15 апреля 1617 года. Я изучила привычки герцога, и теперь мне с завидной регулярностью удается «случайно» встречаться с ним во время прогулки. Всякий раз, когда вижу его, сердце мое выпрыгивает из груди и дыхание замирает.
Из дневника Изабеллы Дорринг
Герцог Харт позволит ей поселиться в доме старой девы! Мечта ее вот-вот осуществится. От радости Кэт чуть не пустилась в пляс.
– Хотелось бы знать, почему Рэндольф, ой, простите, мистер Уилкинсон, ничего никому не сказал о том, что дом опустел, да и с моего отца взял слово, что тот будет молчать, – промолвила она, приближаясь к калитке в кладбищенской ограде.
– Вы напрасно все драматизируете. Я понял вашего отца так, что мистер Уилкинсон лишь высказал пожелание о том, чтобы ваш отец не говорил об освободившейся вакансии. Мистер Уилкинсон – нотариус, а все они – скрытные. Это их профессиональная черта. Позвольте мне. – Герцог Харт отодвинул щеколду и открыл перед Кэт калитку.
– Могу вас заверить, что папа никогда не стал бы ничего скрывать от моей мамы просто так. Значит, на то есть веская причина. И еще странно, что Рэндольф не сказал Джейн. Она ведет его делопроизводство. Без нее Рэндольф вообще не смог бы работать.
– Вероятно, он сообщил ей, и она была занята как раз тогда, когда нужно было написать письмо.
– Наверное. – Чем таким могла быть занята Джейн? Она целыми днями только и делает, что работает на брата. Да, Джейн ходит в церковь каждое воскресенье и является членом комитета по подготовке ярмарки, но это все, на что у нее хватает времени. Кэт и их третья подружка Энн, дочь барона Давенпорта, частенько ее за это отчитывали. Но чем она, Кэт, лучше, если только тем и занималась, что прислуживала братьям и сестрам! Именно по этой причине перспектива стать хозяйкой дома старой девы представлялась ей столь заманчивой. Кэт шла, ускоряя шаг, по тенистой тропинке, ведущей прочь от кладбища, церкви и дома викария к вожделенной свободе. Чем скорее они доберутся до конторы Рэндольфа, тем быстрее она получит заветный ключ от новой, независимой ни от кого жизни.
– Полагаю, мистеру Уилкинсону не помешало бы обустроить свою контору поближе к церкви. Место тут живописное – много зелени.
У него действительно приятный голос. Совсем не такой, как у гнусавого мистера Баркера с его противным лающим смехом. У герцога голос низкий и бархатный, такой музыкальный и… Кэт затруднилась сказать, что именно ей так нравилось в голосе герцога, но что-то в нем явно было особенное. Этот голос ласкал слух, даже когда Кэт совсем не нравилось то, что он говорил.
Глупости. Ведь его не голос заставляет Кэт плясать от радости, а обещание поселить ее в доме старой девы.
– Вы правы. Тогда мистеру Уилкинсону пришлось бы строить отдельное помещение для своей конторы или переезжать из своего дома в новый, а старый продавать. Но они с сестрой живут в доме, оставшемся им от родителей, и под контору приспособили одну из комнат. Так удобнее и ему, и Джейн.
Кэт шла впереди и, отвечая, лишь обернулась через плечо.
Представляю, как обрадуется за меня Джейн, когда я расскажу ей о том, что буду жить в доме старой девы!
– И все в нашей деревне знают, где он… Ой! – Кэт едва не вывихнула лодыжку, споткнувшись о корень. Она покачнулась, расставив руки, тщетно пытаясь сохранить равновесие, когда внезапно падение остановила крепкая мужская рука, которая, перехватив Кэт поперек талии, прижала спиной к надежной как скала и столь же твердой широкой мужской груди.
Кэт все никак не могла восстановить дыхание. Сердце учащенно билось… от удивления. От удивления, от чего еще!
От герцога Харта приятно пахло лимоном и мылом. И еще крахмалом и льном. Это уже от шейного платка. Кэт успела повернуться к нему лицом и щекой прижималась к ворсистому шершавому лацкану его суконного сюртука. Плечи у него были определенно шире, чем у мистера Баркера, и грудь тоже. И еще ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не упираться взглядом в его чисто выбритый подбородок и плотно сжатые губы.
В карих глазах герцога мелькнула тревога.
– С вами все в порядке, мисс Хаттинг? – озабоченно произнес он.
И еще в его взгляде была теплота. Теплота, переходящая в жар.
Кэт отпрянула, и герцог сразу отпустил ее.
– Да, со мной все в порядке. – Она слегка приподняла платье и покачала ногой. – Видите? Никаких повреждений.
Боже, он увидел ее лодыжку! Кэт разжала пальцы, словно юбка ее раскалилась добела. Она вела себя как развратная женщина!
– Я… сама виновата. – Внезапно ей стало трудно дышать. – Надо… было под ноги смотреть, тут повсюду корни торчат.
– Возьмите меня под руку.
Кэт попятилась.
– Нет, нет, в этом нет необходимости.
– Пожалуйста, я настаиваю. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы упали.
Кэт покосилась на его обтянутое синим сукном предплечье. Было бы невежливо и даже неприлично отказываться от помощи. Нет, она в ней не нуждалась, но если опять оступится, то будет чувствовать себя глупо.
Герцог наклонился к ней и шепнул:
– Я не кусаюсь. – В его словах и в голосе чувствовался какой-то скрытый смысл. Таким же шепотом, должно быть, змей искушал Еву.
Нелепо! Кэт ведет себя как глупая деревенская гусыня.
– Мне и в голову не могло прийти, что вы кусаетесь, – сказала Кэт, и ее ладонь легла к нему на рукав. Рука его была тверда и крепка. И макушка ее едва доставала ему до плеча. Она чувствовала себя маленькой и хрупкой.
Но на самом деле Кэт отнюдь не была маленькой и хрупкой. Она была выше многих мужчин в Лавсбридже, включая собственного отца. Однако мистер Баркер был выше ее…
Кэт задумалась, снова подвернула ногу и повалилась на бок. К счастью для нее, герцог шел как раз с того боку. Впрочем, на сей раз она пришла в себя почти сразу.
– Простите! Могу вас уверить, что обычно я не такая неуклюжая.
Маркус положил ладонь поверх ее руки и сделал это так быстро, что Кэт не успела отреагировать и убрать руку.
– Тропинка изобилует коварными корнями, – произнес он, наверное, ей в утешение. Сам-то Маркус не спотыкался.
Непонятно, как его рука, лежавшая поверх ее руки, могла влиять на ее дыхательную систему, но дышала Кэт с трудом. Она не знала, что такое паническая атака, но отчего-то подумала, что близка именно к этому состоянию.
– Мне не нужна ваша помощь. Я хожу тут постоянно и делаю это самостоятельно. – Кэт слышала себя словно со стороны и поражалась собственной грубости. Впрочем, герцог, кажется, нисколько не обиделся. Напротив, она, похоже, позабавила его. Он даже усмехнулся.
– Тогда примите мои извинения. Очевидно, это из-за меня вы спотыкаетесь.
Из-за него? Да за кого герцог Харт ее принимает? За наивную провинциалку, которая впервые осталась наедине с мужчиной и ужасно боится потерять девственность?
– Я не смотрела под ноги, только и всего. Больше этого не повторится.
Кэт нервничала, и нервничала она, как ни крути, из-за того, что рядом с ней находился герцог: такой могучий, сильный, мужественный. До того как они вышли за калитку церковной ограды, Кэт не испытывала беспокойства, но здесь, на этой узкой тенистой тропинке, вдали от чужих глаз…
Маркус ужаснулся бы, если бы прочитал ее мысли. Он бы со всех ног помчался обратно к церкви. Нет, он бы со всех ног помчался обратно в свой Лондон.
Вскоре Кэт сразу стало как-то легче. Настолько, что она нашла в себе силы улыбнуться. Скоро тропинка выведет их на главную улицу деревни, мощеную, без всяких древесных корней, торчащих из-под земли. И улица эта гораздо шире, чем тропинка, по которой они идут сейчас рядом.
Кэт зашагала быстрее, опустив голову. Мысли сами собой вернулись туда, где им надлежало быть. В деловую плоскость.
– Как скоро я смогу переехать в дом?
Маркус с непринужденной легкостью догнал ее.
– Если бы это зависело только от меня, я бы ответил, что немедленно. Но придется поступить так, как сочтет нужным мистер Уилкинсон.
– У вас нет документа, в котором было бы все расписано?
– Нет, такого документа у меня нет, но зато он есть у мистера Уилкинсона. – У Маркуса испортилось настроение. – Я знаю лишь, что обязан лично присутствовать при отборе подходящей будущей хозяйки дома и поставить свою подпись под договором.
– И это входило в ваши обязанности и тогда, когда вам было десять лет?
Маркус кивнул.
С раннего детства Кэт знала историю о Проклятом герцоге. Эта сказка была ее любимой, и когда на глазах у четырехлетней Кэт карета с герцогским гербом проехала по главной улице, у нее от восторга перехватило дыхание. Изабелла, обманутая и брошенная бессердечным герцогом, приходилась ей родней, пусть и дальней. В сказках зло всегда должно быть наказано, и Изабелла хотя и посмертно, но сумела отомстить за себя. Кэт не могла не гордиться такой родственницей. Ей не было жаль потомков Проклятого герцога, которым приходилось расплачиваться за грехи своего далекого предка. Впрочем, Кэт никогда и не видела в этих потомках живых людей: для нее они были персонажами сказки, не более. К тому же олицетворяющими абсолютное зло.
Но этот мужчина не был похож на персонаж из сказки. И ничего злобного Кэт в нем до сих пор не заметила.
– А если бы вы были младенцем? Тогда бы вас точно избавили от этой повинности. Ребенок не в состоянии подписать договор.
– Моему прапрадеду было три месяца от роду, когда освободилась вакансия в доме. Его вместе с кормилицей привез в Лавсбридж опекун, и на церемонии отбора кандидатур он присутствовал. Граф подписал документ за него, но подпись была подкреплена отпечатком ладони моего прапрадеда.
Глупые суеверия! Неужели взрослые мужчины верят в то, что нечто ужасное может произойти лишь потому, что они слово в слово не выполнят то, что им предписывает документ, составленный в незапамятные времена? Если бы она, Кэт, оказалась там…
– Вы упомянули кормилицу, но не сказали о матери младенца. Мать герцога не может быть настолько темной, чтобы не попытаться вразумить тех, кому страх затуманил ум!
– Не упомянул, поскольку матери там не было. – Маркус усмехнулся. – Материнская любовь герцогиням Харт не слишком свойственна.
Бедный мальчик! Кэт не отправила бы своего малютку неизвестно куда, неизвестно зачем в сопровождении лишь старого черствого опекуна и кормилицы, даже если никакого желания рожать детей у нее не было.
– Но ведь ваша мама находилась с вами, когда вы были ребенком? – Выходила ли из кареты женщина в тот день? Кэт не могла припомнить, что неудивительно, поскольку ее внимание было приковано к лошадям. Хотя, не совсем так. Теперь она вспомнила, что видела мальчика. Даже не одного мальчика, а двух, правда, заинтересовал Кэт только один из них: очень высокий, худой, с прямой напряженной спиной. Тогда он показался Кэт уж слишком серьезным и гордым, и ей было его даже немного жаль, невзирая на то что он приехал в нарядной карете, запряженной красивыми лошадьми. Значит, тот мальчик и был герцог?
– Нет, мать не приезжала сюда со мной, – произнес Маркус.
Кэт пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поддаться желанию погладить его по руке. Он явно не нуждался в ее сочувствии.
Младенец, путешествующий без матери, не может не вызывать сочувствия, но ведь эта поездка сотрется из его памяти. Другое дело, когда ребенку уже исполнилось десять лет: он все прекрасно запомнит.
– Она была больна, поэтому не поехала с вами?
– Мисс Хаттинг, мать оставила меня с тетей, старшей сестрой моего отца, вскоре после моего рождения. И с тех пор я ее не видел.
Отсутствующий взгляд и надменные интонации голоса не располагали к дальнейшему развитию темы. И все же Кэт попыталась пробиться сквозь оборонительные стены его высокомерия.
– Это ужасно, – тихо промолвила она.
– Нет. У меня было вполне счастливое детство в семье моего дяди. К тому же я рос не один, а с двоюродным братом. – Маркус остановился и посмотрел на Кэт. – Странно, что вы об этом не знаете. Неужели история о Проклятом герцоге больше не волнует местных жителей?
– У жителей Лавсбриджа есть более важные темы для обсуждения, чем подробности жизни лондонского высшего света вообще и вашей личной жизни в частности. Но ваши законодательные инициативы в палате лордов, наоборот, являются объектом самого пристального внимания. Вас готовы уважать уже за то, что вы посещаете заседания палаты, а не проводите время за игрой в карты и в погоне за прочими удовольствиями.
– Вы весьма откровенны, – усмехнулся Маркус.
– Могу себе позволить быть откровенной. Решив остаться старой девой, я могу позволить себе гораздо больше, чем те, кто стремится замуж. – Тропинка уперлась в дорогу, и необходимости идти с герцогом под руку больше не было. – Эта улица приведет вас прямо к дому Рэндольфа.
– Превосходно.
– Знаете, – задумчиво сказала Кэт, глядя вдаль, – я никогда не понимала, почему ваш предок согласился исполнить волю дочери простого купца.
– Надеюсь, он это сделал потому, что имел кое-какие понятия о чести. – Да неужели он принимает так близко к сердцу события двухсотлетней давности? Вероятно, таковы последствия проживания в доме, где предки смотрят на тебя со всех стен.
Пора бы уже перебраться из далекой древности в XIX век.
– Он ведь не брал Изабеллу силой, верно? – Хотя даже если он ее изнасиловал, это было так давно, что пора забыть и простить.
– Господи, разумеется, нет! – воскликнул герцог Харт, побледнев. – Во всяком случае, мне говорили, что они вступили в связь по взаимному согласию. Но тому, что герцог сделал мисс Дорринг ребенка, а потом женился на другой, все равно нет оправдания. Он разбил ей сердце.
Кэт усмехнулась. Да, насколько ей было известно, события разворачивались именно так.
– Вы не верите в то, что сердце можно разбить, мисс Хаттинг? – скептически поинтересовался герцог.
– Меня раздражает вся эта сентиментальная чушь. Изабелла – не единственная женщина, соблазненная богатым красавцем, и в отличие от многих у нее были деньги. Не настолько все было плохо, чтобы идти топиться с ребенком в животе.
– Она была обесчещена!
– Она была эгоисткой. Бессовестной эгоисткой. – Разумеется, Кэт трудно было поставить себя на место обесчещенной женщины, поскольку на ее честь никто не покушался и едва ли покусится, раз уж она дала обещание не выходить замуж. Но Кэт надеялась, что если по злой прихоти судьбы она окажется в подобном положении, то уж найдет более разумный выход, чем Изабелла Дорринг.
– Но мне грешно жаловаться, – с улыбкой заключила Кэт, – поскольку благодаря Изабелле я получила то, о чем всегда мечтала – возможность жить одной. – Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться: она не спит. Чем раньше герцог подпишет необходимые бумаги и даст ей ключи от дома старой девы, тем лучше.
– Вы не станете скучать по родне?
В голосе его звучала печаль или ей показалось?
– Нет. Вы сами заметили, что наш дом тесноват для такой большой семьи, и, смею уверить, «тесноват» – слишком мягкое слово. Мне приходится делить с сестрой Мэри кровать – вот до чего дошло.
– Представляю, как это неудобно.
В его голосе не было убежденности, но ведь он и понятия не имел о том, какая у нее жизнь. Он был герцогом.
– Ваша светлость, если бы даже у вас было десять детей, никому из них не пришлось бы делить с другим кровать. Да что там кровать – комнату! И вы всегда могли бы закрыться у себя в кабинете, и никто не посмел бы вас там побеспокоить. – По правде говоря, и ее отец мог так же поступать. Мужчинам жить легче, чем женщинам. – Никто не мог бы вас найти, если бы вы этого не захотели. Я видела ваш замок. Он огромный. Но мне некуда спрятаться, негде даже уединиться за закрытой дверью. Представляете, каково мне приходится?
Маркус смотрел на нее во все глаза. Конечно, ничего подобного представить он не мог. Все равно что потребовать от слона, чтобы он вообразил себя мышью. Кэт пожала плечами и продолжила:
– Дом старой девы находится через дорогу от нашего. Если мне вдруг захочется повидать родителей и братьев с сестрами, я всегда это сделаю.
Но это не означает, что они могут приходить к ней, когда им вздумается. Нет уж, она примет меры к тому, чтобы ее покой никто не посмел нарушать! Отчего это герцог смотрит на нее так, словно у нее выросли рога?
– В чем дело? – спросила Кэт.
– Мисс Хаттинг, вы не можете не знать, что я никогда не буду делить дом с десятью детьми. Скорее всего мне не придется делить свой дом даже с одним ребенком.
Святые угодники! Неужели у герцога Харта мужское бессилие? Но откуда ей было об этом знать? И почему он считает, что она должна быть в курсе его проблемы? Или… Но это так странно…
– Вы хотите сказать… Но проклятие… Это ведь лишь легенда, верно?
– Нет. Это не просто легенда.
Кэт открыла от изумления рот.
Маркусу нравилась эта девушка, но от общения с ней у него кругом шла голова. Она вела себя необычно. Не просто не желала выходить замуж, но и позволяла себе возмутительные высказывания. Как могла она возлагать на Изабеллу вину за то, что с ней произошло?
Во всем виноват третий герцог Харт. Только он. В конце концов, женщины – слабый пол. Какой с них спрос?
Слабый? Глядя на мисс Хаттинг, этого не скажешь. Вероятно, как раз ей было бы по силам пережить беременность вне брака, хотя едва ли она имела хоть какое-то представление о том, насколько осложнилась бы ее жизнь.
И тут, подкравшись исподтишка, похоть схватила его в тиски. А знает ли мисс Хаттинг о том, что именно происходит между мужчиной и женщиной, до того как последняя обнаружит, что находится в интересном положении?
Ему бы хотелось показать ей все на личном примере.
Мисс Хаттинг была высокой, не ниже многих мужчин. Наверное, у нее длинные ноги. Лодыжки определенно изящные. Посмотреть бы на икры, что прилагаются к этим чудным лодыжкам, на бедра и…
Да что это с ним?! Похоже, он сходит с ума. Надо как можно скорее уладить вопрос с этим чертовым домом и убираться из Лавсбриджа подобру-поздорову. Пока он не совершил какую-нибудь непоправимую глупость.
– Вы хотите сказать, что каждый из герцогов Харт умирал до рождения наследника?
– Да.
– Невероятно! В наше время даже малые дети знают, что проклятия существуют только в сказках!
Как Маркусу хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Или крепко прижать к себе? Как тогда, когда он не дал ей упасть на лесной тропинке. Она…
Да, похоже, он действительно сходит с ума!
– Смею заверить вас, мисс Хаттинг, что проклятие – вещь вполне реальная. Каждый из герцогов Харт, начиная с того самого, что столь дурно обошелся с мисс Дорринг, пал жертвой ее проклятия.
Кэт удивленно округлила глаза и, кажется, собралась что-то сказать, но лишь решительно тряхнула головой и пошла вперед.
– Этому должно найтись рациональное объяснение, – заявила Кэт. – Изабелла, уж поверьте мне, не была колдуньей. Впрочем, в колдовство я тоже не верю. – Нахмурившись, она повернулась к Маркусу. – Странно, что такой просвещенный джентльмен, как вы, верит в колдунов и проклятия.
Маркус тоже прибавил шагу. Скорее бы добраться до конторы этого Уилкинсона! Увы, живые изгороди здесь были выше человеческого роста и такие густые, что за ними ничего не разглядишь.
– Мисс Хаттинг, я не знаю, кем была и кем не была ваша родственница, однако история моей семьи мне хорошо известна.
– Видимо, не так хорошо, как вам кажется.
Что бы она ни думала, Маркус слишком хорошо знал, какая судьба его ждет.
– Пять герцогов, включая моего отца, умерли до того, как родились их первенцы. Вы считаете это случайностью? Нет, мисс Хаттинг, над нами довлеет проклятие, хотим мы в это верить или нет. Именно по этой причине никто из нас не торопился с вступлением в брак. Как только герцогиня Харт зачнет во чреве, дни герцога на земле сочтены. Разве что судьба даст ему временное послабление, послав не сына, а дочь, что, к слову сказать, случилось всего лишь один раз за последние двести лет.
Где же эта чертова контора Уилкинсона?
Маркус ускорил шаг, не заботясь о том, выдержит ли Кэт заданный им темп. Она не отставала ни на шаг. Ясно, что долгие прогулки для нее – привычное дело.
Жаль только, что мисс Хаттинг отказалась взять его под руку.
Нет, не жаль. И даже весьма кстати. Чем скорее прервется их общение, тем лучше.
– Вы должны твердо сказать себе, что проклятие не имеет к вам отношения. Забудьте обо всем, что с ним связано. – Кэт посмотрела на Маркуса и с улыбкой добавила: – Обо всем, кроме дома старой девы, в который я рассчитываю заселиться в ближайшее время. А что до всего прочего, то на правах кровной родственницы Изабеллы Дорринг я снимаю с вашей семьи прочие наложенные ею обязательства.
Если бы все было так просто!
– Единственное, что может избавить меня от проклятия, мисс Хаттинг, это брак по любви. – Маркус почувствовал, что краснеет.
– Шутите?
– К несчастью, нет, не шучу. Я говорю серьезно.
Кэт безуспешно попыталась спрятать усмешку.
– Ну, тогда ваши дела не так уж плохи, – насмешливо промолвила она. – Всего-то и нужно, что выбрать девицу себе по вкусу и влюбиться в нее. Думаю, не ошибусь, если замечу, что девиц, мечтающих стать объектом вашей любви, наберется не один десяток.
Не может быть, чтобы мисс Хаттинг была настолько наивна, чтобы не понимать очевидного!
– Если все они и мечтают о чем-либо, то не о моей любви, а о моем кошельке.
– Отчего-то я вам не верю. – Кэт хмыкнула, что было бы верхом неучтивости в Лондоне, но здесь, в деревенской глуши, у девиц были иные представления об этикете. – Вы давно в зеркало смотрели? Увидеть вас и не влюбиться не всякой женщине по силам.
Но мисс Хаттинг, вероятно, относилась к особо стойкому меньшинству.
Нет, Маркус не мечтал о том, чтобы мисс Хаттинг прониклась к нему нежными чувствами. Хотя, если подумать…
«Весьма заманчивое предположение…»
Ничего заманчивого в нем нет. Маркус опустил голову, лишь бы не смотреть на Кэт.
– До конторы мистера Уилкинсона еще далеко?
– Нет, он живет за углом.
Слава богу!
Маркус почти бежал, однако Кэт не отставала от него ни на шаг.
– Вы могли бы послать за Рэндольфом и приняли бы его у себя в замке в удобное для вас время. Любой герцог на вашем месте поступил бы именно так, не правда ли? – Кэт даже не запыхалась. – Хотя, – с усмешкой добавила она, – я отдаю вам должное: не каждый выдерживает мой темп, а вы справляетесь. Признаться, я боялась, что мне придется плестись еле-еле, чтобы вас не хватил удар.
Как ей удается сделать так, чтобы даже комплимент звучал оскорбительно?
– Благодарю вас, мисс Хаттинг, но у себя в Лондоне я, знаете ли, сутками на троне не сижу.
– У вас и трон есть?
Она настолько наивна или просто издевается?
– Разумеется, у меня нет трона. А к Уилкинсону я иду сам, потому что так распорядилась покойная мисс Дорринг. Похоже, она не могла отказать себе в удовольствии заставить герцогов плясать под свою дудку, пусть и с того света.
– Вы правы.
Между тем в живой изгороди наконец появился просвет, и Маркус увидел небольшой, но милый домик с белеными стенами и красной черепичной крышей.
– Надеюсь, Рэндольф примет нас прямо сейчас, – произнесла Кэт, взглянув на своего спутника. – Полагаю, он вас ждет?
– Да. По условиям завещания я должен явиться к мистеру Уилкинсону до истечения сорока восьми часов после получения уведомления об открытой вакансии на вселение в дом.
И как только формальности будут исполнены и мисс Хаттинг получит ключи от дома, Маркус сможет покинуть Лавсбридж надолго, если не навсегда. Вместе с Нейтом и Алексом поедет на север, в Озерный край. Никогда еще перспектива долгих прогулок по вересковым пустошам в компании друзей, а не назойливых незамужних особ брачного возраста не казалась Маркусу такой притягательной.
– И все же, я никак не могу взять в толк, почему Изабелла была уверена, что тот самый герцог и все последующие будут слово в слово выполнять ее требования, если она считала своего любовника отпетым негодяем?
– Дело в том, что в случае, если герцог не захочет исполнить ее волю, она приберегла еще одно проклятие. Если герцог опоздает, то он умрет.
– Умрет? То есть вот так прямо рухнет на землю замертво по истечении сорока восьми часов?
– Я верю, что все случилось бы примерно так, как вы описываете, если бы среди нас нашелся хотя бы один храбрец, решившийся проверить действенность проклятия. А если герцог женат и его жена ждет ребенка, то ребенок умрет в утробе матери.
– Ужасно, – вздохнула Кэт, в недоумении глядя на Маркуса, и, покачав головой, добавила: – Ужасно неправдоподобно.
Маркус и сам бы не поверил, если бы не являлся главным действующим лицом этого жалкого фарса.
– Жаль, что в вас так сильна потребность идти на поводу у нелепого суеверия, – сказала Кэт и вдруг улыбнулась, и зеленые глаза ее ярко блеснули. – Хотя я рада, что смогу получить от этого выгоду.
Маркус готов был взвыть от тоски. Как ему не хватало ее жизнелюбия и энтузиазма!
Как ему не хватало ее.
«Мисс Хаттинг так близко. Если я наклоню голову, то смогу провести губами по ее губам. Могу обнять ее и… О боги!»
Опомнившись, Маркус отшатнулся от нее. Чем скорее он уедет из Лавсбриджа и чем дальше окажется от мисс Хаттинг, тем лучше. Сегодня же он уладит все формальности, связанные с домом старой девы, и завтра ноги его не будет в этой деревне.
Маркус распахнул дверь, пропуская Кэт вперед, и она птичкой залетела в дом. Теперь до нее руками не дотянуться.
– Джейн! – радостно воскликнула Кэт. – Ты слышала последние новости?
Миловидная женщина, работавшая с документами, подняла голову.
– Нет, не слышала. – Переведя взгляд на Маркуса, она спросила: – Чем могу быть полезна, сэр?
– Да ты ничего не знаешь! – Все с тем же радостно-возбужденным выражением лица Кэт представила их друг другу. Маркус вежливо поклонился мисс Уилкинсон.
Та, улыбаясь, встала из-за стола.
– Приятно познакомиться, ваша светлость. Что привело вас к… – Оборвав себя на полуслове, мисс Уилкинсон, внезапно побледнев, перевела взгляд на Кэт.
Кэт сияла.
– Да, Джейн, это правда. Ты представляешь, мисс Франклин сбежала с мистером Уотлсом!
– С мистером Уотлсом? С учителем музыки?
– В Лавсбридже есть один мистер Уотлс, вернее был. О чем думала мисс Франклин, когда решила променять свою независимость на учителя музыки? Впрочем, мне это безразлично. Ее потеря – моя находка.
– Что ты имеешь в виду? – спросила мисс Уилкинсон.
– Я имею в виду то, что дом сейчас пуст, и я…
Дверь в смежную комнату широко распахнулась, и в комнату стремительно вошел, скорее даже не вошел, а впрыгнул джентльмен, представляющий собой мужскую версию мисс Уилкинсон.
– Кэт! Что ты тут делаешь?
– Видишь, кого я к тебе привела, Рэндольф? Самого герцога Харта!
Так почему же, черт побери, у этого типа сделался такой виноватый вид?
– Спасибо, Кэт. – Рэндольф украдкой и боязливо взглянул на сестру, прежде чем улыбнулся Маркусу.
– И я благодарю вас, ваша светлость, за то, что приехали без промедления.
– Не за что. – Как будто у Маркуса был выбор.
– Рэндольф! – довольно резко окликнула брата мисс Уилкинсон.
– После, Джейн. Сюда, пожалуйста, ваша светлость.
Мистер Уилкинсон жестом пригласил Маркуса проследовать за ним в комнату, из которой он только что вышел.
Мисс Уилкинсон метнулась к двери и заслонила собой проход.
– Рэндольф, почему ты сам написал герцогу, а не оставил эту работу мне, как всегда?
– Я же сказал, потом, Джейн. – Мистер Уилкинсон просунул палец под шейный платок. – А теперь, пожалуйста, отойди в сторону. Ты мешаешь его светлости пройти.
Мисс Уилкинсон и бровью не повела.
– А я-то удивилась, увидев у тебя на столе документы на дом старой девы.
– Ты совала нос в мои документы? Что тебе вообще понадобилось у меня в кабинете?
– Я – твой секретарь, и совать нос в твои документы – моя работа. – Мисс Уилкинсон грозно прищурилась. – Почему ты не сообщил мне, что место освободилось, Рэндольф?
– Но оно не освободилось, Джейн. – Кэт наблюдала эту семейную сцену, покусывая нижнюю губу, но сейчас решила, что пора вступить в игру. – Точнее сказать, недолго пробудет свободным. Герцог Харт разрешил мне стать новой хозяйкой дома.
– Он не имеет на это прав, – процедила мисс Уилкинсон.
– Нет, имеет! – Щеки Кэт горели. – Разве я ошибаюсь, ваша светлость?
Маркус находился в трудном положении, но, к счастью для него, мисс Уилкинсон произнесла:
– Он не может самолично даровать тебе право хозяйничать в доме. Он обязан следовать правилам.
– Джейн, не сейчас. Пожалуйста, – сдавленно промычал мистер Уилкинсон, пытаясь ослабить узел кравата, словно тот его душил. – Вы не могли бы пройти ко мне в кабинет, ваша светлость?
– Да, конечно, но, по-моему, ваша сестра желает что-то сказать.
Настырная особа так или иначе заставит себя выслушать, и кто-кто, а ее брат давно должен был это понять. Так пусть уже говорит прямо сейчас – меньше времени потратится даром. К тому же если существует какое-то правило, не позволяющее ему передать дом во владение мисс Хаттинг, то он хотел бы знать, в чем оно заключается. В данном случае нарушение правил может иметь фатальные последствия. В буквальном смысле. Маркуса нисколько не прельщала перспектива свалиться замертво в этом чертовом доме на глазах у брата и сестры Уилкинсон.
– Благодарю вас, ваша светлость, – сказала мисс Уилкинсон и, пригвоздив брата взглядом к полу, продолжила: – Рэндольф, ты знаешь не хуже меня, что об открывшейся вакансии на заселение в дом следует оповещать всех жителей Лавсбриджа.
– Э… – Его выпирающее адамово яблоко ходило вверх-вниз по длинной шее. – Я думаю, это лишь формальность.
– Это не формальность, – безапелляционно заявила мисс Уилкинсон, – и если на место хозяйки дома будет претендовать не одна старая дева, а две или больше, шансы на получение места должны быть предоставлены каждой из соискательниц, и эти шансы должны быть равными.
– Но, Джейн, я – единственная убежденная противница брака в Лавсбридже, – произнесла Кэт срывающимся голосом, словно и не слишком верила в твердость собственных убеждений.
– Нет, Кэт, не единственная, – возразила мисс Уилкинсон, – и Рэндольф прекрасно знает об этом. С чего бы еще ему понадобилось держать в секрете эту новость? – Ноздри у нее раздувались от гнева. – Он даже пытался отослать меня подольше с совершенно нелепым поручением, лишь бы меня дома не было сегодня. Но я почуяла неладное и отказалась идти у него на поводу.
– Вот как, – тихо промолвила Кэт, переводя взгляд с сестры на брата.
Лицо у мистера Уилкинсона сделалось пунцовым.
– Джейн, не глупи…
– Это я глуплю? Ты называешь глупой меня? Меня, которая ведет все твои дела и к тому же все домашнее хозяйство? Если бы ты знал, как мне это надоело! Я мечтаю жить одна! Я хочу поселиться в доме старой девы.
– Джейн, пожалуйста, прими к сведению…
– Нет, Рэндольф, это ты прими к сведению порядок, что черным по белому прописан в документе. В общем, делай так, как положено.
Мисс Уилкинсон стояла в дверях, скрестив руки на груди, и никуда отступать не собиралась. Вывод напрашивался сам собой: сегодня уладить формальности Маркус точно не успеет.