Чтобы лишний раз не нарываться на неприятности, пришлось вооружиться длинным тесаком с неудобной деревянной рукояткой. Эту нелепую, на мой взгляд, штуку хозяин постоялого двора высокопарно назвал сангарским мечом, торжественно преподнеся в подарок. Правда, по дороге к месту поединка Ухтырь объяснил истинную причину любезности родственника.
– Я убедил дядю расстаться с сангаром взамен на обещание, что мы не будем колдовать в его заведении, а завтра поутру покинем деревню.
– Отпугиваем клиентуру?
– Ага. На ужин к нему пришло на два постоянных посетителя меньше.
– Странно. У нас бы, наоборот, понабежали поглазеть на диковинку.
– И у нас тоже, если бы им кто-то сказал, что ты правильный волшебник.
– Мало того что по твоей милости меня записали в чародеи, так еще и в неправильные. Вот объясни мне: почему от такого маленького человечка такие большие неприятности?
– Это еще вопрос – у кого неприятности. Не я тебя ловил.
Опять получается, что я первый начал. Ох уж мне эта крогуловская логика!
Ратушная площадь, заполненная мужчинами всех возрастов, нетерпеливо гудела в ожидании зрелища. Когда часы на башне пробили восемь раз, из здания ратуши вышел приземистый человек в сопровождении двух воинов. Телохранители (или кем там они ему приходились) старались шагать торжественно, но излишне суетливая походка впередиидущего сводила на нет все усилия немногочисленного эскорта.
Как только мужичок вышел в центр площади, вокруг образовалось живое кольцо зрителей, и на середину импровизированной сцены выкатили деревянную трибуну. Взобравшись на нее, коротышка стал на две головы выше собравшихся. Он поднял руку, и публика мгновенно умолкла.
– Мое почтение вам, благородные мужи деревни Тинкара! Как известно, вчера все достойные люди Арудэнга чтили святого Яргуса, да будет во веки вечные благословенно имя его! Каждый из нас с детства знает о подвигах столь славного воина,– судья поднял глаза к небу и все же не поленился перечислить великие дела благородного героя.
Напыщенная многословная речь оратора затянулась минут на десять и ничего, кроме скуки, у меня не вызвала. Единственное, что я вынес из словоблудия толстяка,– у каждого народа имеется свой Геракл. В здешних краях его звали Яргусом.
– Свои великие подвиги Яргус совершал во имя мира и порядка. А что же мы видим сейчас? Храним ли с благодарностью то, что завещал он нам? – Судья обвел взглядом толпу собравшихся и вдруг резко сменил тему:– Кому не известно, сколько грамм вина помещается в стакане?
Народ моментально проснулся, услышав вопрос на животрепещущую тему.
– Двести, если стакан полный. А если нет? – Оратор не сказал ничего нового, но всецело завладел вниманием окружающих.
– Тогда меньше,– заволновалась публика.
– А плату с вас берут за полный стакан. И что в итоге мы имеем?– Коротышка хитро прищурил глаза и выдержал эффектную паузу.– Мы имеем чистой воды нарушение закона. Разве это порядок?
Толпа восприняла его речь как откровение и заволновалась еще больше.
– Так и начинаются нарушения закона. А кто однажды преступил закон, преступит его и во второй, и в третий раз. Запретный плод сладок. И к чему это приведет? Сегодня кто-то обманул односельчанина, а завтра – прямой путь на большую дорогу!
Речь имела явные признаки проповеди, построенной на местном материале. Мне даже стало интересно, как судья сумеет вернуться к основной цели сегодняшнего собрания.
– А на большой дороге законов не существует вообще. И вот тому пример: вчера двое нечестивцев вознамерились совершить кощунство, превратить нашу деревню в территорию беззакония. Они посчитали необязательным соблюдать правила, установленные нашими предками. Можем ли мы с этим мириться, спрашиваю я вас?
– Не-е-ет! – дружно взревела толпа.
– Нет, нет и еще раз нет! – как будто не слыша реакции масс, судья сам ответил на свой вопрос.– Я, покорный служитель закона, призванный строго следить за его соблюдением, этого не допущу! Народ в вашем лице доверил мне сию нелегкую ношу, но я не согнусь под ее тяжестью. Закон един для всех!
Поднятый вверх указательный палец возвестил, что произнесена ключевая фраза. Одновременно этот знак стал сигналом для тюремщиков. Я заметил, как открылись двери соседнего с ратушей здания и оттуда вывели двоих нарушителей, которых конвоировали четверо стражников. Однако пока внимание толпы было приковано к трибуне. «Хорошо отрепетировал». Оратор с пафосом продолжил:
– Мы заставим всех без исключения уважать наши законы. Это говорю вам я, Гесдин, судья деревни Тинкара и ваш покорный слуга!
Я вспомнил Нерона: «Какой артист умирает во мне!» В этом парне жил и здравствовал настоящий шоумен. Это же надо так мастерски срежиссировать весь спектакль! Сначала практически усыпил слушателей, а затем завладел вниманием масс, заставил ловить каждое свое слово. И пусть речь выступавшего не столько обличала преступников, сколько подчеркивала его собственные заслуги, но как умело он это провернул! Складывалось впечатление, что говоривший если и уступал великому Яргусу в святости, то ненамного.
А какая великолепная концовка шоу! Народ жаждал зрелища, и он его получил, что называется, на десерт. В центр круга ввели заключенных и развязали им руки.
– Эти двое задумали смертоубийство, чтобы омрачить наш праздник. Не вышло! – судья сразу перешел к делу, поскольку теперь взгляды собравшихся устремились к преступникам.– И впредь не выйдет, пока я стою на страже закона!
Площадь взорвалась аплодисментами и восторженными криками. Оратор дал толпе пару минут для выражения всеобщей любви и снова поднял руку.
– У нас свободная страна, и, если некоторые хотят изничтожить друг дружку,– пожалуйста. Но в строгом соответствии с законом и под нашим пристальным наблюдением,– после этих слов трибуну вместе с Гесдином откатили в сторону.
Я принялся разглядывать злоумышленников. Молодцеватый мужик с пренебрежительной ухмылкой на лице мне сразу не понравился. Что-то отталкивающее было даже в его походке: он не шел, а нес себя, словно снисходя до окружающих. Судя по вооружению, мужчина являлся настоящим воином, чего нельзя было сказать о втором. Парнишка не старше семнадцати лет стоял, низко опустив голову. По тому, как растерянно он держался за меч, можно было судить о его воинских качествах. «И они еще собираются сражаться?!» На мой взгляд, исход поединка был ясен заранее.
– Ухтырь, по-моему, сейчас состоится не поединок, а убийство,– рука непроизвольно потянулась к тесаку.
– Не вздумай вмешиваться в совершение правосудия, каким бы оно тебе ни казалось. Затопчут на месте. Не все присутствующие знают, что ты волшебник.
Карлик специально произнес это достаточно громко. Стоявшие рядом отодвинулись подальше. Я одарил своего слугу убийственным взглядом, но на этот раз промолчал.
Поединок начался с того, что так не понравившийся мне боец вытащил из кармана тюбик с краской и нарисовал на своем щите пятый крестик. Шит он оставил возле трибуны, а сам двинулся в сторону противника, поигрывая легким клинком. Меч парня, наоборот, был сродни лому.
– Смелее, юноша,– подзадорил его щеголь.– Не видите – народ хочет лицезреть ваше мастерство. Даю фору в пять ударов.
Легко быть ловким, когда твой соперник ничего не умеет. Молодой человек размахивал тяжелым мечом, словно дубиной, каждый раз врезаясь лезвием в землю. Увернуться от подобного удара не представляло никакого труда. Поэтому «храбрый» вояка успевал не только отодвигаться в сторону, но и комментировать действия противника. Как же мне хотелось заменить юношу и продемонстрировать на шкуре этого остряка-самоучки его собственные методы! В пятый удар парнишка вложил все свои силы. Меч, в очередной раз врезавшись в землю, не выдержал.
– У, какие мы сильные! Ломаем сталь, как хворостину. Не следует воину так поступать со своим оружием! Может, среди честной публики найдется человек, кому не жалко собственного меча? – Щеголь окинул окружающих насмешливым взглядом.
Насколько я успел понять, в здешних краях не принято делиться оружием.
– Я могу предложить не только меч, но и свои руки.– Несмотря на яростную жестикуляцию крогула, я вышел в центр живого круга.
– После окончания поединка, назначенного досточтимым господином судьей, мы решим и этот вопрос. Но пока я должен следовать закону.– Воин вдруг стал на редкость законопослушным.
– Меч можете оставить, а сами покиньте площадку, где вершится правосудие.– Властный голос судьи перечеркнул шансы юноши на спасение.
Пришлось подчиниться.
– Я же говорил – не вмешивайся. Думаешь, парню от твоей помощи легче? – недовольно прошептал Ухтырь.– А нам лишние неприятности.
– Хватит бурчать. В конце концов, кто из нас главный?
– Твоя фора, к сожалению, закончилась,– продолжал издеваться щеголь.– Сейчас я проткну твое сердце, а затем снесу голову. Не бойся, ты не успеешь ничего почувствовать.
Вот же гад, никак не уймется! Я чувствовал себя прескверно, поскольку помочь не мог. Юноша же крепко уцепился за рукоять тесака и приготовился к последнему в своей жизни удару.
Однако этот удар последним стал не для него. Деревянная рукоять грозного оружия парнишки, вероятно, рассохлась и не удержала лезвие при первом же размашистом движении. Задиристый боец, естественно, отскочил назад, но он не мог предположить, что новое оружие противника вдруг станет метательным. Толпа охнула, когда в грудь щеголя вонзилось лезвие сангарского меча. Ухмылка медленно сползла с лица воина.
– Не может быть, ты же был у меня пятым,– произнес он и замертво рухнул наземь.
Концовка поединка явилась полной неожиданностью не только для жертвы. Все почему-то сразу уставились на меня, словно не юноша сейчас одержал нелегкую победу, а совсем другой человек. Трудно предположить, чем бы закончилось безмолвное созерцание моей персоны, если бы не хрустальный перезвон, вдруг прозвучавший на площади.
Толпа замерла в ожидании чего-то неизвестного и удивительного. Через несколько томительных секунд появилось изображение. Оно возникло как раз над тем местом, где лежал труп бравого поединщика. Сначала проступило мерцающее сияние, которое разделилось на пять частей и окружило поверженного. Каждая часть была похожа на куст с переливающимися огненными листьями. По мере приближения «кустов» к телу воина начали формироваться светящиеся контуры крылатого животного, напоминающего кошку с длинными, как у кенгуру, ушами и большими крыльями за спиной.
Сближаясь, объемные картинки становились все ярче и контрастнее. Когда до их цели оставалось менее трех шагов, «кошечки» завели медленный хоровод, паря над землей. Грациозная стать невиданных животных завораживала. Публика застыла в немом восторге.
Продолжая кружиться, киски открыли глаза, осветив, словно прожекторами, пронзенное тело, которое быстро стало окрашиваться в кроваво-красный цвет, уменьшаться в размерах и приобретать до боли знакомую форму. Скоро равносторонний пятиугольник станет для меня самой ненавистной геометрической фигурой, если я, конечно, сумею дожить до этого «скоро». Красная пластинка закрутилась в воздухе, составляя центр светящегося хоровода. Крылатые особи вплотную приблизились к творению глаз своих и коснулись вершин того, что совсем недавно было телом человека.
Оглушительный треск заставил вздрогнуть всех находившихся на площади. Феерическое зрелище исчезло, оставив легкую дымку и совершенно чистое, без единой капли крови, лезвие сангарского меча.
– Уходи отсюда,– шепнул крогул, став невидимым. Этот чуть слышный звук в наступившей гробовой тишине моментально привлек внимание толпы.
Люди находились в растерянности. Почти все были уверены: кто-то сильно постарался, чтобы изменить ход сегодняшнего действа. Но, в отличие от меня, они точно знали кто. Вот только еще не решили, как на это реагировать.
Я тоже не знал, что лучше предпринять, но интуитивно чувствовал: сейчас мне лучше помолчать.
Помощь пришла, откуда не ждали. Проблемную ситуацию разрядил судья:
– Правосудие свершилось. Как видите, ни сила, ни ловкость не могут спасти виновного от наказания. Воля небес и точное соблюдение закона расставило все по своим местам. По-другому и быть не могло.
Главный блюститель правопорядка спустился с помоста и в сопровождении охраны отправился в свою резиденцию, стараясь сохранять гордую осанку.
Под трибуной возле щита погибшего стоял Ухтырь, и у меня сразу же зародились сомнения в искренности смотавшегося оратора. А тут еще возникли странные галлюцинации. Куда делся пятый крестик со щита? Мистика, да и только.
– Ты чего ему наговорил? – спросил я карлика, указывая на удаляющегося судью.
– Ничего особенного. Просто предложил честную сделку.
– Интересно узнать – какую?
– Взаимовыгодную,– невозмутимо ответил он.
«Пора принимать экстренные меры! Неужели мне каждое слово придется клещами вытягивать?»
– Будь любезен достать мне краткую информацию о своей сделке с судьей,– пресекая возможные возражения, я добавил твердо: – Это приказ.
– Да, пожалуйста! Мы договорились: судья объясняет толпе, что все просто замечательно и... не умирает сегодняшней ночью от страшной болезни,– невинными глазами посмотрел на меня карлик.– Хочешь сказать, я пообещал ему что-то невыполнимое?
Пока я подбирал нужные, по возможности литературные слова и соответствующую интонацию, нас догнал парень с двумя частями сангарского меча.
– Ваше оружие,– протянул он тесак.– Спасибо. Вы спасли мне жизнь.
Сначала я заметил, что на плече юноши красовалась пятиугольная родинка. Затем мой взгляд упал на рукоятку меча, где еще утром находились две мощные заклепки, крепящие лезвие. Оказывается, в спасительной поломке оружия виновато не дерево, оно практически не пострадало. Зато крепежные детали отсутствовали. Сейчас на их месте зияли две обугленные дырки. «Что-то здесь нечисто».
– Спрячь свою родинку, если не хочешь новых осложнений. Меч можешь оставить, не я сегодня выручил тебя из беды, а он. Может, вы созданы друг для друга?
– Как мне отблагодарить вас за столь ценный подарок?
Молодой человек явно отличался от местного населения: короткая стрижка слишком выделялась на фоне длинных нечесаных волос обитателей деревни, футболка и шорты также не встречались ни на одном из коренных представителей Тинкары. «Интересно, откуда его занесло? Из другого города или из другого мира?»
Несмотря на одержанную победу, в глазах юноши читалась глубокая тоска. Но все же он старался держаться бодро. «Молодец, не расклеился!» Поведение парня во время поединка заслуживало уважения хотя бы потому, что он боролся до конца при отсутствии каких-либо шансов на успех.
– Следуй за нами, если других дел нет,– небрежно бросил я, продолжив движение. Как и следовало ожидать, моего слуги рядом не оказалось. Он ушел вперед шагов на десять, словно мы шли не вместе. «Этот пройдоха не умрет от нервного перенапряжения,– мысленно усмехнулся я.– Стоит накалиться обстановке – как его и след простыл».
Слух о необычном волшебнике мгновенно распространился по всей деревне. Когда мы вошли в харчевню, был свободен только один столик. Тот, за которым мы сегодня обедали.
– Ты же говорил, мы отпугиваем клиентуру? А тут яблоку упасть негде.
– Обстоятельства изменились. После слов судьи ты стал правильным чародеем.
Слухи в этой деревне разносились молниеносно. Рангут встретил нас настолько широкой улыбкой, что у меня возникли серьезные опасения относительно целостности его лица.
– Наконец-то мой лучший друг Серж пожаловал к ужину! Ждем не дождемся,– радушно приветствовал хозяин.
Эк его перевернуло! То на порог не пускает, а то в лучшие друзья записывает. Если дело и дальше так пойдет, глядишь, определит в родственники. На что только народ не идет ради прибыли! А сегодня она обещала быть сверх всякой меры: на некоторых стульях сидело по два человека.
Не знаю, как другие, но лично я чувствую себя крайне неуютно, когда окружающие жадно смотрят мне в рот, отслеживают каждое движение, словно ждут, что я в любой момент вытащу из рукава живого кролика или заставлю солнце взойти среди ночи. Хорошо, что у присутствующих фанатизм носил тихий, наблюдательный характер. Без излишеств. А то чем бы я их тут разгонял, если бы они решили оставить себе на память какие-нибудь сувениры?
Только в своей комнате я смог вздохнуть облегченно.
– Серж, дядя очень просил остаться еще хотя бы на один день,– крогул потряс небольшим кошельком с монетами.– Я не смог устоять перед столь убедительной просьбой родственника. Особенно после того, как заставил его удвоить предложенную сумму.
– Ничего, я это сделаю за тебя. Завтра же мы уходим.
– И кто-то еще рассуждал о хороших хозяевах? Да где ты их видел? Найди среди них хотя бы одного разумного человека. Один жадный, другой злой, а третий (подумать только!) отказывается от денег, плывущих прямо в руки. Или ты думаешь, по дороге к Стайбергу нас ждут золотые горы и радушный прием добрых обывателей? Там каждый, кому не лень, завидев безоружного человека, от переизбытка чувств тут же постарается укоротить его на голову.
Аргументы карлика показались мне убедительными. Однако не реагировать на чересчур самостоятельные действия не на шутку разошедшегося слуги становилось опасным. Сегодня я, по его словам, волшебник, завтра – знатный вельможа, послезавтра – злодей с большой дороги. А ведь доказывать потом, что ты не верблюд, придется мне, а не ему. Я ухватился за последнюю часть импульсивной речи крогула:
– Ты считаешь, сорвал мелочевку с родственника – и порядок? Можешь сходить и передать: пока он не поможет мне достать хороший меч, сделка не состоится. В конце концов, кто из нас двоих доставала? Всему тебя учить приходится!
Теперь в глубокую задумчивость впал мой слуга. Его обвинили в бесхозяйственности и недобросовестном исполнении профессиональных обязанностей. Я понимал, что выпад в адрес карлика не отличался особой чистоплотностью, но сколько можно терпеть его выходки?
– И вправду – ход достойный. Почему я до него сам не додумался? – Он взглянул на меня с нескрываемым уважением и отправился к дяде.
Мы остались в комнате вдвоем с юношей.
– Тебя как звать?
– Я Лаксеандр, с планеты Ноублоф.
– Западный сектор Галактики? – решил уточнить я.
– Ой! – обрадовался он.– Вы знаете! Я здесь кого только ни спрашивал, все смотрели на меня, как на идиота, да еще мечом пытались ударить. Хорошо еще – никто гнаться не пытался. Разве что один верзила с таким же ожогом, как у меня, только на ладони. Может, вы мне поможете вернуться домой?
Почувствовав во мне родственную душу, парень говорил быстро, перескакивая с одного на другое.
– Давно у тебя ожог? – притормозил я его откровения.
– С месяц или около того.
– Как тебе вернуться домой, я пока не знаю.– Парнишка сразу погрустнел. Желая его приободрить, я спросил: – Расскажи, как ты здесь оказался?
Чувствовалось, что паренек устал от одиночества. Он поведал мне свою историю, которая началась с веселой студенческой вечеринки, где он впервые попробовал крепкие напитки и сигареты с дурманящими запахами. Всех подробностей того злосчастного вечера Лаксеандр не помнил, но на следующее утро проснулся у себя в комнате с отметиной на плече. На Арудэнг его привела странная пещера, случайно обнаруженная в лесу, где они с ребятами устроили небольшой пикник.
– Я и зашел-то туда ненадолго. По нужде. А вышел в совершенно другом месте. Разве такое бывает?
– Можешь мне поверить на слово – бывает и не такое.
Мой уверенный тон окончательно развеял призрачные надежды парня, еще маячившие где-то на задворках его сознания.
– А в сны вы верите? – ухватился он за соломинку.
– Некоторые сны бывают реальнее жизни.
– Вот-вот! Именно такой мне привиделся после вот этой глупости,– юноша указал на татуировку.
– На дороге какого цвета ты открыл нужную дверь?– усмехнулся я.
– Ой! Вы точно волшебник! А я думал, они только в сказках бывают. Тогда объясните мне, что означает «магистр Лазурной волны»?
– Ты что, бегал по голубым тропинкам?
– Сначала по красным, затем – среди снегов, а в третий раз занесло в сине-зеленые. Там действительно добежал до трех дверей и нашел клочок бумаги. Но ведь это был всего лишь сон! – с отчаянием воскликнул юноша.
– Нет, к сожалению, это видение нельзя назвать обычным. Титул, который ты приобрел, так и называется – магистр Лазурной волны. А вот что, кроме неприятностей, он дает тебе лично, пока сказать не могу. Первая волна уже притащила тебя сюда. Какие будут дальше – увидишь сам.
– Но если вы волшебник, что вам стоит вернуть меня обратно?
– Если бы все было так просто! По большому счету я такой же чародей, как и ты,– я развязал ленточку на шее.– Зовут Сержем. Имя несколько изменено, но умные люди настоятельно рекомендуют настоящим в здешних краях не пользоваться.
– Что же мне теперь делать, куда идти?
– Могу предложить лишь свою компанию.– Я предчувствовал, что все закончится именно этой фразой. То же самое я говорил князю Багету в прошлое посещение Долины проклятых звонарей. «Видно, мне суждено подбирать потерявшихся в пространстве и времени. Себя бы еще найти...»
– Вы меня не прогоните? – обрадовался он.
– Чему радуешься? Я на сто процентов уверен, что рядом со мной будет гораздо опаснее. Если не боишься – оставайся.
– Я студент технического университета, сдавший сопромат,– гордо сказал парень.– Теперь мне уже ничего не страшно.
Святая наивность!
– Вот и ладно. Так как, говоришь, твое имя?
Легкое недоумение быстро сменилось усмешкой на лице:
– Зовите Алексом. Подойдет?
– Вполне.– Я протянул ладонь для рукопожатия в тот момент, когда в дверном проеме показалась хитрая и довольная физиономия Ухтыря.
– Считай, что тебе крупно повезло. Завтра пойдешь в гости к кузнецу по поводу меча. У Виста в мастерской их целая выставка,– радостно сообщил карлик.
– Тогда гони монеты. Сам говорил – настоящий меч больших денег стоит.
– Какие деньги? – Широко распахнутые наивные глаза бородатого малыша демонстрировали всему миру то, что карлик сейчас открыл для себя новое слово.
– Деньги твоего гостеприимного дядюшки! – почти прорычал я.
– А, ты вот о чем. Так они не понадобятся. Покажешь фокус – и хватит с него. Здешний кузнец шибко до чудес охоч. С волшебника может взять лишь такую плату,– как ни в чем не бывало сказал крогул.
– Тогда я тебя с собой захвачу. Чтобы было чего показывать.
– Не получится. Железных дел мастер нашего брата почему-то не уважает. Сгоряча зашибить может. А рука у него тяжелая.
Да, действительно странно, как можно не любить такого очаровательного крогула! Он же просто само обаяние и кротость! Вот пожалуйста – первые плоды его стараний. Любому другому меч можно купить за деньги, а мне – только за чудеса. А где их взять? Из пальца не высосешь. С другой стороны, без оружия не обойтись. Ладно, сходим посмотрим, что представляет собой Вист. Может, и без фокусов удастся договориться?
Знакомый берег, река, солнце еле выглядывает из-за горизонта. Ни одного следа землетрясения, разве что мост так и остался поломанным. Темная сторона сейчас выглядит совсем мрачно, и шея ноет, словно ее продуло сквозняком.
– Привет, магистр! Нелегко до тебя достучаться, кругом сплошные барьеры.– Над водной гладью возник торс человека в сером балахоне. Его лицо скрывает глубокий капюшон. То ли света боится, то ли неудачно сделал подтяжку лица. Только рот, подчеркнутый остроконечной бородкой, выглядывает словно из укрытия.– Это я пригласил тебя.
– Насколько я знаю, если человека приглашают, то он всегда может отказаться.
– Формально ты прав, однако нынче мало добровольцев, желающих участвовать в рискованных предприятиях. А я сильно обижаюсь, если мне отказывают. Поэтому не обессудь,– бархатным голосом продолжил незнакомый образ.– Спроси лучше, зачем ты здесь?
– Уж наверняка не для того, чтобы с тобой повидаться,– не люблю, когда мне указывают, что и как нужно делать. Марионеток пусть ищет в другом месте.
– Нет, совсем для другого,– ему пришлось самому отвечать на поставленный вопрос.– Для участия в небольшой игре. На выживание.
– Развлекаетесь на досуге? А почему за чужой счет?
– Не об этом сейчас нужно думать.
Опять он все решил за меня.
– Тогда подскажи о чем, раз такой умный.
– Зря ты пытаешься казаться дураком. Я все вижу.
«Интересно, как? Через капюшон, что ли?» – подумал я.
– Хорошо, выкладывай правила игры, если они у тебя имеются.
– Вот теперь я слышу слова разумного человека. Мои правила очень просты: как только убьешь пять магистров, можешь быть свободен. Одного ты уже нашел. Завтра он должен умереть. Осталось отыскать еще четырех.
– И всего-то? – я постарался произнести эту короткую фразу небрежно.
– Не все из них будут слабыми, как твой новый знакомый.
– Пока я найду еще четверых, ты сам, случайно, коньки не отбросишь? Смотрю, вид у тебя какой-то нездоровый. Из всего тела и половины не видно. Остальное-то имеется? А то бегай здесь, как ищейка, а потом выяснится – напрасный труд. Не хочу, чтобы мои усилия пропали даром.
– Можешь не волноваться, мне это не грозит. Скорее игра наскучит. Тогда все фигуры автоматически обретут свободу. По крайней мере, те, кто еще останется на поле. Но тебе лучше не строить несбыточных планов, плыви по течению и не барахтайся. Я тебе не по зубам. А попробуешь идти против правил, я их перепишу персонально для тебя. Еще вопросы есть?
– Как тебя зовут? Неудобно как-то обращаться – «Эй, ты!» Но если боишься – можешь не отвечать.
– Твой вопрос к моей игре не имеет никакого отношения,– лицо исчезло вместе с ноющей болью в шее.
Не успел я осмыслить неприятную встречу, как из воды вынырнул тот самый окунь, который в прошлый раз перерезал канаты подвесного моста:
– Его зовут Вранк. В хитрости и коварстве ему нет равных. Верить Вранку – все равно что самому прыгнуть на раскаленную сковородку.
Не знаю, что еще собирался сообщить мне окунь, но разряд молнии с черной стороны речки ударил в двух шагах от полосатой рыбины.
Я сразу же проснулся.
Ночь за окном пока не собиралась сдавать свои позиции. С улицы доносилось уханье сыча, парочка котов громко выясняла отношения, где-то на окраине слышался лай собак.
«Значит, Вранк, говоришь? Что ж, знать врага по имени – уже хорошо. Дело осталось за малым: найти, где он живет, и выявить его слабое место». Пока я понял только одно: злодею нужны трупы магистров, погибших от рук себе подобных. Сразу вспомнились последние слова жертвы сегодняшнего поединка, исчезнувший со щита пятый крест и метаморфоза с телом убитого магистра. По крайней мере, одной загадкой стало меньше.
Любитель вершить чужие судьбы решил побаловаться с моей...
Я не привык быть игрушкой в чьих-то недетских играх да еще в качестве пушечного мяса или мясника. Надо срочно менять правила. «Даже пешка иногда превращается в ферзя. Главное в этом деле – создать соответствующие условия».
В предрассветных сумерках за стеклом мелькнула короткая тень, и на подоконник сверху упала кошка. Она пыталась удержаться на скользкой поверхности, но коготки не могли зацепиться за жестяной лист. Я бросился к окну, открыл створку и схватил животное за секунду до падения:
– Ты откуда свалилась, подруга? Ночные прогулки по крышам для таких маленьких – дело опасное.
Кошка слегка дрожала, но выглядела вполне здоровой. Погладив пушистый комочек, я снова устроился в кровати. «Ну их всех к черту! Вторгаются в чужой сон, пытаются командовать. Никаких условий для нормального отдыха».
До утра мне еще удалось немного поспать, уже без сновидений.
– Безобразие, еще один постоялец в комнате,– вместо будильника проголосил крогул.– Эдак тут скоро ступить будет некуда.
Я подскочил, чтобы защитить ночную гостью, но, увидев ее в нежных объятиях Ухтыря, понял – все в порядке. Может, крогулам по должности положено всегда быть недовольными?
– В кузницу когда идти?
– Да хоть сейчас. Вист, говорят, начинает работу очень рано.
Двор кузнеца нельзя было спутать ни с каким другим. Я невольно залюбовался ажурной кованой оградой. Это ж надо выполнить такое из металла!
Дом в глубине двора представлял собой массивное одноэтажное сооружение, украшенное расписными ставнями и резными наличниками. От строения сразу веяло теплом и радушием. Под стать своему жилищу оказался и сам хозяин.
– Здравствуй, мил-человек. Проходи в гости.
Вист походил на большого добродушного медведя и неуловимо напоминал мне кого-то, но кого, я так и не мог вспомнить.
– Здравствуйте. Мне посоветовали обратиться к вам. Нужен хороший меч. Говорят, у вас неплохой выбор готового оружия.
– Люди зря болтать не станут. Я, например, слыхивал про чудеса, кои ты вчера на площади вытворял.
– Многие часто списывают на магию то, что сами объяснить не могут,– уклончиво ответил я.
– В наше время редко встретишь волшебника, а скромного – и подавно. Ладно, пойдем поглядим на оружие.
Спустившись в подвал, мы оказались в комнате с низким потолком, где мастер зажег все факелы и подошел к дальней стене. Здесь, в специальных нишах, стояли семь красавцев-мечей.
– Выбирай, что тебе нравится,– сказал Вист, указывая на свое богатство.
В первой нише стоял изогнутый меч с расширяющимся к концу лезвием, заточенным с выпуклой стороны. Второй меч также был искривленным, но, в отличие от первого, его лезвие сужалось и было заточено с вогнутой стороны. Ятаган смотрелся значительно легче первого меча, привлекал великолепным узором, выгравированным возле самой рукоятки, однако к саблевидным клинкам у меня просто не лежала душа. В третьей нише стоял тяжелый прямой меч длиной более полутора метров. Чтобы сражаться таким оружием, нужна недюжинная сила. Следующий меч, наоборот, был укороченным, но с более широким прямым лезвием.
Наконец я увидел ЕГО. Длиной чуть более метра, с прямым клиновидным лезвием, сужающимся на конце в острие иглы. Меч просто притягивал к себе, поэтому интерес к остальному оружию моментально пропал. Мы стояли напротив друг друга, как бы присматриваясь один к другому. «В Долине проклятых звонарей у меня был почти такой же».
Вист усмехнулся в бороду, глядя на затянувшуюся немую сцену. Я очнулся, подошел к нише и взял меч в руки. Сделав несколько вращательных движений, убедился, что оружие прекрасно сбалансировано.
– Вот этот,– сказал я, повернувшись к мастеру, и осекся. За все мои неполные тридцать лет мне еще не приходилось видеть такого откровенного изумления на чьем-либо лице: брови оружейника поползли на лоб и практически скрылись под челкой, глаза, казалось, вот-вот вывалятся из орбит, а нижняя челюсть отвисла в буквальном смысле этого слова.
– Что-то не так? – спросил я. Вист подобрал челюсть и пробормотал:
– Да нет, все нормально. Хотя что я говорю? Ничего нормального тут нет. В свое время мне пришлось изрядно попотеть, чтобы притащить сюда этот меч и установить в нише. А теперь смотрю и не верю: ты спокойно держишь его голыми руками. Обратил внимание, что к нему прилагаются две толстые перчатки? Знаешь зачем?
– Для защиты рук, наверное.
– Точно. Но не от ударов другого оружия, а от внутреннего жара неостывающего металла.
– Тогда почему я ничего не чувствую? Может, он все-таки остыл?
– Ты меня спрашиваешь? Попробуй положи его на пол.
Я выполнил просьбу, хотя мне не хотелось расставаться с мечом. Вист приблизился к оружию и дотронулся до него пальцем. Рука мгновенно дернулась назад.
– Что ты на это скажешь? – он показал ожог.
Сказать было нечего. Хозяин дома продолжил:
– С этого меча, можно сказать, началась наша семейная династия. Мой прадед нашел необычный клинок при вспашке поля. Ругаясь на чем свет стоит, принес его домой, отдал сыну, чтобы тот обменял у кузнеца на дюжину подков. Обмен состоялся, но, когда мастер выяснил, что ничего с этим металлом сделать нельзя, заставил отрабатывать товар. Деду пришлось идти к нему в подмастерье. С тех пор кузнечное дело стало нашим потомственным ремеслом. А необычное лезвие насадили на рукоять и оставили как память.
Оружейник натянул перчатки, взял клинок и аккуратно протянул мне:
– Прошу принять дар из моих рук. Ты сделал правильный выбор – кроме тебя, с этим мечом вряд ли кто-нибудь сможет совладать.
Я был счастлив получить удивительной красоты меч, который хоть и не сверкал блеском отполированной стали, как его собратья, зато магически притягивал взгляд мягким сиянием клинка.
– Сколько я должен за оружие, мастер?
– Сегодня я стал свидетелем подлинного чуда. А деньги что? Навоз. Сегодня нет – а завтра воз.
– Тогда огромное спасибо.
Я уже уходил, но Вист остановил меня и полез в какой-то старый сундук. Мастер достал оттуда длинный узкий сверток и таинственно сказал:
– Думаю, это тебе пригодится.
Внутри оказались ножны, выполненные из красноватого металла.
– Владей на здоровье. Мой отец выковал их, когда я родился.
– Спасибо. Мне, право, неловко: такие дорогие подарки.
– Погоди, ножны эти с секретом. Гляди.
Вист нажал на выступ возле основания необычного чехла, и ножны мгновенно раскрылись, как створки раковины. Он снова защелкнул их и хитро подмигнул.
– Но это еще не все.
Оружейник открыл второй сундук.
– А этот подарочек лично от меня. Примерь.
Легкая кольчуга и шлем пришлись впору.
– Но почему? – спросил я, ощущая огромную неловкость.
– Семейное предание,– как бы извиняясь, объяснил кузнец.– Наш род обязан помочь воину, которого признает меч незатухающего огня. Сегодня пророчество сбылось. Значит, ты принес счастье в мой дом и всегда будешь желанным гостем. Знаешь, как Вист принимает друзей? Пошли к столу.
Теперь я понял, кого он мне напоминал,– Орфа!
К родственнику Ухтыря я вернулся далеко за полдень.