Магазин шаговой недоступности. Все для вас - читать онлайн

Глава 2 Перекус для души

Она смотрела на экран монитора, где отображался баланс на ее банковском счете. Это были все ее средства. У Сочжин перехватило дыхание. Да и как тут вздохнуть свободно, когда приходится всю жизнь ужиматься? Аренда студии – пятьсот тысяч вон в месяц, коммунальные услуги – тридцать, платеж по образовательному кредиту – сто семьдесят, еще плюс-минус пятьдесят тысяч на телефон и шестьдесят восемь на медицинскую страховку… Дальше можно и не продолжать: на все это уже требовалось больше, чем лежало на ее счете. Даже во всем себе отказывая, Сочжин тратила в месяц не меньше восьмисот тысяч вон. Таково жизнеустройство в столице. Или, скорее, жизнеубийство.

Казалось, будто город не хочет принимать таких, как она – приехавших из провинции, – и все время устраивает им испытания, словно спрашивая:

В этом городе ярких огней для Сочжин нашлось место лишь в тени. Поначалу, переехав после школы, чтобы учиться в университете в Чхонпха-доне, она не могла нарадоваться своему счастью. Общежитие стало ее крепостью и пристанищем, а кредит рассеял все сомнения в том, что ей удастся получить высшее образование.

Но спустя два года ей пришлось уйти из общежития и скитаться по тесным комнатушкам. А затем, после окончания университета, она смогла позволить себе лишь крохотную студию в офистеле[4], платить за которую при этом приходилось пятьсот тридцать тысяч вон.

Все, что дешевле, располагалось в районах, небезопасных для одиноких девушек, или же требовало делить удобства с соседями, от чего она порядком устала за время учебы. А хуже всего то, что пришло время выплачивать кредит. Сочжин казалось, что она буквально на пороге банкротства.

Вот она, жизнь в Сеуле – восемьсот тысяч в месяц, даже без учета трат на еду и проезд. Все твердят, что в столице множество культурных мероприятий, но такого пункта в списке ее расходов и вовсе не было, об этом ей приходилось лишь мечтать. В лучшем случае удастся посетить бесплатную выставку или украдкой почитать что-нибудь в большом книжном магазине. Конечно, куда разумнее было бы вернуться в родной город и жить по-человечески: исчезнут расходы на аренду и еду. Единственная причина, по которой Сочжин оставалась в Сеуле, – это надежда найти работу.

Рабочие места. Они существуют только в эфемерных обещаниях политиков, далеких от реальности. Сочжин искала, где заработать, уже третий год и успела провалить немало собеседований. На тридцатый раз она решила перестать считать. При этом резюме у нее было достойное: высший балл по английскому языку, свободное владение – и все же в борьбе за трудоустройство она продолжала терпеть неудачи.

В первый год Сочжин проваливалась на этапе собеседования, во второй – на этапе проверки документов. Что будет дальше, она и представить боялась. Не успевала девушка оправиться от предыдущей неудачи, как следовала другая. Постепенно она отдалялась от своей мечты устроиться на работу, а вместе с тем и от жизни в Сеуле. Видимо, скоро ей предстоит вернуться в родной Мокпхо.

В глубине души готовясь к этому дню, Сочжин делала последние отчаянные попытки найти работу. Так она хотя бы будет знать, что испробовала все возможное, и ни о чем не пожалеет. Мысль об этом придавала ей сил держаться до конца.

Вот и сегодня девушке пришел очередной отказ: спустя неделю после собеседования ей наконец ответило маркетинговое агентство, рекламирующее товары в соцсетях. Правда, в отличие от предыдущих сухих уведомлений, в этом к ней обратились по имени, несколько строчек посвятили погоде[5] и, отметив, что сейчас Сочжин для них не самый подходящий кандидат, пожелали успехов в дальнейших поисках своего места, где она сможет проявить таланты. И не сказать, что пишет маркетинговое агентство: столько искренности…

Чем больше Сочжин обдумывала прочитанное, тем сильнее расстраивалась. А кто тот самый «подходящий сейчас кандидат»? Найдет ли она когда-нибудь «свое место»? Уж лучше бы сразу признались, что у нее нет таланта, тогда бы она оставила тщетные попытки. Но вот что-то ни одна компания не писала так прямо, и всем соискателям оставалось только мириться с текущим положением дел.

Сначала Сочжин жалела, что отучилась на менеджера: казалось, именно поэтому у нее не получилось попасть в магистратуру. Потом она посчитала, что ей не хватает природных данных и таланта, но в конце концов поняла: все дело в банальном невезении – теперь это стало ее главной головной болью. Каждое собеседование приносило травмирующий опыт, а очередной отказ вызывал невроз. Да, два года поисков работы привели лишь к тому, что она узнала истинное значение этих слов.

Бывало, Сочжин плакала в одиночестве или целый день гуляла по набережной Хангана, пытаясь успокоиться. А в какой-то момент ей и это надоело. Друзья тоже не понимали Сочжин – она даже замечала, что своим постоянным нытьем и жалобами докучает им. Те, кто тоже не мог найти работу, вместо того чтобы посочувствовать девушке, боялись, как бы ее невезение не перекинулось на них; а уже нашедшие талдычили, что на самом деле это все ерунда по сравнению с тяготами офисной жизни. И даже когда Сочжин говорила, что согласна их переносить, друзья лишь смотрели на нее с недоумением как на человека, который сам не знает, о чем говорит.

Жаловаться маме Сочжин тоже не могла: как только дочь стала отдаляться, та, конечно, захотела поскорее вернуть ее под родительское крыло, и эта невозмутимость матери расстраивала девушку еще сильнее. Так в какой-то момент она осталась наедине со своими переживаниями из-за нескончаемых неудач. После очередного отказа Сочжин принимала душ, в одиночестве выпивала и ложилась спать.

Однажды на обратном пути из библиотеки, где она в сотый раз переписывала автобиографию, Сочжин заглянула в круглосуточный магазин. Располагался он у самой короткой дороги от университета до станции «Намён» и ее офистеля. Покупатели заходили туда редко, ассортимент товаров тоже оставлял желать лучшего – чем-то он напоминал Сочжин ее саму, которая каким-то невероятным образом все еще держалась на плаву. К тому же возле офистеля гипермаркетов не было, а именно в этом круглосуточном магазине продавалось все, что ей требовалось.

Зайдя внутрь, Сочжин уверенной походкой направилась к прилавку с закусками. После этого – к холодильнику с алкоголем, а затем, с бутылочкой сочжу в руках, она подошла к кассе.

Протянув продавцу карточку, девушка подвинула сумку и приготовилась побыстрее спрятать покупки. В такие моменты Сочжин все еще сильно смущалась: выпивать она начала не так давно, вдобавок сочжу обычно предпочитали мужчины постарше. С другой стороны, оно так нравилось ей, что всякий раз она отбрасывала смущение и с радостью покупала бутылочку. Этот горький, но освежающий прозрачный напиток дарил ей столь необходимое утешение.

– О, сегодня снова «заливное», – внезапно обратился к ней мужчина средних лет, стоящий за кассой: не то продавец, не то управляющий.

– Что? – растерянно пробормотала она.

– Ну, «заливное»: будешь заливать морепродукты сочжу. Я тоже такое обожаю.

– А-а, это…

– В наше время были популярны чипсы со вкусом креветок, но недавно я тоже решил попробовать такие, с лобстером…

Чуть не выронив бутылку сочжу, девушка поспешила сложить покупки и быстро вышла из магазина, даже не застегнув молнию на сумке. Еще ни разу в жизни она не обращала внимания, кто стоит за прилавком. Ей казалось, что и магазины шаговой доступности придерживаются похожего негласного правила: поскорее рассчитать покупателей и дать им спокойно уйти. А тут внезапно с ней заговорили! Еще и давай занудствовать о «нашем времени» и каком-то «заливном».

Поняв, что ее тайные пристрастия оказались раскрыты, Сочжин расстроилась: «С чего вдруг он решил пообщаться? Прежние сотрудники так не делали. Может, поменялся владелец? И все равно зачем он нанял такого невежу? Или это не продавец, а управляющий? В любом случае теперь понятно, почему все так плохо у этого круглосуточного магазина».

Чтобы успокоиться, Сочжин пошла еще быстрее и твердо решила больше не приходить сюда.

Включив на телефоне «Ютьюб», она «накрыла на стол»: слева поставила бокал, наполовину наполненный сочжу, а справа положила упаковку чипсов. Вот и весь ужин. Девушка сделала глоток, затем еще один, каждый раз закусывая чипсами со вкусом лобстера и смакуя их солено-острый вкус.

На один глоток – примерно три ломтика чипсов. Одной бутылки сочжу хватало на два бокала, и к моменту, когда она допивала второй, подступало опьянение и девушка доедала оставшиеся чипсы одним махом. На такой ужин уходило порядка часа. За это время ее взгляд не отрывался от экрана телефона, однако мысли блуждали где-то далеко в прошлом.

Сочжин выросла в прибрежном городе Мокпхо, но ни разу не ела хве[6]. С самого детства ей так и не довелось привыкнуть к мягкой текстуре и вкусу сырой рыбы, потому что причитания взрослых только отбивали у нее охоту попробовать. Мама часто повторяла: «Папа ест, а ты почему не ешь?» Дедушка ворчал, что жители прибрежных городков не могут не есть рыбу. Все вместе они обескураживали маленькую Сочжин своей настойчивостью.

Когда семья заказывала хве в ресторанах, девочка довольствовалась закусками из капусты и других овощей. Тогда кормить ее брался папа: покупал дочери лапшу и чипсы со вкусом лобстера, несмотря на недовольство мамы и дедушки.

– Сочжин, теперь и ты у нас ешь рыбу.

– Ага.

С тех самых пор чипсы с ароматом лобстера стали ее «перекусом для души». Лишь став постарше, Сочжин поняла, что лобстер не рыба, но ее любовь к нему от этого не погасла.

Сочжу она открыла для себя уже после окончания университета, когда проходила практику в одной компании. На корпоративе руководитель группы призывал стажеров не забывать, что умение пить – важная характеристика претендента на работу. Затем, считая, что те должны быть ему благодарны за совет, он заказывал пиво с сочжу и, конечно, смешивал их. Чтобы получить признание начальника и выглядеть конкурентоспособнее, Сочжин через силу поглощала все, но в конце концов он выбрал не ее, а другую миловидную девушку, которая хоть и не отличалась умением выпить, зато оказалась куда веселее и общительнее.

Горький вкус сочжу утешал в горькие моменты жизни. Глядя в зеленое стекло бутылки, Сочжин видела лицо отца, который, как ей казалось, тоже выживал только благодаря алкоголю.

Вспоминая папу и наслаждаясь чипсами и напитком, который он так любил, Сочжин чувствовала, как все тревоги отходят на задний план и напряжение в теле спадает. «Заливное»… Кстати, забавно, но заливное из тунца – единственное рыбное блюдо, которое она признавала. И то потому, что по текстуре и вкусу тунец напоминал мясо… Признавала, но не сказать чтобы постоянно ела: денег питаться недешевой рыбой ей точно не хватит… Надо же было тому чудаку назвать так ее ужин!

Проблема в том, что, кроме «Все для вас», других круглосуточных точек в ее районе не найти. И заранее закупаться в супермаркете тоже нельзя, чтобы не съесть все за раз. Вот умудрился же этот продавец лишить ее единственного утешения после бесконечных неудач… Несмотря на легкое опьянение, тревоги вернулись.

Безуспешный поиск работы, жалкие остатки на банковском счете, необходимость уменьшить депозит за аренду[7], неудавшаяся столичная жизнь и ущемленное самоуважение, а следом – скорое унизительное возвращение в родной город, туманное будущее и унылая молодость… Тучи над ее головой все сгущались, грозя обрушиться ливнем.

«Ладно, похоже, пора ложиться…»

Сочжин быстро расстелила постель и уснула. Однако даже во сне она видела, как ворочается на кровати с мешком забот на спине.

Наутро, совсем не выспавшись, Сочжин вернулась к привычному распорядку дня: сходила в душ, прогулялась по парку, сварила суп из бобовых ростков. Питалась она в основном маминым кимчхи, морскими водорослями и ростками бобов, но ей нравилось: это вкусно и полезно.

Сочжин вспомнила о маме. Она единственная могла отправить дочери денег. Придется перебороть стыд и обратиться к ней за поддержкой. После переезда девушка решительно отказалась от ее помощи, но пару раз в год все же была вынуждена просить снова. Мама одалживала миллион или два вон со словами, что их обязательно нужно вернуть, и Сочжин клялась выплатить все с процентами, как только найдет работу, однако до сих пор это были лишь пустые обещания.

На этот раз мама не захотела давать ей в долг, объяснив свой отказ тем, что скоро свадьба у старшего брата. На самом же деле ей не нравилось, что дочь прозябает без работы в другом городе. По мнению мамы, сейчас из-за ковида устроиться куда-то стало только сложнее и вообще в Сеуле слишком много заболевших, поэтому дочери следует как можно скорее вернуться домой.

Снова ответив, что попытает удачу до конца года, Сочжин повесила трубку. Конечно, когда-нибудь маминому терпению должен был прийти конец, но она не ожидала, что так скоро. Может, позвонить лучшей подруге, которая в прошлом году нашла работу? Наверняка у нее остаются какие-то деньги, да и раньше Сочжин, случалось, сама давала ей взаймы. Однако девушка быстро отказалась от этой идеи: если она попросит в долг у более успешной подруги, ощущение ничтожности собственной жизни ее раздавит. Сочжин решила, что сможет заработать и сама. В конце концов, за прошедшие несколько лет она не раз бралась за самые разные подработки.

Сочжин открыла сайт с вакансиями. Работа по будням не подойдет, так как ее могут пригласить на важное собеседование, – придется искать выходные смены, и желательно где-нибудь поблизости, чтобы не тратить много денег на проезд. Введя в фильтр условия, Сочжин принялась внимательно просматривать предложения.

Оказалось, что вариантов для нее не так уж и много. В период каникул большую часть вакансий расхватали студенты, а среди оставшихся далеко не все ей подходили. Теряя терпение, Сочжин решила поискать даже среди тех, которых все эти годы старательно избегала.

Например, место продавца в круглосуточном магазине. Во время учебы ей уже доводилось работать в таком, и после столкновений с проблемными покупателями она вскоре передумала. Один мужчина средних лет все время кидал в нее карты и купюры, требовал бесплатный пакет и ругался по любому, даже мелкому, поводу. Так, в очередной раз убирая за ним заплеванные окурки из-под уличных столиков, Сочжин поклялась себе никогда больше не работать в круглосуточном магазине. Вот только сейчас она не в том положении, чтобы выбирать. К тому же внезапно на глаза ей попалась вакансия продавца как раз на выходные смены и в Чхонпха-доне.

Вот ведь! Именно там вчера с ней заговорил тот назойливый продавец! Как же поступить? Сочжин нахмурилась. Конечно, у этого магазина есть один плюс: там продаются ее любимые чипсы с лобстером. Но перспектива работать с тем странным типом совсем не воодушевляла.

А может, он не управляющий магазином? Тогда никаких проблем возникнуть не должно, тем более что она будет работать по выходным и поэтому вряд ли пересечется с ним. Да и не время сейчас перебирать. Сочжин решила позвонить. Терять ей все равно нечего.

К счастью, трубку взяла женщина, по всей видимости средних лет. Она представилась управляющей и попросила прийти с резюме завтра к десяти утра. На этом их разговор закончился. Сочжин несказанно обрадовалась, что тот тип не станет ее начальником, и тут же собралась в университет – распечатать резюме.

На следующий день она пришла в магазин ровно к десяти часам, но за кассой никого не было. С тревогой оглядевшись по сторонам, девушка увидела, как из подсобки выходит грузного телосложения мужчина – тот самый, с которым ей «посчастливилось» встретиться позавчера.

– Добро пожаловать! – радостно поприветствовал он гостью.

Похоже, продавец не узнал ее. От маски, оказывается, куда больше пользы.

– А управляющая здесь? – решилась спросить Сочжин.

– Вы пришли на собеседование? Управляющая позвонила и сказала, что задержится. Попросила меня провести собеседование. Итак…

Мужчина зашел за кассу, вытер руки и с важным видом приготовился слушать. Сочжин захотелось уйти сию же минуту, однако цифры на банковском счете отчетливо стояли перед глазами. Подавив желание сбежать, она протянула мужчине резюме, и он принялся вчитываться, держа листок очень близко к лицу и что-то бормоча под нос, отчего выглядел комично. От осознания, что ее интервьюирует такой человек, Сочжин ощутила себя еще более жалкой.

– Тут сказано, что вы отучились в Сунмёне. Одновременно ищете основную работу, значит?

– Да…

– Наверное, это нелегко. Удачи! – сказал мужчина, подняв сжатый кулак в знак поддержки.

Сочжин, конечно, была благодарна ему за доброту, но при этом чувствовала неловкость.

– Вы подрабатывали во многих местах. «Орандж янг», «Жур ле ту».

– Правильно «Олив янг»[8]. И «Ту ле жур»[9].

– Я знаю, я специально так прочитал. Ну смешно же? «Орандж» и «олив» вообще легко перепутать. А «Жур ле ту» – это так мой дружбан как-то раз прочитал. С языками у него беда, даже с английским – какой уж там итальянский…

«Вообще-то, это французский и название означает „в любой день“. Он со своим дружбаном как из „Тупой и еще тупее“», – подумала Сочжин, однако сдержалась и промолчала, решив, что для нее это интервью послужит возможностью набраться опыта и адаптироваться к стрессу.

– О! Вы и в круглосуточном магазине уже работали! Супер!

– Да, это была другая сеть, но я думаю, опыт в любом случае пригодится.

– Только у меня вопрос: почему вы уволились оттуда? – спросил мужчина, отложив резюме и посмотрев ей прямо в глаза.

Неожиданно он стал серьезным, хотя только что нес чепуху.

– Честно говоря, я уволилась из-за проблемных покупателей. С коллегами никаких разногласий не было. Начальница тоже расстроилась, когда узнала, что я ухожу.

– А-а-а, ПП… Знавали таких. Уже вторую неделю работаю, и регулярно такие попадаются. Понимаю вас.

Сочжин с трудом сохраняла спокойствие. Внутри все бурлило от раздражения. Какие еще «ПП»? Что это? И почему вообще она должна проходить собеседование у того, кто сам работает всего вторую неделю?

– Перейдем к следующему вопросу. Что, по вашему мнению, у вас будет хорошо получаться в этой должности?

– Я тщательно слежу за сроками годности товаров, что для продавца немаловажно, но об этом часто забывают начинающие сотрудники.

– Значит, у вас развито чувство сопричастности. Это хорошо. Бережно относиться к огромному количеству товаров не так уж и просто, – понимающе кивнул он.

Заметив его благосклонность, Сочжин продолжила:

– Я руководствуюсь принципом «первым поступил – первым выбыл». Это правильно по отношению к срокам годности.

– Что-что? – переспросил мужчина, распахнув глаза от удивления.

– Ну, принцип приоритетов. Товар, который пришел раньше, следует продать быстрее других.

– А-а-а… вы имеете в виду, что такие продукты нужно положить на самом видном месте?

– Да, это ведь основа основ… – ответила Сочжин, скрывая изумление.

– Так! Понял! Вы хотите сказать, что придерживаетесь основ. Просто на всякий случай переспросил. Кх-кх…

С этими словами он показал пальцами «окей» и несколько раз понимающе кивнул. По всей видимости, этот принцип был ему незнаком. Допустим, он работает всего две недели, но ведь такое должны объяснять еще на обучении! Сочжин стала задумываться, не совершает ли ошибку, устраиваясь в этот магазин.

– Что бы вы хотели сказать в заключение?

Услышав вопрос, девушка застыла. Каждый раз, когда в конце собеседования ей задавали его, она терялась. Чего она хотела? Конечно, чтобы ее взяли на работу, но выразить это нужно было деликатно. Наверное, это своего рода тест на умение завуалированно выражать свои мысли. И каждый раз Сочжин, нервничая, старалась не показаться слишком навязчивой и настырной.

Но сейчас она решила сказать как есть. Сделав глубокий вдох, Сочжин посмотрела мужчине прямо в глаза и смело произнесла:

– Я действительно хороший сотрудник. Вы не пожалеете, если возьмете меня.

Потупив взгляд, тот уставился на ее резюме. Сочжин насторожилась. Внутри все затрепетало. И вдруг, поправив маску, мужчина поднял голову и торжественно объявил:

– Вы приняты! Конгратьюлэйшенз![10]

С трудом выговорив поздравление, он крепко пожал ей руку. Сочжин спрятала глаза, чтобы скрыть растерянность. В этот момент прозвенел колокольчик на двери: в магазин зашла полненькая женщина средних лет и сразу же направилась в их сторону.

– Ну как собеседование? Камбо, что скажете? Подойдет она нам? – засыпала вопросами она.

Сочжин поспешила подвинуться, чтобы пропустить ее.

– Еще как подойдет! Ха-ха! Сто баллов из ста!

– Ой, ну снова вы преувеличиваете! Зовут-то как нашу студентку?

– Я не студентка, я уже выпустилась и активно ищу работу. Чон Сочжин.

– Прошу прощения. В маске все выглядят очень молодо. Приятно познакомиться.

– Еще у нее есть опыт работы в круглосуточном магазине. Вы вот знаете принцип «первым поступил – первым выбыл»?

– Кто выбыл? О чем вы?

– Это когда товары, у которых истекает срок годности, ставят на первые ряды прилавков.

– Ой, я этих ваших модных словечек не знаю. Камбо, вы, кстати, уже проверили сроки годности?

– К-как раз собирался.

– Так это нужно было сделать до привоза нового товара в восемь часов. Какой сейчас-то от этого толк?

– Сейчас тоже не поздно. Кстати, не все пришло.

Женщина, похожая на управляющую, разозлилась, и продавец поспешил ретироваться к стеллажам с товарами, однако та, что-то выкрикивая, направилась вслед за ним. Сочжин подумала, что они тоже похожи на парочку из «Тупого и еще тупее», и недавняя радость незаметно испарилась.

Вскоре управляющая вернулась, предупредила ее о почасовой оплате и объяснила основные правила работы в их магазине. Еще спросила, сможет ли Сочжин иногда выходить на замену в будни, раз живет недалеко. Девушка ответила, что придет, если будет свободна. Удовлетворенная ее ответом, госпожа О сказала приступать в пятницу с восьми утра и ушла в подсобку.

Итак, ее приняли. Правда, радости она совсем не ощущала, ведь ей предстояло работать с тем странным типом, который вечно сует нос не в свое дело, и женщиной с манией все контролировать. Радовало только, что в выходные не придется встречаться с ними лицом к лицу и благодаря подработке удастся наскрести себе средств на месяц жизни в Сеуле. К тому же из просроченных товаров можно будет что-то брать поесть. Хотя, конечно, неизвестно, сколько их остается в магазине с таким скудным ассортиментом. Сочжин лишь надеялась, что этот неотесанный тип, который неожиданно для себя узнал о принципе приоритета, и дальше будет забывать о сроках годности.

Как и ожидалось, работа в магазине совсем не выглядела как работа мечты: с первого же дня Сочжин преследовали абсурд и разочарование. Она привыкла взаимодействовать с покупателями, пусть даже порой и с проблемными, но тесное общение с коллегами и начальством было для нее в новинку.

В пятницу, в восемь утра, она сменила все того же чудака, который проводил для нее собеседование, но, к ее удивлению, он не спешил уходить домой. Сначала мужчина убрался на улице, затем протер газетами окна… Чем он тогда, интересно, занимался всю ночь? Может, это все специально, чтобы показать ей, как надо относиться к работе? От роящихся в голове мыслей Сочжин никак не могла сосредоточиться.

После уборки он достал из товаров, которые девушка собиралась выбросить, сет под названием «Сытный обед» и сел за уличный столик. От одного взгляда на этого мужчину, который тщательно пережевывал пищу, пока по его лицу тек пот, становилось дурно.

Сочжин надеялась, что после еды он точно уйдет домой, но не тут-то было. Вместо этого противный тип сел у барной стойки внутри магазина и принялся читать какую-то толстую книгу, название которой Сочжин не разглядела, однако отметила, что в век электроники это выглядело слишком старомодно. Да и в чем логика? Зачем в самую жару обедать на улице и прятаться в помещении, только чтобы почитать?

Пока девушка наблюдала за странным типом, зашел молодой человек и, поприветствовав его, о чем-то с ним заговорил. Выходит, раз этот продавец работает всего вторую неделю и к нему сюда наведываются знакомые, он и сам местный – так почему бы ему не пойти домой? Сочжин никак не могла понять ход мыслей этого мужчины.

И только когда стрелки часов пробили полдень, он взял из подсобки сумку и засобирался.

– До свиданья! Легкой работы!

– А почему вы ели на улице? Жарко же.

– Но если есть внутри, то будет запах. Это и покупателям не понравится, и для вас неудобство.

– Так ведь покупатели постоянно едят здесь заварную лапшу. Я привыкла.

– И все же лучше не злоупотреблять этим, я считаю. Забота – вещь хорошая. Ха-ха!

Похоже, он не совсем лишен такта, как ей показалось сначала. Немного успокоившись, Сочжин спросила его, как ей к нему обращаться.

– Меня зовут Хван Кынбэ. Можно просто Кынбэ.

– Но у вас на бейджике было написано «Хун Камбо». И управляющая так к вам обратилась.

– Да это просто шутка. Есть такой гонконгский актер – Саммо Хун Камбо. И меня с детства все так называют. Поколение постарше его знает. Даже управляющая стала так меня звать. А про Чоу Юньфата слышали? Или Энди Лау?

– Нет.

– Во времена моей молодости они были невероятно популярны, как сейчас актеры корейской волны. Чоу Юньфат! Энди Лау! Лесли Чун! Джеки Чан! Саммо Хун из них самый толстый! Ха-ха!

Ох, снова он пустился в воспоминания о юности… Сочжин уже успела пожалеть, что спросила.

Словно прочитав ее мысли, мужчина улыбнулся и сказал:

– В любом случае вы таких актеров не знаете, так что зовите меня Кынбэ.

Наконец Хван Кынбэ по кличке Хун Камбо ушел, и Сочжин с облегчением выдохнула, подобно ребенку, которого оставили дома одного. В животе заурчало – к счастью, управляющая разрешила брать списанную еду.

Сочжин подошла к ящику для просроченных товаров, но, к своему удивлению, обнаружила, что он пуст. Как странно. Да, этот Кынбэ или Камбо съел «Сытный обед», но там точно еще оставались кимпап, бургер и молоко… Похоже, он смел все. Да уж, вот тебе и «забота». В следующий раз Сочжин решила сразу отложить себе еды, как только придет на работу.

Был конец июля, и стояла невыносимая жара. Пожухла трава, а вместе с ней к этому моменту истощились и шансы Сочжин устроиться в хорошую компанию. На рынке вакансий остались лишь контент-агентства, издательства и компании, занимающиеся веб-платформами, – в общем, то, что почти не имело отношения к менеджменту. Однако и там Сочжин умудрилась провалиться еще на стадии проверки документов. Ее охватило отчаяние. Казалось, срок годности ее поисков тоже вышел.

Придя на работу в следующий раз, она первым делом отложила себе еды. «Сытного обеда» не было, зато остался «Мамин обед», второй в ее рейтинге лучших сетов. Сунув его вместе с бутылкой молока в рюкзак и застегнув молнию, Сочжин мысленно восторжествовала: «Теперь кому-то достанется только сэндвич или гамбургер. Что предпочтете, дорогой коллега?»

После пересменки Кынбэ, как водится, не спешил домой: он побродил среди прилавков, поправил товары и, стирая пот с лица, вымыл окна. После этого мужчина ушел в подсобку и вернулся с «Сытным обедом».

«Что? Где он его взял? Среди списанных продуктов его не было…»

Не обращая внимания на Сочжин, Кынбэ разогрел обед в микроволновой печи и снова сел за уличный столик. Поражение! Похоже, он успел припрятать сет еще до ее прихода. Вот же неприятный тип!

Вскоре зашел покупатель – мужчина лет пятидесяти в спортивном костюме, бейсбольной кепке и с маской, спущенной на подбородок. По правилам, Сочжин должна была попросить надеть ее как следует, но долго сомневалась, промедлила, и мужчина успел скрыться среди стеллажей с товарами. Теперь она колебалась, сделать ли замечание, когда он придет рассчитаться, ведь, судя по его виду и взгляду, перед ней очередной проблемный покупатель.

Не успела она принять решение, как он оказался у прилавка. Маска все еще защищала его подбородок, а не рот и нос. Выбранную упаковку конфет и шоколад гость небрежно бросил к кассе, а карту и вовсе швырнул в продавца. Сочжин ощутила, как внутри закипает гнев.

– Извините, но вам следует поправить маску.

– Чего?

– Это распоряжение правительства. На двери есть объявление…

– А ты что, правительство? – язвительно спросил мужчина.

Похоже, вчера он выпивал, потому что его лицо в мгновение раскраснелось, а из неприкрытого маской рта разило перегаром.

Набравшись смелости снова поработать продавцом, Сожчин решила твердо и уверенно противостоять проблемным покупателям, однако отвратительный взгляд мужчины обескуражил ее, и она застыла на месте.

– А ты, вообще, кто такая, чтобы указывать мне? Продавщица? Думаешь, маска спасает от ковида? Наивная!

– Я…

– Что «я»?

– Я вынуждена попросить вас удалиться. Рассчитать вас тоже не смогу.

– Да ты кем себя возомнила?! – возмутился посетитель, сделав вид, что замахивается.

От испуга Сочжин замерла, но в следующий миг раздался раскатистый смех.

– Дурочка совсем! Думала разозлить меня и потом стянуть компенсацию? Хо-хо!

То есть он не хотел ударить ее, а просто так издевается… У Сочжин совсем испортилось настроение.

В этот момент открылась дверь и зашел Кынбэ. Без маски: видимо, потому, что обедал.

– Кх, мужчина! – сказал он, положив покупателю руку на плечо.

– Чего тебе?

– У меня, похоже, «корона»… Кх-кх. Вызови скорую, пожалуйста. Кх-кх… Задыхаюсь…

– Эй! Совсем, что ли?! – возмутился тот, схватив карту и попятившись.

– Помоги мне. Кх-кх… С-скорую, прошу. Кх-кх, – не отставал Кынбэ, дыша прямо на него.

Когда покупатель наконец в ужасе схватился за маску, чтобы натянуть ее на нос, Кынбэ внезапно вцепился в него обеими руками. Растерявшийся мужчина оцепенел, не зная, что делать с грузным «больным», который был на голову выше его и вдруг повис на нем.

– Ох, дышать не могу! Кх-кх… Помоги!

– Псих! Отойди от меня! – оттолкнул его гость и бегом покинул магазин, а Кынбэ, издав странный звук и прикинувшись зомби, последовал за ним.

Опешив от удивления, Сочжин молча наблюдала за развернувшейся перед глазами сценой. Актерские способности коллеги поразили ее настолько, что она сама едва не поверила в его болезнь и превращение в зомби. Спустя некоторое время Кынбэ вернулся, и на этот раз уже в маске.

– Я преподал ему урок!

– Спасибо, что прогнали его…

– Такие негодяи обязательно подцепят что-нибудь. Поэтому, если будут докучать вам, просто громко покашляйте – они сразу же приходят в себя и сами надевают маску. Вчера заходил тут один нетрезвый, так я настолько громко кашлянул, что он от испуга аж протрезвел. Ха-ха!

– Спасибо, буду знать.

Кынбэ изобразил рукой что-то наподобие жеста «окей» и вернулся к своему столику с едой, оставив растерянную Сочжин наедине со своими мыслями.

– Сочжин, сегодня остался салат с авокадо, – радостно объявил ей Кынбэ перед уходом, так, будто это деликатес.

Она, конечно, любила авокадо, но тот как-никак был не первой свежести. Кынбэ, казалось, даже не допускал, что она могла так подумать. Редкостный оптимист. Совершенно не догадывался, как раздражает, когда заводит эту свою пластинку о «А в наше время…».

Такими людьми все пользуются. Вот даже, например, управляющая: вечно заставляет Кынбэ что-нибудь чинить. Одна старушка уговорила его помочь донести ей сумки до дома, а сегодня он даже собрался помогать с ремонтом в каком-то мясном ресторане.

Сочжин, казалось, распознала его натуру: он слабохарактерный. Такие, как он, которые вечно всем глупо улыбаются и шутят, – слабаки. По мнению Сочжин, привыкшей быть практичной и осмотрительной, это самое неприятное, что может случиться с человеком в обществе. Глядя на Кынбэ, она решила, что точно такой не станет.

Позавчера ей позвонили из «Прайм-тайм криэйтив». Некий руководитель сообщил, что документы, которые она подала несколько месяцев назад, успешно прошли проверку и Сочжин приглашают на финальное собеседование. Чтобы вспомнить, что это за компания, ей пришлось даже зайти на их сайт и перечитать объявление о вакансии: как-никак прошло уже несколько месяцев. Из интернета Сочжин узнала, что в «Прайм-тайм криэйтив» работает двадцать человек и компания входит в группу «Ньювейв криэйтив», которая потрясла мир своим мультифункциональным контентом. Офис находится в Самсон-доне, напротив выставочного центра COEX, а активы стоят тридцать миллиардов вон.

Сочжин привыкла, что зачастую компании даже не уведомляют об отказе, и уже успела позабыть все детали, а тут вдруг – финальное собеседование… Выходя из дома, она пообещала себе отвечать уверенно и бодро.

Встреча была короткой, разве что дорога туда заняла почти час: сев в метро возле университета, Сочжин сделала одну пересадку на станции «Садан» и доехала до остановки «Самсон». Собеседование проводили трое. Генеральным директором оказался мужчина с пробором и зализанными волосами. По бокам от него сидели исполнительный директор и руководитель группы, который и звонил Сочжин. По-видимому заметив ее волнение, глава компании сразу сказал, что это финальное собеседование и они не рассматривают других кандидатов.

– Мы просмотрели анкету, и нам понравился ваш свежий взгляд на индустрию контента. Надеемся, вместе с вами мы сможем создавать и продвигать новейшие услуги, так что цель сегодняшней встречи – лишь убедиться, что вы в своем уме. Если не вскочите на стол и не начнете танцевать, то вы приняты.

После этих слов все трое расхохотались. Сочжин тоже постаралась изобразить смех. Напыщенность и самодовольство генерального директора изрядно смущали ее, да и она не привыкла к тому, что все проходит так легко. Ее и радовало, и обескураживало, что двери, которые на протяжении двух лет не хотели перед ней открываться, сейчас распахнулись сами.

После собеседования ее подозвал руководитель группы и рассказал об основных правилах работы в компании и процедуре трудоустройства, а под конец сообщил, что испытательный срок продлится три месяца. От Сочжин требовалось следить за южнокорейскими литературными веб-платформами и искать молодых талантливых писателей, которые еще не успели получить известность. Как подчеркнул руководитель, компанию интересовали не конкретные произведения, а просто подающие надежду авторы, и современный незамыленный взгляд Сочжин прекрасно подойдет для этой задачи.

В какой-то момент она заволновалась, что мужчина слишком сосредоточился на ее рабочих обязанностях и упустит из виду оплату ее труда, но внезапно он сам заговорил об этом. Два миллиона вон. Зато после окончания испытательного срока руководитель группы любезно обещал повысить заплату до двух с половиной.

Вернувшись домой, Сочжин расслабилась и в полной мере ощутила, как навалилась усталость после почти двухчасовой поездки туда и обратно в палящую жару. Ее наконец-то взяли на работу, хотя перспектива ежедневно ездить так далеко не воодушевляла. Не в силах даже поужинать, Сочжин легла на кровать и провалилась в сон.

Проснулась она глубокой ночью: по-видимому, урчащий живот требовал еды. Чтобы отпраздновать успех, Сочжин решила заказать каких-нибудь вкусностей и устроить небольшое торжество, как вдруг заметила несколько непрочитанных сообщений. Все они были от лучшей подруги, с которой она поделилась радостной новостью. Прочитав их, Сочжин окаменела.

Подруга писала, что «эта „Прайм…“ как ее „…криэйтив“» имеет дурную славу на рынке труда. Нанимая вчерашних выпускников, они заставляют их работать сверхурочно, писать огромные отчеты и после испытательного срока почти никогда не берут в штат. А если и берут, то люди сами вскоре сбегают из-за перегруженного графика и жестких правил.

Стараясь подавить тревогу, Сочжин набрала номер подруги. Та, едва подняв трубку, сразу принялась уговаривать ее не идти работать в эту компанию.

– У меня нет выбора. Главное – пусть вовремя платят, больше мне ничего не надо, – собрав все мужество в кулак, сказала Сочжин.

– Совсем, что ли, дурочка? Да у них зарплата стажера ниже, чем у продавца в магазине на почасовой оплате. Ну вот сколько они тебе предложили, а?

Подруга была права: работая в круглосуточном магазине, Сочжин получала почти столько же. Но ведь есть шанс попасть в штат… Предвидя, что скажет на это подруга, Сочжин промолчала.

– У тебя что, совсем нет самоуважения? Слабохарактерная? Помнишь Хаын из церкви? Она оттуда сбежала!

Сочжин положила трубку и, включив компьютер, стала вразнобой набирать в поиске: «испытательный период», «оплата», «дурная слава», «злоупотребление полномочиями», «ложные обещания взять в штат». На каждый запрос поисковик выдавал десятки статей. Просматривать их даже не было необходимости: все и так ясно. Тогда Сочжин дрожащей рукой добавила еще одно слово: «слабохарактерная».

Торопясь сбежать от изнуряющей жары, Сочжин открыла стеклянную дверь магазина и зашла внутрь. Ее обдало прохладой от кондиционера, который, впрочем, не смог остудить ее гнев. Из-за стеллажей появился Кынбэ и тут же поприветствовал:

– Добро пожаловать!

Сочжин вдруг показалось, что он смотрит на нее как на слабохарактерную неудачницу, и она поежилась. Все ее предвзятые мысли к этому человеку вернулись бумерангом и зазвенели в ушах.

Ничего не ответив, девушка направилась к холодильнику, чтобы взять сочжу, а затем к прилавку – за чипсами с лобстером. Заметив резкость в ее движениях, Кынбэ поспешил к кассе, а поняв, что она собирается купить, радостно усмехнулся:

– Точно! Значит, это вы та любительница заливного. А я-то все гадал, где мы могли встречаться! Ха-ха!

– Рассчитайте, пожалуйста.

– Что-то случилось? Вы чего такая расстроенная? Выпивать нужно только по хорошему поводу.

– Я же попросила просто рассчитать меня! Почему вы вечно пристаете ко всем? Думаете, если вы старше, я должна терпеть это?

– Успокойтесь! Я же просто сказал, что алкоголь лучше приберечь для радостных событий…

– А я просила совета? Думаете, я слабохарактерная? Изобрели велосипед! Об этом уже и так все знают! И кстати, вот что: вы тоже слабохарактерный! Ничем не лучше меня! Такой же бесполезный…

Сказав это, она положила руку на маску, словно прикрывая рот, и забилась в рыданиях. В недоумении Кынбэ почесал лоб и протянул ей салфетку. Вытерев слезы, Сочжин услышала, как открылась дверь, и поспешила в подсобку, где и просидела, утирая слезы, все то время, что Кынбэ обслуживал посетителя.

Наконец придя в себя, она осознала, что учинила. Надо же! И это на трезвую голову! И Кынбэ пострадал ни за что. Одолеваемая раскаянием и стыдом, Сочжин поняла, что придется расстаться с работой в круглосуточном магазине, хотя сейчас это был единственный способ оставаться на плаву.

Прозвенел колокольчик на двери: клиент ушел. Стыдясь смотреть Кынбэ в глаза, Сочжин вышла из подсобки и попыталась незаметно выскользнуть из магазина, как вдруг…

– Секунду! – прокричал ей вслед Кынбэ.

Невольно застыв на месте, девушка услышала, как откупорилась бутылка. Она обернулась и увидела стоящего за кассой Кынбэ: в руках он держал стаканчик со светло-коричневой жидкостью.

– Выпейте перед уходом. Обещаю молчать.

Не отдавая себе отчета, Сочжин подошла к прилавку и опустошила бумажный стаканчик, протянутый мужчиной. Это и правда освежило ее голову. Затем рука девушки сама собой потянулась к уже открытой упаковке с чипсами. Пряный вкус утешил Сочжин, и она заговорила.

Девушка извинилась и, чтобы хоть как-то оправдаться, рассказала о сегодняшней неприятной встрече. Кынбэ просто слушал ее, отхлебывая из стакана и удивленно вытаращив глаза. Сочжин была благодарна за поддержку, но все равно невольно усмехнулась: вот как ведут себя в такой момент слабохарактерные люди. Не понимая причины ее улыбки, мужчина растерянно почесал затылок. В этот момент Сочжин вспомнила, как он говорил ей о «Жур ле ту», и рассмеялась.

Чуть позже Кынбэ сходил за второй упаковкой ее любимой закуски и сам рассчитался.

– Позволим себе еще одну порцию чипсов для слабохарактерных.

Сочжин не ответила, и он смутился.

– Толстолобик.

– Что?

– Папа все время путал его с лобстером.

– Ха-ха! Ну да, их легко перепутать…

– Папа работал в Сеуле, а жили мы в Мокпхо. На выходные он приезжал домой, и я все время просила его привезти мне чипсов с лобстером. А он каждый раз путал и привозил этого толстолобика! Каждый раз! Поэтому чипсы напоминают мне о папе.

Сочжин снова готова была расплакаться. Чтобы разрядить обстановку, Кынбэ открыл упаковку чипсов и заявил, что надо бы попробовать как-нибудь этого толстолобика.

– Папе бы понравилось, что взрослая дочь ест толстолобика, запивая сочжу. Он у вас явно знал, что чипсы с лобстером самые вкусные. Я вот люблю со вкусом креветок. И еще с крабом! О! Но лучше всего с китом! Может, возьмем?

– Хватит.

– О, а вы знали, что крупный толстолобик может стать хищником, если ему не хватает еды? Мы же отправили несколько особей в Америку – так он там сожрал всю местную рыбеху. Уничтожает экосистему. Вот она, сила корейской рыбы!

– Я попросила вас не болтать, а вы все равно за свое. На самом деле…

Сочжин не договорила, окинув Кынбэ сердитым взглядом.

– «На самом деле» что? – обиженно пробормотал он.

– На самом деле… спасибо вам за это.

– Ерунда.

С этими словами Кынбэ положил в рот горстку чипсов. Опустошив стакан, Сочжин встала, кивнула в знак прощания и направилась к двери.

– Толстолобик!

Сочжин остановилась.

– Перестаньте быть слабохарактерной. Станьте хищником. Совсем как толстолобик.

Вместо ответа она изо всей силы толкнула стеклянную дверь, и ее сразу окутал знойный воздух. Этот воздух внушил ей уверенность. Больше Сочжин никому не позволит обращаться с собой несправедливо. Она и правда стала настоящим толстолобиком. Ее не пугали ни темные переулки, ни подземный переход на станции «Намён», ни этот город, где на работе умер ее отец.

Подняв глаза в ночное небо, Сочжин заговорила с ним:

– Папа, лобстер ведь на самом деле не рыба.

Ответа не последовало.

– Когда я это узнала, сразу же захотела рассказать тебе, но ты не вернулся. Я не смогла…

И вновь никто не отозвался.

– Больше у меня не будет шанса поговорить с тобой, поэтому скажу сейчас: это ракообразные.

Тишина.

– А еще я теперь стану настоящим толстолобиком.

«Я верю в тебя», – услышала она в глубине души голос отца.

Спустя месяц Сочжин уволилась из магазина, чтобы начать работу в компании, продвигающей бренды. На этот раз она тщательно изучила историю фирмы прежде, чем идти туда на собеседование. Та оказалась небольшой, а значит, работы предстояло много, но главное, что за ней не водилось дурной славы.

На финальном собеседовании она рассказала, что обладает суперспособностью превращаться в хищного толстолобика, если съедает свою закуску для души – чипсы с лобстером. Поделилась и историей о том, почему эти чипсы напоминают ей об умершем отце. Генеральный директор высоко оценил ее талант к продвижению.

В пятницу в восемь утра Сочжин вышла на свою последнюю смену в магазине «Все для вас». Зайдя внутрь, она сразу увидела задремавшего у кассы Кынбэ.

– Эй, слабохарактерный! – прокричала она, чтобы разбудить его.

– О, кто тут у нас? Толстолобик? Слышал, вам удалось устроиться на работу?

– Благодаря вам.

– Ну вот, слабохарактерные люди тоже иногда приносят пользу. Кстати, остался салат с авокадо.

– Спасибо, попозже съем. А «Сытного обеда» снова нет?

– Корейская еда – для меня, а для вас – западная.

– А не такой уж вы и слабохарактерный, если присмотреться. Весьма себе практичный.

– Ха-ха! Ну наконец-то. Думали, я просто так помогаю управляющей? Ан нет, на самом деле она мне за это выплатит отпускные. Или с тем мясным рестораном – неужели решили, что я по доброте душевной вызвался выручить? Хозяин угостил меня премиальной корейской говядиной и креветками! Так что кто из нас еще слабохарактерный?!