Глава 5

В кухню протиснулась полная пожилая дама, одетая, несмотря на теплый май, в шерстяное платье с меховым воротником.

– Вы знаменитости, да? – с жадным любопытством осведомилась она. – Почему тогда купили квартирку у Родионовых? Она маленькая, тесная, надо было приобрести жилье Кротковых, у них объединены трешка и однокомнатная. Давайте знакомиться. Я председатель ТСЖ, Нина Егоровна Лямзина.

– Очень приятно, – ответила за хозяйку дома Роза, – но мы очень заняты, лучше отложить церемонию вручения верительных грамот на другой день.

– Я не собираюсь мешать, – обиделась Нина Егоровна, – но вы должны были предупредить меня о приезде киногруппы. Общее собрание нашего дома решило, что любые съемки должны проходить с моего согласия. Поэтому сейчас необходимо рассказать…

– В вашем подъезде много знаменитостей проживает? – улыбнулась Роза. – Отчего местный контингент напрягают камеры, а? Вы принесли посылку? Так отдайте ее хозяйке.

– Но есть постановление собрания… – попыталась сопротивляться излишне любопытная тетка.

– Есть закон, – повысила голос Роза, – который гласит: никто, даже участковый, не имеет права переступить порог чужого жилища без ордера прокурора.

– Дорогая Нина Егоровна, – зачирикала Антонина, – очень вам благодарна за заботу. Давайте бандерольку. Заходите к нам вечерком, поговорим по душам.

Лямзина протянула ей пакет, обернутый в светло-коричневую бумагу и запечатанный сургучной нашлепкой.

– Странно, тут нет штемпеля, – удивилась Роза, – только номер квартиры и надпись: «Антонине Монаховой, лично». Как к вам попала посылка?

Лямзина сложила губы трубочкой.

– Я забочусь о своем здоровье, поэтому всегда хожу по лестнице вверх-вниз пешком, лифтом не пользуюсь. Увидела у ваших дверей сверток и забеспокоилась: вдруг там бомба? Знала, что въехали новые жильцы, может…

– Похоже, кто-то его вскрыть пытался, – перебил оператор Дима, забирая у Антонины упаковку и положив ее на стол. – Сургуч пробовали отковырнуть, но не получилось.

– Пакет уже таким ко мне в руки попал, – закудахтала Нина Егоровна, – а на почте излишне любопытная Надька работает.

– Люблю нашу почту, – пропел Саша. – Хочешь спрятать труп – отправь его посылкой из одного района Москвы в другой. Но эту посылку кто-то подкинул под дверь. Роза правильно отметила: штемпелей нет.

– На что вы намекаете? Я патологически нелюбопытна! – взвизгнула Лямзина. – Мы живем в условиях угрозы терроризма, подъезд мог на воздух взлететь. Я отвечаю за безопасность жильцов, поэтому взяла опасную вещь и решила отдать непосредственно получателю.

– Отличное решение! – с ухмылкой «одобрил» Саша. – Конечно, нехай новых жильцов в клочья разнесет. Но это нелогично: если квартира Монаховых квакнется, то и остальные пострадают.

Дима вышел из-за камеры и взял Нину Егоровну под локоток.

– Разрешите проводить вас на выход?

– Я еще вернусь! – пригрозила председательница ТСЖ.

– Непременно приходите. Вечерком за чашечкой травяного настоя поболтаем, – сказала ей в спину Антонина.

– Офигела, ма? Реально собираешься с этой жабой чай глушить? – в свойственной ей манере выпалила Настя. Но сразу осеклась и исправилась: – Ой… Мамочка, ты хочешь с этой бабушкой подружиться?

– Степа, сделайте любезность, попудрите мне носик, – попросила хозяйка, сделав вид, что не услышала вопроса дочки.

Я взяла кисточки и начала поправлять безупречный макияж Монаховой.

– Жесть! – заорал Родион. – Бли-ин!

Вздрогнув, я посмотрела на него и поняла: пока все отвернулись от стола, Родя вскрыл упаковку, выудил оттуда коробку и откинул крышку.

– Милый, ты почему так грубо разговариваешь? – укорила сына мать.

– Щаз сблюю… – сдавленно сказал парень и опрометью кинулся в коридор.

– Чего там? – засуетилась Настя и в один прыжок очутилась около посылки. – А‑а-а‑а! А‑а-а‑а!

Девочка отшатнулась и налетела на Розу. Та отстранила ее, посмотрела на стол и зажала рот рукой.

Мы с Кириллом, Антониной и операторами приблизились к коробке. Меня чуть не стошнило от увиденного.

Внутри в пластиковой упаковке, похожей на те, в которые в магазинах раскладывают готовые салаты, лежало нечто кровавое, отвратительное. Через секунду я сообразила, что это вроде бы куски сырой печени, на которых лежит… человеческий глаз. Рядом с ним блестело обручальное кольцо. Мне безумно захотелось зажмуриться, но лицо закаменело, желудок задергался, по позвоночнику побежали мурашки, а уши вспыхнули огнем.

– К внутренней стороне крышки коробки приклеена записка, – деловито сообщил Саша. – «Монахова, я знаю твой секрет, все вижу».

Побледневшая Антонина рухнула на табуретку. Кирилл продолжал молча рассматривать «подарок».

– Кто это прислал? – взвизгнула Настя.

Саша неожиданно рассмеялся и двумя пальцами взял глаз.

Роза закрыла лицо ладонями, вскрикнув:

– С ума сошел?

А оператор положил жуткую вещь на стол и пояснил:

– Это конфета. Их в магазине приколов продают.

Тележурналистка опустила руки.

– Глаз не настоящий?

– Нет, – успокоил ее Саша. – Сам такие покупал, племянника пугал. Магазин называется «Веселый вампир», там до фига подобного. Кстати, а вот потроха настоящие, вроде куриные, печень мелкая. Кольцо…

Парень вытащил украшение, повертел.

– Хм, не золотое, очень легкое. Может, латунь или медь. Правда, я не разбираюсь в металлах. Что скажешь, Дим?

Второй оператор, успевший выпроводить Лямзину и вернуться, тоже стал изучать трофей.

– Не, медь рыжеватая… Думаю, это просто дешевая безделушка, такие в ларьках с газетами продаются.

В кухню влетел Родион.

– Вау! Че, правда, прикол? Я офигеваю! Где такое берут?

– В «Веселом вампире», – повторил Саша. – Там есть марципановые уши как бы отрубленные, черепа из теста и куча подобных жутких сладостей в ассортименте.

Я перевела дух. Удивительно, что мне, прожившей все детство в гостинице с названием «Кошмар в сосновом лесу», где постояльцев пугали печеньем в виде отрезанных пальцев и разлитой на лестнице фальшивой кровью, не пришло в голову, что коробку прислал шутник-идиот.

– Фу… – выдохнула Монахова. – Кому могла взбрести в голову идея так пошутить? Кирилл, ты как? В порядке?

Супруг молча кивнул.

Я с сочувствием посмотрела на Антонину. Видно, что ее сильно испугал чей-то неуместный прикол. Даже под слоем плотного грима заметно – лицо ее потеряло все естественные краски. И, похоже, она очень любит мужа: в первую очередь поинтересовалась его состоянием, а детям никаких вопросов не задала. Если хотите понять, кто в семье любимчик хозяйки, обратите внимание на то, о ком она позаботится в первую очередь в момент опасности или стресса. Что вы крикнете, услышав про пожар в доме: «Где моя мама? Любимый, скорее беги на выход! Дети, закройте лица мокрыми полотенцами! Боже, моя собака…»? Кого или что схватите, бросаясь на улицу? Шкатулку с документами? Коробку с деньгами? Кошку? Ребенка? Вы могли сколько угодно твердить о любви к дочери, но, если в момент опасности подхватили на руки не ее, а морскую свинку, значит, именно это животное занимает главное место в вашем сердце.

– Кто-то решил развлечься, – пожал плечами Дима.

– Очень глупо, – прошептала хозяйка.

– Дураков на свете много, – философски заметил Саша.

– Посылка точно вам адресована? – усомнилась Роза.

Настя расправила коричневую оберточную бумагу.

– Ага. Номер дома и квартиры верный. И надпись: «Антонине Монаховой, лично». Это точно маме.

– Среди моих знакомых способных на столь дикую выходку нет, – отрезала хозяйка дома.

Дима пошел к камере.

– Вас несколько раз показывали по телику, вы уже стали знаменитостью, а в Москве на один квадратный метр сто психов приходится. Адрес свой скрываете?

– Нет. А разве надо? – удивилась Антонина.

– Кретин прогуглил фамилию, – вступил в беседу Саша, – и припер презентик.

– А зачем он напечатал записку: «Монахова, я знаю твой секрет, все вижу»? – спросила Настя.

– Идиот же, – подвел итог Дима. – Что у дурака в черепушке варится, ему одному известно.

– Митя прав, – подхватил Александр. И продолжил: – Вас раскручивают – значит, на огонек жабы слетятся. Так всегда происходит, оборотная сторона известности.

– Нам не нужна слава, мы хотим помочь тем, кто отчаялся, впал в депрессию, предался унынию, – речитативом пропела Антонина. – Чем больше людей узнает о Доме Души, примет участие в его возведении, а потом станет его посещать, тем прекраснее будет жизнь. Правда, дорогой?

Вопрос повис в воздухе – только сейчас я поняла, что Кирилл тихо покинул кухню.

– Можно я глаз возьму? – попросил Родион. – Завтра подброшу его Алиске в сумку. Вау! Она помрет!

– Нет, – отрезала мать, – эту дрянь надо выкинуть.

– Подарочек нужно показать полиции, – посоветовала я.

– Зачем? – удивилась Антонина.

– Специалисты вычислят, кто по-идиотски пошутил, и накажут «шутника», – ответила я.

Хозяйка взяла со стола бумажную салфетку, промокнула вспотевший лоб и покачала головой:

– Приятно встретить в наше циничное время молодую девушку, которая верит во всемогущество полиции. Степа, в отделении просто расхохочутся, никто такой ерундой заниматься и не подумает. Эту гадость надо вынести из дома. Родя, брось это в пакет… вон они, в корзинке лежат… и оттащи на помойку.

– Все равно я глаз возьму, – пробормотал себе под нос первокурсник.

– Нет, – ледяным тоном возразила мать.

– Тебе что, жалко? – заканючил юноша. – Мне охота над Алиской прикольнуться.

Роза хлопнула в ладоши.

– Все, забыли о происшествии! Настенька, спагетти уже сварились? Проверь готовность. Ребята, работаем, иначе до вечера даже одну сцену не отснимем. Поскакали… Настюша, твоя задача разложить макароны по тарелкам и посыпать сыром. Потом займемся другим эпизодом. О’кей? Давай, дорогая. Камера! Мотор!

К моему удивлению, Анастасия уже не смотрела на маму как тонущий в бурном водопаде цыпленок. Девочка натянула толстые варежки, уверенно схватила дуршлаг, опрокинула в него макароны, встряхнула их пару раз, потом вытащила одну трубочку и… подбросила ее. Естественно, та упала на пол.

– Недошвырнула, – деловито сказала повариха. – Щас…

Она выудила следующую макаронину и повторила действие. На сей раз спагеттина долетела до потолка и прилипла к нему неподалеку от затрапезной трехрожковой люстры.

– Раз, два, три, четыре, – начала считать Настя.

– Что ты делаешь? – поразилась Антонина.

– Отстань, собьюсь… то есть извини, мамочка, не мешай, пожалуйста, – скороговоркой произнесла дочь. И продолжила: – Пять, шесть… десять… двадцать… тридцать. Не, сырые пока.

Настя перебросила содержимое дуршлага назад в кастрюлю.

Мать подскочила к юной «кухарке».

– Котеночек, спагетти уже сварились.

– Ни фига… то есть нет, мамулечка, – запела Настенька. – Для проверки готовности их надо кинуть к потолку. Те, что можно есть, сначала прилипнут к нему, но через полминуты должны упасть. Если висят, их надо доварить. Ой!

Девочка брезгливо сняла с волос свалившуюся макаронину.

– Вау! Может, все же готовы? Она отвалилась.

Из-за спины Розы послышалось хихиканье – Родион, присев на корточки, давился смехом. Мать зыркнула на сына нехорошим взглядом. Я, перехватив его, удивилась: женщина, которая собирает деньги на сооружение Дома Души, не должна так смотреть на родное дитятко.

– Ну, ваще. Не думал, что она поверит, – выдавил из себя Родион. – Это старый гэг, в Интернете его сто лет назад написали. Не думал, что есть на свете дуры, которые станут макароны вверх кидать… Ой, не могу! Считал, Настька поймет, что я пошутил, когда шепнул ей про это…

Глаза Анастасии потемнели, она прикусила нижнюю губу, наклонила голову…

– «Бак» делает чудесные палетки с тенями, – тихо напомнила я.

Из груди девочки вырвался прерывистый выдох.

– Отлично! – зааплодировала Роза. – Спасибо всем за минуту веселья, а теперь вернемся к работе. Где сыр?

– У нас его нет, – всплеснула руками Антонина, – забыла купить.

– Ерунда, можно заправить майонезом, – подсказала режиссер, – даже лучше получится, народ этот соус обожает. Монаховы сразу станут ближе к простым людям. Провансаль в наличии?

– Баночка в шкафчике, – тут же предупредила Антонина дочку. – У нее красная крышечка, она легко сворачивается. Не перепутай цвет – красная крышка.

– Супериссимо! – ликовала Роза. – Второй эпизод. Настюша подает собственноручно приготовленный ужин семье. Папа, мама, брат, скорее по местам…

– Кирилл! – крикнула жена. – Дорогой, иди сюда!

Загрузка...