Двое мужчин, отирающиеся возле выгоревшего коричневого седана перед ее домом, пусть и в штатском, но однозначно опознаются как полицейские. У того, что повыше и помоложе, бандитские усы и густые бакенбарды. Пышная шевелюра доходит до лоснящихся плеч автомобильной куртки из искусственной кожи, а золотая цепь на шее переливается в свете фонаря. Мэри Пэт готова побиться об заклад, что он минимум трижды пересмотрел «Серпико» с Аль Пачино[25].
Второй – пониже ростом, а неухоженный вид дополняется нездоровой полнотой. Его лицо, по представлению Мэри Пэт, больше подошло бы боксеру или коллектору. Шляпа пирожком, рубашка расходится на груди, а галстук как был завязан набекрень после покупки, так и не перевязывался. Наверняка разведенный, а вечера проводит в одиночестве, с бутылкой и замороженной едой. Впрочем, тут же понимает Мэри Пэт (и немедленно гонит эту мысль), точно так же можно описать и ее саму. Присмотревшись, она дает второму копу лет тридцать пять – сорок – на десять меньше, чем при первом взгляде, но видно, что в какой-то момент жизнь успела его здорово потрепать.
Мужчины демонстрируют ей свои значки. Молодой представляется детективом Притчардом, старший – детективом Койном.
– Мы можем поговорить с Джулией? – Голос у Койна на удивление мягкий и совсем не соответствует внешности.
– Ее нет.
– А не подскажете, где ее найти? – Да и тон его почти учтивый.
– Я не знаю, где она. Сама ее ищу.
– И давно? – резко и без всякого намека на мягкость спрашивает молодой коп.
– Уже… – Мэри Пэт сглатывает ком, осознавая. – Сорок восемь часов.
– Вы заявляли о ее исчезновении?
– Куда?
– Например, в полицию.
– А толку? Только не говорите, будто вы тут же кинулись бы ее искать.
– Без явного намека на преступление? Нет, не кинулись бы, – качает головой старший.
– Ну и смысл тогда заявлять?
Замечание справедливое. Полицейские переглядываются и обмениваются кивками.
– Пригласите нас к себе? – спрашивает Койн.
Мэри Пэт совсем не хочется на глазах у соседей добровольно запускать двух копов в дом. Это все равно что пригласить на рождественский ужин стриптизершу.
– У меня не убрано.
Койн вежливо улыбается, однако по глазам видно, что не верит.
– Вон там есть скамейка, – кивком указывает Мэри Пэт, – пойдемте лучше туда.
Они усаживаются напротив баскетбольной площадки. Колец нет – только столбы со щитами. Стоящие рядом фонари придают ночи мутно-горчичный оттенок. Время от времени над головой, мечась из стороны в сторону, будто подхваченный порывом ветра воздушный змей, проносятся летучие мыши.
– Итак, в последний раз вы видели Джулию… – начинает Койн.
– Джулз.
– Что-что?
– Все зовут ее Джулз.
– А, понял. И когда вы в последний раз ее видели?
– Позапрошлым вечером, около восьми.
Притчард записывает в блокнот.
– А можно без этой игры в вопрос-ответ? – спрашивает Мэри Пэт.
– Конечно, – легко соглашается Койн.
Пожалуй, это первый коп на ее памяти, который не ведет себя как развязная скотина. Или, может, просто поднаторел в умении казаться приличным человеком.
Мэри Пэт достает сигарету и лезет было за зажигалкой, а Койн уже протягивает ей свою. На его «Зиппо» эмблема Корпуса морской пехоты – орел, земной шар, якорь – и даты службы, которые она не успевает разобрать. Прикурив, Мэри Пэт кивает, и детектив с тихим щелчком закрывает зажигалку.
– В субботу вечером, – начинает она, – моя дочь ушла из дома и не вернулась. С тех пор я ее ищу. Я узнала, что с одиннадцати вечера накануне до без четверти час она с друзьями была в парке Коламбия и на пляже Карсон. Так мне сказали Рональд Коллинз, Бренда Морелло, Джордж Данбар и Пег Маколифф, моя племянница.
Она дожидается, пока Притчард занесет имена в блокнотик, и продолжает:
– Там были еще ребята, но кто именно – не знаю. Моя племянница ушла до полуночи. Джордж Данбар и Рональд Коллинз утверждают, что Джулз оставила их и пошла домой в двенадцать сорок пять. Больше ее никто не видел.
– И вы верите в их рассказ? – спрашивает Притчард, продолжая делать записи.
– Нет.
– Вы поэтому отделали Рональда Коллинза в баре Марти Батлера вчера вечером?
– Понятия не имею, о чем вы.
– Весь город в курсе, миссис Феннесси, – смеется Койн.
– Вы, случаем, этому засранцу яйца в придачу не открутили? – добавляет Притчард.
– Винс! – резко прикрикивает на него напарник.
– Чего?
– При женщинах не выражаться. И ни слова про гениталии.
– Прогени… что?
Мэри Пэт смотрит на Койна с благодарностью. Негласное правило их района: не знаешь женщину – не ругайся при ней, даже если она сама матерится, как пьяный дальнобойщик. Это невежливо. То же касается и упоминания половых органов.
– Откуда вы? – спрашивает она у старшего детектива, который явно – теперь-то уж без сомнений – родом из местных трущоб.
– Сэвин-Хилл. – Тот кивает в сторону Дорчестера.
– Сэвин-Хилл – на перо насадил, – произносит она.
– А вы, я погляжу, за словом в карман не лезете. – Он окидывает взглядом кирпичное захолустье Коммонуэлса.
Мэри Пэт ухмыляется: в точку, мол.
– В общем, уже два дня Джулз ни с кем не связывалась: ни со мной, ни с отчимом, ни с друзьями – по крайней мере, если им верить. А еще у меня есть материнское чутье.
– И что оно вам подсказывает?
– Что она в беде, – произносит Мэри Пэт, шумно выдыхая дым. – Почему вы ее ищете?
– А вы как думаете? – Койн не сводит с нее внимательного взгляда.
Она смотрит на пустую баскетбольную площадку. Где-то над головой, отчаянно хлопая крыльями, проносится летучая мышь. Мэри Пэт вспоминает версию, озвученную Кен-Феном. Теперь она не кажется столь уж бредовой.
– Это как-то связано с Огги Уильямсоном – парнем, который погиб на станции «Коламбия».
Лицо Койна ничего не выражает.
– И почему вы так считаете?
– Потому что примерно в то же время она со своими придурочными дружками была в том районе. А теперь ею заинтересовались вы. Два плюс два.
Мэри Пэт щелчком отправляет окурок через сетку-рабицу на пустую площадку. Койн закуривает сам и кладет зажигалку на скамейку между ними. На торчащей из тени половине видны буквы «Вьет».
– Где вы служили?
Сперва детектив недоуменно вскидывает бровь, потом замечает, куда направлен взгляд Мэри Пэт.
– Я там везде бывал. Еще до войны. В качестве советника.
– Там уже тогда была задница?
– Еще какая, – говорит он. – Красивее разве что. Мы и вьетконговцы еще не разнесли там всё в клочья. Но даже в шестьдесят втором было ясно, что скоро там будет ад… У вас кто-то воевал?
– Да, – Мэри Пэт кивает. – Сын.
Краем глаза она замечает нетерпение Притчарда – мол, давай ближе к делу, – но Койн молча, одним взглядом ставит напарника на место.
– Он вернулся? – спрашивает он.
– Типа того.
– То есть? – Детектив смотрит на баскетбольную площадку, как будто Ноэл прямо сейчас там ошивается.
– Он умер от передозировки. Так что как бы вернулся, а как бы и нет.
На мгновение старшего детектива будто парализовало. Кровь полностью отливает от его лица: явно лишился кого-то близкого – сына или брата – и тоже из-за бурого порошка. Слегка дрожащими пальцами Койн забирает зажигалку со скамейки и сует в карман. Выдыхает клуб дыма.
– Мои соболезнования, миссис Феннесси.
– Знаете, какой район отправил во Вьетнам больше всего ребят? – спрашивает она.
– Южка? – предполагает Койн.
– Не-а, Чарльзтаун. Но Южка на втором месте. Потом Линн, Дорчестер и Роксбери. Мне двоюродная сестра рассказала; она в призывной комиссии работает. А знаете, кто не отправлял ребят во Вьетнам?
– Догадываюсь… – произносит он с горечью, настолько застарелой, что больше напоминает безразличие.
– Дувр. А еще Уэллсли, Ньютон и Линкольн. Их детишки укрылись в колледжах и магистратурах, а врачи диагностировали им шум в ушах, плоскостопие, пяточные шпоры и прочую херню, которую смогли выдумать… И эти же люди требуют, чтобы я отправила своего ребенка автобусом в Роксбери, а сами не подпускают к себе черных и на пару шагов, если только те не стригут им газоны.
– Спорить не буду, – говорит Койн. – А как Джулз относится к басингу?
Мэри Пэт молчит так долго, что детектив успевает докурить, после чего обеспокоенно заглядывает ей в глаза.
– Миссис Феннесси?..
Теперь ясно, к чему они клонят.
– Чернокожий парень прыгает под поезд, и вы думаете, что белые подростки решили таким образом выместить злость за басинг?
– Я этого не говорил.
– Да тут и без слов понятно.
– Вообще-то, тот парень ни фига не бросался под поезд, – встревает Притчард.
Койн, стиснув зубы, недобро зыркает на напарника.
– И как же он погиб? – спрашивает Мэри Пэт.
– Ждем окончательного заключения, – отвечает Койн.
– Почему бы вам не поинтересоваться у дочери? – снова не сдержался Притчард.
– Винс, заткнись, а? – осаживает его Койн. – Сделай одолжение.
Напарник закатывает глаза, будто подросток.
– У нас есть очевидцы, – снова обращается Койн к Мэри Пэт, – видевшие, как около полуночи Огги Уильямсон разговаривал с компанией белых молодых людей на границе парка Коламбия. Потом эти подростки загнали его на станцию, где он и погиб. У нас нет доказательств, что ваша дочь была в той компании, но будет лучше, если она придет к нам раньше, чем мы ее разыщем. Так что, миссис Феннесси, вы нас весьма обяжете, сообщив нам ее местонахождение.
– Да не знаю я, где она, – говорит Мэри Пэт. – Уже с ног сбилась в поисках.
Детектив спокойно смотрит ей в глаза:
– Очень хочу вам верить.
– А мне похер, верите вы мне или нет. Я просто хочу найти свою дочь. Желаете присоединиться – пожалуйста, валяйте.
Койн кивает:
– Знаете, где она могла бы скрываться?
Если Джулз решила спрятаться, то наверняка обратится к своему тайному любовнику. А где Фрэнк Туми, там, естественно, и Марти Батлер. И брякнуть копам хоть слово, которое выведет их на Марти, – это все равно что сунуть голову в духовку, включить газ и чиркнуть зажигалкой.
– Не знаю.
Мэри Пэт отчаянно пытается скрыть облегчение во взгляде и в голосе. Наконец, хоть что-то начало проясняться. Если Джулз по дурости вляпалась в историю с тем черным парнем, значит, вполне могла залечь где-то неподалеку – в пределах десяти кварталов от того места, где сейчас сидит Мэри Пэт. Что ж, тогда одной головной болью меньше. А уж остальное она в состоянии разрулить.
Койн вручает ей карточку: «Детектив-сержант Майкл Койн, Отдел убийств, Департамент полиции г. Бостона».
Отдел убийств, он же «убойный». Таких по мелким бытовым неприятностям не гоняют. Это тебе не ворованная говядина или подделанный чек, а что-то посерьезнее, по типу рака яичников.
– Если ваша дочь объявится, позвоните по этому номеру и назовите добавочный. – Койн тычет пальцем в карточку. – Или попросите, чтобы перевели на меня.
– На детектива Майкла Койна?
– На Бобби, – говорит он. – Все зовут меня Бобби.
– Почему?
Койн пожимает плечами.
– А полное имя ваше как?
– Майкл Дэвид Койн.
– И вас все равно называют Бобби?
– Так повелось. – Он снова пожимает плечами. – Поди разбери, почему так.
– Ладно, Бобби.
Мэри Пэт убирает карточку в карман. Койн поднимается и разглаживает брюки. Притчард захлопывает блокнот.
– Если увидите дочь, миссис Феннесси, – говорит старший детектив, – пожалуйста, поступите благоразумно.
– Это как?
– Скажите ей, чтобы первым делом позвонила нам.
Мэри Пэт молча кивает.
– Это значит «да, хорошо»?
– Нет, это значит, что я просто кивнула.
– В смысле «ладно, я подумаю»?
– В смысле «вы сказали, я услышала».
Она подхватывает сигареты, возвращается к своему подъезду и заходит внутрь.