«Новая не означает замену предыдущей», – успокаивала я себя следующим утром, стоя перед кабинетом мастера Бетрис. Я всё ещё была её ученицей. Так легко я не сдамся. Мне нужно было кое-что у неё спросить, и у меня заканчивалось время. Не дав себе окончательно растерять присутствие духа, я постучала костяшками пальцев по двери.
– Входи.
Створка качнулась внутрь, впустив меня в уютную комнату, большую часть которой занимал огромный стол из красного дерева. Стены были завешены полками и заставлены шкафами со стеклянными дверцами, полными разных безделушек и книг, привезённых мастером Бетрис из бесчисленных поездок. Какая же у неё захватывающая жизнь! Может, когда-нибудь мне посчастливится пойти по её стопам. Или мы отправимся в путешествие вместе, будем искать давно утерянные магические артефакты и древние гримуары[1]. Мне страшно хотелось подойти ближе и рассмотреть все эти сокровища, но внимательный взгляд сидящей за столом мастера Бетрис не давал забыть, зачем я здесь. Мысленно собравшись, я сделала глубокий вдох и шагнула вперёд.
– Держись правее, – резко сказала она. – Не наступи на розы.
Я замерла и опустила взгляд на вышитые по краю мягкого ковра розовые бутоны. Они не выглядели опасными.
– Что с ними не так?
– Я спрятала в кабинете несколько заклинаний – на всякий случай, – пояснила Бетрис, пока я осторожно смещалась к правой стороне стола. – После того, как недавно меня посетили… незваные гости.
– В смысле воры? – удивилась я.
– Вроде того. Несколько дней назад я поймала одного, вынюхивающего что-то у меня в кабинете. – Она указала на соседнюю полку, где между выпуклой глыбой блестящего красного камня и старинной на вид лиры с единственной уцелевшей струной стояла большая золотая клетка. Внутри неё сидело существо, напоминающее хорька, только оно было белоснежным с серебристыми полосами. Словно почувствовав мой взгляд, существо подняло голову и уставилось на меня яркими голубыми глазами. Под их пристальным взглядом мне стало не по себе, будто спину пощекотали невидимые усы.
– Хорёк?
– Скрытчик, – ответила Бетрис. – Так их называют. А у этого ещё и ужасно раздутое самомнение.
– И за дело, – донёсся из клетки писклявый голос. – Я носитель нерассказанных тайн! Хранитель тысячи секретов, в том числе и твоих, Джулиен Бетрис.
Я изумлённо моргнула:
– Он разговаривает!
– Не только, – сказала Бетрис. – Это создание питается секретами. Кто-то подослал его сюда выведать мои.
Скрытчик моргнул и, подёргав блестящими усами, высунул нос между золотыми прутьями.
– М-м-м! И что ты готова отдать, чтобы узнать, кто меня послал?
– Ничего, – хмуро отозвалась Бетрис. – Я и так догадываюсь.
Существо расстроенно фыркнуло:
– Тогда, может, меня накормит девочка? – Скрытчик свернулся в клубок, и его круглые ушки встали торчком.
– Будь осторожна, – предупредила Бетрис. – Стоит ему до тебя дотронуться – и он узнает все твои секреты. Вытянет их из твоих мыслей.
Я снова ощутила фантомную щекотку и торопливо шагнула назад:
– Э-эм… нет. Спасибо, но нет.
Губы мастера Бетрис сжались в тонкую линию. Она встала, подошла к полке и закрыла клетку куском плотного бархата. Скрытчик возмущённо завизжал, но быстро затих.
– Так-то лучше, – заметила Бетрис, возвращаясь за стол.
– Он заколдован? – спросила я. Мой разум уже лихорадочно прикидывал, какое сложное заклинание необходимо, чтобы создать подобное существо.
– Возможно. В мире много созданий вроде него – существ, бывших когда-то животными или людьми, но павших жертвой жестокого или глупого волшебника, который безвозвратно их изменил. Летающие лошади, свиньи-поэты, русалки и так далее. Когда такие существа начинают обзаводиться потомством, обратить вспять оригинальные чары становится практически невозможно. Я освободила этого от заклинания повиновения, наложенного его хозяином, но он всё ещё может натворить немало бед, учитывая его… дар. – Она вздохнула и помассировала пальцами переносицу. – Хороший пример того, что у магии могут быть непредвиденные последствия. Но тебя этому учить незачем. Твои точность и внимание к деталям всегда были выше всяких похвал.
По моим щекам разлилось тепло. Я дорожила похвалой мастера Бетрис – редкой, но искренней. Как горстка идеально огранённых сапфиров, барабанящих по внутренним стенкам шкатулки моего сердца. Поэтому было так важно, чтобы она поняла, что значит для меня магия. Не просто какой-то предмет для изучения – она была частью моей души, как и её.
– Дело не только в точности, – сказала я. – Я люблю магию. Больше всего на свете.
– Да. – Уголки рта мастера Бетрис приподнялись. – Мне тоже так показалось, учитывая, что ты уже прочла все тома «Истории магии» Пендис. Даже тот, посвящённый водопроводным чарам, и потому скучный до умопомрачения.
– Мне не кажется скучной никакая магия, – возразила я. – Я всегда с нетерпением жду этого ощущения, как от удара током, когда ты произносишь последнее слово заклинания, и оно высвобождается – всё такое искрящее и готовое изменить мир. И в такие моменты я всегда чувствую себя… – Я вовремя прикусила язык. Я и так сказала лишнее. Мастер Бетрис наверняка считает меня такой глупой! Щёки у меня вспыхнули, и я уставилась на носки своих туфель, утонувшие в мягком ворсе ковра.
– …частью чего-то большего? – тихо договорила она. – Да, я знаю, каково это.
Я резко вскинула голову и встретилась с ней взглядом. В её глазах не было осуждения или глумления. Весь воздух вылетел из моих лёгких в выдохе облегчения, приправленном ноткой щемящей ностальгии. На меня уже много лет так не смотрели. С тех пор как умер мой брат, Флориан.
Мама бы никогда этого не поняла. Для неё всё сводилось к рядам чисел в бухгалтерских книгах. Магия лишь тогда имела ценность, когда увеличивала итоговое значение.
В Школе были целые библиотеки книг о магии. Гигантские кодексы слов на языке древних – языке, как кое-кто считает, богов, с помощью которого они сотворили наш мир. Я могла столько всего там узнать! Порой эта нестерпимая жажда не давала мне спать по ночам, наполняя меня надеждой и тоской.
До этого момента мне было слишком страшно обратиться к мастеру Бетрис с этой просьбой. Я боялась услышать отказ. Но моё время заканчивалось. Я должна попытаться. Пока эта новая ученица не заставила её изменить своё мнение обо мне.
– Мастер Бетрис, я уже давно хотела кое-что у вас спросить. Вы не могли бы рассмотреть возможность…
Меня прервал стук.
– Погоди секундочку, – попросила мастер Бетрис и махнула в сторону двери.
Она открылась, явив Дорту. Служанка осторожно шагнула за порог и сделала книксен:
– Прошу прощения, мастер Бетрис, к мисс Антонии пришли.
Дурное предчувствие ледяным ножом рассекло мой хребет.
– К-кто?
– Советница Дюрант, мисс, – ответила Дорта. – Она ожидает вас в гостиной.
Все мои было воспарившие надежды обрушились как бескрылые птицы. У меня не было двух недель. У меня и двух часов не осталось!
Мама уже здесь.
Перед дверью гостиной я остановилась, чтобы взять себя в руки. Может, мама просто решила меня проведать? Была неподалёку и подумала, почему бы не поздороваться с единственной дочерью. В этом не было ничего странного.
Вот только мама ни разу не навестила меня за последние пять с половиной месяцев. Если она хотела меня видеть – что случалось редко, – она вызывала меня домой. Нет, она приехала из-за моей учёбы. Я толкнула дверь и вошла внутрь как на казнь.
И каким красивым палачом она была – высокая и переливающаяся на свету, совсем как праздничные кони, вышагивающие по улицам во время парада в честь первой высадки. Тёмные волосы, заплетённые в косы и уложенные аккуратными завитками, удерживал золотой обруч из роз и шипов – тонкий намёк на имперский флаг Регии Терры.
Она сидела в одном из мягких кресел и держала чашку с чаем. Я сделала реверанс под пристальным взглядом её прищуренных глаз, высматривающих малейшее несовершенство.
– Мама, – хрипло начала я, – я так рада тебя видеть.
Она указала на деревянный стул с прямой спинкой рядом с собой, хотя в комнате хватало мягких кресел:
– Сядь.
Я опустилась на краешек сиденья. Теперь, когда она была совсем рядом, мой нос уловил едва заметный аромат роз. Любой другой решил бы, что это её духи, но я узнала запах её любимой пудры, с помощью которой она прятала тёмные круги под глазами из-за недосыпа. На секунду меня захлестнуло давнее воспоминание: мама со смехом пудрит мне нос сладко пахнущей пуховкой и говорит, что не все доспехи сделаны из стали.
– Ты хорошо себя чувствуешь, мама? – осторожно спросила я.
На краткий миг она заколебалась, но затем вздёрнула подбородок:
– Разумеется, дорогая. Но я здесь не для того, чтобы обсуждать меня. Я здесь, чтобы поговорить о тебе.
Она поставила чашку на столик между нами, рядом с многоярусным блюдом с пирожными. К ним она не прикоснулась. И под её взглядом я тоже не посмела. Даже к круглой золотистой булочке с моим любимым миндальным кремом.
– Ты помнишь, что я сказала, Антония, провожая тебя в это путешествие? – вновь заговорила она, наливая чай в новую чашку. Она капнула в неё сливок и протянула мне. – Уверена, я ясно выразила свои ожидания.
– Да, мама. – Я взяла чашку, проглотив слова протеста.
– Прошло шесть месяцев.
Внутри меня вспыхнул бунтующий уголёк.
– Пять с половиной.
Мама изогнула идеальную бровь:
– И чему ты научилась за эти пять с половиной месяцев, что пойдёт на пользу семье Дюрант?
Если бы только у меня было время подготовиться к этому разговору! Наверняка в моём арсенале есть хотя бы одно заклинание, которое впечатлило бы даже маму. Но чары икоты её только рассердят. И едва ли она согласится пройти со мной в ванную комнату для демонстрации водопроводных заклинаний. О Первое Слово, спаси и сохрани – но все толковые мысли будто выплеснулись из моих ушей.
– Я… я разработала новую вариацию принципа Пинту по управлению паром. – Это стало моим триумфом за последнее время. Мастер Бетрис даже пообещала, что включит его в научную статью, над которой сейчас работает, с указанием автора. Моё имя будет в журнале школы «Магика»!
Мама нахмурилась:
– И что именно это значит?
Я кашлянула:
– Э-эм. Это означает, что я могу создавать фигуры из дыма и пара.
На её лице не отразилось ни малейшего восторга. Если я не заставлю её изменить своё мнение прямо сейчас, моему магическому обучению настанет конец.
– Погоди! Я покажу тебе!
Я торопливо произнесла заклинание.
Поднимающийся от её чашки пар начал извиваться и клубиться, сгущаясь в образ порхающей бабочки. Подобные заклинания удавались мне лучше всего. Сложные, требующие внимательности и чёткости и не особо мощные. Я наблюдала за мамой в надежде, что она оценит рисунок на крыльях.
На секунду я почти поверила, что у меня получилось. Суровые морщинки вокруг её глаз слегка разгладились. Мой брат Флориан обожал бабочек. Однажды он даже наполнил банку листьями крушины, поместил туда маленькую коричневую гусеницу и наблюдал за ней, пока она пряла кокон. Затем одним ранним утром он разбудил нас, и мы все вместе увидели, как из кокона появилась бабочка с блестящими зелёными крыльями и улетела на свободу. Мама, смеясь, поцеловала брата в лоб и назвала его своей маленькой бабочкой, хотя ему тогда было уже пятнадцать. Но прозвище ему очень шло. Он был в постоянном движении, порхал от одного человека к другому – яркий, как обрывок сна, в вечном поиске любого нектара, что могла предложить ему жизнь.
Я не была бабочкой. Я не могла его заменить. Мне лишь хотелось, чтобы мама снова улыбнулась, как она улыбалась ему. Чтобы она увидела, какой красивой может быть магия.
Но мама, смотрящая на моё паровое творение, казалась скорее печальной, чем счастливой. Она гулко выдохнула:
– Мило, дорогая. Но какая от этого польза? – Взмахом руки она разорвала полупрозрачные крылья. – Хватит этих глупостей.
Если бы только я знала заклинание, которое могло превратить меня в ту дочь, какой она хотела меня видеть! Но лишь одно заклинание могло сделать маму по-настоящему счастливой, и оно было неосуществимо. Нет такой магии, которая может изменить прошлое или вернуть кого-то к жизни.
Я постаралась собрать вместе разбегающиеся в панике мысли. Если бы мама решила завершить моё магическое обучение, она бы не стала тратить силы на приезд сюда. Между работой в Совете и управлением торговой компанией Дюрант у неё не было времени на неудачников. Она бы просто приказала мне вернуться домой.
А значит, у меня ещё остаётся шанс её убедить. Но она хочет чего-то взамен. И я устала от игр.
– Если ты считаешь, что магия – это глупость, зачем ты отправила меня сюда? Ты ничего не делаешь без причины. Просто скажи, чего ты хочешь, мама. Пожалуйста.
Она подняла глаза от чашки на меня:
– Расскажи мне о мастере Бетрис. Что ты о ней думаешь?
Такого я не ожидала. Но ответила честно:
– Она замечательная. Её научные труды, посвящённые чарам, революционны. Она стала первой, кто предложил разумную альтернативу принципу Квелча. И она прекрасный учитель.
– Однако, – сказала мама. – Похоже, она много для тебя значит.
На мгновение мне в голову пришла предательская мысль. Моя жизнь была бы совсем иной, если бы моей мамой оказалась мастер Бетрис. Я бы ушла с головой в учёбу и не испытывала бы ни малейшего стыда, никогда бы не чувствовала себя отрицательным числом в балансе, которое срочно необходимо исправить. Я бы говорила с ней на любимые темы, не боясь ей наскучить. И не анализировала бы каждую её улыбку в попытке просчитать, насколько она искренняя.
Мама, должно быть, заметила мои колебания. Между её бровями пролегла тонкая морщинка. Меня кольнула совесть.
– Я просто рада возможности учиться у неё. Она лучшая волшебница на всём острове Медазия.
– Совершенно верно. – Глаза мамы блеснули, как если бы она обнаружила лазейку в торговом контракте. – Я правильно понимаю, она прямой потомок самой Лирики Дракобич? Представительница могущественного магического рода.
А вот это странно. Маме обычно не было дела до магической истории. С другой стороны, Лирика Дракобич была не просто выдающейся волшебницей, но и ближайшей подругой и приближённой королевы Меды, основательницы островной провинции, которую мы зовём домом.
– Что ставит твоего мастера Бетрис на ключевую позицию, – продолжила она. – Особенно в нынешней политической ситуации. Скажи мне, Антония, как ты думаешь, мастер Бетрис сочувствует Освобождению?
– Мастер Бетрис не мятежница! – Что за нелепость! Все знают, что повстанцы были подлыми преступниками. Бесчувственными и жестокими.
Мама нетерпеливо дёрнула пальцами:
– Я не об этом. Я спросила, поддерживает ли она декларацию независимости Медазии. У неё наверняка есть мнение на этот счёт.
– Мастер Бетрис ненавидит политику. Говорит, что это настоящий бардак, который только мешает и опасно отвлекает.
Мама вскинула брови:
– Вот как?
Я почувствовала узел в животе. Надо было держать рот на замке. Я не желала мастеру Бетрис неприятностей.
– Боюсь, вскоре ей станет особенно сложно сохранять нейтралитет, – снова заговорила мама. – До Совета дошёл крайне неприятный слух. Судя по всему, мятежники ищут утерянную медазийскую корону. Ту, что наделяет своего носителя властью над Чёрным Драконом.
Я вспомнила висящую в библиотеке мастера Бетрис картину, на которой королева Меда усмиряет гигантского морского змея: кольца блестящего эбенового тела взбивают море в бледную пену, посреди огромной головы в окружении гривы из острых шипов зияет рычащая клыкастая пасть. И вся эта мощь когда-то принадлежала Меде и её потомкам.
– Но корона уничтожена, – возразила я.
Это произошло сто лет назад, после смерти короля Гороса, последнего из медазийского рода. Когда Горос умер, Чёрный Дракон обезумел и напал на побережье, уничтожая всё на своём пути. Вся Медазия обратилась бы в руины, если бы не Тервин Дракобич, прадедушка мастера Бетрис. Ему удалось воспользоваться короной и прогнать Чёрного Дракона на морское дно, после чего он уничтожил артефакт, чтобы никто его больше не надел. После этого Медазия стала имперской провинцией, и здесь воцарился мир. До недавних времён. Пока так называемое движение за освобождение не начало призывать к восстанию и возрождению независимой Медазии, свободной от имперского контроля.
– Возможно, что нет, – сказала мама. – У нас есть причины подозревать, что Тервин Дракобич лишь заявил, что уничтожил корону, а на самом деле он её сохранил. Спрятал. И передал секрет своим потомкам.
Я открыла рот, но у меня ушло несколько секунд, чтобы вернулся дар речи:
– Мастер Бетрис? Ты думаешь, что корона у мастера Бетрис? Что она собирается отдать её повстанцам?
– Необязательно. Но они могут предпринять усилия, чтобы её у неё забрать.
Перед моим внутренним взором встали холодные голубые глаза скрытчика. Его подослали выведать секреты мастера Бетрис. А вдруг целью было узнать местонахождение короны?
– Она станет могущественным инструментом, – продолжила мама. – С помощью короны мятежники смогут призвать Чёрного Дракона. Смогут натравить его на имперский флот. Мы должны сделать всё возможное, чтобы этого не допустить. Ты ведь это понимаешь, не так ли? Ты видела, на что они способны.
У меня перехватило горло, и я быстро заморгала, зная, как мама ненавидит слёзы. Я никогда не видела её плачущей, ни разу. Даже когда пришли солдаты и сообщили, что мой брат убит восставшими мятежниками, напавшими на корабль, где он служил, и захватившими его.
Всё это было совершенно бессмысленно. Жизнь на острове Медазия была приятной, комфортной и безопасной. Как провинция Регии Терры мы находились под защитой имперского флота, и у нас был налаженный рынок сбыта рыбы, масел и нашей знаменитой медазийской фиолетовой краски. Какой нам был прок от независимости? Неужели она стоила жизней моего брата и других моряков?
– Так почему ты просто не спросишь об этом мастера Бетрис? – поинтересовалась я.
– Я спросила. Она заявила, что не знает, где корона. Поэтому мне пришлось задуматься об альтернативных способах получения информации.
– Что ты имеешь… о. – Правда ударила по мне с мощью пушечного ядра, и несколько секунд я не могла вдохнуть. – Ты хочешь, чтобы я шпионила за ней. – Мне стало холодно, будто меня внезапно вытолкнули на улицу посреди морозной ночи. Ну конечно.
– Я хочу, чтобы ты была верной подданной императора. И как послушная дочь ты должна понимать, что у всего есть цена. В том числе и у твоей учёбы здесь.
– Поэтому ты согласилась, чтобы я стала ученицей мастера Бетрис, – глухо произнесла я. – Тебе всё равно, стану я волшебницей или нет.
А ведь я позволила себе поверить, что она… не поощряла, нет – это было бы слишком мягко и сентиментально с её стороны, – но, по крайней мере, уважала мои мечты. Что она дала мне шанс проявить себя.
Но правда заключалась в том, что я была всего лишь очередной шахматной фигурой на её доске. Я сглотнула комок в горле:
– Я не стану шпионить за мастером Бетрис. Я не пойду на такое предательство.
На мгновение мне почудилась в глазах мамы… обида. Но затем они сузились.
– Такова реальность, Антония. Всё имеет свою цену. Если хочешь продолжить своё магическое образование, ты знаешь, что от тебя требуется.
– Вот так, значит? Если я не найду корону, я не смогу изучать магию?
– На кону вещи намного важнее твоей учёбы, Антония. – Она поставила пустую чашку на стол, будто ставя звонкую точку. – Также советую задуматься над тем, что, если корона вскоре не будет найдена – или, ещё хуже, попадёт не в те руки, – твоего дорогого мастера Бетрис могут обвинить в предательстве. Ты же хочешь уберечь её от такой участи?
– Пожалуйста, мама, прошу тебя…
– Не проси, дорогая. Сосредоточься на своём задании. Выясни местонахождение короны. Я буду ждать отчёта о твоих действиях на следующей неделе, на приёме у лорда Букканила. – Она встала и направилась к двери, но на пороге остановилась и обернулась: – Не подведи меня.