Глава 4

Сегодняшняя лекция у ректора Маджериума проходила не в привычной большой аудитории, где он обычно вел занятия, а в самом зале Знаний.

Уж не знаю, по какой причине всех первокурсников решили усадить вокруг исполинского древа, но мне было приятно вновь оказаться в этом месте. Том самом, где пару месяцев назад решилась моя судьба. И судьба всех новичков, расположившихся сегодня на полукруглых ступенях амфитеатра, привычно разделившись по цветовым секторам.

В зале Знаний не было учебных парт, не было преподавательской кафедры, за которой мог бы встать профессор. А мягкий шелест листвы и робкие косые лучи, пробивающиеся сквозь прозрачный свод, скорее навевали умиротворение, чем побуждали к усердной учебе.

К середине осени древо изменилось, так же как изменилась вся природа, готовясь к приходу зимних холодов. Листья его из нежно-зеленых окрасились в яркий золотой цвет. Не грязно-желтый, не оранжевый, а именно золотой. Словно кто-то по неосторожности перевернул колбу с волшебной пыльцой. И теперь резные листья мерцали и переливались в редких солнечных лучах, отбрасывая на стены мириады солнечных зайчиков. И, что самое интересное, я не видела ни одного упавшего листка. Выложенная крупной плиткой площадка у подножия древа Знаний оставалась абсолютно чистой. А ветви над нашими головами радовали своей пышностью и свежестью.

Вошедший под своды зала Аластар Мэдроуз по-свойски махнул студентам рукой, призывая не подниматься с мест, и спустился вниз, к каменной чаше в переплетении тугих корней. Сейчас в чаше не было рунных камней и не горел синим пламенем живой огонь, так что мужчина спокойно водрузил на ее бортик небольшую папку, а сам уселся прямо на выпирающий из земли корень.

– Сегодня, как вы, наверное, догадались, у нас с вами будет необычная лекция, – начал свою речь профессор Мэдроуз, и я заметила усталость, проскочившую в его голосе. Видимо, события последних дней тяжело сказались на руководителе Маджериума. – Сегодня мы поговорим с вами о магии. О том, откуда она берется и куда, как бы странно это ни звучало, уходит.

Ректор на мгновение замолчал. Чуть приподнялся, удобнее устраиваясь на широком корне дерева, и положил ладонь на шершавую кору, словно ища поддержки у исполина за своей спиной.

Впрочем, когда он продолжил, из его голоса уже ушла усталость. Вместо нее вернулась прежняя решимость, что всегда подкрепляла слова самого влиятельного человека в академии.

– Каждый из вас был рожден магом. Способности к чарам в большинстве случаев передаются по наследству, так же как передается детям от родителей цвет глаз или форма носа. Как передаются склонности к математическим наукам или искусству. Чары – часть нашего организма. Они текут в ваших венах, заполняют легкие, рассылают сотни импульсов по всему телу.

Аластар Мэдроуз вдруг поднял руку. С нажимом провел пальцами по ладони, словно растирая невидимую пыльцу, и я заметила мелькнувшие на кончиках пальцев магические искры. Затем он приложил руку обратно к шершавой коре дерева. В глубоких трещинах и бороздах коры вспыхнуло золотое свечение, разлилось от ладони профессора выше по корню дерева, яркой лентой ушло наверх к мощному стволу и изогнутым ветвям, отдалось переливами на золотых листьях. И так же мягко угасло.

– Расцвет магических способностей любого одаренного всегда приходится на юность. Именно сейчас, когда ваш организм полностью сформировался, вы полны сил и энергии, ваш магический потенциал находится в самой высшей своей точке. И поверьте, вы никогда не будете так сильны, как сейчас.

По залу прокатился удивленный рокот. Многие студенты косились на свои руки. Трогали грудь, словно пытаясь прочувствовать ту невероятную силу, о которой говорил профессор Мэдроуз.

Я же слегка приуныла. Да, в последние дни я заметно продвинулась в учебе. Мне стали даваться несложные заклинания, перемещение предметов и работа с арканом. Но не сказать, чтобы я ощущала какую-то гигантскую силу внутри себя. Да и тот случай, когда мы со Скаем напитывали руны защитного периметра в лесу, ясно дал понять, что не так уж и велик мой потенциал.

– Да-да, это так, – кивнул профессор, глядя на недоумевающие лица студентов.

А потом встал и, заложив руки за спину, сделал несколько шагов, обходя древо Знаний по большому полукругу.

– Как бы невероятно это ни звучало, но потенциал любого адепта в этом зале выше моего. Да, у вас пока недостаточно знаний, недостаточно опыта для осуществления чего-то грандиозного. Но если кто-то из вас и совершит подобное, то это произойдет не в почтенном возрасте, – ректор коснулся воротничка мантии, явно намекая на собственную персону, – это произойдет в ближайшие лет десять-пятнадцать. С течением времени, когда наши тела начинают стареть, магический потенциал постепенно уменьшается. С возрастом чары восполняются все медленнее, становится труднее творить объемные заклинания. К старости организм изнашивается, становятся хрупкими кости, кожа теряет свою упругость, а волосы седеют. Так же, медленно, но неотвратимо, уходит и магия.

Ректор все говорил, а я невольно вспомнила об отце. Последние годы он почти не пользовался магией в быту, никогда не растрачивал чары по пустякам, а заклинания творил исключительно за работой и по делу. Я думала, что это простая принципиальность. Стремление показать мне, ребенку, что чары не игрушка, а серьезная вещь. Инструмент, позволяющий зарабатывать на жизнь и кормить свою семью. Теперь же я поняла, что отец попросту берег магию. Ведь в его годы восполнять чары стало в разы труднее.

– И к моменту смерти магии в организме практически не остается. Сосуд оказывается пуст и его открытие никак не влияет на окружающий мир. А теперь давайте рассмотрим ситуацию, когда одаренный погибает раньше времени.

Аластар Мэдроуз остановился и, тяжело вздохнув, вновь примостился на корень дерева.

– Полагаю, многие из вас слышали про службу зачистки?

Студенты в зале закивали. Вряд ли кто-то из них сталкивался воочию с представителями этой структуры, но слышали точно все.

– Так вот, если одаренный погибает в расцвете сил, вся нерастраченная магия, находящаяся в этот момент в его теле, неконтролируемым потоком выплескивается наружу. Кто знает, чем это чревато?

Адепты сидели тихо, словно мышки, и все же в зале робко поднялось несколько рук. Одна из них принадлежала сидящему рядом Шелдону, и ректор кивнул ему, предлагая ответить.

– Это чревато возникновением аномалии, – негромко проговорил парень, но, готова поклясться, его слова услышали в каждом уголке огромного зала.

– Верно. На месте гибели мага может образоваться аномалия. Нельзя угадать наперед, какой она будет. Это может быть случайный портал. Или временная петля. На обрывки магии могут сбежаться мелкие бестиаллии или, того хуже, поглотители. Поэтому в подобных случаях всегда приезжает служба зачистки. Они собирают остаточную магию и не дают ей перерасти в аномалию.

Я сглотнула ком в горле, понимая, куда клонит профессор. Перед глазами тут же встала черная гниль, найденная в лесу, ядовитые споры и отравленные стебли алдука, от которых чернокрылы приходят в бешенство. Выходит, причиной появления этой заразы стала смерть Эбби. А еще я вдруг осознала – найди мы ее раньше, всего этого можно было бы избежать…

– То, что мы имеем сейчас в лесу, прямо у границ Маджериума, и есть та самая аномалия, – озвучил мою догадку ректор. – Смерть Эбигейл Нортон, которая сама по себе стала ужасной трагедией, привела к не менее ужасным последствиям. И справиться с ними будет очень… – ректор обвел тяжелым взглядом зал, обращаясь ни к кому конкретно и одновременно ко всем, – … очень сложно.

Студенты вновь зашептались. Я чувствовала напряжение и еле сдерживаемый страх. Казалось, сам воздух стал гуще, а в зале поселилась осязаемая духота. Ладони вспотели, на лбу выступила испарина. Сидящий рядом Шелдон поежился. И даже вечно ухмыляющаяся Сирена в соседнем ряду хмуро смотрела в одну точку, напряженно поджав губы.

– Поэтому… Я очень попрошу вас не нарушать комендантский час. И следовать новым правилам внутреннего распорядка, установленным на этот период. От этого, как бы страшно это ни звучало, будет зависеть ваша жизнь.

* * *

В свете всего происходящего в Маджериуме и опасности, грозившей учащимся, все выходы за периметр академии строго запретили.

Входные ворота, столько лет приветливо распахнутые перед новыми учениками и гостями Маджериума, закрылись. А фавны, прежде отвешивающие шутливые поклоны, превратились в непоколебимых стражей, неустанно следящих, чтобы никто не покинул территорию академии. Извне тоже никого не пускали. Разве что ищеек, заполонивших коридоры учебных корпусов.

Не было и дня, чтобы я не пересеклась с кем-то из служащих, облаченных в строгую серую форму. Насколько я поняла, допросы шли повсеместно. Под прицел королевской сыскной службы попали все, кто хоть раз сталкивался с Эбигейл Нортон, – от наших общих одногруппников до преподавателей Маджериума и обслуживающего персонала.

Студенты были недовольны, напуганы. Многие стали задумываться о том, чтобы уехать, пока все не уляжется. Но теперь такой возможности не было. И даже попечительский совет, ратующий за роспуск адептов, никак не мог повлиять на ситуацию.

– Надо бежать отсюда. От этих ищеек толку нет!

Мои одногруппники, собравшиеся за общим столом во время обеденного перерыва, вовсю обсуждали прошедшие допросы и ситуацию в целом. Ребята были взволнованы, и по недовольным лицам можно было и без слов понять, что многие сейчас хотели бы оказаться как можно дальше от стен академии.

– Судя по вчерашнему допросу, они вообще не знают, где копать. А убийца преспокойно себе разгуливает по академии! Не хочу стать следующей жертвой.

– Да кому ты нужен, Брайан? – усмехнулся Шелдон. Он, судя по всему, никуда бежать не собирался.

– Да бездна его знает! А кому нужна была Эбби? Почему она? И как знать, кто из нас следующий? Еще эта аномалия, будь она неладна…

– Считаешь, в Маджериуме завелся маньяк? – Сайрус Совейг поднял взгляд на одногруппника.

В отличие от Брайана, нервно комкающего матерчатую салфетку и нетерпеливо постукивающего ложкой по краю тарелки, Сайрус выглядел на удивление спокойным. Но взгляд его был неподдельно серьезен, словно парень уже продумывал план поимки преступника.

– Да гремлин его знает!

– Ну, если это маньяк, то бояться стоит не нам, а в первую очередь девчонкам, – сидящий рядом с Брайаном Гаррет усмехнулся и перевел взгляд на меня. – Эй, Легран, личный телохранитель не нужен?

– У нее уже есть телохранитель. – Неожиданно вклинившаяся в разговор Сирена кивнула на стол старшекурсников. С краю чинно восседал Астон Шейн, ожидающий, пока прислужник принесет ему поднос с едой.

Кто-то рядом хмыкнул, а я лишь обреченно закатила глаза, никак не комментируя эти глупые сплетни. Надоело…

Да, не спорю, в последние дни лорд не отходил от меня ни на шаг. Во время тренировок, разумеется. Благо в основном у нас были раздельные занятия. Но, как бы то ни было, оберегал от опасности меня отнюдь не он.

Стоило подумать о Монтего и драггасте, который одним своим видом внушал ужас и благоговейный трепет всем окружающим, как я словно почувствовала близкое присутствие Ская.

Круто развернулась и как раз поймала момент, когда Скай перешагивал порог столовой. Мокрый, взлохмаченный, с ярким румянцем на щеках, словно провел много времени на воздухе. Как ни пыталась, но мне не удалось сдержать глупую улыбку.

Скай улыбнулся в ответ, и мне на мгновение показалось, что он сейчас двинется не к своим одногруппникам, а ко мне. И поводов для сплетен станет вдвое больше.

Благо Питер вовремя успел перехватить его.

– Эй, Монтего! Ты со своим кошаком скоро перейдешь на подножный корм. Давай живей за стол, пока все не разобрали.

«А Питер-то, оказывается, заботливый», – проскочила мимолетная мысль.

Я отвернулась, делая вид, что приход Ская меня ничуть не интересует. Но на самом деле была рада, что он наконец вспомнил о себе. Скоро и правда поселится в загоне с Драгом и будет питаться той же дичью, что и его хищный питомец.

– Хоть бы переоделся, Монтего. От тебя мокрой шерстью за милю разит, – услышала краем уха недовольный возглас Шейна.

– Тебя не спросил, – фыркнул Скай, и хоть я не видела его лица, уперев взгляд в собственную миску, представляла, как он криво ухмыляется. – Ночью опять шел дождь, в лесу все мокро.

– Ты ездил в лес? Нам же запрещено… Максимум пускают на тропу, и то Байрон рекомендовал лишний раз не рисковать…

– С Драгом я ничем не рискую. К тому же нам надо охотиться.

– Погоди-погоди, – голос Питера перешел на вкрадчивый полушепот, и я с трудом могла различить, о чем он говорит. – Хочешь сказать, что ты можешь выйти за периметр? Но ведь его закрыли. Пароль поменяли. Я пробовал.

Скай вновь усмехнулся, но ничего не ответил. И я, не удержавшись, повернула голову, пытаясь понять, что он недоговаривает. Но увидела лишь как Монтего и Рэнкс многозначительно переглядываются. И Питер кивает, поняв все без слов.

* * *

В выходные, вопреки многолетним традициям, домой никого не отпустили. Студенты остались в стенах Маджериума, предоставленные сами себе. Лишь с той разницей, что на этот раз библиотека была открыта, и столовая работала в полную мощность, обеспечивая завтраком, обедом и ужином студентов, оказавшихся в заточении.

Но, в отличие от остальных учеников, коим позволялось спать до обеда, меня в субботу утром ждала назначенная тренировка. Я все еще отставала от одногруппников по физическим параметрам, так что дополнительные занятия никто не отменял, даже несмотря на введенный в академии комендантский час. Да и я сама желала отвлечься от тяжких мыслей.

Вчера вечером ко мне в комнату наведался один из старших братьев Эбигейл. Пришел забрать ее вещи.

Пока он методично собирал чемодан, медленно и аккуратно складывая немногочисленные вещи Эбби, я буквально не находила себе места. Все казалось, что я должна сказать ему что-то. Обсудить произошедшее, выразить соболезнования. Но мы с ним не были знакомы, а парень оказался немногословен и сам не начинал разговор. Лишь сухо интересовался, что можно забрать, а что нет.

– Кажется, все, – произнес старший Нортон, когда шкаф и полки наконец опустели. И честно говоря, я не поняла, вопрос это или утверждение.

– Да, наверное. Хотя… – Я вспомнила про зачарованный блокнот, который забрали ищейки в свой прошлый приход. – Был еще дневник, но он у дознавателей.

– Надо же. Дневник… Раньше Эбби не вела дневников. Ты его читала? – зачем-то спросил парень и перевел взгляд на меня.

По телу невольно пробежали мурашки. Взгляд у него был такой же цепкий и пристальный, как у мистера Рэндела, что допрашивал меня во время обыска. И я вспомнила, что в семье Эбигейл все сплошь менталисты. Желание находиться рядом с ее братом тут же отпало, превратившись в навязчивую потребность сбежать подальше. Кажется, теперь я поняла, за что все так не любят менталистов.

А еще я вдруг резко осознала другую, не менее важную вещь.

Я читала дневник Эбби. Он открылся, несмотря на наложенное заклятие, и в тот момент я не поняла, что это значит. Зато ищейки прекрасно поняли. Зачарованная вещь, настроенная на ауру владельца, теряла свои свойства, когда хозяин погибал. И если бы я была хоть чуточку умнее, чуточку сообразительнее и сосредоточилась на исчезновении Эбби, а не на своих чудесным образом открывшихся способностях, я бы поняла это. Поняла бы, что Эбби мертва, задолго до того, как нашли ее тело.

Чувство вины, ненадолго отступившее в потаенный угол сознания, вновь вышло на свет. Оскалилось хищной улыбкой, словно намекая, что так просто меня не оставит. Что будет преследовать до тех пор, пока не сведет с ума. Пока не вгонит в омут беспросветной тьмы, поглощающий любой робкий лучик света.

– Да, читала… – произнесла я еле слышно и опустила глаза, не желая встречаться взглядом с братом Эбби.

Благо тот не стал вдаваться в подробности. Застегнул чемодан и направился к выходу.

Но у порога неожиданно остановился, обернулся и положил ладонь мне на плечо.

– Тут нет твоей вины, – мягко произнес Нортон и улыбнулся. Той самой грустной улыбкой, вмещающей в себя одновременно и понимание, и небывалую горечь.

Я не нашла в себе сил улыбнуться в ответ. Лишь устало опустилась на кровать после того, как закрыла за ним дверь. А затем перевела взгляд на другую половину комнаты. Пустую и безжизненную. Непривычно чистую и аккуратную. Все эти дни я будто специально не убирала вещи Эбби, оставив все в первоначальном виде. А теперь казалось, что ничего прежде там и не было. И самой Эбби никогда не было.

В душе поселилась всепоглощающая пустота, так и норовящая слизать последние остатки теплых воспоминаний. Наверное, так было бы проще – забыть, не помнить о том, что произошло. Но это было бы неправильно. Нечестно.

Так что рано с утра я как штык стояла на полигоне, надеясь, что физическая нагрузка вернет хотя бы толику былого спокойствия, вытеснив мрачные мысли из головы. Прогонит пустоту, наполнив меня чем-то новым. Да хоть страданиями от горящих огнем мышц!

Астон Шейн, как всегда аккуратный и чистенький, явился минута в минуту, словно внутри него жил встроенный хронометр, строго отмеряющий время. Даже тренировочная форма сидела на нем идеально, без единой лишней складки или загиба.

– Ну что, прогуляемся?

Погода стояла на удивление хорошая. Прохладная, но ясная и сухая. Я так устала от последних дождливых дней, что была несказанно рада наконец вернувшемуся солнцу.

– Хочешь, побегаем по тропе? Если не боишься, конечно.

– А можно? – c сомнением поинтересовалась я.

– Можно, – кивнул Астон. – Вчера приезжала бригада зачистки. Зону аномалии оцепили магическим барьером, к тому же она далеко. Так что рекомендации руководства не ходить в лес – всего лишь перестраховка. Главное, не соваться за периметр.

Я согласно кивнула. Новость о том, что в академии были представители службы зачистки, вселила уверенность, что ситуация под контролем. И можно хоть немного расслабиться, зная, что во время занятия тебе ничего не угрожает.

– Тогда я только за! – улыбнулась парню.

Уже через пару минут мы нырнули под сень деревьев. Вместо песка полигона под подошвами ботинок мягко пружинила напитавшаяся влагой земля, усыпанная ковром из желто-зеленых листьев. Деревья же стояли практически голые, шедший в последние дни дождь успел сбить последние уцелевшие остатки листвы. И хоть теперь лес выглядел безжизненным и потемневшим, мне, напротив, стало спокойнее. Пространство просматривалось куда лучше, и можно было не волноваться, что из-за очередного пышного куста выскочит какая-нибудь тварь.

– Не устала? – Астон бежал чуть впереди, но время от времени сбавлял темп, чтобы поравняться со мной и удостовериться, что тренировка мне не в тягость.

Я лишь отрицательно качнула головой. Разговаривать не хотелось. Я полностью сосредоточилась на своем дыхании, ритмичных вдохах и выдохах, вторящих толчкам ног от земли. Слаженная работа мышц, стелющаяся впереди дорожка и обозримая цель впереди позволяли сосредоточиться на малом, отвлекаясь от куда более серьезных проблем. И мне это нравилось.

И потому я с досадой заставила себя сбавить скорость, когда увидела, что бегущий впереди лорд притормозил, а потом и вовсе остановился, напряженно осматриваясь.

Уже хотела спросить, в чем дело. Но он резко выбросил вперед руку, призывая меня молчать.

– Тихо…

Астон вглядывался в прогалы между деревьев, прислушивался, а рука его то и дело тянулась к цепочке аркана, висящего на поясе.

– Показалось, – наконец выдохнул он.

– Что показалось?

Но не успела я спросить, как за спиной раздался шум: треск веток и шорох опавшей листвы. Словно неподалеку пробежал огромный зверь.

– Проклятье! Там кто-то есть, – озвучил и так очевидную вещь Шейн. – Оставайся тут, я проверю. И никуда не уходи!

Парень сомкнул на моих плечах руки, словно бы хотел пригвоздить к месту.

– Если через десять минут не вернусь или закричу «беги» – бежишь в академию, поняла? – со всей серьезностью произнес он, а у меня похолодело все внутри.

Кто бы знал, как я не хотела оставаться здесь в одиночестве. Ну почему парням вечно надо все проверять? Бросаться в гущу событий, вместо того чтобы благоразумно дать деру, уходя от предполагаемой опасности?

Вопрос явно был риторическим. А мое мнение уж точно не могло повлиять на решительно настроенного загонщика. В чем-то Монтего и Шейн оказались похожи – бесстрашно шли навстречу опасности, полные нездорового азарта и решимости.

А вот у меня подобного энтузиазма не наблюдалось.

Скрепя сердце, проводила Шейна взглядом и, когда он скрылся за переплетением густых веток, зябко передернула плечами. Неосознанно отступила на шаг, интуитивно увеличивая расстояние между нами. Хотелось скрыться, спрятаться, переждать в укромном местечке, вместо того, чтобы вновь вздрагивать от каждого шороха и постороннего звука.

Все же плохая была идея отправиться на пробежку в лес. Надо было оставаться на полигоне, не пришлось бы теперь нервничать и с замиранием сердца ждать возвращения куратора.

Я замерла, вся обратившись в слух. Вот мелкая пичужка перепрыгнула с ветки на ветку, легкий ветерок качнул тонкое деревце с редкими остатками желтых листьев, где-то вдалеке раздалась нетерпеливая дробь дятла.

Как вдруг, прямо за моей спиной, что-то с громким хлопком свалилось на землю. Я коротко вскрикнула, попыталась обернуться, но в тот же миг чья-то рука зажала мне рот, а над ухом раздался знакомый голос:

– Не кричи. Это я.

Я с силой вывернулась из крепких объятий и зло уставилась на своего обидчика.

– Гремлины тебя раздери, Монтего! С ума сошел, так пугать!

Я была так зла за эту идиотскую выходку, что несколько раз зло толкнула парня в грудь, заставив его отступить на два шага назад. Но, кажется, перестаралась. Скай зацепился ногой за торчащий корень и перед тем как постыдно упасть, схватил меня за руку, утягивая за собой. Удержать здорового тяжелого парня мне, конечно, было не под силу, и мы свалились на мягкую лесную подстилку, подняв в воздух ворох листьев и мелких иголочек. Скай снизу, а я прямо на него.

Парень рассмеялся. И, пока я не успела возмутиться, резко перекатился по земле, подминая меня под себя.

– Так-то лучше, – заявил он, прижимая меня к лиственному ковру и улыбаясь во все зубы, явно довольный своей выходкой.

– Ты что творишь? Это не смешно, Скай!

– Не кричи так, Шейн услышит. А я не очень-то жажду его лицезреть.

И тут до меня дошло.

– Так это все ты? Твоих рук дело?

Скай не ответил. Но смотрел так хитро и загадочно, что ответа и не требовалось.

– О, Всевышний. Монтего, ты чокнутый, ты в курсе?

– Конечно, – довольно оскалился он.

– Как ты отвлек его? Кто шумел? Только не говори, что ты тут с Драгом! – громким шепотом спросила я. И с ужасом поняла, что моя догадка верна.

– Ну не говорить так не говорить, – хмыкнул этот засранец.

– А если он его сожрет?

Вот теперь я всерьез начала волноваться за Шейна. Все же Скай был тут, а Драг там. Один, без присмотра. Кто знает, что взбредет зверю в голову.

– Да нет, не сожрет. Разве только понадкусывает, – продолжал отшучиваться Скай, и на мою нелепую попытку подняться вновь прижал меня к земле. Поймал в капкан рук и собственного тела, нависающего надо мной подобно скале. – А ты прям так за него волнуешься?

Тон его голоса переменился в мгновение. А взгляд из проказливого сделался подозрительным, невольно навевая ассоциации с менталистами и их допросами. По коже пробежали мурашки. Но ощущение тут же исчезло, стоило Монтего проказливо ухмыльнуться.

– Или не рада меня видеть?

Он склонился ниже и коснулся носом моей щеки, опалил кожу горячим дыханием. Тело мгновенно отреагировало на ласку, даже такую незначительную и мимолетную.

Я прикрыла глаза и закусила губу, всем телом ощущая его близость. Я чувствовала его тепло даже сквозь одежду, сквозь разделяющие нас сантиметры, наполненные прохладным осенним воздухом. Скай нависал сверху, при этом не касался меня ни единой частью тела, лишь его дыхание скользило по виску и кончик носа время от времени задевал мой собственный, словно бы случайно, не нарочно. Но я прекрасно понимала, что он дразнится, играет со мной. Мучает сладким ожиданием и изводит недосказанностью.

И чем дольше это продолжалась, тем сильнее я желала поцелуя. Тем сильнее ждала прикосновения, чувственного, горячего. Хотелось, чтобы Скай опустился ниже, стер те жалкие сантиметры, что остались между нами, окутал своим теплом и запахом. Сейчас, в этот самый момент, я не могла думать ни о чем другом. Не могла оторвать взгляда от его губ, от темных ресниц, что изредка щекотали щеку. Не могла сосредоточиться ни на чем, кроме теплого дыхания, касающегося кожи, и разбегающихся по телу мурашек.

Перед внутренним взором стоял наш последний поцелуй. Когда он, не церемонясь, усадил меня на край столешницы и жадно приник к губам. Дотрагивался до тела, смело и беззастенчиво. И сейчас все мое естество жаждало того же. Мягко тлело, готовое в любой момент вспыхнуть, откликнувшись на ласку.

Кажется, я покраснела сама же от своих мыслей.

Ох, Всевышний, о чем я только думаю?

А следом пришла другая мысль. Интересно, а Монтего может меня считать? Понимает ли он, какие запретные мысли сейчас блуждают в моей голове?

– Скай, скажи… – начала я тихо, боясь разрушить то хрупкое единение, что повисло между нами. – А ты умеешь читать мысли?

Скай отстранился и вопросительно заглянул мне в лицо. Кажется, вопрос его удивил. Или, быть может, не сам вопрос, а то, в какой момент я решила его задать.

– А тебе бы хотелось?

Я отрицательно качнула головой. Уж чего-чего, а выставлять напоказ то, что творится у меня в голове, я бы точно не хотела.

Монтего мягко улыбнулся.

– Нет. Я не умею читать мысли. В том смысле, в каком ты это представляешь. Но знаешь… – Скай коснулся кончиками пальцев моей щеки, провел невесомо, заправляя за ухо выбившуюся прядку волос. – Порой не нужно быть гениальным менталистом, чтобы знать, о чем думает человек.

– Да? И о чем же я сейчас думаю? – спросила я, словно завороженная, глядя в светлые глаза напротив. Вычерчивая взглядом контур носа, разлет темных густых бровей и изогнутых в ухмылке губ.

– Вот об этом…

И вместо того чтобы ответить, Скай приблизился и поцеловал меня.

По сравнению с холодным осенним воздухом его губы оказались обжигающе горячими. Как и его ладонь, скользнувшая на затылок, притягивающая еще ближе, теснее. Он обволакивал своим теплом и запахом, терпким и пряным.

Так странно, раньше я думала, что поцелуй – это лишь прикосновение губ. Но то, что вытворял Скай своим языком, не шло ни в какое сравнение с моими ожиданиями. Он разрушал все стереотипы, прочно въевшиеся в мое сознание. Заполнял собой ту разрушительную пустоту, поселившуюся внутри после смерти Эбби. Стал спасительной осью, вокруг которой мог крутиться мой мир.

Я даже на мгновение забыла, где нахожусь. Звуки леса стихли, подобно мне завороженные происходящим. И ветер застыл, не играя в ветвях.

Казалось, я могу лежать так вечно, наслаждаясь неторопливыми поцелуями, каждой клеточкой тела впитывая осторожную ласку. И вдруг пространство прорезал громкий крик:

– Изабель! Ты где?

И одновременно с этим криком лес взорвался звуками, словно лопнул мыльный пузырь, удерживающий тишину.

Я испуганно отпрянула от Ская. Уперлась ладонями в его грудь.

– Это Шейн! Он меня ищет!

– Ну и пусть ищет…

– А вдруг он нас увидит?

– И что с того? – Скай выгнул одну бровь, не собираясь отпускать меня.

А я вдруг поняла, что нахожусь в капкане из его рук и нависшего сверху тела. И если Скай сейчас же меня не отпустит, то Астон точно нас застукает.

– Скай! – возмутилась я и сильнее уперлась руками в его грудь.

– Что? Тебя волнует мнение Шейна?

Если прежде его голос звучал задиристо и саркастично, то теперь в нем прорезались явные нотки недовольства. И я с удивлением поняла, что Скай ревнует. К лорду.

Это открытие было одновременно приятным и пугающим. Ведь в последнее время я проводила в компании Астона Шейна куда больше времени, чем с самим Скаем.

Но ведь это не означало, что между нами что-то есть. Или что мне важно его мнение. И, конечно, я поспешила поскорее развеять любые поводы для подозрений.

– Нет. Шейн тут ни при чем! – пылко возразила я. – Я просто не хочу, чтобы нас видели вместе! Неважно кто.

– Ты что, меня стыдишься? – вдруг спросил Монтего, и его вопрос прозвучал как удар под дых.

Вот бездна, кажется, я вновь ляпнула что-то не то!

И я с ужасом поняла, что не знаю, как объяснить ему свои страхи, свои сомнения. Что он не поймет. Ведь он не был на моем месте.

– Дело не в тебе, Скай. Дело во мне. С самого первого дня в этой академии я словно белая ворона. Все надо мной насмехаются, я вечно влипаю в неприятности. Не было и дня, чтобы я не удостоилась чужого внимания или едкого словечка. И сейчас, когда все только-только утихло… – Я зажмурилась, силясь подобрать правильные слова. – Ты ведь понимаешь, что все станут нас обсуждать? Сплетничать за спиной?

– Конечно станут, – спокойно подтвердил Скай. А потом к моему изумлению добавил: – Ну и пусть обсуждают. Тебе не все равно?

Я отрицательно замотала головой и виновато глянула на Ская.

– Не хочу разговоров за спиной. И нападок от одногруппников. Я пока не готова их отбивать.

Скай улыбнулся, уже мягче. И меня немного отпустило. Я не хотела обидеть его или разочаровать. Но и открыто демонстрировать свои чувства пока была не готова.

– Значит, – Монтего склонил голову, задумавшись, – будем скрываться?

Мне показалось или в его глазах блеснул знакомый огонек азарта?

– Выходит, что так, – произнесла еле слышно.

Признаться, это тоже звучало не очень…

Скрываться… Будто мы совершаем что-то противозаконное. Хотя к закону это не имело совершенно никакого отношения. А вот к пресловутым приличиям, которые с детства вбивали мне в голову, – еще как. Я вдруг представила реакцию матушки, увидь она, чем мы тут занимаемся. Да ее бы удар хватил! Валяться на голой земле, в лесу, в объятиях парня, который даже близко не годится тебе в женихи – было бы величайшим позором для всей семьи. Дома меня бы за такое на месяц заперли в комнате. И ни один приличный господин не посмел бы посвататься ко мне, узнай, как я провожу время в академии.

Но недаром Алисия Палмер говорила, что все, что происходит в Маджериуме, остается в Маджериуме. Да и сдались мне эти напыщенные лорды! Я ведь именно от этого сбежала из дома.

– Ладно, – неожиданно легко согласился парень и блеснул белозубой улыбкой. – Так даже интереснее!

Он резко поднялся и дернул меня наверх, ставя на ноги. Я чуть покачнулась – голова закружилась от резкой перемены положения – и ухватилась за мужское плечо, стараясь не потерять равновесие.

– Но могу поспорить, ты проколешься первая! – В его прищуренных глазах плясали озорные смешинки, а губы, казалось, вот-вот треснут от попытки сдержать улыбку.

– Изабель! – крик Шейна раздался уже совсем близко, и я испуганно дернулась, боясь быть застигнутой врасплох.

Обернулась, выглядывая приближающегося лорда, и лишь заметила, как плечо Ская выскользнуло из-под моей ладони. Краем глаза успела уловить, как Монтего подпрыгнул и схватился за ветку ближайшего дерева, споро подтянулся и вскарабкался наверх, прячась за широким стволом.

– Всевышний, Изабель, почему ты не откликаешься? Ты меня напугала!

– Извини, я задумалась… – виновато улыбнулась лорду, стараясь не коситься на прячущегося в ветвях Монтего. Не думала, что сдержаться будет так трудно.

– Надо уходить отсюда! – напряженный голос Шейна вмиг вернул меня с небес на землю. – Я видел черную плесень. Почти у самой границы периметра. Не знаю, как она сюда просочилась.

Астон провел рукой по лбу, смахивая выступившие капельки пота. А я почувствовала, как мою собственную шею покрыла противная липкая испарина.

– Похоже опечатывание не помогло. Аномалия продолжает разрастаться. Надо доложить руководству.

Я согласно кивнула и последовала вслед за своим куратором. Уже отдаляясь, обернулась и кинула последний взгляд наверх. Сидящий на ветке дерева Монтего выглядел на редкость хмурым и обеспокоенным. И что-то подсказывало мне – он непременно сунется проверять слова Шейна.

Загрузка...