Утро выдалось довольно солнечное, душное. Я шла по знакомым улицам, которые успели измениться вдоль разросшихся магазинов и думала о том, как же я все-таки ненавидела этот город. Хотя я бывала здесь как минимум раз в год. Проведывала Ивана Владимировича и еще одно место, куда шла, куда рвалась всей душой, где бы я ни была. Я остановилась возле магазина детских игрушек, потопталась у входа и решительно вошла. Молча проходила возле рядов с аккуратно сложенными игрушками, школьными принадлежностями. Ко мне подошла продавщица, но когда увидела мой взгляд, тут же ретировалась. Один раз в году ко мне нельзя было подходить, со мной нельзя было разговаривать, на меня нельзя было смотреть. Я выбирала долго. Даже не знаю, сколько времени провела возле прилавков. Когда подошла к кассе, в моей тележке лежал новенький рюкзачок с Винни Пухом на переднем кармане, большая полицейская машинка и вислоухий огромный белый заяц. Именно о таком зайце я мечтала в детстве.
– Вам завернуть на подарок или так заберете?
– Не заворачивайте, просто скажите сколько.
Но она не унималась:
– А у нас новые модели рюкзаков появились с трансформерами. Вы ведь для мальчика подарок выбрали? Для братика, наверное? Вы такая молоденькая.
– Для сына, – отрезала я, – мне с Винни Пухом больше нравится.
Продавщица обиженно дала мне сдачу и проводила недовольным взглядом, я чувствовала его спиной. Взгляд, полный презрения и зависти, а еще непонимания.
Припарковав машину на совершенно пустой стоянке, я тяжело вздохнула, достала пакеты с игрушками и ступила на раскаленный асфальт. Как странно, не смотря на жару, именно здесь всегда было прохладно, чирикали птицы и царила тишина. Я зашла за массивные ворота и пошла по узеньким, посыпанным песком тропинкам. Я могла здесь идти с закрытыми глазами, я могла бы ползти к этому месту в предсмертной агонии и никогда бы не ошиблась.
– Василиса? Ты ли это?
Я быстро обернулась и заметила сторожа в неизменной потрепанной куртке, залатанных спортивных штанах. С годами он не менялся. Удивительно, как человек мог сохранять все тот же потасканный облик и оставаться мужчиной без возраста.
– Николай Федорович? Признали?
Сторож улыбнулся щербатым ртом, на меня пахнуло перегаром, но я даже не заметила. Пожала перепачканную землей руку.
– Как же не признать. Конечно, признал. Кормилица вы моя. Я все сделал, как вы велели, цветочки посадил, землички присыпал. Убирался каждую неделю.
Он ждал награды, несмотря на то, что я ежемесячно присылала ему деньги. Но мне было не жалко, я бы присылала их ему каждый день, если бы могла. Порывшись в кошельке, я протянула ему несколько купюр. Сторож снова улыбнулся, сунул деньги в карман куртки. Сегодня у него пир, напьется до беспамятства и будет спать в своей каморке.
– Ну, ступайте, не буду вам мешать. Вы теперь наверно не скоро приедете.
– Я буду здесь бывать намного чаще, я вернулась в город.
Лицо Николая вытянулось, он был разочарован. Для него это означало конец прибыли, конец добавки к его крошечной зарплате.
– Не волнуйтесь, я свои выплаты продолжу, как и раньше, чтобы по-прежнему присматривали за ним.
Когда шаги хромого сторожа стихли позади меня, я толкнула выкрашенную в серебристый цвет калитку и почувствовала радость и боль одновременно.
– Ну, вот и мама вернулась, родной. Ты скучал? С днем рождения тебя, мой маленький, мама подарки принесла. Все как ты хотел. Надеюсь, тебе понравится.
Я всегда с ним разговаривала, с моим сыночком, я была уверенна, что он меня слышит. Особенно когда я здесь, рядом.
Сторож не обманул – могилка ухоженная, посадил незабудки, покрасил оградку, маленький памятник блестел на солнце. Я поставила свежие цветы в стеклянную вазу. Потом раскрыла пакеты с подарками. Я аккуратно посадила зайца у памятника в виде улыбающегося ангела. Поставила сбоку машинку и рюкзак.
– Вот зачем нам трансформеры, скажи? Если бы ты пошел в этом году в школу, мы бы обязательно купили тебе рюкзачок с Винни Пухом. Помнишь, в прошлом году я рассказывала тебе про него сказку?
Я села прямо на землю и обняла маленькую могилку руками, положила голову на пушистую траву.
– Я скучала, я думала о тебе каждый день, ни на секундочку не забывала. Я купила тебе новые сказки и сегодня обязательно прочту одну из них.
Я не знаю, сколько времени лежала на мягкой траве, поглаживая руками памятник. Только здесь ко мне приходило спокойствие, только здесь я могла плакать, превращаться в Ваську, которая похоронила своего трехмесячного сына семь лет назад. Чтобы спасти моего мальчика, мне не хватило всего лишь пяти тысяч долларов. Сегодня моя сумочка стоила дороже. Мой малыш, как же я боролась за твою жизнь, но видно плохо боролась, плохо молилась. Теперь я могу осыпать твою могилку игрушками и цветами, а вернуть тебя уже не смогу никогда.