Часть первая Гленьян – Ян

Глава 1 Ян

Как все двенадцатилетние подростки, Ян очень интересовался жизнью индейцев, и чем старше он становился, тем усерднее собирал сведения о быте, нравах и обычаях этого народа.

Отец Яна имел характер довольно своеобразный. Это был человек хорошего воспитания и с утонченными вкусами, но суровый по отношению к собственным детям. Он никогда не разделял увлечений Яна свободной жизнью дикарей, и когда ему показалось, что они могут помешать школьным занятиям мальчика, тотчас же запретил сыну и думать о них.

Тем не менее Ян не подавал родителям ни малейшего повода подозревать его в увиливании от учебы. Напротив, в классе он всегда был лучшим учеником. Ян вообще любил читать, но больше всего его увлекали книги, в которых описывались природа и быт дикарей. К сожалению, таких книг в его время было очень немного, и местная общественная библиотека могла предложить мальчику лишь две-три повести Фенимора Купера, «Скандинавских охотников» Ллойда да «Ботанику» Грея. Но и ими Ян зачитывался до упоения.

По природе Ян был послушным и добрым мальчиком, но постоянное стремление отца подавить увлечение сына, не содержавшее в себе ничего дурного, заставило мальчика сделаться непокорным. Ян слишком боялся сурового родителя, чтобы выражать открытое неповиновение, но пользовался каждым подходящим случаем улизнуть из дома в поле и в лес. Вид каждой новой птицы, каждого насекомого или растения пронизывал мальчика смешанным чувством восторженной радости и мучительной тоски от невозможности узнать сразу название и природу новых для него живых существ и растений.

Главной страстью Яна была любовь к животным. Благодаря этому путь мальчика из дома в школу и обратно был всегда очень извилистым, поскольку захватывал несколько смежных улиц, на которых располагался ряд чрезвычайно заманчивых пунктов. Он не мог пройти мимо мастерской художника, в окне которой красовалась картина, изображавшая двух терьеров, гоняющихся за крысой. Привлекала его и табачная лавка, вывеску которой украшал слон, нагруженный табаком. А витрина магазина напротив была завалена множеством только что настрелянных птиц и разными набитыми чучелами. Что уж говорить о меховом ателье, вход в которое охранялся чучелом медведя огромных размеров!

Все это сосредоточивалось на одной улице, а на другой мальчика привлекала гостиница, где была собака, загрызшая енота. Немного далее, на Джерви-стрит, находился коттедж с высокой террасой, под которой когда-то сидел на привязи большой медведь. Ян не застал в живых этого зверя и знал о нем только понаслышке, однако находил особенное удовольствие в том, чтобы проходить возле этого легендарного места. На углу улиц Грэнд и Пембертон когда-то был убит хорек, и школьники поговаривали между собой, что в сырые туманные ночи там еще чувствуется запах убитого зверька. Ян потихоньку несколько раз приходил туда дождливыми вечерами и с наслаждением вдыхал в себя воображаемый запах.

В сущности, Ян не знал, чем оправдать свою слабость, и каждый раз сгорал от стыда, когда старший брат принимался журить его за эти «бессмысленные и бесцельные» увлечения.

Особенно притягательной для Яна была мастерская чучельника Сэндера на Мэн-стрит. Здесь, прижавшись носом к широкому окну, мальчик, как зачарованный, был готов простаивать часами. Птицы, с их пестрым оперением, казались ему одна красивее другой. Некоторые из них, имевшие честь красоваться на выставке местной ярмарки, были снабжены ярлыками с названиями. Эти надписи, вместе с формой и оперением особенно красивых экземпляров, запечатлевались в памяти мальчика, обогащая его скудные сведения по естественной истории. По правде сказать, некоторые названия были не совсем точны, но это не имело в глазах Яна никакого значения.

Года два мальчик пробавлялся чтением знакомых книг и ежедневным созерцанием картин и чучел животных, но потом у него вдруг с непреодолимой силой вспыхнуло желание во что бы то ни стало побывать в самой мастерской Сэндера.

Ян отличался большой робостью и застенчивостью. Поэтому понадобилось несколько месяцев, чтобы у него наконец смогла созреть непреклонная решимость осуществить свое страстное желание. Конечно, если бы он решился открыто попросить у хозяина мастерской разрешения осмотреть все заключавшиеся в ней диковинки, то едва ли получил бы отказ. Но на такой подвиг у мальчика не хватало смелости, и он решил добиться своего обходным путем.

Наметив в окне самую невзрачную птицу – лесную сову, – Ян направился к двери в мастерскую. Храбро отворив дверь, он перешагнул через порог, ужасаясь и своей необычной отваге, и громкому дребезжанью дверного колокольчика. Едва придя в себя, с замирающим сердцем мальчик сделал несколько шагов по направлению к прилавку, за которым возвышалась внушительная фигура самого Сэндера, и с трудом проговорил:

– Скажите, пожалуйста, сэр, сколько стоит вот этот… эта сова… вон там… на окне.

– Два доллара, – послышалось в ответ.

Напускная храбрость Яна сразу испарилась. У него сроду не было в руках такой огромной суммы! Мальчик опрометью бросился к двери. Растерянный и пристыженный, он бежал с таким чувством, точно пробрался было в рай, но оказалось, что он этого недостоин. Мальчик не посмел бросить даже беглого взгляда на окружавшие его в этом раю чудеса…

Глава 2 Весна

Будучи от природы довольно слабым мальчиком, Ян тем не менее очень любил физические упражнения и завидовал вольной жизни индейцев. Каждую весну, с возрождением природы, он чувствовал непреодолимую склонность к бродяжничеству. Карканье первой вороны в начале марта пронизывало свободолюбивое сердце мальчика сладкой болью, а вид диких гусей, длинным треугольником проносившихся на север, заставлял бурлить его кровь. Вообще в это время вид каждой новой птицы, каждого животного и насекомого вызывал в мальчике такое ощущение, точно у него за спиной растут крылья, на которых можно облететь весь мир.

Школьные товарищи Яна говорили, что они тоже любят весну, а некоторые из его знакомых девочек даже «обожали» это веселое время года. Но никто из этих мальчиков и девочек не мог понять, почему в марте глаза Яна делаются «сумасшедшими», щеки начинают пылать огнем, и он сам так усиленно и отрывисто начинает дышать; почему в школе во время перемен он проявляет несвойственную ему раздражительность и способность возмущаться каждым пустяком; почему вся нервная энергия Яна так и рвется наружу и он ни минуты не может пробыть в спокойном состоянии.

Да, весна захватывала Яна всецело. Небо, земля, поля, леса, луга, вода, солнце, ветер – все это действовало на него самым чарующим образом. Все звало, манило, тянуло его к себе, и он сам не знал почему. Мальчик слышал вокруг себя какие-то голоса, но не мог разобрать их. Хаос звуков оглушал, ошеломлял его и увлекал в какую-то неопределенную даль.

– Господи, как мне хотелось бы убежать отсюда! – восклицал он вне себя от непонятного томления.

Мальчик сам удивлялся тому, что творится с ним. Только одно удерживало его от безумного желания присоединиться к бродячим индейцам – боязнь наказания, на которое строгий отец был очень скор.

Глава 3 Братья Яна

Один из братьев Яна, Рэд, двумя годами старше, был рослым и крепким мальчиком. В школе он отставал от Яна, зато никогда не упускал случая доказать брату превосходство в силе.

Как-то раз Ян, рискуя быть выпоротым отцом за испачканную одежду, забрался под дом. Он полз дальше и дальше, пока не очутился в довольно глубокой яме, где можно было стоять почти выпрямившись.

«Эх, вот бы устроить тут мастерскую!» – подумал Ян. Сердце его встрепенулось. Мальчик знал, что если он один попросит у отца позволения устроиться в этом помещении, то непременно получит отказ. Но если его просьбу поддержит благоразумный Рэд, позволение будет дано. Значит, сначала необходимо уломать Рэда.

Тот неожиданно поддержал младшего брата и даже вызвался сам уговорить отца и получить от него позволение привести замысел в исполнение. Взялся и сделал: позволение было получено.

В тот же день братья приступили к делу. Прежде всего они принялись углублять, расширять и удлинять яму, так чтобы она стала футов[1] шести в высоту и ширину и не менее четырнадцати в длину. На этот труд потребовалось немало времени, и Ян усердно предавался ему каждую свободную от школьных занятий минуту. Что же касается Рэда, то он кое-как поработал только в первый день, а потом отлынивал под разными предлогами.

Когда земляные работы были закончены, нужно было возвести стены и настлать полы. Ян добывал для этого материал, а Рэд, как искусный плотник, принялся помогать ему в сколачивании и прилаживании по местам досок.

Частенько случалось, что Рэд, поработав немного, ссылался на неотложные дела, бросал работу и уходил, а Ян был вынужден продолжать ее один, следуя указаниям, оставленным братом.

В один прекрасный день мастерская оказалась полностью готовой. Были сколочены стены, настлан пол, прорублены окно и дверь, которую даже снабдили замком с ключом. Ян был на седьмом небе от радости и гордости по поводу так успешно воплощенного замысла. Убрав последнюю соринку с пола и торжественно расставив самодельную мебель, мальчик восторженным взором обвел помещение, как вдруг Рэд сухо сказал:

– Ну, теперь выйдем отсюда и запрем дверь.

Ян покорно вышел вслед за братом. Тот запер снаружи дверь, положил ключ в карман и тоном, не допускавшим возражений, добавил:

– С этой минуты ты не должен даже носа сюда совать. Мастерская моя, потому что разрешение на ее устройство было дано отцом мне, и тебе здесь делать нечего!

Если бы дом, под которым была устроена мастерская, вдруг разрушился и придавил под своими обломками Яна, последний не испытал бы большего отчаяния. Так после всех хлопот и трудов Ян остался ни при чем, и его радость сменилась горьким разочарованием.

Второй брат Яна, Альмер, был моложе его на полтора года и почти одинакового с ним роста; но этим и ограничивалось сходство между братьями. Целью жизни Альмера было поражать всех своим изяществом. Однажды он привел в сильное смущение мать, вставив в свою детскую молитву следующую «отсебятину»:

– Господи, сделай меня, ради Христа, самым франтоватым щеголем!

Тщеславие было главной слабостью Альмера, а лень – главным пороком. Лестью его можно было заставить сделать что угодно, лишь бы только это не требовало особенного труда с его стороны. Он жаждал известности и признания; желал, чтобы все смотрели на него, отличали его в толпе. Однако усилий ради достижения всего этого Альмер старался избегать; по его мнению, всё должно было делаться само собой, в силу одного его желания.

В школе он считался безнадежным лентяем, тупицей и олухом; он учился на три класса ниже Яна и был последним учеником. По приказу отца Ян и Альмер ходили в школу вместе, но там почти не встречались, – слишком уж мало было у них общего. К тому же «индейские вкусы» Яна внушали ему ужас.

– Фу, до чего противные эти индейцы! – презрительно говорил он. – Живут безобразно, одеваются Бог знает во что! Это то же, что обезьяны. Смотреть на них ради любопытства, пожалуй, еще можно, но подражать им – слуга покорный! Для этого надо быть человеком, лишенным всякого понятия об изяществе и порядочности.

Таковы были братья Яна, и потому неудивительно, что он чувствовал себя рядом с ними одиноким.

Глава 4 Книга

Вскоре после печальной истории с мастерской в жизни Яна произошло событие, имевшее для мальчика серьезные последствия. Однажды он прочел в газете, что в свет вышла книга «Птицы Канады». Стоила книга один доллар.

Она страшно заинтересовала Яна, и мальчик первый раз в жизни пожалел о том, что у него нет денег. Ему во что бы то ни стало было нужно раздобыть этот доллар!

Никогда раньше деньги не казались Яну такими необходимыми, как в эти дни, и он весь отдался погоне за ними. Выигранные им в разное время мраморные шарики он принялся обменивать на кубари[2], кубари – на другие игрушки, а потом и на мелкие монеты. Кроме того, Ян за самую ничтожную плату оказывал разные мелкие услуги соседям: колол и носил дрова, таскал воду для поливки сада, ходил за покупками и так далее.

Прошло шесть недель, прежде чем в руках мальчика оказался долгожданный доллар. Чувствуя себя богачом, Ян бросился в книжную лавку за книгой.

Его вдруг обуял страх: что если книга уже распродана или цена ее возросла? Однако, к его радости, ничего подобного не случилось. Приказчик молча потянулся к полке за книгой, но прежде чем достать ее, спросил:

– Вам в каком переплете, в красном или зеленом?

– В зеленом, – поспешил наобум ответить Ян и, затаив дыхание, с ужасом ждал, что будет дальше.

– В зеленом переплете книга стоит девяносто пенсов, – равнодушно объявил приказчик, кладя книгу на прилавок.

– Девяносто пенсов!.. – повторил пораженный мальчик.

Господи, если бы он знал раньше, что книга в зеленом переплете стоит только девяносто пенсов! От скольких душевных терзаний он был бы избавлен!

Ян поспешил вручить продавцу требуемую сумму и прижал книгу к груди. По дороге домой он не утерпел, на ходу принялся перелистывать ее – и тут же несколько разочаровался.

Он не нашел в книге того, чего так жаждал, но обвинил в этом самого себя: ему казалось, что он недостаточно внимательно читает книгу. Мальчик принялся перечитывать ее от корки до корки; впоследствии он даже выучил ее наизусть, уверенный, что так овладеет всеми чудесами и тайнами пернатого царства… Только через пять лет он понял, что эта книга была самой бессовестной стряпней, часто преподносимой доверчивой публике под видом научного труда.

Но при всех своих недостатках книга содержала и кое-что полезное: в ней оказался перечень названий птиц и несколько десятков их изображений, правда, сомнительного качества.

Глава 5 Незнакомец

Каждый год весной Яна неудержимо тянуло на природу. Как-то чудесным апрельским днем мальчик отправился в лес неподалеку от города. Лес был полон неизвестных цветов, птиц, тайн и звуков. Из каждого куста, с каждого дерева неслись голоса. Гомон стоял и в густой осоке вокруг прудов и луж. «Пип-пип-пип!» неслось отовсюду. Но как только Ян приближался к месту, откуда исходили эти приветствия, они тотчас же умолкали, чтобы возобновиться с новой силой, когда мальчик отходил прочь.

Особенно заинтересовал Яна тонкий писк, который раздавался возле большого заросшего пруда. Мальчик бросал в воду камешки и сухие ветки, шарил руками в высокой осоке, но так и не смог заставить «пискунов» показаться.

Зато под старым гниющим пнем Ян заметил маленькую ящерицу, которая тотчас же скрылась в глубокой ямке. «Уж не свистящая ли это ящерица?» – подумал мальчик.

Не успел Ян отойти от воды, как таинственный писк возобновился с новой силой. Обрадованный мальчик бросился назад к пруду – звук снова смолк. Казалось, кто-то дразнит мальчика, манит, зовет играть с ним в прятки.

Лежа на животе, Ян притаился в густой траве на берегу пруда и стал внимательно следить за каждым движением в воде. Он так увлекся, что едва услышал позади себя чьи-то шаги.

Оглянувшись, Ян увидел наблюдавшего за ним незнакомца. Это был человек средних лет в сильно поношенной одежде. За плечами у него болталась зеленая жестянка на ремне, а в правой руке человек держал сачок для ловли насекомых. Взгляд серовато-голубых глаз был задумчивым и мягким.

– Что ты тут ищешь, дружок? – обратился незнакомец к Яну.

Голос у него был приятный, а в произношении слышался шотландский акцент.

– Ничего не ищу… – отрывисто ответил мальчик, пытаясь подавить в себе смущение. – Мне хотелось посмотреть на ящериц, которых называют «свистящими». На самом деле они не свистят, а пищат…

Незнакомец улыбнулся:

– Сорок лет назад я, как и ты, лежал у пруда и старался разгадать тайну весеннего пискуна… Много дней провел я там понапрасну, и только на третью весну мне повезло. Тебе не придется терять столько времени. Вот смотри!

С этими словами незнакомец опустил руку в воду и вытащил небольшого лягушонка, не больше дюйма[3] в длину.

– Вот твоя «свистящая ящерица», – с доброй улыбкой продолжал он. – Как видишь, это вовсе не ящерица, а обыкновенная лягушка… Именно она и пищит здесь всю весну. А не видно ее потому, что она высовывает из воды только нос, да и тот старается скорее спрятать, если кто-нибудь к ней подходит… Возьми эту пищунью с собой, посади ее в банку с водой и корми хорошенько. Тогда увидишь, как она будет надувать горлышко и свистеть.

Смущение Яна совсем прошло, и он рассказал незнакомцу о ящерице, которую видел под пнем.

– Вряд ли то была ящерица, дружок, – возразил незнакомец. – Я их здесь никогда не видел. Это, вероятнее всего, тритон. А ящерица – та же змея, только с ногами…

Объяснения незнакомца были настоящим откровением для любознательного мальчика. Его недоверие к чужому человеку совершенно исчезло. Он засыпал незнакомца вопросами и сообщил ему о приобретенной книге про птиц, не вполне удовлетворившей его. Незнакомец неожиданно рассердился, когда узнал имя автора, и саму книгу назвал «безобразной чепухой».

Поведал Ян и обо всех своих стремлениях, смущениях и неудачах. На все это он нашел в своем собеседнике теплый, сочувствующий отклик, на все вопросы – ясные ответы. Мальчик узнал, что черная птица, которую он видел в поле, называется «тоу-хи»; что нежные «клёк-клёк-клёк» в весеннем лесу издает серый дрозд; что птица с красной головой и золотистыми крыльями и хвостом, поражавшая мальчика своей красотой в окне набивальщика чучел, называется «златокрылым дятлом»…

Над головами собеседников быстро пронеслась черная бабочка, и Ян узнал, что это – «кембервельская красавица» и что она появилась из обыкновенной коричнево-черной гусеницы.

По ярко-голубому небу носились стаи диких голубей, и незнакомец рассказал мальчику о гнездовьях этих птиц на далеком юге, о том, что весной голуби устремляются на север в поисках орешков гладкоствольного канадского вяза, что в августе они летят на рисовые поля штата Каролина, а осенью – в долину Миссисипи, где в лесах созревают дубовые и буковые желуди.

Было уже далеко за полдень, когда незнакомец прервал свою лекцию и объявил, что ему пора уходить.

– Ну, до свидания, дружок, – проговорил он и протянул мальчику руку. – Надеюсь, мы еще увидимся?

Ян горячо пожал протянутую руку. Но, занятый своими мыслями, он даже не спросил, ни как зовут его спутника, ни где он живет. Он спохватился только потом, когда незнакомец скрылся из вида. Потом Ян часто бродил в тех местах, надеясь на новую встречу, но незнакомца словно след простыл.

Глава 6 Гленьян

Ах, какую чарующую песню пели в тот год дикие гуси! Как пронизывал сердце Яна их громкий походный трубный клич! Какой страстный отклик пробуждал он в сердце мальчика, задевая его тайные струны!

Стараясь вникнуть в смысл этой чарующей песни, Ян долго шел вверх по реке, по самым пустынным местам, выбирая безлюдные пути, все дальше и дальше на север. В одном месте река повернула на восток, но с севера в нее впадал небольшой ручей, и Ян продолжал следовать вдоль этого ручья по лесной чаще, пока, наконец, не очутился в небольшой долине, сплошь поросшей величественными деревьями.

Огромные вязы, сосны, ели и березы осеняли своей прохладной тенью светлый, весело журчащий ручеек. Всюду пестрели цветы; по вершинам деревьев перепархивали веселые птички и шныряли болтливые красные белки. На влажном песке вдоль ручья виднелись следы выдр и других мелких четвероногих, еще неизвестных Яну. Высоко над его головой в золотистых сумерках лесного полудня какие-то незнакомые еще ему птицы выводили звонкие протяжные трели.

Место было такое уединенное и волшебно-прекрасное в своей первобытной чистоте, еще не тронутой рукой человека, что Ян почувствовал себя точно в раю. Уверенный, что до него ничья нога еще не ступала в этот чудесный уголок и он первый открыл его, мальчик назвал это действительно райское местечко своим полным именем – Гленьян.

Этот живописный укромный уголок сделался средоточием всех помышлений Яна. Сюда он приходил отдохнуть душой, лишь только у него появлялась возможность отлучиться на несколько часов из дома. Ему было так хорошо здесь, что он тщательно скрывал ото всех тайну этого убежища. Мальчику иногда хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью, и он страстно искал новой встречи с незнакомцем, давшим ему столько бесценных сведений, и мечтал, как он приведет его сюда, в Гленьян, но в то же время и боялся, что тогда его тайна уже перестанет принадлежать ему одному и окажется общим достоянием.

Мальчик всегда томился тоской по лесу, и два года назад горько плакал, когда узнал, что отец был вынужден продать принадлежавший ему участок земли, покрытый роскошными деревьями. Теперь же Ян мог всласть любоваться наклонившимися над журчащим ручьем зелеными лесными великанами, считая их своей неотъемлемой собственностью, упиваться раздававшимся для него одного птичьим многоголосьем, влюбленными глазами следить за потешной возней проворных белок или разглядывать следы разных лесных зверьков на песке.

Нет, очень хорошо, что у него не было никого, кому он мог бы открыть тайну этого восхитительного местечка! Ведь это значило бы, что Гленьян очень скоро сделается известен всем, в него нахлынут целые толпы глупых зевак и вся прелесть этого чудесного уголка будет испорчена.

– Нет, пусть лучше эта тайна умрет вместе со мной! – твердил себе мальчик, лежа в густой тени на берегу неумолкавшего ручья. – Это мой рай, только мой, и я никому ни за что не отдам его!

Глава 7 Хижина

С помощью самых простых орудий Ян принялся строить в своем «царстве» жилище. Он часто вспоминал об отличных инструментах Рэда, но опыт с мастерской научил его не прибегать к помощи брата.

Место для постройки хижины Ян выбрал на зеленом бугорке, на самом берегу ручья, среди чащи деревьев. Хижина там была укрыта со всех сторон: это способствовало сохранению его тайны. Он читал в какой-то книге, как пронырливые лазутчики, пробираясь среди джунглей и раздвигая ветви кустарника, вдруг увидели перед собой прекрасно устроенное жилище, о существовании которого в таком месте никто не мог и подозревать. Точно такое же тайное жилище Ян хотел устроить и для себя.

Самодельной лопатой Ян принялся копать отвердевшую глину на берегу ручья. Ценой неустанного труда в течение двух праздничных дней мальчику удалось вырыть яму в семь футов шириной и в четыре фута длиной. Здесь он и намеревался воздвигнуть хижину.

Для хижины было нужно не менее двадцати пяти бревен. Как добыть их при отсутствии настоящего топора и пилы? Ян утешил себя тем, что индейцы в подобных случаях обходятся первобытными орудиями и используют самые простые способы, и приступил к работе.

Каждое дерево, вернее, каждый годный обрубок тотчас же водворялся на место. Другие строители сначала собрали бы весь необходимый материал и только потом начали бы прилаживать его, куда следует. Но Ян сгорал нетерпеливым желанием увидеть скорее, как будут возводиться стены, поэтому поступал по-своему.

Вскоре постройка достигла трех футов в высоту. Бревна отличались полнейшим разнообразием: одни были слишком длинны, другие – коротки, третьи – совсем кривые; кроме того, большинство из них были полугнилыми, потому что такие легче было срубать.

Трехфутовой высоты стен было, конечно, недостаточно; необходимо довести их, по крайней мере, до пяти футов. Подходящего материала поблизости более не оказалось. Бродя по окрестностям, Ян обнаружил груду отличных кедровых стволов, когда-то кем-то срубленных, а потом, вероятно, за ненадобностью, брошенных. Стволов оказалось двенадцать штук, то есть именно столько, сколько не хватало.

Каждый ствол пришлось тащить, конечно, отдельно. На этот труд юный строитель потратил несколько воскресений и благополучно довел его до конца.

Девять стволов пошли на добавление высоты стен, а остальные три были употреблены на стропила. Ян расположил их на равном расстоянии друг от друга и покрыл толстым слоем валежника. Поверх он настелил траву и кору вяза, а затем обмазал крышу глиной. Чтобы она не очень выделялась среди ветвей, Ян разбросал по ней хворост и зеленые ветки.

Потом мальчик проконопатил стены мохом и глиной, вставил дверь – и хижина была готова.

В заключение Ян уничтожил все следы своего строительства, чтобы по ним никто не мог догадаться о существовании в этом месте лесного дворца. Этот «дворец», шести футов в ширину и длину и пяти в высоту, был очень неуклюже сложен, но его создатель чувствовал себя в нем вполне счастливым.

Глава 8 Первое знакомство с лесной жизнью

Сооружение хижины заняло целый месяц и так поглотило Яна, что ему было не до птиц и прочих вольных обитателей лесного простора. Таков был характер мальчика: увлекаясь чем-нибудь, Ян всецело отдавался этому и почти не обращал внимания на все остальное.

Привязавшись всем сердцем к своему маленькому царству, Ян, закончив строительство, стал мечтать о том, чтобы совсем поселиться в своем «дворце» или хотя бы провести здесь несколько дней. Однако он понимал, что это невозможно, пока он зависит от воли родителей.

Чтобы хоть в отдаленном будущем иметь возможность устроить жизнь по-своему, Ян принялся усерднее учиться. Он с жаром читал книги, рассказывающее про лес и его обитателей.

Мальчик смастерил себе лук и стрелы. Они, впрочем, оказались никуда не годными, но Ян чувствовал себя настоящим индейцем, когда вооружался ими. Первые стрелы были с деревянными наконечниками, а последующие он снабдил железными, соорудив их из старых обручей. Эти стрелы он назвал «боевыми». Всаживая их из лука в ближайшее дерево, он прыгал от удовольствия и издавал победный клич индейцев, воображая, что убил свирепого врага.

Отыскав где-то лоскут овечьей шкуры, Ян соорудил из него жалкое подобие настоящих индейских мокасин; сломанный кухонный нож превратил в «боевое оружие» и сшил для него ножны из обрезков кожи. Две-три плитки акварельной краски и обломок зеркала, вставленный в расщепленную с одного конца палку, служили ему весьма существенным подспорьем, когда мальчик изображал на своем лице «индейскую татуировку».

Сестра подарила Яну ленту. Ею он обвязывал голову, украсив тремя вороньими перьями. Этот головной убор, по мнению мальчика, был вполне индейским. Разряженный таким образом, он с гордостью расхаживал по своему «царству» и все ближе знакомился со всеми особенностями вольной жизни.

Все, что попадалось ему под руку, он тащил в свой «дворец»: разные палки, кости, перья, черепа животных, коровьи рога, раковины. Он сам не мог объяснить, почему его так привлекали все эти ни на что не годные предметы. Из раковин он, впрочем, соорудил себе ожерелье, просверлив и нанизав их на рыбью спинную кость.

Целыми часами он лежал на солнцепеке и приходил в полный восторг, когда домашние ужасались его загару, сравнивая его с индейцем.

Ян старался во всем подражать индейцам: ходил неслышной походкой, оставлял разные знаки на деревьях, узнавал время по солнцу, выражал свои чувства гортанными индейскими восклицаниями.

Из березовой коры юный «индеец» настряпал себе разной посуды. Вставив деревянное дно, он сшивал ее по краям крепкими растительными волокнами, а щели замазывал сосновой смолой, так что посуда не пропускала даже воду.

Как-то раз на дворе отцовского дома Ян приметил доселе не знакомую ему птицу. Он притаился, чтобы не вспугнуть ее, внимательно рассмотрел и даже зарисовал. Птица была светло-серого, почти пепельного цвета, с темно-бронзовыми пятнами на голове и возле хвоста и с белыми полосами на крыльях. Ни его специальная книга о канадских птицах, ни другие книги, которые он мог достать, не дали ему никаких сведений о ней. Лишь впоследствии, через несколько лет, он узнал, что это был дубонос.



Мальчик рисовал множество птиц, которые попадались ему на глаза. Однажды у него появились сомнения: следует ли делать зарисовки и согласуется ли это вообще с индейскими взглядами? Но потом он припомнил, что краснокожие имеют обыкновение разукрашивать свои щиты и другие предметы цветными изображениями разных животных. Сомнения рассеялись, и Ян продолжил свои наблюдения, делая бесконечные зарисовки.

Глава 9 Следы

На влажном песке возле ручья Ян однажды разглядел незнакомые ему следы и для памяти срисовал их. У него появилось предположение, что это следы енота, и при первом же удобном случае Ян показал набросок одному из местных охотников.

– Как вы полагаете, сэр, это следы енота? – робко спросил мальчик, показывая мужчине свой рисунок.

– Это в натуральную величину? – заинтересовался тот и сдвинул шляпу затылок.

– Да, сэр.

– Ты прав, парень, это действительно следы енота. Осмотри хорошенько все деревья вокруг того места, где ты нашел следы. Если в одном окажется дупло, а возле него найдутся волоски, там наверняка живет семейка енотов!

В первый же свободный день Ян поспешил воспользоваться этими драгоценными указаниями. Дуплистое дерево действительно вскоре было найдено возле ручья, и мальчик усердно начал зарисовывать его в свою тетрадку. Вскидывая время от времени на дерево глаза, он вдруг увидел и самого енота. Красивый зверек сидел на сучке перед дуплом и внимательно наблюдал за работой мальчика.

От такой приятной неожиданности Ян неосторожно испустил такое громкое «ах!», что енот в испуге юркнул в дупло. Но мальчик запомнил, как выглядел зверек, и потом по памяти нарисовал его.

Сведения Яна о мире животных и растений постепенно обогащались, и у него как-то само собой, инстинктивно, вырабатывался несомненно верный метод исследования.

Однажды он нашел в лесу растение, похожее на зонтик. Мальчик выкопал его и на корешке обнаружил белую луковицу. Ян откусил кусочек – по вкусу она напоминала обыкновенный огурец. Мальчик отправился в городскую библиотеку, разыскал учебник по ботанике и нашел статью об «индейском огурце». Описание этого растения вполне подходило к найденному Яном зонтику.

Спустя некоторое время Яну встретилось в лесу другое незнакомое растение. Мальчик попробовал пожевать его листья; он слышал, что так всегда делают индейцы для определения свойств незнакомых им растений. Но не успел он разжевать и один лист, как вдруг почувствовал сильную боль в желудке и в страхе бросился домой. Мать тотчас же развела в воде большую щепотку горчицы и заставила его выпить. А потом юного исследователя основательно выдрали и строго-настрого запретили дальнейшие опыты и лесные похождения.

Ян подчинялся этому запрету ровно два дня, а на третий снова удрал в лес и продолжил свои исследования. Только теперь он соблюдал всевозможные предосторожности относительно ядовитых растений.

Глава 10 Бриджита

В доме родителей Яна появилась новая служанка. Звали ее Бриджитой, или уменьшительно – Бидди. Бабушка этой девушки была известной знахаркой, исцелявшей людей от многих болезней с помощью растений. От нее и внучка нахваталась кое-каких сведений по ботанике.

Гуляя как-то с детьми, Бриджита нарвала большой пучок цветов и трав и наломала небольших веток с деревьев. Когда все уселись передохнуть, она начала свою лекцию по ботанике и народной медицине.

– Вот эта ветка с дерева сассафрас, – говорила она детям, раскладывая на скамье растения. – Настой из его листьев помогает при болезнях кожи. Это «кошачий клык», его настой пьют от простуды. Вот тсуга, из ее коры делают розовую краску; а для получения зеленой краски берут кору маслянистого ореха…

Лекция продолжалась довольно долго. Меньшие братья и сестры Яна слушали, как говорится, вполуха, но Ян с жадностью ловил каждое слово Бидди.

Когда весь пучок был разобран и каждая отдельная его часть была описана, «ученая» Бидди, как назвал девушку восторженный мальчик, решила похвастаться своими познаниями и в практической зоологии:

– Подержите паука-сенокоса за одну ножку и скажите: «Паук-паук, покажи мне, куда побежали коровы», или спросите его вообще о чем-нибудь пропавшем, и он тотчас же укажет вам это другой ножкой… Как-то раз я потеряла свои бусы; и он указал мне, где искать, и я нашла их.

Нельзя сказать, чтобы Ян очень уж верил этой части рассказа, но все-таки слушал Бидди.

– Кто тронет руками жабу, у того на руках обязательно появятся бородавки, потому что все жабы сами покрыты бородавками, которые очень прилипчивы. Поэтому никогда не следует трогать руками этих противных гадин. Змея всегда жалит языком. Попробуйте наступить ей на хвост, и вы увидите, как она вдруг поднимет голову, чтобы ужалить вас… Хвост у нее отпадает каждый вечер, когда заходит солнце, а к утру вырастает новый…

И эта лекция продолжалась бы, вероятно, не менее предыдущей, но Яну больше понравилась первая лекция, о растениях. Он решился перебить лекторшу и попросил подробнее рассказать о некоторых растениях. Девушка охотно исполнила эту просьбу.

Ян и впоследствии часто расспрашивал Бидди. Он слышал, что индейцы хорошо знают названия и свойства всех деревьев и растений в своих лесах, и страстно желал усвоить эти знания. Девушка, очень польщенная этим, всегда охотно делилась с ним всем, что знала.

Глава 11 Целебный бальзам

Как-то раз Бриджита, проходя с Яном по окраине города, указала своему юному спутнику на небольшое дерево и сказала:

– А вот и черная вишня.

– То есть дикая вишня? – хотел поправить ее мальчик.

– Нет, именно черная, а не дикая! – настаивала на своем девушка. – Дикая вишня ни на что не годится, а кора черной очень полезна при болезни легких. Бабушка всегда держит у себя эту кору…

В этот же день Бидди с Яном отправились за корой черной вишни. Девушка принялась острым топориком надрезать на вишневых деревьях кору, а своему спутнику поручила сдирать ее.

– Только та и годится, которая находится на солнечной стороне, – поясняла она мальчику, когда он спросил, почему надрезы делаются не вокруг всего дерева, а лишь с одной его стороны.

По возвращении домой Бидди попросила у Яна перочинный ножик и осторожно сняла с коры верхний твердый слой. Очищенную таким образом кору она положила в глиняный кувшин, залила водой и поставила на неделю в чулан настаиваться. По прошествии этого времени вода в кувшине превратилась в коричневый кисель с горьким вкусом, но довольно приятным запахом. Разбавив этот кисель водкой и подсластив сахаром, Бидди слила всю смесь в стеклянную банку и туго обвязала ее.

– Вот легочный бальзам и готов, – довольно объявила она. – Бабушка страх сколько вылечила им больных… Вот, например, хоть Бёд Эллис. От него уж и все доктора отказались; говорили, что у него и легких совсем не осталось. А бабушка дала ему этого бальзама и научила, как делать его. Через полгода от его чахотки и следа не осталось…

С этого времени Бидди стала постоянно жаловаться на боль в груди, и эта боль утолялась только несколькими рюмками легочного бальзама. Но, должно быть, бальзам действовал не только на грудь, но и на голову, и если был полезен для груди, то нельзя сказать того же про голову, потому что Бидди стала пренебрегать своими обязанностями и вообще очень странно вести себя. В конце концов ее уволили и взяли на ее место другую служанку.

Домашний врач подтвердил слова Бидди о пользе бальзама из коры черной вишни. Ян поспешил записать способ приготовления этого чудодейственного средства, хотя и был крайне огорчен тем обстоятельством, что пришлось расстаться со своей учительницей.

Мальчик по-прежнему проводил все праздничные дни в своем «царстве». Перед возвращением домой он тщательно прятал свой индейский наряд, смывал с лица татуировку и надевал ненавистный бумажный воротничок, который был обязан носить в городе.

Глава 12 Кризис

В конце лета Ян, наколов дров для кухни, поспешил в свой маленький рай. Добравшись до своего «царства», он пошел медленнее, с наслаждением вдыхая лесной воздух и прислушиваясь к веселому пению пернатых певцов, как вдруг услышал грубые человеческие голоса.

Пораженный такой неожиданностью, мальчик опустился на землю и стал пробираться вперед ползком, пока не добрался до дерева, за которым находилась его хижина. В открытую настежь дверь было видно, что в хижине сидели трое бродяг; они играли в карты и громко ругались. На полу перед ними стояла большая бутыль, очевидно, с водкой. В костре догорал лук со стрелами.

Отчаяние Яна при виде непрошеных гостей было выше его сил. Не помня себя от горя, он бросился в укромный уголок, в стороне от своего оскверненного святилища, и там дал волю обуревавшим его чувствам. Он горько плакал и в бессильном бешенстве вырывал пучками траву, колотил кулаками землю. Тем временем бродяги, прикончив бутыль с водкой, принялись с веселыми воплями разрушать то, что мальчик так любовно построил…

Маленький рай Яна был уничтожен. Подавленный, мальчик уныло поплелся домой.

Вскоре наступила осень с ее короткими днями, резкими ветрами и холодными дождями. Ян старался не думать о своем навсегда потерянном «царстве», он с головой ушел в школьные занятия и книги. Дома мальчик по-прежнему чувствовал себя совершенно одиноким, здесь его никто не понимал, и ему не с кем было делиться своими чувствами и мыслями.

С каждым днем Ян становился все худее и бледнее. Он и раньше не отличался крепким здоровьем, а теперь выглядел совсем больным. Дома никто не замечал этой перемены. Отец был занят своими делами, а все помыслы матери сосредоточивались на других детях и на хозяйстве.

До самого Рождества мальчик постепенно хирел, но мужественно перемогался, пока совсем не свалился.

– У него полное истощение сил, и более двух месяцев он вряд ли проживет, – изрек врач, исследовав Яна.

– Разве в его годы умирают от этого?.. Он должен жить! – кричала мать. – Спасите моего сына, доктор!

– Сделаю, что могу, – сочувственно ответил тот.

Опытному врачу пришлось побороться, чтобы вырвать из цепких когтей смерти молодую жизнь. Все это время мать почти не отходила от постели Яна и окружила его самой теплой заботой. Боясь потерять сына, она смирилась с его стремлением к жизни среди природы.

Глава 13 Рысь

К весне Ян уже настолько окреп, что опять мог совершать длинные прогулки. Ясным мартовским днем он в сопровождении собаки отправился за город. Чувствуя в себе с каждым шагом прилив новых сил, Ян машинально повернул к своему «царству».

Очутившись в долине, он заметил следы, ясно отпечатавшиеся на свежем снегу. Они с первого взгляда походили на медвежьи, но были не такими глубокими.

Ян направился по этому следу. Собака подозрительно обнюхала его, фыркнула и почему-то не решилась взять его; мальчик заставил ее идти насильно. Проходя мимо развалин своей хижины, мальчик взглянул на них с сердцем, полным горечи. Далее след вел по переброшенному через ручей бревну.

У мальчика мелькнула мысль, что отпечатки на снегу оставила большая рысь. Ян подобрал толстую сухую жердь и смело пошел вперед, увлекаемый жаждой новых знаний. Грип (так звали собаку) очень неохотно следовал за ним, выказывая явное намерение повернуть назад.

В конце долины, где начиналась густая лесная чаща, Ян вдруг услышал громкое, почти кошачье: «яу! яу! яу!»

Ян замер на месте. Грип, весь дрожа, прижался к нему. Между тем крик слышался все отчетливее, и наконец мальчик увидел, что из-за деревьев к нему приближается рысь. Пес в ужасе бросился наутек. Мальчик был совершенно безоружен, и потому был вынужден последовать примеру собаки.



Дома Ян решился поведать старшему брату про свою встречу с рысью. У Рэда было ружье – и это решило дело.

– Рэд, хочешь ли отправиться на интересную охоту? – спросил Ян.

– Конечно, если она действительно интересная, – ответил старший брат.

– Я знаю одно местечко, где много разной дичи, – с воодушевлением продолжал мальчик.

– Ну да, много ты знаешь!

– Сам увидишь! Я покажу тебе одно местечко, если будешь держать язык за зубами.

– Ладно. Где это?

– В лесу, в нескольких милях от города. Я вчера встретил там большую рысь! Пойдем туда в следующее воскресенье! Только захвати с собой ружье.

– Ладно, пойдем. Но если ты врешь, пеняй на себя…

В ближайшее воскресенье братья отправились в лес. Ян, как настоящий индеец, повел брата в обход, стараясь «запутать следы».

Но не успели мальчики дойти до указанного Яном места, как навстречу им из кустарника вдруг вышел какой-то незнакомец. На плече он нес убитую рысь.

На расспросы братьев незнакомец сообщил, что вообще-то рыси в окрестностях не водятся, а эта, скорее всего, забрела сюда случайно.

Убитое животное было очень красиво. Полосы на голове рыси и широко открытые янтарного цвета глаза придавали ей большое сходство с тигром.

Надежды братьев на интересную охоту не оправдались. Душу Рэда терзала досада неудовлетворенного охотника, но Ян был вполне доволен – ведь он точно определил породу ни разу не виденного им животного, руководствуясь только поверхностным его описанием в школьном учебнике.

Глава 14 Мать и сын

С момента болезни Яна мать, боясь потерять сына, стала выказывать некоторое участие к его увлечениям. Это, главным образом, и сблизило сына с матерью.

В ней мальчик нашел поверенного, которому мог открыть душу. С увлечением рассказывал Ян о растениях и животных и о том, как он переживал, когда не мог узнать их названий.

Как-то мать и сын прогуливались по берегу небольшой реки. На одном из прибрежных камней сидел береговой жаворонок и, греясь на солнышке, весело посвистывал. Ян стал осторожно подкрадываться к птичке, но она заметила его и вспорхнула. Мальчик бросил в нее палку, которую держал в руках. Палка попала в цель, и птичка упала на землю, беспомощно трепеща крылышками. Ян бросился к ней, подхватил и вернулся с ней к матери. Бедное пернатое существо несколько минут судорожно потрепетало у него на руке, потом, склонив на бок головку, безжизненно вытянулось.

Мать была сильно огорчена таким поступком сына.

– Так вот какова твоя любовь к животным! – с горьким упреком воскликнула она. – Первая весенняя птичка попалась тебе на глаза, и ты убил ее!.. Такой любви я не понимаю. По-моему, любовь состоит не в разрушении того, что любишь, а в сохранении…

Ян был подавлен. Полными слез глазами смотрел он на мертвую птичку, неподвижно лежавшую у него на руке:

– Мне так понравилась эта птичка, что во что бы то ни стало захотелось поближе увидеть ее. Мне было очень досадно, что она улетает и я не успею рассмотреть ее… Если бы у меня была возможность каждый день любоваться на жаворонка, я ни за что не бросился бы следом… Мне хотелось только взять его, а не убивать… Это вышло совсем нечаянно, против моей воли…

Мать на минуту задумалась и потом сказала:

– Нет, сынок, как ты ни рассуждай, как ни вертись, ты все-таки виноват, потому что забыл великую Божью заповедь, приказывающую нам миловать и скота.

Она умолкла и взглянула на сына. Ян низко склонил голову и глубоко задумался.

Загрузка...