В средней полосе смеркалось медленно, – не юг, где темнота обрушивается стремительно, заставая людей врасплох. Микульчин вышел у больницы, находящейся в Больничном переулке. Старое здание укрывала тополиная завеса. За оградой шоркал метлой дворник в фартуке. К учреждению примыкало здание поликлиники. В этом же квартале, в отдельном строении, располагалось психиатрическое отделение.
– До завтра, старлей, спасибо, что довез. Ждать не надо – проживаю в соседнем квартале, добреду, – с этими словами Микульчин покинул машину, махнул на прощание и потащился к ограде. Павел проводил его глазами, мысленно посочувствовал.
Возвращаться в Конный переулок пришлось через добрую половину городка. Часть пути он проехал по сравнительно приличной улице Героев Труда, потом свернул в Восточный проезд. «Газик» уверенно покорял ухабы, издавая при этом странные звуки, но, на удивление, не ломался.
За спиной остались ремонтно-механические мастерские. Жилые кварталы находились за балкой, которую пересекал бревенчатый мост. Попахивала свалка. В прошлом здесь был пожар, сгорели частные дома. Пепелище худо-бедно расчистили, но застраивать район не спешили. Экскаваторы засыпали овраги, выравнивали площадки для будущего микрорайона.
В сереющем пространстве выделялись очертания застывшей техники. Район был малопосещаемый. Дорога извивалась между лесопосадками. Под колесами шуршал щебень. Навстречу прошел бортовой «ГАЗ-53», груженный строительными неликвидами, – явно на одну из свалок. Прошли мужики с рюкзаками и сложенными телескопическими удочками – этих людей Павел про себя называл «психами». Сидят на реке весь день вместо того, чтобы заняться чем-нибудь полезным, глазеют на застывший поплавок. Рыбу, если приспичит, можно купить и на базаре.
Молодая женщина в легкой куртке и синих брюках потирала ушибленное колено, пыталась поднять велосипед, с которого упала. Проводила глазами бодро прыгающий «газик», вздохнула, откинула упавшую на глаза прядь волос.
Павел вышел из задумчивости, вскинул глаза к зеркалу. Одинокая фигура на обочине отдалялась. Он притормозил, обернулся. Из-за мусорного «бархана» показалась компания молодых людей. Сначала они шли по пустырю, затем начали смещаться к дороге. Что произойдет дальше – не нужно быть провидцем. Молодые люди двигались расслабленно, не спеша. На зрение Павел не жаловался. Вздохнув, он включил заднюю передачу. Разворачиваться на узкой дороге не хотелось – был риск провалиться в водосток. «Газик» пятился рывками, в заднее зеркало было трудно контролировать обочины.
Воздух темнел. В какой-то момент двигатель заглох, пришлось быстро поработать ключом в разболтанном замке зажигания. Сизый дым снова окутал задний вид. Машина попятилась. Парни перепрыгивали через водосток, взбирались на обочину с плотоядными улыбками. Девушка испуганно съежилась, вцепилась в велосипед. Уехать она уже не могла – слетела цепь. Ох уж эти беспомощные создания…
Павел заглушил двигатель, вышел из машины. Молодые люди окружили девушку, скабрезно скалились, предлагали прогуляться. Один держал открытую пивную бутылку, попивал из нее мелкими глотками.
– Ай, хороша бикса, ай, хороша, – покачивал головой покрытый угрями рослый детина. – Пропадает, чуваки, совсем пропадает! Милая, бросай свой велик, пошли с нами, потом починим. Ушан, ты же починишь барышне велик?
Представитель недоразвитого семейства шимпанзе с торчащими ушами заржал, схватил велосипед за раму, потащил на себя. Девушка что-то пробормотала, вцепилась в свою собственность. Симпатичное личико побелело от страха.
– Ты не бойся, солнышко, не бойся, – приговаривал обладатель пивной бутылки, – Ништяк все будет, тебе понравится… Эй, фраер, тебе чего? – он повернул голову и уставился на Павла колючим взглядом. Эта шантрапа явно была не из местных. Какие-то «сезонные» рабочие, калымщики, да еще и с уголовными замашками. – Чего надо, говорю? После нас не занимать, понял? Садись в свою колымагу и чеши на хрен!
– А он не может! – захохотал рябой остолоп. – Нет у него передней скорости, только задняя осталась!
Компания отвязно заржала – хулиганы явно ничего не боялись. Они уже достаточно тяпнули, чтобы море стало им по колено. Вблизи особенно остро ощущалось алкогольное амбре.
Порой оторопь брала: откуда в стране столько шпаны? От сырости, что ли, разводятся – как комары? В школах строгий контроль, все организованно – октябрята, пионеры, комсомол. Любое ЧП принципиально изучается, делаются выводы. В вузах этой гадости практически нет. Учащиеся ПТУ – не столь массовая прослойка. Видно, недооценили блатную «культуру», проникающую в массы, тот же алкоголь, меняющий мировоззрение…
– Послушайте, что вы пристали? – вскрикнула девушка. – Я вас не трогала, идите своей дорогой!
– Так мы еще и грубим, дорогая? – расхохотался ушан и бесцеремонно обнял девчонку, отчего она сразу стала меньше ростом. – Слышь, Оглобля, потрынди с чуваком, а мы пока этой кралей займемся, сделаем ее сговорчивее…
– Ладно, пацаны, порезвились и хватит, – сказал Павел. – Не приветствует девушка ваши ухаживания. По-хорошему разбежимся или есть другие предложения?
– Во дает фраер, – удивился парень с бутылкой. – Трудности нужны, дружок? Сейчас будут.
– Дай-ка я с ним потолкую, – сказал Оглобля и, засучив один рукав, отправился выяснять отношения. Остальные оскалились, стали следить за реакцией храбреца. Светить «корками» совершенно не хотелось. Громила был выше Павла на полголовы, и погоняло ему отлично шло. Старлей попятился – пусть думают, что испугался. Хулиганы вразнобой заржали.
– Не уходите, пожалуйста, помогите, – попросила девушка.
– Не уходите, пожалуйста, помогите… – кривляясь, передразнил ее Ушан.
Снова хохот. Эти шпанцы ничего не боялись, хмель ударил им в головы, внушая чувство собственной значимости.
Оглобля навис над душой, как скала, плотоядно ощерился, схватил Болдина за ворот, чтобы отбросить как щенка. Павел сбил липучую конечность, ударил правой – с задержкой в пару секунд. Кулак погрузился в живот, хулиган охнул, выпучил глаза. Такого они не ожидали, прервали смех. Оглобля шумно выдохнул – словно жахнул стакан первача, недоверчиво мотнул головой. Обиженно взревел… и получил звонкий удар в челюсть. Ноги заплелись, он начал падать. Павел с силой оттолкнул противника – искатель приключений замахал руками, потерял равновесие и покатился в канаву водостока – необычайно глубокую на этом участке дороги.
Возмутились товарищи. Ушан оставил в покое девушку, бросился с кулаками, энергично матерясь. Последовала серия затрещин, голова хулигана мотнулась из стороны в сторону, кулаки его замолотили пустоту, изрыгаемые вопли стали какими-то дребезжащими. Павел передохнул – устал чего-то. Ушан тяжело дышал, бешено вращал глазами. Но осталась еще силушка молодецкая – отступил, сжал кулаки. Не сделай он этого, Болдин оставил бы человека в покое – достаточно уже получил. Но пришлось продолжить. Оплеуха вышла звонкой, но старлей ударил вполсилы, не хотелось зверствовать перед девушкой (те всегда жалеют избитых хулиганов и попрекают спасителя в жестокости). Ушана развернуло, последующий удар уже выглядел затрещиной. Парень повалился в канаву к своему дружку, при этом замахал руками и завопил, как потерпевший.
– Сука, совсем страх потерял! Убью! – заголосил третий, с бутылкой «Жигулевского»». Он впал в исступление, стал брызгать слюной. Поначалу казался несерьезным противником, но вдруг перехватил бутылку за горло, нагнулся, ударил ей по вросшему в грунт придорожному камню. Разбилось стекло, в руке осталась «розочка» – любимое оружие блатной швали. Он прыгнул в стойку, зашипел как змея. Осколки стекла представляли опасность. Ставшая невольной зрительницей девушка ахнула.
В таких ситуациях лучше опережать противника. Павел бросился вперед, сделав обманное движение. Бандит растерялся, махнул «розочкой» снизу верх, надеясь вспороть Павлу живот. Но «розочка» прорезала пустоту. Хулиган завизжал, когда рубящий удар пришелся по запястью, разжал пальцы, бутылка выпала. Подломилось колено – это уже самбо – толчок бедром, безвольное тело взмыло вверх и покатилось под откос. В канаве становилось многолюдно.
Павел ногой отбросил разбитую бутылку, даже в состоянии покоя она представляла опасность, мельком глянул на девушку. Та не убегала – зачарованно следила за происходящим.
Из канавы лезли хулиганы – униженные, оскорбленные, но еще не побежденные.
– Оглобля, замочи его! – вопил неформальный главарь шайки.
Оглобля, матерясь как портовый грузчик, вылез на дорогу. На этот раз удар вышел настоящий. Кулак свернул челюсть, что-то хрустнуло. Рожа хулигана перекосилась, на губах показалась кровь. Мелькнула мысль: «А это действительно послужит им уроком? Или только обозлит?»
Оглобля загремел обратно в канаву, собирая по пути своих дружков, желающих поучаствовать в продолжении веселья. На этом все кончилось.
– Падла, мы еще встретимся… – прохрипел «старшой», выплевывая кровь. – Ты еще пожалеешь, мы тебя еще разрисуем…
Они уходили к пустырю – шатаясь, грозя в темноту кулаками. Воинство было разбито наголову, полностью утратило боеспособность.
Павел угрюмо смотрел, как они скрываются за мусорной кучей. Сдавать в милицию эту ватагу было нереально – весь вечер провозишься. Будет долгое разбирательство: почему избил? Где свидетели?
Мимо проехал старенький «Москвич-400», скрипнули рессоры. Водитель с интересом поглядел на удаляющуюся компанию.
Смеркалось медленно. Молодая женщина застыла изваянием, прижимая к себе велосипед. Ей от силы было лет двадцать. Хорошенькая – с волнистыми русыми волосами, носом-пуговкой. Глаза настороженно следили за движениями спасителя.
– Расслабьтесь, все закончено, – проворчал Павел. – Они ушли и больше не вернутся. Давайте знакомиться. Меня Павлом зовут.
– Еще и с вами знакомиться? – девушка вздрогнула, облизнула пересохшие губы. У нее был приятный, немного подрагивающий голос. Барышня отдаленно напоминала Наталью Варлей из фильма «Кавказская пленница».
Павел рассмеялся.
– А вы всегда так знакомитесь? – помедлив, спросила девушка.
– А только так и нужно.
Она оценила шутку, натянуто улыбнулась. Павел осмотрел велосипед, за пару минут натянул цепь. Транспортное средство не пострадало – в отличие от хозяйки, которая, кажется, ушибла коленку.
– Я упала, – подтвердила спасенная. – Ехала домой, колесо попало в выбоину, велосипед пошел гулять, я не удержалась… Было очень больно, – она потерла коленку, – но ничего страшного, просто синяк. А вы проехали мимо и даже не собирались останавливаться.
– Уснул за рулем, – объяснил Болдин. – Главное – вовремя проснуться.
– Да уж, проснулись вы вовремя… Я могу ехать?
– Да, если ничего не боитесь. Можете даже имя свое не называть, если не хотите. «Восьмерки» нет, цепь в порядке, но я бы советовал ее натянуть соответствующим инструментом.
– Меня Аленой зовут, – девушка с сомнением вглядывалась в темнеющее пространство. Хулиганы с подкреплением не возвращались. Она боялась ехать дальше, но что-то мешало ей в этом признаться.
– Далеко живете?
– На Жемчужной. Это маленькая улица с частными домами. Идет вдоль Каинки параллельно Пролетарской улице. Заехать можно с улицы Героев Труда в районе клуба. Я ведь правильно делаю, что так подробно объясняю? Вы не похожи на местного.
У нее была грамотная речь. Барышня тоже не походила на местную жительницу. Такие проживают в крупных городах, а на периферии могут оказаться лишь случайно или по воле необходимости.
– Я понял, где это, – кивнул Павел. – Довезу, если не боитесь.
– Мне кажется, я уже ничего не боюсь… – прошептала Алена. – Если десять минут назад не умерла со страха, то теперь уж точно не умру…
– Отлично, вы очень храбрая девушка, Алена, – Павел обогнул машину, распахнул заднюю дверь, где находилось багажное отделение. Хорошо, что Алена не видела. Предыдущим водителем, видимо, был Плюшкин. Надо же так захламить машину! Но велосипед вошел, угрожающе нависнув над задними сиденьями. Дверца, хоть и с трудом, закрылась.
– Располагайтесь, Алена, – он распахнул переднюю дверь, которая тревожно скрипнула.
– А вы уверены, что мы доедем? – Она с сомнением сморщила нос, но все же стала усаживаться на жестком кресле с торчащими пружинами.
– Даже не сомневайтесь. Машина не моя, выглядит не очень, но еще не исчерпала свой ресурс.
Дорога, петляя между холмами, втекала в частный сектор. Становилось интересно. Он невольно косил вправо, девушка в ответ косила влево. Павел вел аккуратно, и все же она держалась за ручку над головой, уперлась другой рукой в панель.
– Ваше лицо мне кого-то напоминает, Алена.
– Не оригинально, – фыркнула спутница. – «Девушка, мы с вами где-то встречались» и все такое…
– Не оригинально, – согласился Болдин, – но правда. Мы с вами не встречались, но ваше лицо мне знакомо… Ладно, могу ошибаться. Объясните, что вы забыли в столь позднее время в одном из самых неблагополучных районов города?
– Но я же не знала, что велосипед сломается, – резонно отозвалась Алена. – Если бы не поломка, меня бы не догнали. Я умею быстро ездить, занимаюсь в Смоленске велосипедным спортом на Октябрьском стадионе. Просто эта яма, будь она неладна…
Спортсменка, комсомолка и просто красавица… Засмеялись одновременно, встретившись взглядами.
– Вы так яростно дрались, защищая честь незнакомой девушки. Я даже испугалась, на миг подумала, что вы их убьете…
– Я не убиваю хулиганов. Просто надо знать, где остановиться. Уверен, что такую публику мирными методами не перевоспитать. Они закончат исправительной колонией – это даже не обсуждается. Но исправительные колонии исправляют немногих, увы. Единственное, что они понимают, это силу. Вы можете меня упрекнуть в том, что я применил излишнюю силу…
– Нет, не собираюсь, – замотала головой Алена. – Я страшно испугалась, вы не представляете это чувство, когда тебя окружают… А потом вы взялись, неизвестно откуда, и прогнали их… Вы тоже хулиган? Нет, не похожи. Кем вы работаете, Павел? Я ведь не ошиблась – вы не местный?
– Из столицы, – скромно объяснил Болдин. – Временно проживаю в Плиевске, где… как бы это выразиться поточнее… консультирую правоохранительные органы по некоторым запутанным вопросам.
– Блестяще! – восхитилась Алена. – Так доступно все объяснили, что я ничего не поняла. Ладно, не хотите говорить, не говорите. Вы умеете драться – это хорошо. Но мало. Головой вы работаете так же эффективно, как руками?
«Не слишком ли быстро я еду?» – задумался Павел и сбросил скорость.
Алена оказалась общительной. Волнение прошло, она успокоилась, защебетала. Не слишком ли медленно едет Павел? Плохая дорога закончилась, под колесами ровный асфальт. Но ладно, ему виднее. В следующем году Алена окончит пятый курс института, есть желание пойти учиться в школу ДОСААФ, чтобы изучить устройство автомобиля и получить водительские права. Собственной машины пока нет, но какие ее годы? Она рассказывала о себе, Павел слушал, ловя себя на мысли, что не хочет, чтобы Алена замолкала. Девушке недавно исполнился 21 год, учится в смоленском политехе по специальности «автоматизация производственных процессов». Специальность не совсем женская, но интересная, а за автоматизацией – будущее, если он не знал. Студентка активная, учится на четверки и пятерки, занимается физкультурой и спортом, комсорг группы. Предлагали стать комсоргом потока, но это гигантская ответственность и мало времени на учебу. Нужно выпуститься через год, получить хорошую работу по распределению.
К вопросу, что она забыла в этой дыре… «Ах да», – Алена засмеялась. Живет она в Смоленске, в историческом центре города, в двух шагах от института. Мама умерла много лет назад (мрачные события на миг омрачили привлекательное личико), в Смоленске проживает тетушка, которая пустила к себе племянницу на время учебы. А в Плиевске живет и работает отец Алены, к которому она приезжает каждое лето, а также под Новый год и на майские праздники. Скукотища здесь смертная… Но надо выполнять свой дочерний долг. Отец у нее добрый, правда, очень занятой, возвращается с работы поздно, поэтому в дневное время Алена предоставлена сама себе. Друзьями не обзавелась, возится в саду, читает книжки (штук по двадцать за сезон), наводит порядок в доме. Каждый день совершает вылазки на велосипеде. Сегодня увлеклась, соседка Валерия Ильинична – местный краевед и весьма интеллигентная женщина – рассказала, что к востоку от города есть очень красивое озеро (не Лебяжье, там она бывала десятки раз), туда обязательно надо съездить. На отца рассчитывать бессмысленно, где сядешь, там и слезешь, вот и решила совершить одиночное путешествие. Озеро действительно обалденное, но обратная дорога оказалась сущим адом. Плутала между заброшенными карьерами, спасалась бегством от стаи бродячих собак, чуть не провалилась колесом в какую-то древнюю шахту…
– А вы авантюристка, – подметил Павел. – Настолько нечем заняться, что пускаетесь в такие сомнительные предприятия?
– Нет, это неправда, у меня масса дел, – возразила Алена. – Помимо перечисленного, надо освоить несколько учебников по моей специальности, чтобы легче было учиться в последние семестры. Я не поленилась, привезла их с собой. Но пока не нашлось времени заняться просвещением. Это трудно, весь год вникаешь, зубришь, потом еще сессия, практика на заводе… Единственный месяц в году, когда можно отдохнуть, забыть про учебу…
– Долго еще будете гостить у папеньки? – как бы между прочим осведомился Болдин.
– Полторы недели, – вздохнула Алена. – Погода портится, надо браться за голову… А вы, Павел?
– Не знаю.
– Какой хороший ответ, – восхитилась девушка. – Точный, лаконичный, емкий.
– А главное, правдивый, – проворчал Павел. – Не исключаю, что пробуду в Плиевске гораздо дольше, чем планировал. Хотите совет, Алена? Не рассказывайте отцу о том, что сегодня с вами произошло. Человек он немолодой, может расстроиться. Или того хуже – посадит вас под замок, и будете жить затворницей в башне. Просто в дальнейшем проявляйте осмотрительность, не посещайте сомнительных мест и не знакомьтесь…
– …С незнакомыми людьми, – прыснула Алена. – Такими, как вы, Павел. Хорошо, буду знакомиться только со знакомыми. Мы, кстати, уже приехали, через два дома будет мой. Вы неплохо ориентируетесь, даже не пришлось подсказывать.
Такое ощущение, будто улица Жемчужная находилась в сельской местности. Зеленели сады, за глухими заборами высились черепичные крыши. У проживающих здесь людей имелись приусадебные участки. Вдоль проезжей части выстроилась акация. Место было приятное. Папа Алены был, очевидно, не пролетарского сословия. Но расспросить об отце, к сожалению, не удалось. На площадке между участками стояло несколько машин. Павел остановился у дощатого коричневого забора. В нижней части ограды выделялась калитка.