Как литература связана с жизнью? Выдуманные персонажи с реальными людьми? Антуана де Сент-Экзюпери не занимали подобные вопросы, но на этот вопрос он все-таки ответил, написав: «Всем известно, что волшебная сказка и есть единственная правда о жизни». «Маленький принц» – сказка, но не волшебная, глубокой и всеобъемлющей ее делает поиск истины, а еще поэзия, которой не чуждо наше человеческое сердце и которая трогает большинство из нас.
В письмах, которыми обменивались Антуан и Консуэло де Сент-Экзюпери, начиная с их встречи в Буэнос-Айресе в 1930 году и до исчезновения писателя летом 1944, нет границы между тем, что они проживают, и тем, о чем мечтают. Первое письмо, адресованное «Тоннио» будущей жене, с первых слов уже сказка, оно ключ к той партитуре, которая будет ими разыгрываться всю жизнь: «Жил-был на свете маленький мальчик и неожиданно встретил сокровище. Оно было слишком прекрасно для маленького мальчика, его глаза не умели его понять, его руки не умели его держать. Мальчик загрустил».
Маленький принц появился на свет в 1930 году, а не в 1942, как принято считать. Вот он перед нами – он полон восхищения и грусти перед тем, что дается и не дается ему в руки. Но понадобились долгие двенадцать лет, копившие радость и боль, чтобы писатель Антуан де Сент-Экзюпери, оказавшись в изгнании в Нью-Йорке, куда приехала и Консуэло, претворил свои жизненные переживания в литературное произведение.
С первых дней встречи Антуан и Консуэло почувствовали, что им необходима поддержка фантазии и поэзии, чтобы их любовь обрела полноту, чтобы смогла уцелеть и существовать среди множества житейских непредсказуемостей – а ведь они могли и потерять ее, настолько их совместная жизнь была бурной, страстной, исполненной ссор и разлук. Но сказка всегда будет рядом с ними. И на это есть очень серьезная причина.
Уже в одном из ранних писем Консуэло весьма проницательно, а возможно, лишь благодаря интуиции, пишет, что нет различия между их переживаниями и творчеством: «Наша разлука, отчаяние, слезы нашей любви разве не помогут тебе проникнуть глубже в сердца людей, в тайны всего на свете?»
Нет ничего напрасного даже в долине слез… И хотя Антуан жалуется, что каждая семейная ссора, терзая его ум и сердце, лишает его на многие месяцы возможности писать, несомненно и другое: неуравновешенность семейной жизни, ее напряженность, создаваемая постоянными уходами и возвращениями, отдалениями и сближениями, питают его творчество. В конце концов, произведение только выигрывает, если к нему возвращаются вновь и вновь, убеждает писатель Антуан художницу Консуэло в одной из своих нью-йоркских записок, не соглашаясь с практикой «автоматического письма», проповедуемого сюрреалистами как главной ценности, письма, которым увлекается жена Андре Бретона, художница Жаклин Ламба. Сент-Экзюпери пишет: «Произведение живет столько времени, сколько времени ты его создавал. (…). Метод «в час по картине» кажется мне оскорбительным. Я предпочитаю другой: одна картина за всю жизнь. Если копать долго-долго, можно докопаться до истины. Если сто тысяч раз ковырнуть землю лопатой, воды не добыть».
Опыт прожитой жизни («время, которое я потратил ради моей розы») наделяет произведение ценностью и правдивостью. Теперь становится понятным, почему «Маленький принц» был написан в 1942 году, а не в 1931 – он написан, да, после множества разочарований, но и после прожитой всерьез, от всего сердца личной истории. Эта крайне эмоциональная переписка полна фантазий еще и потому, что у Консуэло и Антуана есть общая волшебная страна, где звезды заняты человеческими судьбами и среди пустыни являются маленькие принцы. Не раз упоминается в письмах: «злая звезда, на противоположной стороне земли, которая смотрела ведьмовским глазом», звезда, которая «знала, как остановить сердце». Это их общее воспоминание о начале их жизни в Буэнос-Айресе, о первом их общем доме, о сидении на террасе душными жаркими ночами. «Эту звезду, – пишет Антуан в 1931 году, – которую мы так и не приручили». Их общий мирок наполнен друзьями, встречами, небеспричинным взаимным недоверием и… фантазиями. А если углубиться в мир фантазий и сновидений, в нем можно утонуть, как в море. Утратить чувство реальности. Консуэло и Антуан знают его опасности, они говорят о них. Но кроме опасностей мир фантазий таит в себе и спасение, в нем они находят друг друга, когда в другом, более плотном мире – в Париже или в Нью-Йорке – нет надежды поладить друг с другом из-за взаимного непонимания, обвинений, неверностей, лжи. В мире фантазий у злой звезды, которая пронзает сердце и смотрит угрожающим взглядом, есть, по счастью, двойник – «прекрасная волшебная звезда», которая бережет Антуана. «Знай, что это мое сердце!» – пишет Консуэло. Сердечное тепло, тепло любви светит им с небес.
Будни разрушают идеал, хрупкая уязвимая любовь призывает на помощь сказку. «Дорогой, мы держим в руках сердце нашей любви. Не разбивайте его. Мы будем так плакать! – пишет Консуэло мужу-пилоту, который вновь отправился с почтой в дальний угол Африки (ничего не поделать, хлеб надо зарабатывать). – Я думала о нас, о нашей любви и почувствовала, как я люблю мою любовь. Нашу любовь».
Еще далеко то время, когда Консуэло будет общаться с Дени де Ружмоном, в будущем ее близким другом, автором знаменитой книги «Любовь и Западный мир» (1939) о концепции любви, которая исторически сложилась в западной культуре. И вот что Ружмон пишет в своей книге: «В чем же истинный смысл легенды? В том, что влюбленные обречены на разлуку? Да, но во имя страсти, из любви к любви, которая их жжет, ради того, чтобы разжечь этот огонь еще сильнее, чтобы преобразить его… Пусть даже ценой счастья и самой жизни». А что, если смысл этих писем, трепещущих на грани реальности и мечты, сродни смыслу старинной легенды? Любовь к любви? Что, если это смысл не одних только писем, но и всей жизни, сложенной из постоянных отъездов и возвращений, взлетов и падений, мучений и исцелений, – что, если это бегство в пустыню для того, чтобы ощутимей любить тех, кого любишь любить? «Консуэло, я бегу от вас, и я вас ищу», – пишет Антуан, и, возможно, в этих словах история всей его жизни.
Письма Антуана и Консуэло повторяют не раз и другое: «любить нелегко». Любовь требовательна, она не дается раз и навсегда, всеобъемлющая и неизменная. Столько препятствий становится у нее на пути, столько непониманий ее терзает. Недостижимость идеала и собственные слабости мучают любящих и печалят их. «Дорогая, я всегда и во всем искал только чистоты», – пишет Антуан. Чистоты в себе, чистоты в другом, чистоты в человеческой жизни.
И для того, кто видит в этом поиске смысл своего существования, воображение – незаменимый помощник, потому что будничный облик любви так далек от того, чего ты от нее ждешь и на что рассчитываешь. Консуэло часто разочарована или обижена отношением мужа – исчезает, изменяет, мрачен, требователен к ней, она не удовлетворена скучной, полной ожидания жизнью, на которую, похоже, он ее обрекает (во всяком случае, он об этом говорит). И когда ее раздражение перехлестывает через край, она высказывает все напрямую и весьма неожиданным языком: «Не играйте останками надежды-трупа. (…) Каждая минута – тьма. Вы что, ангел тьмы? Я уже в бездне, куда столкнули меня вы вашими прекрасными рассуждениями и добрыми словами». Не стоит заходить слишком далеко, любовь может и погаснуть. Антуан чувствует так же остро. Его приводят в отчаяние яростный отпор и неизменное противостояние жены. Консуэло полна театрального пафоса, но роль кроткой пастушки не по ней, она не желает быть Великой Утешительницей, негасимым светом домашнего очага. Консуэло так неуживчива, и Антуан вновь в разладе с самим собой, он теряет в себе уверенность: «Цветок всегда винил во всем Маленького принца. Поэтому он, бедняга, и улетел!»
Партия оказалась Антуану не по силам, он был отличным шахматистом, но не выдержал напора и отступил. На земле нет места для идеала, даже если мужчина и женщина стремятся к нему всей душой, они страдают, потому что не сбылась их мечта о любви. «У меня была мечта. О подруге», – напишет Антуан, окончательно потеряв надежду и сожалея, что его жена лишена «чудесного умения быть рядом» и «дара беззаветности».
«Я мечтал писать под крылом маленькой птички, под защитой ее ласкового тепла, щебета, чистоты и чудесного трепета». Но нет, ничего подобного. Консуэло не была той преданной, самоотверженной и всепрощающей женой, идеалом и образцом социального канона, который теперь нам кажется весьма устаревшим; она была яркой, взрывной, обещавшей многое в свои вдохновенные минуты. Антуан писал: «…если бегу за вами – а вы неуловимы, – то потому что однажды, благодаря вам, во мне вспыхнул свет, потому что раз или два в голосе были нежность и смиренность, хотя я знаю: пытаясь вас поймать, я могу умереть от жажды».
«В вас есть та, которую я люблю, и радость от нее свежа, как апрельская травка». Чем же он так дорожит? «Были с вами мгновения, похожие для меня на появление солнца. Радостный вскрик из-за пустяка, пустячные радости, вспышки света, который покорил мою жизнь».
Разве не наводит все это на мысль о служении?
На чердаке под скрип старых балок маленький мальчик, возможно, мечтатель и, возможно, даже чуть-чуть лунатик, увидел однажды вечером светящуюся звезду. Звезда стала путеводной в его жизни среди людей: он следовал за ней в ночном полете, во время бурь, под вражеским огнем. Та же история повторяется и в любви, она тоже для него своего рода преданность, но вне условностей и вне общепринятых правил. К чему она поведет, неизвестно, но можно хоть чуть-чуть догадываться, на чем она держится. «Я полюбил ту жизнь, которой не понимал, не знал ее основы. Я даже не знал хорошенько, чего я от нее хочу, мне просто чего-то хотелось», – написал Антуан в своей первой книге «Почта на юг» (1929).
Этот блеснувший свет – наваждение Антуана. Но быть призванным не значит выполнить предназначение. Секунды благодати и годы горьких разочарований. Каждый упрекает другого в том, что на поверхности лишь жалкое искажение того чуда, какое таится в глубине и должно «засиять» благодаря той любви, какой его любят. Искажения и смута – там, где подлинное лицо любимой должно стать отражением столь же подлинного лица любящего. «Цветок, за которым я так ухаживал, так заботился, которого так желал, подарил мне лучик света. Потом я ждал, что чудо повторится. (…) И снова начал умирать от жажды», – вот из-за чего мучается Тоннио.
Трудная ночь. Такое название, по совету Консуэло, Антуан хотел дать поначалу повести «Ночной полет», которую он писал в Буэнос-Айресе в 1930–1931 годах. В нее он вложил свой опыт, полученный во время работы в Аэропосталь в Аргентине. Но матери он написал о главном смысле своей книги: «эта книга о ночи». Книга, стало быть, философская, но воспринимается как авантюрный роман и является таковым тоже. Метафорическая ночь часто присутствует в письмах Антуана и Консуэло, она противостоит поискам света, идеала. Когда Консуэло после трехлетней разлуки приезжает к мужу в Нью-Йорк в канун Нового, 1941 года, она пишет ему щемящее письмо, в котором любовь и страдание сливаются в одну жалобную мольбу:
«Однажды я увидела у тебя на глазах слезы, они пришли издалека, из страны твоих снов, оттуда, где ты страдаешь, где прячешься, и я узнала любовь. Я поняла, что я тебя люблю. Но еще из-за этих твоих слез я в одну секунду поняла всю горечь этой любви. И сразу отказалась выходить за тебя замуж в Буэнос-Айресе. Так в детстве, когда ты маленькая, застываешь на пороге темной комнаты, хотя за ней тебя ждет кроватка, друг, кукла, прогулка, свет.
Я говорю тебе об этом, мой муж, потому что я боюсь этой темноты, этой ночи, боюсь, что не добегу до своей кроватки, до света, до покоя (не перейду через темную комнату? А так близко цветы, музыка, твои руки, а я не перейду через темную комнату? Я упаду?), а твои руки так близко».
Слова Консуэло словно эхо той грусти, какой грустил маленький мальчик, почувствовав, что слишком мал для сокровища. Но у нее к печали, растерянности, смятению примешивается страх: страх гибели, исчезновения всего на свете, и в первую очередь любви. А вот что напишет Антуан, приближаясь к концу, в час примирения: «Вы мне делали больно. И часто очень сильно. Но как прочно это забыто. Я помню только ту боль, которую причинил вам я. О ваших слезах, Консуэло. О ваших одиноких ночах, Консуэло. О вашем ожидании, Консуэло. Консуэло, на этом свете я люблю только вас и благодарю вас за то, что вы знали, что я вас люблю».
Легенда и жизнь нераздельно слиты. Консуэло это прекрасно понимает. В ожидании Антуана, который уехал на войну в 1943 году, она, защищаясь от сплетен, доходящих и до Нью-Йорка, утверждает незыблемость и вечность их союза: «Я храню тебе верность. Я тебя жду. Я твоя жена и буду ждать тебя, бодрствуя и пробудившись в вечности. Знаешь, почему? Потому что я люблю тебя, люблю мир наших грез, люблю мир маленького принца, я там брожу… И никто не может меня обидеть… Пусть я одна и у меня четыре шипа».
Консуэло, настаивая на правдивости сердца, вновь обращается к незримому миру, который объединяет их и делает недостижимым для лжи и обманов их мир фантазий и снов. Антуан де Сент-Экзюпери не сомневался, что в волшебных сказках скрыты вечные истины. Он потрясен, читая в письме Консуэло, написанном в 1940 году, когда он не написал еще ни единой строчки своей сказки, не нарисовал ни одного Маленького принца, описание преображения женщины в цветок: «Чудо из чудес. Скоро я стану Таволгой. Красавицей, вопреки жестокому миру и глупым баранам, глупым и злым. Таволга погибла – она мертва. Красавицу поведут гулять по зеленой траве, украсят цветами, песнями, и никто больше не посмеет ее обижать. Она будет поэмой Папуся, написанной его кровью, которой он не жалел».
Вот каким образом Консуэло-ваших-слез преображается в Консуэло-моей-вечности, превращается в Розу. Навсегда. (Это чудо совершалось в Бевин Хаусе, в Нортпорте, летом и осенью 1942.) Отныне Роза всегда готова встретить Маленького принца на планете, которую он оставил. Детское сюсюканье? Сказка шиворот-навыворот? Попытка приукрасить пепелище любви? Священное алиби? Если бы эта история состояла только из слов, так, возможно, и было бы, но это сама плоть любви влюбленных (Консуэло-моя-плоть-и-кровь), а не просто милая сказочка, которая понадобилась, чтобы скрыть нелицеприятную правду.
«И теперь, когда я состарился, я знаю: не было в моей жизни лучших странствий, чем ночной путь вдвоем к божьему подарку – утру», – пишет Антуан, надеясь увидеться со своей женой, которую оставил в Нью-Йорке 2 апреля 1943 года. В этом мире он ее больше не увидит. В последний год их разлуки, причиной которой стала война, супруги вновь возвращаются к своим обетам. «Чем дольше длится война, чем больше опасностей и угроз для будущего, – пишет Антуан матери в 1940 году, – тем больше я беспокоюсь за тех, за кого отвечаю. Как я жалею бедняжечку Консуэло, она такая слабенькая, такая одинокая». Вдалеке, в пустыне, нетрудно впасть в тоску, даже если ты здесь с самой благой целью – спасаешь своих ближних. Алжир 1943 года, похожий на корзину с крабами, столь же непривлекателен для Антуана, как и изгнаннический Нью-Йорк. В Алжире Антуан, которого из-за возраста лишили права летать, живет уже несколько месяцев, он шлет моления Консуэло, словно желая заклясть неизбежный конец, потому что еще не принес своей жертвы. Но фантазия целительнее, чем мольба – «Маленький принц» сказка, а не молитва, – Антуан в начале их любовной истории начинает писать сказку, а теперь описывает свой сон.
«Мы стоим с вами на равнине. Вокруг мертвая земля. Мертвые деревья. Нет запаха, нет вкуса. И вдруг, хотя на взгляд ничего не изменилось, изменилось все. Ожила земля, ожили деревья. Все обрело вкус, все запахло, так мощно, сильно, для меня даже слишком. Слишком быстро мне вернули жизнь. Причина мне была ясна. Я сказал: «Консуэло воскресла. Консуэло здесь!» Ты была солью земли, Консуэло. Ты пробудила во мне любовь ко всему вокруг просто потому, что вернулась. Консуэло, тогда я понял, что полюбил вас навек».
Ему причиняли боль люди, время, раздоры, но он вернулся к главному: любовь к единственной женщине стала его спасением, – так Зелига от желания нравиться всем исцелила любовь одной-единственной. В сердце Маленького принца, когда он смотрит на свою Розу, словно на закатное солнце, трепещет та самая тайна жизни, которая непостижимым образом сплавляет воедино плоть, кровь, идеал и фантазию. Этот дар бывает нам не по силам, но такова наша участь, вне зависимости от избранного пути и вместительности сердца. Антуан де Сент-Экзюпери просил Консуэло сообщить ему новости о «Маленьком принце», который вышел в Нью-Йорке через несколько дней после его отъезда. Почему? Нет, вовсе не из-за самолюбия чувствительного автора. Для трудного «вывихнутого» времени нужен был миф, «который бы утолил жаждущих», миф о Маленьком принце и его Розе.
«В тебе есть Свет. Как ты его получил? Как тебе удается им делиться? Как пробился лунный родник, который поет в тебе и воскрешает маленьких принцев – странников».