы. Нервы натянулись как струны, а когда Саша положил свою руку поверх моей ладони, я отреагировал соответственно, как и любой находящийся в стрессе человек, – резко отстранился.
Он поднял взгляд, открыто изучая мое лицо, и у меня была лишь секунда, чтобы принять решение.
Ума не приложу, почему мне это казалось настолько важным.
Возможно, на высоте трехсот метров все ощущалось немного иначе, значимее. Я ответил на его вызов, схватил за руку и вернул обратно себе на бедро, немного выше, чем позволяли правила приличия. Целую вечность ничего не происходило, а потом он усмехнулся. Такая же улыбка освещала его лицо после секса, когда мы разговаривали о каких-то несущественных вещах, гладили друг друга, изучали руками изгибы, которые десятки раз чувствовали пальцами у других, но стремились узнать друг у друга.
Я неловко отвернулся, все еще переваривая случившееся…
Даже страх отошел на второй план.
Я больше его не чувствовал и широко открытыми глазами изучал незнакомый российский город.
Мы с Зотовым смотрели друг на друга, целовались, мы переспали, проснулись вместе, даже позавтракали за одним столом, но именно сейчас, в вертолете, я понял, что хотел бы узнать его лучше. Изучить от и до, каждую черточку на лице, каждую клеточку кожи, а потом нырнуть глубже и утопить его в вопросах о жизни, об увлечениях, о родителях, о том, как он стал Сашей Зотовым, которого называли негласным хозяином столицы.
Я его хотел…
И осознание этого напугало меня.
Возможно, какое-то время я гнал от себя подобные мысли, пытался оправдать свое влечение…
Черт возьми, я и сейчас пытался его оправдать.
И Зотова заодно.
Может, детство у него было сложным или пришлось вытягивать семью из пропасти? Я понимал, что ни черта о Зотове не знал, и меня пугало то, что я мог узнать в процессе. Тем не менее, его рука лежала у меня на бедре, а сил убрать ее уже не хватало. Мое сознание твердило, что именно так и должно быть.
Так правильно.
Я нуждался в нем, а стоил ли он того, чтобы цепляться за него настолько крепко… Со временем я узнаю.