2. «Я был на седьмом небе от счастья… Единственный в городе парень с Gretsch»[10]

Пути Малкольма Янга и средней школы для мальчиков «Эшфилд» разошлись в 1968 году, как только парню исполнилось пятнадцать. Их разногласия были непримиримы. Уильям Янг был категоричен с сыном, который к этому времени превратился в невысокого симпатичного темноглазого подростка с длинными волосами. Отец объяснил: чтобы бросить школу, нужно «освоить профессию». Не сумев устроиться учеником настройщика фортепиано, Малкольм пошел работать слесарем в компанию по производству нижнего белья Berlei.

Но все мысли занимала основная цель: жизнь рок-н-роллом. Малкольм довольно быстро понял, что музыка куда приятней стабильной работы, хотя непрекращающийся лязг фабричных станков Berlei вполне мог способствовать тяге Янга к тяжелым промышленным ритмам. Громкость была запредельной.

1968 год стал поворотным моментом в жизни Малкольма: он приобрел свою первую «настоящую» гитару – Gretsch Jet Firebird 1963 года. Здоровенная зверюга золотистого цвета. До этого приходилось играть на том, что кто-то отдаст, и пусть у этой гитары он тоже не был первым владельцем, все же был нюанс: ее подарил Гарри Ванда. Определенно хороший знак, словно музыкант хотел сказать: паренек этого достоин.

«Я был на седьмом небе от счастья, – вспоминал Малкольм в 1984 году. – Единственный в городе парень с Gretsch».

«У меня было полно этих гитар, а тут талантливый ребенок, у которого ни одного приличного инструмента, – рассказал Ванда писателю Джону Тейту. – Малкольма не нужно было обучать. Он – потрясный гитарист».

Малкольм даже пытался создать собственную группу с дьявольским названием «Блюз Вельзевула» (еще известную как «Резинка», или «Red House», что являлось отсылкой к одноименной песне Джими Хендрикса), в состав которой входил гитарист Ларри Ван Кридт, умевший играть блюз. Познакомившись с Ангусом благодаря гитарам Gibson, он вскоре начал джемовать с Малкольмом. Большую часть девяти месяцев, как вспоминал Ван Кридт в электронных письмах, он был частым гостем на Берли-стрит. «Я приходил к ним каждые выходные и оставался с пятницы по воскресенье. Семья Малкольма была очень гостеприимной, особенно мама».

На репетициях «Вельзевулы» отрабатывали классику рока шестидесятых: играли большую часть материала с Fresh Cream, дебютного альбома Cream, и с Are You Experienced Джими Хендрикса. Смелый и сложный выбор для кучки подростков. Но, пожалуй, главное, что Малкольм тогда приобрел, – высокая черная колонка, изготовленная на заказ их приятелем Биваном Боранджи. Она получилась огромной, гораздо больше самого Янга. Эта махина вселяла страх божий в любого, кто случайно оказывался в зале собраний скаутов в сиднейском пригороде Родс, где репетировали «Вельзевулы».

Что же до старшего брата Джорджа и The Easybeats, их будни сводились не только к шампанскому и фанаткам. Выпустив целую серию запоминающихся хитов – «Women (Make You Feel Alright)», «Come and See Her», «I’ll Make You Happy (Just Like Your Mama Wants)», парни готовились к новому этапу в жизни любой амбициозной австралийской группы: музыканты планировали уехать из страны. Но 9 июля 1966 года, в ночь перед отъездом в Лондон – эпицентр «поп-вселенной», – жена Гарри Ванды, Пэм, покончила с собой, наглотавшись снотворного. Все были в шоке; мало кто вообще знал, что у Гарри была жена, не говоря уже о маленьком сыне Йохане.

По пути в Лондон группа заехала в Перт, там, на летном поле рядом с бомбардировщиком «Ланкастер», наспех организовали выступление. Но случилось непредвиденное: четырехтысячная визжащая толпа разом хлынула вперед, из-за чего пришлось вмешаться местной полиции. «В какой-то момент, – писала The Canberra Times, – со взлетно-посадочной полосы стали уводить и уносить бьющихся в истерике девушек. Фанатки отчаянно сопротивлялись, оголяя животы и бедра».

Когда группа наконец взошла на борт «Боинга 707», направлявшегося в Лондон, возникла еще одна проблема – угроза взрыва бомбы, и музыкантов эвакуировали в полицейском фургоне в самую дальнюю часть аэродрома. Плохие предзнаменования преследовали их повсюду: смерть Пэм, давка в толпе зрителей, сообщение о заложенной бомбе. Может, кто-то пытался их предостеречь?

Внутри коллектива также произошли перемены: в Лондоне Джордж начал больше сочинять с Гарри Вандой, а не со Стиви Райтом, благодаря чему зародились крепкие музыкальные отношения. С того момента их творчество стало более замысловатым, амбициозным и не всегда строго коммерческим.

Спустя несколько месяцев после приезда в Великобританию Гарри и Джордж еще не успели добиться существенных результатов и как-то днем коротали время за просмотром выступления французской вокальной группы The Swingle Singers. Что-то щелкнуло, и по возвращении в студию родились характерные вступительные ноты их потрясающей фирменной песни «Friday on My Mind». Пластинка, которую продюсировал дерзкий американец Шелдон Талми, сорвавший куш с The Kinks и The Who, в конце 1966 года достигла шестой позиции в британских хит-парадах. Ни одна австралийская рок-группа не достигла такого успеха, The Easybeats стали первопроходцами. (В мае 1967 года, попав в чарты США, «Friday» заняла 16-е место.)

А в это время в Австралии у Малкольма сносило крышу. После отъезда Джордж регулярно присылал записи, которые, по его мнению, могли бы понравиться братьям, а также статьи о достижениях The Easybeats. Но потом все изменилось: Джордж стал звездой. Золотая пластинка «Friday» в рамке заняла почетное место на каминной полке в доме Янгов в Бервуде.

«Боже, как им это удалось?» – воскликнул Малкольм, пока они с Ангусом в очередной раз оттачивали мастерство игры на гитаре в еще большем стремлении превзойти брата.

Малкольм был настолько впечатлен, что однажды они с другом сбежали с уроков и, вернувшись домой, сняли со стены золотую пластинку «Friday», чтобы послушать ее на стереосистеме. Янг сгорал от любопытства: как же звучит золотая пластинка? Как ни странно, совсем не как «Friday on My Mind»: играла песня «Sorry», один из ранних хитов The Easybeats.

Благодаря Джорджу музыкальный кругозор Малкольма расширялся довольно быстро: он сильно увлекся гитаристами типа основателя Fleetwood Mac Питера Грина и Эрика Клэптона, особенно в период John Mayall & the Bluesbreakers. Ему нравились и блюзмены, в частности Мадди Уотерс. Много лет спустя Малкольм рассказывал в интервью Chicago Tribune, что чувствовал с ними глубокую связь: «Мы не понаслышке знали все то, о чем они пели. Когда семья, бросив все, срывается с насиженного места и переезжает на другой конец света из-за того, что отец не может устроиться на работу, ты не чувствуешь себя частью системы, если таковая вообще существовала. Певцы блюза рассказывают о повседневной жизни и задевают за живое».

Среди его кумиров был Чак Берри, Малкольм сходил от него с ума не меньше Ангуса. «Почти все, что он тогда делал, выходило великолепно», – прокомментировал Янг пик творчества Берри в 1950-е, когда вышли такие хиты, как «Maybellene» и «Roll Over Beethoven».

Еще одной песней, оказавшей огромное влияние на Малкольма, стала «My Generation» группы The Who (продюсером которой выступил тот самый Шел Талми); она изменила его представление о том, каким может быть трехминутный поп-сингл. Композиция казалась Янгу невероятной: очень мощная, гораздо тяжелее, чем «Битлз» или The Rolling Stones. «Она все в корне изменила».

Пока в Великобритании Джордж и Гарри предпринимали дальнейшие шаги после успеха «Friday», в Австралии Малкольм и Ангус отправились на одно грандиозное шоу. 21 января 1967 года The Yardbirds играли на стадионе в Сиднее, на том же, где два с половиной года назад выступали «Битлз». (Песня The Yardbirds «I’m a Man» была одной из первых пластинок, купленных Ангусом.) Шоу могло похвастать поистине звездным составом: зрители наблюдали выступления Роя Орбисона, The Walker Brothers и множества местных талантов, включая поп-звезду Джонни Янга (однофамилец).

«Царила потрясающая атмосфера, – рассказывал Ангус. – Выходили разные артисты, играли, они все оказались невысокими и невероятно милыми. Было очень круто». Особенно его впечатлил игравший смычком на гитаре Джимми Пейдж, который на тот момент входил в состав The Yardbirds. Их вокалист Кит Релф также произвел впечатление на Янгов – никакого самолюбования. «Он не пытался поразить вас бедрами, а сосредоточился на том, ради чего пришел: забацать немного рок-н-ролла».

В середине мая 1967 года Джордж с товарищами по The Easybeats вернулись в Австралию. Они сильно изменились: ушли в прошлое одноцветные костюмы и стоячие воротнички. Сходя по трапу, Янг выглядел словно рок-звезда в развевающемся шарфе и наряде с Карнаби-стрит, а усталые глаза Стиви Райта были скрыты за возмутительно большими очками овальной формы. Гарри Ванда был одет в черный кожаный жилет и рубашку. Они выглядели невероятно крутыми, но явно замученными – тот же изможденный вид, что и у AC/DC по возвращении из Великобритании в 1970-е.

В Сиднее группе организовали торжественный прием, на котором присутствовал лорд-мэр. «Три года назад, – писал один из репортеров, – мальчишки играли в прачечной общежития “Виллавуд” ради собственного удовольствия». Как и следовало ожидать, на выходе с мероприятия группу окружила толпа фанаток.

Однако несмотря на игривую перепалку между Стиви и Джорджем на встрече с прессой в Сиднее («Я талантлив, – рассмеялся Райт. – Не хотите предложить мне контракт?»), за кулисами The Easybeats потихоньку рассыпались. Райт чувствовал себя исключенным из творческого процесса, наркотики тоже сказались на группе, и, несмотря на громкую славу, у них не осталось ни гроша. Парни были в долгах, так как счета за долгие и иногда непродуктивные сессии в студии лишь росли.

Несмотря на несколько замечательных музыкальных моментов, дальнейшая судьба The Easybeats – классический пример того, как не добиться успеха. В августе 1967 года они гастролировали по США с эстрадным певцом Джином Питни – не самое подходящее место для группы, балующейся галлюциногенами. Во время тура по Штатам у них появились друзья в высших эшелонах власти: австралийская писательница-экспат Лилиан Роксон, влиятельная фигура, ставшая крайне необходимой поддержкой группы. Она называла Джорджа гением. Лу Рид, завсегдатай ночного клуба Max в Канзас-Сити, так сильно влюбился в «Falling Off the Edge of the World» Ванды и Янга, что постоянно ставил ее на музыкальном автомате в задней комнате клуба. «Это одна из самых красивых песен в мире», – заявил он Роксон.

Но повторить мировой успех «Friday On My Mind» у них не вышло. «Hello, How Are You» попала в топ-20 Великобритании в апреле 1968 года, но Джордж ее ненавидел, называя «пошлым плаксивым дерьмом». Два месяца спустя у их сингла «Good Times» появился известный поклонник в лице «битла» Пола Маккартни. Говорят, услышав за рулем эту песню, он свернул на обочину и позвонил на радиостанцию BBC, требуя, чтобы ее включили еще раз. Тем не менее хитом она не стала. В июле они выступали в Королевском Альберт-холле на концерте Sounds’68, сыграв на одной сцене с впечатляющим составом артистов: The Move, The Byrds (с Грэмом Парсонсом), Джо Кокером, The Bonzo Dog Doo-Dah Band и The Alan Bown Set. К августу 1969 года The Easybeats хорошенько поработали, оставив после себя еще один классический сингл, душевный, зажигательный «St. Louis», который по иронии судьбы попал в топ-10 °CША уже после того, как группа отказалась от дальнейших попыток выйти на мировой уровень.

Вернувшись домой в октябре 1969 года, The Easybeats отправились в пятинедельный тур, планируя дать 35 концертов. А тем временем в группе жизнь не стояла на месте: Гарри Ванда был помолвлен с 21-летней Робин Томас из Мельбурна. Стиви Райт еще после отъезда в Лондон обручился со своей невестой Гейл Бакстер. Басист Дик Даймонд также был помолвлен, с актрисой Шарлин Коллинз. Теперь парни были не просто поп-звездами; они собирались стать семьянинами. «Австралийский Женский еженедельник» был немало шокирован: «Поклонницы The Easybeats… будут обескуражены, узнав, что трое их кумиров совсем скоро покинут ряды холостяков».

Когда музыкантов спрашивали о будущем The Easybeats, парни не признавались, что планируют распустить группу, но инсайдеры знали, что конец не за горами.

В последнем туре их поддержала подростковая поп-группа из Перта The Valentines, которая выпустила кавер на песню Ванды и Янга «Peculiar Hole in the Sky», а не на громкие хиты, такие как «Build Me Up Buttercup»[11]. Одним из двух вокалистов в The Valentines был местный хулиган Бон Скотт, буйный ребенок с приводами и дьявольским огоньком в глазах. The Valentines одевались в одинаковые костюмы из красного бархата, а татуировки Скотта маскировали под несколькими слоями тонального крема.

После выступления в практически пустом зале в Вуллонгонге 26 октября The Easybeats распалась. Едва ли это можно назвать достойным прощанием с новаторской группой. После пяти хитов, ставших лидерами австралийских чартов, и глобального успеха «Friday On My Mind» у них каким-то образом накопилось долгов на 85 000 долларов.

Ванда и Янг вернулись в Великобританию, занялись написанием песен и продюсированием, надеясь погасить часть долгов и усовершенствовать студийные навыки. Они также условились: их будущие клиенты не совершат тех же роковых ошибок в бизнесе, что и The Easybeats в силу неопытности, таких как подписание противоречивых контрактов на запись внутри одной страны. В творческом плане The Easybeats потерялись в причудливой поп-музыке, пытаясь создать собственный Sgt. Pepper’s[12], хотя их сильной стороной были отличные рок-композиции типа «St. Louis».

Со временем Малкольм Янг тоже выиграл от музыкального манифеста Джорджа: надо быть проще; выясни, что у тебя получается лучше всего, этим и занимайся. Больше никакого «пошлого плаксивого дерьма». Не страдай херней. И когда дело дойдет до бизнеса, не вздумай облажаться.

* * *

У Малкольма тоже наступила пора перемен. Однажды в конце 1970 года Ангус крикнул ему из коридора на Берли-стрит, 4: «К тебе тут пришли какие-то парни».

У него были гости.

В дверном проеме стояли музыканты из сиднейской группы Velvet Underground: барабанщик Герм Ковак, гитарист Лес Холл, басист Стив Крозерс и вокалист Энди Имлах. Группа существовала с 1967 года, играя на танцплощадках хиты того времени. И вот им понадобился новый гитарист. На недавнем Шоу Тувумба в Квинсленде хедлайнер мероприятия Стиви Райт поделился с группой дельным предложением и актуальным советом.

«Вам лучше заменить гитариста, – сказал им Райт. – И я знаю, кто вам нужен. Его брат – Джордж Янг из The Easybeats».

С этими словами он сорвал постер со стены и записал имя и адрес Малкольма. The Easybeats, может, больше и не существовали, но имя Джорджа все еще имело большой вес.

Телефона у Янгов, скорее всего, не было, поэтому Ковак с ребятами решили наведаться лично, надеясь застать Малкольма дома. Однако они чуть было не бросились наутек, когда дверь дома № 4 по Берли-стрит открыл крохотный бритый скинхед, в высоких ботинках с металлическими мысами и угрожающей ухмылкой на лице, обнажавшей зубы странного зеленоватого оттенка.

«Эм… мы пришли пообщаться с гитаристом», – набравшись смелости, пробормотал кто-то. Посетители были сбиты с толку: что это, черт возьми, такое?

Страшный гном – он же Ангус Янг – кивнул и исчез в доме, пытаясь докричаться до брата.

Но как только родители Малкольма, Уильям и Маргарет, поприветствовали нежданных гостей, музыканты сразу успокоились и почувствовали себя как дома. Они попали в небольшое, скромное, но уютное жилище. За исключением золотой пластинки Friday on My Mind

Загрузка...