По выражению одного из авторов воспоминаний, «его литературная деятельность была более блестящей, чем влиятельной, – о нем можно было бы сказать, как об одном из его любимцев – Вилье де Лиль-Адане: “Он был более знаменит, чем известен”. К этому необходимо добавить, что при всей ценности его литературного наследия (впрочем, известного немногим) он был еще интереснее и ценнее как человек – Человек с большой буквы, человек большого стиля» [Голлербах 1990: 504–505].
Анализ проблемы идентичности интеллигенции западными исследователями проводится в [Malia 1961; Confino 1972; Brower 1967; Wirtschafter 1997: 90–91; Burbank 1994: chap. 6].
При разделении интеллигенции на ряд более мелких групп используются такие термины, как научная интеллигенция, культурная интеллигенция (элитная группа, в которую входят те, кто внес вклад в национальную культуру и идеологию, создав памятники культуры), революционная интеллигенция, высшая интеллигенция и массовая интеллигенция, не говоря о литературной интеллигенции, представляющей собой подгруппу культурной интеллигенции. С точки зрения лингвистики часть этих терминов обсуждается в [Mueller 1971]. Как будет показано в данной книге, литературная интеллигенция, отличающаяся формой своей производительной деятельности, могла бы рассматриваться как тесно переплетающаяся с другими группами интеллигенции и в плане личных контактов, и в плане общего жизненного опыта.
Одной из таких литературных биографий является [Купченко 1996].
Детальный анализ термина «агентность» приводится в [Ahearn 2001]. Одним из наиболее авторитетных антропологов, занимающихся вопросами агентности и культуры, является Шерри Ортнер. См. ее основополагающую статью [Ortner 1984] и более позднюю монографию [Ortner 1996], в которых она вводит понятие «встроенной агентности» для объяснения того, как люди действуют в рамках культурных контекстов, чтобы изменить эти контексты. Это очень полезное понятие, которое в значительной степени перекликается с подходом к индивидуальной агентности, принятым в этой книге.
Первое описание дачи Волошина как дома отдыха было дано писателем-символистом Андреем Белым в написанной в 1934 году статье «Дом-музей М. А. Волошина». См. [Белый 1990: 509].
Подробно об этих привилегиях и социальных услугах см. [Garrard, Garrard 1990].
Постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» 23 апреля 1932 года. См. [Фогелевич 1936: 50].
См., например, [Eastman 1972; Read 1990: esp. 57–93]. О доводах в пользу того, что интеллигенция обладала более высокой агентностью, чем та, которая ей приписывалась, см. [Fitzpatrick 1992а].
Об этом явлении в Средние века и раннее Новое время см., например, [Keenan 1986; Kollmann 1987; Kivelson 1996; Crummey 1983]. О нем же в имперский период см., например, [Meehan-Waters 1982; Ransel 1975; Rieber 1982; Hoch 1986].
Влияние традиционной клановой и персонифицированной политики на правление Петра Великого подробно рассматривается в [Bushkovitch 2001].
Пример влияния придворной политики на интеллектуальную жизнь приводится в [Black 1986].
Общая характеристика Екатерины Великой и расширения интеллектуальной сферы в период ее правления приводится в [de Madariaga 1981: 532–548].
О развитии печати см. [Marker 1985]. Более подробные сведения о влиянии патронажа на литературную жизнь приводятся в [Jones 1984] и [Clardy 1967].
Если говорить о тайных обществах, то значительное влияние оказывали масоны со своими ложами. См. об этом в [Billington 1966: 242–259]. См. также [Пыпин 1885].
Этот кружок, который Раев характеризует как учебную группу, назывался «Дружеское литературное общество»; отметим, что выражение «литературный кружок» у русских мог иметь очень широкое значение. См. [Raeff 1994].
Об активном культе дружбы в кружках Тургенева, Герцена-Огарёва и Станкевича см. «Человеческий документ и построение характера» Лидии Гинзбург [Ginzburg 1991: 27-106]. Одно из ключевых американских исследований, посвященных кружку Станкевича, провел Эдвард Дж. Браун [Brown 1966].
Или, выражаясь словами самого Тёрнера, когда он обобщает некоторые из своих идей относительно коммунитас: «Теперь наступило время для тщательного рассмотрения гипотезы, пытающейся объяснить свойства таких по видимости различных явлений, как неофиты в лиминальной фазе ритуала, покоренные автохтоны, малые народы, придворные шуты, блаженные нищие, добрые самаритяне, милленаристские движения, “бездельники дхармы” (dharma bums), матрилатеральность в патрилинейных системах, патрилатеральность в матрилинейных системах и монашеские ордены» [Тэрнер 1983: 196].
Об исключении интеллигенции из традиционной системы сословий см. [Freeze 1986].
Тёрнер развивает свои взгляды на театральную ролевую игру как на элемент явления коммунитас в [Turner 1982: esp. 7-19]. Опираясь на свое исследование таких племенных ритуалов социальной трансформации и перехода, как введение в должность вождя у ндембу, а также на труд Арнольда ван Геннета [van Gennep 1960], впервые опубликованный в 1908 году под названием «Обряды перехода» (Rites de Passage), он выделяет разнообразные перформативные опыты, реализуемые в так называемое драматическое время и включающие в себя экспериментальный театр, который основывается на фундаментальном принципе поиска самопреобразования посредством действия в условиях лиминальности.
См. также [Тэрнер 1983: 198].
См., например, о некоторых кружках, описанных в [Бродский 2001].
Более широко этот вопрос рассматривается в [Gleason 1980]. См. также [Лейкина-Свирская 1971].
В качестве превосходного введения в область нетворкинга см. [Wellman, Berkowitz 1988].
Эта мысль, высказанная мной в статье [Walker 2004], основывается на значительном количестве основных и второстепенных источников. К ним, а также к последующим суждениям, касающимся менторства, развития институтов и кружков, относятся [Bailes 1990; Balzer 1996b; Gray 2000; Tchaikovsky 1905; Болховитинов 1953; Оксман 1958–1959].
Тёрнер не останавливается достаточно подробно на теоретической проблеме лидерства в коммунитас, хотя на каком-то этапе и рассматривает отдельных лидеров коммунитас, проявивших себя в форме того, что он называет религиями смирения, в частности Будду, Ганди и Л. Н. Толстого, и доказывает, что они происходили из структурных верхов и, следовательно, часто отвергали свой статус, отказываясь от материального благосостояния [Тэрнер 1983: 258–260]. Тёрнер также пишет о важной роли старейшин, лекарей или жрецов в некоторых племенных ритуалах социальной трансформации, относящихся к прото-коммунитас. Он рассматривает подобные ритуалы как структурно связанные с феноменом коммунитас [Тэрнер 1983: гл. 1–3].
Фундаментальный анализ значения литературы для российской образованной элиты содержится в [Brooks 1978: 99-105].
Анализ того, что Катерина Кларк называет «романтическим антикапитализмом», приводится в [Clark 1995: 16–23]. Дискомфорт, испытываемый образованной элитой (или потенциальной элитой), рассматривается, в частности, в [Manchester 1998; Bailes 1996]. У этого явления существовал более широкий европейский контекст; об антикапиталистическом настрое среди интеллигенции в других странах см. [Wiener 1981].
Приводится в [Эйхенбаум 1922: 85]. Содержится в [Рейтблат 1988: 135].
Цит. по: [Рейтблат 1988: 135].
Без автора. Библиотека для чтения. СПб.: Л. Ф. Смирдин, 1835. Т. 8. Отд. V. С. 1–3. Приводится в [Тартаковский 1991:14]. По мнению А. Г. Тартаковского, автором был О. И. Сенковский. – Прим, перев.
Я ни в коем случае не отрицаю существование рыночных отношений в литературе; безусловно, беспокойство по поводу этих отношений и враждебность к ним указывают на опасность, которую они представляли, в особенности для тех, кто был связан с созданием элитарной литературы. О капиталистическом рынке преимущественно массовой литературы см. [Brooks 1985; Holmgren 1998]. О жанре мелодрамы в связи с этой проблемой см. [McReynolds, Neuberger 2002: 1-24].
Как пишет Тёрнер: «Имманентные противоречия между спонтанной коммунитас и явно структурированной системой столь велики… что любая попытка совмещения этих модальностей будет постоянно нести угрозу разрушения структуры или удушения коммунитас» [Turner 1982: 49–50].
Этот жанр интеллигентских мемуаров подробно рассматривается в [Walker 2000]. Дальнейшее изложение в значительной степени представляет собой обобщенный пересказ содержания этой статьи, включая некоторые вошедшие в нее цитаты из таких воспоминаний.
О «гегельянском годе» Белинского, в течение которого он разошелся с друзьями в вопросах философии, см. [Berlin 1978: 166–171].
Отметим использование метафоры семьи в этом отрывке; она часто используется в рассуждениях о кружках данного периода.
Из воспоминаний профессора А. В. Никитенко о К. Ф. Рылееве; [Федоров 1988: 87]