Я задрала подбородок, отзеркаливая позу первой леди. Внутри меня разбирал смех от абсурдности происходящего, но расхохотаться в лицо миссис Хармс значило откровенно оскорбить ее. До такой степени наглости я еще не дошла. В конце концов, я и в самом деле гостья в этом доме, для многих нежеланная, пусть и не моя вина в том, что мне придется отныне здесь жить.
Надеюсь, не слишком долго.
Тянуть до замужества я не собиралась. Пара-тройка месяцев у меня точно есть, помолвки в высшем свете дело небыстрое. А там… если что, маленьких городков по стране разбросано видимо-невидимо. Да и по ту сторону границы тоже. Главное, чтобы в клятву о неразглашении не вплели тему подчинения или привязки к месту.
– А давайте мы самого мистера Хармса спросим, можно ли мне новые наряды? – почти миролюбиво предложила я, заметив в проеме холла президента. Он прислонился к косяку и лениво наблюдал за своими «девочками», не торопясь приходить мне на помощь, и меня это немало взбесило. Шантажом вынуждает меня жить здесь, но при этом не делает ничего, чтобы облегчить и улучшить мое пребывание в стенах его дома! Не слишком удачное начало сотрудничества!
Или это тоже проверка? Так стелиться перед его семьей я не собираюсь! Сама вроде как официально часть ее.
– В чем проблема? – мистер Хармс все же изволил подойти, когда все взгляды присутствующих дам скрестились на нем.
– Она пытается пустить тебя по миру, – наябедничала Джеклин. Отец снисходительно, как пятилетнюю, потрепал ее за щечку.
– Милая, у твоего папы достаточно денег, чтобы обеспечить десяток таких, как она, – ответил он, продолжая употреблять третье лицо, как будто меня рядом не было. – Не переживай, твой наряд на приеме будет самым красивым.
Я молча закатила глаза. Дайте волю, я бы вообще ни на какие приемы не ходила, а со мной тут нарядами пытаются мериться? Девочка, мне бы твои проблемы!
– Зачем тебе новая одежда? Тебе мало того, что есть? – неожиданно спросил у меня мистер Хармс. Я напряглась, но ответила максимально нейтрально:
– У меня другой стиль. Я благодарна тому, кто заполнял гардероб, но носить такое не буду. Тем более, в людные места.
Президент окинул меня придирчивым взглядом и пожал плечами.
– Выглядишь вроде бы пристойно. Делай что хочешь, если это не будет меня позорить. – Глаза его ясно говорили, что мне лучше бы не испытывать его терпение. Я благодарно кивнула и опустила голову, пряча тихо закипающее бешенство.
Спасибо, конечно, что разрешили одеваться, во что хочу, но кто бы мог подумать, что мне придется просить на то соизволения!
Поморщившись, мистер Хармс вполголоса раздраженно пробормотал:
– Бабы… Тряпками мне еще заниматься не хватало!
После чего его жена покраснела чуть ли не до слез, глядя на меня с нескрываемой ненавистью. И где, спрашивается, логика? Сами пристали, сами устроили скандал, а я теперь виновата!
По крайней мере, тема гардероба на этом закрылась, и меня оставили в покое. На сегодня.
Я поспешила к себе, мысленно запланировав визит к мистеру Дауру на ближайшее время. Вот он, наверное, удивится! Зато мечта пожилого портного сбудется. Если вещи, сшитые им, будет носить дочь президента, пусть и внебрачная, то слава ему обеспечена.
Бесконечный, полный событий день подошел к концу. С помощью Беатрикс я выпуталась из платья, сняла макияж, распутала волосы и собиралась уже было лечь спать, как в дверь постучали.
– Мистер Хармс просил передать, что ждет вас утром у себя в кабинете, – сообщила встрепанная молоденькая горничная, изо всех сил старавшаяся казаться старше и серьезнее. И деловито уточнила:
– Рано утром.
– Хорошо, я буду, – пообещала я и с тоской уставилась на свое отражение в зеркале.
Похоже, президент уже составил текст клятвы и теперь спешил обезопасить себя от моих возможных эскапад. Даже интересно, отчего он так спешит? Максимум вреда, который я могу причинить ему – это сбежать.
И то, пока не увижу Саманту, вряд ли.
Я снова разгладила ладонью и без того ровную поверхность пропуска, лежавшего на краю туалетного столика. Пожалуй, после того как мы разберемся с ритуалом, я съезжу ее проведать. Смысл откладывать неизбежное? Заодно порадую бедняжку тем, что казнить ее не будут.
Знать бы еще, что с ней сделают вместо этого. Надеюсь, мистер Хармс мне утром сообщит.
Я проснулась затемно и села на постели, потирая полузакрытые глаза. Сама не понимаю, что меня разбудило. Словно что-то зудело, ныло, как надоедливый зуб, мешая провалиться обратно в сладкую дрему.
Сдавшись, я накинула плотный халат и вышла в коридор. Невидимая нить, дергавшая меня все это время и тянувшая неизвестно куда, ослабла, словно почуяв, что я повинуюсь, и теперь лишь указывала направление.
Я брела по темным коридорам, безошибочно сворачивая и спускаясь по лестницам, умудрившись не промахнуться ни разу мимо ступенек. Если бы не холод стены под пальцами, можно было бы подумать, что мне снится затянувшийся кошмар, но нет. Все происходило очень даже на самом деле.
Гул нестройного хора на задворках моего сознания то набирал силу, то почти стихал, заставляя меня плотнее кутаться в теплую ткань и ежиться от пробегавших волн мурашек. Где-то творилась магия, и меня с неудержимой силой тянуло в самый эпицентр.
Дверь в кабинет мистера Хармса слегка приоткрыта, я толкнула ее без малейших сомнений и колебаний. В помещении никого не было, зато неестественно торчащий из стены стеллаж с папками сразу бросился в глаза даже в едва зарождающемся предрассветном сумраке. Нить вела меня именно туда, и я, не задумываясь, шагнула в потайную комнату.
Темноту здесь рассеивали расставленные по углам пентаграммы свечи. Они успели довольно сильно оплавиться, что означало – меня здесь ждут уже давно.
– Сильна ты спать, – со смесью уважения и насмешки прокомментировал мое появление мистер Хармс. Он как раз закончил выводить последнюю руну и поднялся, защёлкнув щегольский колпачок перьевой ручки. Знаки быстро темнели, превращаясь из алых в бордовые, и до меня дошло, что писал он их кровью. Удобно, странно только, что жидкость не свернулась. Хотя он же маг…
Ох, и о чем я только думаю!
– Становись в середину, – скомандовал президент, протягивая мне лист с отпечатанным текстом. Клятва была довольно короткой, но емкой, и охватывала практически все способы передачи информации, которые я могла вообразить.
– Ни словом, ни делом. Ни письменно, ни устно, ни графически… – пробормотала я вслух.
– Имеется в виду, что картинки рисовать тоже нельзя, – любезно пояснил мистер Хармс. – А то находились умельцы. К счастью, их быстро нейтрализовали.
Я передернула плечами, догадываясь, как именно избавлялись от излишне сообразительных перебежчиков. Самое досадное, что в клятве ни одного имени не упоминалось, разве что намеком: «будут оговорены дополнительно».
– Со мной и Алексом можешь спокойно все обсуждать, – видя, что я дошла до финальных фраз, снова прокомментировал президент. – Остальных представим тебе со временем.
– Хорошо, – кивнула я, хотя, конечно же, ничего хорошего в этом всем не видела.
Однако выбора у меня не было, потому сжимая в руках шпаргалку клятвы, я шагнула в середину пентаграммы. Та настолько въелась в каменный пол, что бороздки цеплялись за тонкую подошву ночных тапочек, и невольно подумалось – сколько же народу здесь вот так же принесло обязательство никому и ничего не рассказывать? Похоже, что немало.
– Наше общество существует уже давно, – напевно, словно старую страшную сказку, поведал мистер Хармс, двигаясь вдоль внешней линии плавными равномерными шагами. Обувь ритмично ударялась подошвой о камень, вводя меня в подобие транса, и вслед за обходящим окружность мужчиной переплетения рун оживали, загораясь темно-красным.
Вот он, образованный некромант в действии! Не то что я, недоучка.
– Еще до падения власти магов, до иссушающей Последней Магической, до переворота и до воцарения демократической системы управления, некроманты объединились между собой в союз. Орден тьмы, как мы себя называли.
– Никогда не слышала, – произнесла я вслух, чтобы хоть немного прийти в себя. Слишком уж завораживало это неустанное кружение.
– Неудивительно, – усмехнулся мистер Хармс и остановился прямо передо мной. Все линии пентаграммы уже полыхали ярким, но не жгущим пламенем. – Это, знаешь ли, было тайное общество. А теперь – клятву. Я жду.
– Я, Эбигаль Шерман, клянусь своей кровью и плотью… – начала я, косясь одним глазом в текст. Изменить слова по ходу дела я не рискнула. Пусть сейчас руны всего лишь светятся, без сомнений, нарушь я хоть в малейшей детали ритуал, и от меня останется лишь кучка пепла. Некоторые из символов мне были знакомы, и чаще всего повторялась «Смерть».
Сама по себе клятва, впрочем, гибелью мне не грозила. Разве что, если я буду очень сильно упорствовать и все же попытаюсь поведать тайну непосвящённому, не обращая внимания на предупреждающие сигналы. И то – затягивающаяся на шее магическая петля обычно мешает говорить, так что чисто физически у меня это вряд ли выйдет.
Пока я зачитывала фразы, плясавшие вокруг тени от множества свечей начали видоизменяться, обрели если не плоть, то материальность. Смутный силуэт, напоминавший чем-то мистера Хармса, обошел меня по кругу в обратную сторону, уже внутри пентаграммы. Все волоски на моем теле встали дыбом от близости изнанки бытия. Даже лич не вызывал во мне такого ужаса, как это не до конца оформившееся создание. Казалось, сама тьма изучает меня, присматривается, силясь понять – достойна ли я ее доверия. Тем не менее, губы словно сами продолжали произносить речитатив клятвы. Тень переместилась мне за спину, и горло прочертила ледяная линия. Казалось, какой-то шутник крохотным кусочком льда провел по моей коже, рисуя воображаемую удавку, что станет моей погибелью, если я вздумаю поведать миру что-то лишнее.
Только шутка выходила несмешная.
Каким чудом я не сбилась, сама не знаю. Но финальное «Пока смерть не заберет меня» выдавила едва слышно, дрожащим голосом, и поспешно обернулась. Позади никого не оказалось, и я выдохнула с нескрываемым облегчением. Ноги подкосились, отказываясь держать меня, и тело мешком осело в середине рисунка.
– Сильная. Это хорошо, – прокомментировал мистер Хармс, аккуратно перешагивая линии и поднимая меня на руки. – Чем больше магии, тем сильнее откат. Вижу, ты неплохо одарена.
– Благодарю, – пролепетала я, не слишком соображая, что говорю. В голове шумело, глаза застилала кровавая пелена, и все никак не получалось сфокусировать на чем-то взгляд. Реальность уплывала, мешаясь с полусном. Мягкую обивку, коснувшуюся моих обнаженных лодыжек, и упругую спинку кресла я осознала, как в тумане, издалека. Зато влитый в меня насильно глоток чего-то ядреного, пахнущего дубовой корой и почему-то шоколадом, опалил гортань и привел меня в чувство.
Рука сама потянулась к стакану – закрепить успех.
– Э, нет, еще сопьешься, – строго погрозил мне пальцем мистер Хармс и допил содержимое залпом. Я скорчила обиженную рожицу, но и сама чувствовала – следующая порция будет лишней. Мне не хотелось, чтобы мир снова куда-то поплыл.
Зато я наконец сообразила, что сижу в халате и ночнушке перед мужчиной, который всего лишь притворяется моим отцом, а на самом деле имеет ко мне весьма косвенное отношение, и поспешно укутала ноги подолом.
– Ну, добро пожаловать в наши ряды, – поздравил меня президент, очищая пузатый бокал небрежным заклинанием и убирая его в тайник за картиной, к не менее пузатой початой бутылке. – Теперь можешь задавать любые вопросы. Отвечу, на какие могу.
– Зачем я вам? – выпалила я самое наболевшее.
Мистер Хармс уселся за своим рабочим столом, как совсем недавно – целую жизнь назад – когда он торговался со мной по поводу клятвы.
– Так сразу тебе и не объяснить, – протянул он, задумчиво постукивая кончиками пальцев друг о друга. Я уже замечала у него эту привычку, когда происходило что-то, ему не слишком нравящееся. Значит, тема неприятная. Но отступать поздно, я подобралась и приготовилась внимать.
– Зайти придется издалека, – голос президента снова приобрел ту певучесть, что я слышала во время ритуала. По спине пробежала дрожь. Кажется, я теперь не слишком люблю белые стихи. – С тех давних времен, когда маги не просто беспрепятственно разгуливали по улицам – они владели теми улицами. Перед ними преклонялись и пресмыкались, благоговели и боготворили их. Но, как это обычно бывает, среди множества великолепных всегда найдется некто недостойный величия.