Что думал я, двадцатилетний мальчик,
По палубам прогарами ступая,
В угрюмой башне главного калибра,
В песчано-пляжной ссыльной тишине?
Мне мир твердил: литература – дура,
Штык молодец, а партия прекрасна,
А мы любили девушек и сласти,
Не признаваясь в этом никому!
А я любил смотреть в глаза восходу,
И провожать пустынные закаты,
Пылавшие торжественною гаммой
Над амальгамой моря.
Так прошло
Двенадцать лун неласковых. Ко мне
Слетались письма братьев и подружек,
По вечерам цыган Гарсиа Лорка
Рассказывал дремучие легенды,
А Саша-доктор поливал цветы,
Пыхтя неутомимой сигареткой.
«Свобода» нам своё твердила тайно,
И Мастер уходил в прохладный путь,
А мы всё не могли наговориться
Ни о любви, ни о священном даре.
Всё это было Черноморский флот.
Свистел буксир, качался толстый тральщик,
Грустил противолодочный корабль,
Привязанный кормой к причальной стенке,
И рвался в море сквозь глухие льды!
А я стрелял ворон из пулемёта,
На удочку ловил голодных чаек, —
Не зная, что накликаю беду, —
Ходил по бонам, аки по земле,
Ворочал цепи, бакены и вехи
И было далеко «до рiдной хати,
Як до того Кiтая». Плыл туман
По северным брегам златой Тавриды,
Портвейн одноимённый обжигал
Нам молодые розовые глотки
(терпеть мы не могли дешёвой водки!).
Отряды уходили в Бангладеш,
Анголу, Югославию, а дома
Гремели якорями и оркестрами.
Всё это было Черноморский флот.
Крутило катаклизмами планету,
Два мира бились в лоб, рога в рога,
Бродили грозно атомные лодки
С гостинцами от их стола к другому.
Бомбардировщики рычали в облаках,
Суля любому в дом по Хиросиме.
И в небе таял лёд на керосине.
А в городе Ростове-на-Дону
Грустили одинокие солдатки,
Плясали в кабаках винтом матроски,
Студентки демонстрировали верность
На демонстрациях с плакатами в руках,
И дома первомайское житье:
Газеты утром, на ночь телевизор,
Кефирно-бубличный строительный обед,
Позорные пайки от профсоюза,
Истошный коммунальный хор соседок,
Повально изнывающих от крови
И жаждущих грузинистых партнёров,
Конечно же, с сортиром постоянным, —
Но скудно спящих с мужем полупьяным.
И это было русское житье!
Прошло сто лет.
Нет, двести или триста,
И я пришёл, вернулся, возвратился,
Без трёх зубов и с дыркой в голове,
Усталый от тревог, стрельбы, и мата.
В прохладных сумерках кап-лей военкомата
Спросил: какие планы на житье?
Я растерялся – жить, учиться, деток
Растить, когда появятся они
В положенные по природе дни.
Кап-лей вздохнул – у нас есть разнарядка,
Нет-нет, я просто так, ради порядка
На мичманов учиться, а потом…
И я ответил – суп с котом! Вот хрен вам,
Я жить хочу, чтоб, как сказал поэт,
Страдать и мыслить ну хоть тридцать лет.
А ваших сказок о судьбе державы
Наслушался!
Меня здесь больше нет,
Я выжил, вышел в дверь, в расход, в бутылку,
На волю, в космос, в серебро астрала,
Пока мне крылья льдом не оборвало!
От гор и моря длится мой полёт.
Но где он, гордый Черноморский флот?..