Годился будущий святой 2 (15) мая 1647 года, в тот самый день, когда Церковью празднуется перенесение мощей святых благоверных князей Бориса и Глеба. Ввиду этого младенца решили назвать Борисом.
Родители его жили в Москве и происходили из знатного дворянского рода Ушаковых[1]. Отца звали Яковом Лукичом, а мать – Екатериной. Сведений о раннем детстве Бориса почти не имеется. То, что известно, укладывается в общий житийный канон: семья боярина Якова была очень набожна, а сам мальчик – весьма тих и далек от ребячьих забав; с младенчества он проявлял различные свойства избранника Божия. В среду и пятницу не касался материнской груди, а когда слышал колокольный благовест, призывающий на богослужение, плакал и беспокоился.
Борис долгое время оставался единственным ребенком в семье Ушаковых, наследником и утешением для родителей. На радость им мальчик рос и становился все более самостоятельным и смышленым. С годами любовь к церковным богослужениям и молитве в нем укреплялась. Дома Борис просил, чтобы рассказывали ему про святых. Нянька, убаюкивая его рассказом, засыпала раньше ребенка. Проснувшись, бывало, находила его в красном углу, молящимся на коленочках перед иконами. Иногда же Борис потихоньку исчезал из дому, и взрослые беспокоились и искали его, в конце концов находя мальчика в храме.
В 1651 г., когда Борису было всего четыре года, отца его, Якова Лукича Ушакова, царским указом назначили воеводой в далекие от Москвы земли, на самые южные рубежи Русского государства – в крепость Черный Яр, что стояла на берегу Волги между Астраханью и Царицыным. К новому месту воевода с семьею отправился из Казани по Волге с речным караваном. Было это весною 1651 г.
Чем дальше на юг плыл корабль, тем безлюднее становились берега, меньше виднелось жилья. Спустя два месяца плавания путешественники приблизились к Черному Яру. Городок стоял на высоком правом берегу Волги, окруженный восьмью башнями и высоким дощатым забором. Против каждого угла крепости на четырех столбах высились караульни, с которых стрельцы далеко видели реку и степь.
Окрестности города казались унылыми. Из-за отсутствия влаги и постоянной угрозы от степи черноярские жители не решались приступать к земледелию. Внутри города располагалось некоторое число домов, большинство из которых были весьма неказисты на вид. Из всех зданий выделялся лишь деревянный храм Воскресения Христова с воеводскими палатами напротив.
Нелегко Ушаковым было привыкать к новому месту. В памяти оставалась многолюдная Москва с многочисленными большими и красивыми храмами и домами.
Вскоре жителей Черного Яра постигло несчастье: 25 июля 1652 г. в городе начался пожар. С дома местного священника Пафнутия он перекинулся на дом воеводы и приказную избу. За ними вслед запылал целый город. Всего несколько часов бушевало пламя, но за эти часы весь Черный Яр выгорел без остатка. Местные жители, прихватив самый необходимый скарб и спешно покинув городские пределы, в смятении смотрели со стороны на пожарище. Слышались плач, стоны, горестные восклицания.
Борис, а ему было лишь пять лет от роду, не понимал всего горя. Но вид человеческого страдания оставил самый глубокий след в душе мальчика.
В том же 1652 г. из Астрахани пришло повеление воеводы боярина князя Михаила Петровича Пронского строить Черный Яр заново, на полверсты выше по берегу. Вместе с городом была заложена и новая церковь. Усердием воеводы Ушакова она строилась больше прежней, о трех приделах: центральный – Воскресения Христова, а боковые – Казанской Божией Матери и святителя Николая. Воеводские палаты стояли, как прежде, напротив. Стройка шла споро, настроение жителей, как и всегда во времена общего поновления, было самое бодрое. Казалось, жизнь черноярцев налаживается, и все бедствия остались далеко позади.