В парадную я заходила, проникновенно распевая: «We-e-e-e are the champions, my friend!»[3] Естественно, это не прошло незамеченным. Из своей каморки немедленно выглянула Марфа Пантелеевна с таким видом, как будто я тут не песни исполняю, а бью стекла булыжниками и поджигаю кнопку вызова лифта. Одновременно. С двух рук.
– Вы к кому? – прошипела она.
– К себе, – мило улыбнулась я. – То есть к сестре. Мы, кстати, с вами вчера утром знакомились.
– И что? – Она уперла кулаки в бедра и стала еще суровее. – Думаете, это дает вам право тут шуметь?
– Нет. Во-первых, это не шум, а пение. Во-вторых, оно тише, чем пятьдесят пять децибел. В-третьих, еще нет девяти вечера.
И направилась к лестнице. Лучше фитнес – особенно после пирожных, – чем ждать лифт в такой приятной компании.
– При чем тут децибелы? – неслось мне вслед. – Ты мне зубы не заговаривай!
Ну вот, снова зубы. Дались им эти зубы.
Каждый раз, когда мне так говорят, появляется дикий соблазн срочно сообразить обратный наговор и призвать кариозных монстров из рекламы зубной пасты. Но я держусь. Честно, держусь. Потому что каждая сделанная гадость потом аукнется… А оно мне надо?
На этот раз в прихожей меня встречали оба. И Джу, и Сигизмунд. Смотрели с нескрываемым интересом, а потом, стоило мне разуться, хором спросили:
– Ну как?
– Миу?
– Прошла! – Я подхватила Джу на руки и сплясала с ней несколько па танго, врезалась в стену и расхохоталась. Сигизмунд снизу смотрел на это так скептически, словно я творила некое непотребство.
– Что? – спросила я, усадив Джу на плечо и направляясь на кухню. В моменты душевного потрясения меня всегда тянет готовить.
В принципе, я даже не ожидала, что Сигизмунд соизволит ответить, но он неожиданно пошел за мной следом.
– Во-первых, именно за этой стеной закрытая шахта, в которой живет местный домовой. Если его не вовремя разбудить, он может разозлиться. – Сигизмунд встопорщил усы. – В твои планы на вечер входит умасливание недовольного домового?
– Пожалуй, нет.
– Вот-вот. Ты уже не первый день здесь. Почему ты не подошла и не попросила: Сигизмунд, будь так добр, сориентируй меня на местности? Чтобы знать, кто где живет, существуют ли негласные правила, и так далее, и тому подобное…
– Ты так говоришь, – я даже замерла на секунду, перестав намазывать бутерброд маслом, – как будто я приехала проворачивать военную операцию под твоим чутким руководством.
– Если бы я думал, что ты приехала проворачивать военную операцию, я бы познакомил тебя с опергруппой, выдал карты разных уровней действительности, обеспечил связным и снабдил ценными указаниями. Но давай-ка заглянем в твою сумку. Есть ли там карты?
– То есть все ценные указания, которыми ты меня снабжал все это время, не слишком ценные? Или не указания? Или…
Сигизмунд махнул лапой, подошел к холодильнику, самостоятельно вытащил оттуда пакет с шоколадным молоком и потащил в угол, где стояла его миска. Оглянулся на меня и смерил уничижительным взглядом.
– А во-вторых, ты как-то неосторожно танцевала. Мне не нравится идея лечить ушибы на чьих-нибудь локтях или лапах…
– Так! – натурально вспыхнула я. – Хватит лезть не в свое дело! Еще будешь контролировать, как я двигаюсь?
– Это моя квартира, значит, мое дело.
– Не твоя, а Артема и Инны.
– Тогда Джу не твоя, а своя собственная.
– Джу, зажми уши, я сейчас буду орать. Он меня достал…
– Мяу! – Джу смотрела обеспокоенно. Мол, не надо, Жень, пожалуйста…
– То есть мы таки будим домового, да? Так-то ты слушаешь мои советы?
– Заткнись! – Я выдернула из сумки пакет с кошачьими вкусняшками, которые всего час назад долго и тщательно выбирала в зоомагазине, и швырнула ими в Сигизмунда. – Чтоб я сама еще слово тебе сказала!
Забрала бутерброд и демонстративно ушла к себе в комнату.
Хлопнула дверью и, не включая свет, уселась на подоконник. На улице как раз зажигали фонари, и город переодевался в вечерний наряд. Обычно меня очень радовал этот переход между днем и ночью, я старалась его не пропускать и искренне наслаждаться моментом.
Но теперь внутри меня все кипело. Никак не получалось сосредоточиться на созерцании.
И, казалось бы, не было серьезного повода для ссоры…
Просто зацепились слово за слово.
Нет. Просто кто-то слишком любит поучать! А я здорово от этого отвыкла, живя без родителей.
А еще завтра было двадцать первое июня. Чем ближе к завтрашней ночи, тем больше меня трясло. И вредный Сигизмунд был тут явно ни при чем…
Бывает внутренний мир, бывает внутренний свет, а бывает внутренний шабаш.
И если с внешним все понятно – в книгах его описывают довольно подробно, – то с внутренним неизменно возникают вопросы. Даже у самих ведьм.
Когда я узнала о его существовании, то для себя решила, что это такое меню настройки мозга. Только не обычное, которым мы пользуемся каждый день, отслеживая и оценивая свои чувства и мысли, а с дополнительными крутыми опциями. И для доступа к нему нужны расширенные права «администратора», как на компе.
По сути, раз в несколько лет ведьма может подключиться к общему энергетическому полю и памяти рода и, если подключение пройдет успешно, задать ему вопрос или загадать тайное желание. Ни перед кем не отчитываясь, не взвешивая разумность этого действия и принимая всю тяжесть ответственности на себя. Это как аркан «Колесо фортуны» в колоде Таро. Можно выиграть счастье и удачу, а можно – ворох проблем, который не разгребешь на полжизни вперед.
Первый раз внутренний шабаш происходит в глубине души, когда ты только становишься ведьмой. В один прекрасный момент кто-то будто поворачивает ключ у тебя в сердце, и ты начинаешь смотреть на мир совсем по-другому. Плюс обретаешь особые склонности. Например, любовь к времени, как у меня.
А вот дальше…
Во-первых, как повторить этот трюк, никто тебе прямо не расскажет. У ведьм же нет университетов и колледжей, где можно чинно сесть за парту и выслушать лекцию: «Изменение единожды выбранного курса бытия: подводные камни, опасности и лайфхаки».
Нет.
Почему-то никто об этом не хочет говорить с тобой подробно.
Ах да, это ж внутренний шабаш.
А внутреннее выворачивать наизнанку даже перед сестрами никто не любит.
Так что ты по крупицам собираешь информацию о том, что четыре раза в год – в точках поворота колеса сезонов, во время равноденствий и солнцестояний, можно не отправляться на общий шабаш и не готовить традиционные зелья. А вместо этого явиться в нужную точку в нужное время, загадать желание и сломать себя, а потом пересобрать на новом уровне.
Во-вторых, поговаривают, что это страшно, это опасно, бывают несчастные случаи и неудачи.
А еще это дико интересно. Кажется.
В ночь перед тем днем, когда Инна позвонила и стала жаловаться на изменившиеся правила перевозки котов, мне приснился сон.
Снилось, как я иду по аллее парка, а вокруг огромные сосны. На часах почти полночь, но вокруг подозрительно светло. На табличке-указателе над аллеей написано «Сосновка». Небо серо-сиреневое, и по нему карабкается бледная луна, похожая на нарисованную. По веткам куста прыгает синичка и призывно что-то щебечет.
– Привет, – говорю я ей и протягиваю руку.
Синичка запрыгивает на палец, клюет его – ужасно больно, прямо до крови, – а потом, когда я почему-то от этого не вскрикиваю и не прогоняю ее, склоняет голову набок и пищит:
– Поспеши-поспеши! Папоротник уже расцветает! До конца аллеи, а потом в кусты направо. Тропка совсем незаметная, но ты не заблудишься…
Машет крылом, и в воздухе передо мной повисает что-то вроде путеводной нити из светящейся лунной пыли.
Я киваю и иду, а потом уже и бегу со всех ног, потому что папоротник цветет совсем недолго… Если не поймала момент и не успела сорвать цветок – придется ждать следующего года. Или следующей жизни, тут как повезет.
Свернув в кусты, я продираюсь через заросли, закрыв лицо руками, перебираюсь через кучи бурелома, путаюсь в высокой траве и наконец почти вываливаюсь на маленькую полянку.
Ровно посредине нее разворачивает лепестки призрачный серебристо-пурпурный цветок. Затихает ветер, трава не шелестит, и деревья перестают шептаться. Все замерли в ожидании. И тут слышится тоненький хрустальный звук, как будто где-то неподалеку лопается волшебная струна.
Я подхожу совсем близко и протягиваю руку к цветку.
Мне кажется, что сейчас я сорву его и все изменится. Абсолютно все.
Но мне не страшно. Наоборот, кажется, в крови начинают танцевать пузырьки шампанского, кончики пальцев колет от предвкушения, и сердце заходится от радостного волнения.
Потом я поднимаю глаза… и вижу напротив себя, в тени деревьев, на краю поляны черную тень. Которая тоже охотится за волшебным цветком и, кажется, готова на все, лишь бы он достался ей, а не мне.
В этот момент меня будто что-то подцепило за шиворот, дернуло, как рыбку на крючке, и вырвало из сна. Я ахнула и села на кровати, и тут же под руку сунулась Джу… Замурчала, потерлась лобиком – эй, эй, что случилось? Все хорошо, я же рядом…
– Слово… Там на табличке было какое-то слово, – пробормотала я и потерла щеки ладонями.
Потом настал следующий день, и позвонила Инна.
Я спросила ее, помешивая закипающий кофе:
– А что говорит сам Сигизмунд?
– Да как обычно! «Мяу» – и смотрит на меня так, будто все уже устроил наилучшим образом и можно ни о чем не волноваться.
На этой фразе меня как током ударило. Я вспомнила.
Парк в Петербурге. Рядом с которым мы жили в детстве. Сосновка. Вот что было написано на табличке во сне.
Пазл сложился.
Я вмиг отбросила все планы на июнь в Москве и поняла, что еду в Петербург. Тем более что нарисовался идеальный повод.
Еду за своим цветком папоротника и внутренним шабашем.
И никакие черные тени меня не остановят.
Кажется, я так и задремала прямо на подоконнике. Потом пришла Джу и стала пихать меня головой в бедро, уговаривая перебраться на кровать. В ответ я отмахивалась и бормотала что-то про важность красивого вида из окна для душевного спокойствия, а еще обещала поймать сон и зарисовать его пальцем на стекле. Но потом все же сдалась, добрела до кровати и заснула прямо на покрывале, не переодеваясь в пижаму.
Наутро настроение у меня было такое, как под Новый год в детстве, когда ты еще не определилась, верить в Деда Мороза или нет. Вроде как всем известно, что подарки под елку кладут родители, но, с другой стороны, никак нельзя исключать вмешательства высших сил. Поэтому приходится себя хорошо вести и держать в уме на всякий случай стих, чтобы, как понадобится, мигом взлететь на табуретку и оттарабанить без запинки.
Я долго пила кофе на кухне, залитой солнечным светом. С чувством, с толком, с расстановкой намазывала кусочки багета малиновым вареньем, резала яблоки и груши на тонкие-претонкие прозрачные ломтики, такие, чтобы сквозь них можно было смотреть в окно. Кофе с молоком из огромной кружки, запах свежего хлеба, треньканье какой-то пичужки за окном и танцующие на занавесках резные тени листьев… казалось, что это никакой не центр города, а дача на краю леса. Темного-темного сказочного леса, который сегодня откроет все свои тайны.
Потом на кухню вплыл Сигизмунд, медленно, с достоинством кивнул Джу, а в мою сторону даже ухом не повел. Не очень-то и хотелось, между прочим. Наверно, стоило унести еду и поесть в комнате… но на кухне было так тепло и по-утреннему уютно, что я решила – потерпим. Он – мое общество. А я – его.
Потом я разложила все свои вещи по кровати и долго прикидывала, что надеть на встречу с телевизионщиками. Самого миллионера мне не обещали, но должны были явиться режиссер, какой-то креативный директор (или даже целых два), руководитель съемочной группы и юридическая служба. Как со стороны телеканала, так и со стороны «жениха». Интересно поглядеть, что они там понаписали, эти юристы. Что надо отдать организаторам реалити-шоу во временное, но исключительное пользование тело и душу? Что проигравшая жертвует все свое имущество в пользу бедных детей Сомали в рамках благотворительности? Что никто не несет никакой ответственности за жизнь и здоровье участниц, даже если им приспичит тащиться на торфяные болота Англии конца девятнадцатого века в ночи? Очень, очень интересно.
В итоге я остановилась на легкомысленном платье в цветочек и светло-зеленых босоножках, из-за которых мы с Джу чуть на поезд не опоздали. Ну, очень глубоко в шкафу они были закопаны, что поделать. К вечеру мне точно станет тошно от каблуков… но кто сказал, что по траве в парке нельзя ходить босиком? «Даже не буду сюда заезжать», – решила я. Сначала подписываем бумаги… или не подписываем, если там окажется полный бред. Потом перекушу где-нибудь, и прямиком в Сосновку.
Хотя… был в этом плане один изъян.
Мне хотелось взять с собой Джу. Вдруг ее тут без меня Сигизмунд тиранит почем зря? Выговаривает ей, например, за нерадивую хозяйку. То-то она большую часть времени не в духе. С другой стороны, не таскать же ее с собой целый день. Когда это было необходимо, например в дороге, Джу стоически преодолевала трудности пути в процессе сна. Но таскать весь день переноску – я прокляну все. А носить Джу на руках или на плече… тогда, пожалуй, котя сильно устанет и расстроится.
– Слушай, – я подхватила Джу и усадила на стол напротив себя. – Скажи… тебе тут уютно? Нормально? Сигизмунд не обижает?
Джу изобразила недоумение всей своей мордочкой:
– М-м-м-яф? – обижает? Меня? Скажешь тоже.
– Я никак не могу решить, брать тебя с собой или нет.
Джу склонила голову набок и прислушалась к чему-то внутри себя. Или к звону струн будущего. Иногда мне кажется, что она знает гораздо больше, чем показывает… Ну или мне просто хочется так думать.
– Миу, – тронула меня лапой. Погладила по щеке мягкими подушечками, спрятав когти, и уютно зафырчала. – Миу-ми.
– Точно хочешь остаться здесь?
– Ми!
– Ну ладно. Тогда я пошла!
– Мяу! – мол, удачи! Я знаю, все будет хорошо.
С Сигизмундом я показательно не попрощалась.
Доехав до бизнес-центра на Звенигородской, я посмотрела на время и порадовалась тому, что почти не опоздала. Минут на пять, не больше.
И это было последнее, что хотя бы примерно соответствовало моим планам на тот день.
Сначала я долго блуждала по коридорам, все никак не могла найти нужную дверь. Как сказал администратор, скучающий за стойкой возле турникета, мне надо было попасть в кабинет номер 1408. Что само по себе уже настраивало на определенный лад! На четырнадцатый этаж ехал только один лифт из пяти, и тот приезжал в какой-то закуток, из которого в коридоры вели три двери из матового стекла. Я даже специально открыла все по очереди и перешагнула через порог туда-обратно, уж больно разные за ними были коридоры. Один – как в советском НИИ, с облупившейся краской на стенах и серо-грязными плафонами на потолке. Второй – блестяще-мраморный, черно-белый, современный до ломоты в зубах. Третий – уютненький, с чуть потертой ковровой дорожкой и лампами на стенах, с мягким светом из-под зеленых плафонов. И нигде, конечно же, ни одного указателя, какие номера комнат обитают здесь.
В итоге нумерация дверей в «старом» коридоре закончилась на «1407», а вместо последней двери обнаружился забетонированный оконный проем, на подоконнике которого скучал тоскливый, очень пыльный, маленький фикус. Я потрогала землю в горшке. Каменная. Вздохнула, подхватила фикус под мышку и отправилась на поиски уже вместе с ним. В конце концов, в компании интересно.
В «суперсовременном» коридоре я сначала вообще не могла понять, откуда тут начинается нумерация, потому что половина дверей была просто девственно-белой, без всяких опознавательных знаков, а численный диапазон на остальных просто восхищал. Через десять минут блужданий по кругу, с выходом на застекленную галерею, на два небольших балкончика и пожарную лестницу, в моей коллекции были и 1418, и 1441, и даже незнамо как затесавшийся сюда 4114. Однако 1408 было не видно и не слышно. Фикус немилосердно оттягивал руку, и я даже уже думала, что зря не взяла с собой Джу. Плюс-минус одна оттянутая рука уже даже не важны при таком раскладе.
В итоге я отправилась в «уютный коридор» и там за одной дверью с надписью «Тихо!» наконец отыскала еще две узкие, обитые темно-коричневым дерматином, – 1408 и 1409. Потянула на себя нужную ручку, полностью готовая обнаружить внутри что угодно: заложенный кирпичами проем, ступеньку в небо, пустое «ничего», толпу людей с плакатом «розыгрыш!», ржущего Сигизмунда. Но за дверью оказались только давешний блондин, еще более измученный кастингами и документами, суровая девушка с ноутбуком и белокурый эльф Алла со злыми глазами.
– Привет, – сказала она, поднимая глаза от пачки бумаг. – Ты тоже прошла?
– Привет, – ответила я, медленно прикрывая за собой дверь и оглядываясь. Куда бы фикус пристроить, а? – Видимо, да.
– У вас отличный набор был, – пробормотал блондин, собирая для меня пачку бумажек. Кажется, счет шел на десятки. Это ж сколько времени их читать придется? – Пятеро прошло.
– Это потому что последний, – желчно заметила девушка. – Надо было добирать в любом случае.
– Вот мы и были готовы к «добирать», – примиряюще заметил блондин. – А в итоге не пришлось идти на компромиссы. Садитесь, Евгения. Вот ваши бумаги. Меня зовут Игорь, это моя коллега Ангелина, будем с вами работать и дальше. Мы организуем все выезды, озвучиваем задания, отвечаем на все вопросы. Потом запишете наши телефоны, звоните когда угодно – и днем и ночью…
– Когда угодно, но в разумное время, – отрезала Ангелина. Посмотрела на меня таким взглядом, что мне тут же захотелось спросить, нет ли у нее в родственниках некоего Сигизмунда. – А лучше самостоятельно во всем разобраться сразу.
– Вот сначала разберусь, – задумчиво сказала я, усевшись на предложенный стул и перебирая бумаги на коленях. – А потом пойму, надо ли мне будет вам звонить.
– Отличный подход, – кивнула Ангелина.
– Угу, а то вдруг мне не понравятся условия, – я подняла глаза и мило ей улыбнулась: – Тогда и отнимать время у вас не придется, верно?
– Условия? – удивилась Ангелина.
– Те, которые вот в этих бумажках описаны!
Вы ж не думали, что я буду подписывать их, не читая?
Тут злой эльф Алла, не поднимая взгляда от документов, улыбнулась и молча показала мне большой палец.
– Именно! – просиял Игорь. – Гелечка, я ж говорил, что этап подписания бумаг можно было прописать в дизайне кастинга. Недаром мы выбираем умных девушек! Все, все они как одна говорят эту фразу в том или ином виде!
– И это замечательно, – проговорил кто-то.
Я вскинула голову и обнаружила, что в стене за шкафом пряталась дверь в смежную комнату. Теперь она была приоткрыта, и к нам заглядывал некий господин в черном костюме.
Именно господин, а не какой-нибудь парень, мужчина, человек… В умопомрачительно белой рубашке с высоким воротом, в костюме черном, как небо в новолуние, с запонками на запястьях.
– А это Вадим, – просиял Игорь и всем своим видом начал напоминать собаку, которая хочет выслужиться перед хозяином. – Юрист нашего дорогого заказчика… то есть главного героя. Он в обязательном порядке сам беседует со всеми девушками.
– Очень рад. – Вадим поклонился, театральным жестом приложив кулак к груди. – Вы не представляете, как я рад с вами познакомиться.
– Вадим Вассаго. – Господин притворил за собой дверь и мягким, кошачьим движением скользнул к Алле. Взял ее руку и прижал к губам. В его исполнении этот жест не выглядел старомодным, странным или слишком показушным. Наоборот… я бы удивилась, если бы он повел себя иначе. – Приятно лично встретиться с вами, Алла. Ознакомился с вашими стихами в сети… Они очень, очень впечатляющи.
Алла в ответ улыбнулась кончиками губ и плавным движением высвободила пальцы из ладоней Вадима:
– Люблю, когда мои стихи хвалят. Тем более это довольно простой способ польстить автору. Еще можно сказать «они потрясающи». Или «так свежо и чисто!» Главное, побольше абстракции в восхвалениях. В принципе, гадалки и предсказатели работают в той же концепции.
Вадим прищурился:
– Вы достойный противник. Жаль, что в программе шоу нет испытания «бой на острых фразах». Уверен, вы были бы хорошей кандидатурой на победу.
– Неужели?
– В одном из сонетов… Тринадцатом или четырнадцатом, простите, запамятовал, вы очень художественно сравнивали свой язык с жалом пчелы. Знаете, мне даже стало немного жалко героя, который не дожил до утра.
Злой эльф усмехнулся:
– В тринадцатом. Беру назад свои слова по поводу абстракций. Вы действительно их читали.
– Читал. – Вадим огляделся по сторонам, шагнул к черному кожаному дивану и опустился рядом с Ангелиной. Наклонился и задумчиво погладил фикус, горшок с которым я пристроила как раз там, возле журнального столика. – Из всех присутствующих здесь мне не знаком лишь этот почтенный цветок. Изучить информацию о вас – моя работа. Прежде чем вы встретитесь с Александром, мне надо знать, что вы не наемные убийцы, не родственницы конкурентов, не эскортницы…
– Спасибо на добром слове, – сказала я, не поднимая взгляда от документов. Вопреки опасениям, там было все достаточно четко, прозрачно и разумно. Никакой торговли людьми и конских штрафов за несоблюдение иллюзорных договоренностей. – А что, нет отбоя от последних?
– Евгения, мы их отсекаем еще на первой стадии. Неужели вы думали, что мой подопечный согласился бы участвовать в банальном шоу, где идет торговля достижениями современной пластической хирургии и участницы соревнуются в пошлости самопрезентации?
Воу, как завернул-то. У нас что, рэп-баттл, кто ярче сверкнет богатством лексики?
Тут я все-таки подняла глаза и обнаружила, что Вадим в упор смотрит на меня.
Изучающе. Хитро прищурившись. Так, как будто – или не будто, а на самом деле? – все обо мне знает. И в глазах у него не то чтобы прыгают черти… Не-е-ет. Они прямо-таки отплясывают канкан, и тихий омут вверх дном, водяные упились до синевы, а русалки радостно визжат и закусывают водорослями. Глубокий, короче, взгляд. Не заметишь, как утонешь.
– И как вам мой моральный облик? – Я похлопала ресницами, состроив на лице выражение «дурочка с переулочка напрашивается на комплимент». – Вас не смутили мои хулиганства? Походы по ночным клубам? Распитие спиртных напитков? Шпиль МГУ, опять же?
– Каждый развлекается как может, – пожал плечами Вадим. А из-за его спины выглянула Ангелина и укоризненно покачала головой. Мол, как знала, как знала! Мне эта рыжая сразу не понравилась!
– А вы как развлекаетесь?
– Крючкотворствую, – усмехнулся он. – Как и положено юристу. Давайте еще раз проверим все документы… Игорь, я правильно понимаю, что всех остальных девушек мы уже оформили, эти последние?
– Крайние, – буркнула Ангелина.
Мне тут же захотелось дать ей в глаз. Прям кулаки зачесались.
Но я сдержалась. Просто очень хотелось побыстрее разобраться со всей этой неважной волокитой. Чтобы потом спокойно заниматься важными вещами. Например, решать, тащиться ли в парк вместе с фикусом, или ехать домой, или, может, оставить его на чье-нибудь попечение…
Вот Вадиму, например. А что? «Господин юрист, не приютите ли вы у себя мой фикус на ночь? Его зовут Степан, и он боится темноты. А у меня дома отключили свет, а электрик будет только завтра, так что сейчас я ищу Степану временное пристанище… А вы ему с первого взгляда, кстати, понравились!»
Так. О чем я думаю.
Вот об этом черноволосом, сероглазом, выбритом до синевы бледном красавце? Который абсолютно не в моем вкусе, да еще и играет за противоположную команду? Женечка, блин! Нашла о ком думать!
– Значит, так. Главное организационное! – заговорил Игорь. – Работаем не в прямом эфире. Начиная с завтра, съемки каждый день в течение двух недель. Берем с запасом, вдруг придется переснимать. Всего восемь выпусков. По программе они будут раз в неделю, старт в начале июля, поэтому подписываем эмбарго.
– Хоть слово, хоть полслова, хоть кусок кадра в этих ваших блогах или твиттерах – сразу до свидания! – Ангелина тут явно за злого полицейского, угу. – До начала сентября молчите и носа никуда не показываете. Чтобы у зрителей сохранялась интрига.
Ага. Интрига. Я нашла нужный документ. Да-а-а, вот тут штраф за разглашение нормальный такой, три ляма… С одной стороны, спасибо, что не в долларах. С другой стороны, кто мне что разгласить может? Джу? Или Сигизмунд, который со мной – слава небесам! – не разговаривает? Как раз со съемками уложусь до приезда сестры. А если вылечу до финала – то еще быстрее. Идеальный тайм-менеджмент… Только сегодня можно я уже пойду, а?
Провожая меня, Игорь трижды напомнил, что завтра надо быть в восемь тридцать, ни в коем случае не позже, что форма одежды любая, инструкцию мне выдадут на месте, а по времени рассчитывать, что съемка займет минимум двенадцать часов.
Я кивала, уверяла, что все-все поняла, перекладывала фикус из одной руки в другую, отступала спиной вперед, чтобы не показаться невежливой, и улыбалась изо всех сил. Исключительно из любви к искусству. Потому что Алла только что ретировалась хмуро и быстро, оборвав Ангелину на полуслове и подмигнув мне на прощание. Значит, для сохранения художественного баланса мне нужно полить немного сладкого меда. Или пролить.
– Хорошо, что меда, а не масла!
Сначала я подумала, что это мой внутренний голос, потом поняла, что никогда он у меня не говорил таким приятным мужским баритоном. Обернулась и обнаружила за спиной Вадима с бумажным стаканчиком кофе. Вот ведь. Мысленно я поставила себе зарубку следить за ним внимательнее. Потому что не заметила, как он ушел, а потом не заметила, как пришел. И оказался совсем близко. А это абсолютно непростительно – и просто из соображений «держи ушки на макушке», а уж для ведьмы – тем более.
И дополнительно в папку «странное» добавим тот факт, что он… читает мысли? Или как-то очень созвучно им шутит?
– Тут же нет поблизости трамвайных путей, – невинно заметила я.
– Так и вас не Аннушкой кличут, – подхватил юрист.
– Ну раз так… – с притворной скорбью вздохнула я, – буду убегать прочь. Пока-пока!
– Кофе не хотите? Тут на первом этаже… – крикнул мне вслед Вадим, но сегодня любой, самый вкусный кофе на любом этаже не мог бы меня остановить. Я и так потратила на подписание бумаг преступно много времени. Вдвое больше, чем собиралась.
– Ну и что мне делать с тобою, дружище? – спросила я фикус, когда мы с ним ехали вниз на лифте и смотрели в пыльное зеркало. – Вместе потащимся? Будешь помогать мне от черных теней отбиваться?
Фикус задумчиво промолчал в ответ.
Но в любом случае не оставлять же его здесь? А то доведут же беднягу до смерти. Я вздохнула, ковырнула ногтем каменную землю в горшке, вылетела на улицу и очень быстро пошла к метро. Настолько быстро, насколько позволяли высокие каблуки. Вечно я совершаю одну и ту же ошибку. Иду «на дело» на каблуках. И ведь ничему меня жизнь не учит.
Подходя к метро, я внезапно осознала, что, во-первых, уже изрядно устала. Так, как будто не ручкой по бумаге водила, а грузила мешки с цементом. Во-вторых, мне отчаянно хотелось пить и есть. Возможно, кофе на первом этаже бизнес-центра был хорошей идеей… И чего я отказалась? В-третьих, надо было выдохнуть и спланировать оставшуюся часть дня.
Я ненавижу планировать.
Но иногда без этого не обойтись.
Я нырнула в ближайшую кафешку и тут же, не глядя в меню, попросила:
– Американо, сэндвич и большой стакан воды.
– Газированной?
– Нет, можно даже из-под крана. Это моему спутнику, – и кивнула на фикус.
– Кхм, – официантка хотела сначала что-то сказать, но потом проглотила фразу и отправилась к стойке. Вот спасибо. Хороший повод дать чаевые.
Пока несли заказ, я достала телефон и начала считать, сколько времени у меня уйдет, чтобы добраться до квартиры, устроить дома фикус, сделать внушение Джу, чтобы его не жевала, поехать в Сосновку, дойти до места от метро, найти нужную аллею… Поморщилась и потерла переносицу. Если бы не последний пункт, я бы идеально все успевала. Но вместе с ним…
Так, а если не заезжать домой, сделать поправку на уменьшение своей скорости из-за фикуса и… О, можно спрятать его в кустах на входе в парк. А потом забрать, когда буду уходить. Отличный план. Так и поступим.
Тут как раз принесли сэндвич с ветчиной и воду для господина цветка. Я потянулась к нему, вылила полстакана в горшок и смотрела, как влага стремительно впитывается в землю.
– Угощайся, – пробормотала я. – Надеюсь, ты не забудешь мою доброту, и если вдруг папоротник какой-нибудь там твой дальний родственник, замолви за меня словечко, ок?
Погладила блестящий листик.
– Мне просто позарез нужно повернуть ключ в сердце, – зачем-то прошептала я цветку то, что и себе-то не осмеливалась говорить пока. – А то у меня чот резьба к миру не подходит. Все такое… никакое. Сдохнуть можно.
Потянулась к фикусу, чтобы вылить остатки воды на землю, и тут меня толкнули под локоть. Я махнула рукой, чуть не уронила стакан, поймала стакан… завалилась вбок и толкнула горшок с цветком так сильно, что он проехался по гладкому столу и грохнулся на пол.
– Упс, – сказала я, глядя на осколки. – И что теперь с тобой делать?
– Евгения, простите! – Так, опять он подошел со спины, неожиданно и не вовремя. Подкрался. Продемонстрировал умение в стиле «стэлс». Класс, что тут скажешь. – Не хотел вас задеть…
Я обернулась и смерила Вадима яростным взглядом:
– Вы меня преследуете?
– Да, конечно, – кивнул он и протянул мне папку с документами. – Игорь забыл отдать часть ваших экземпляров. А у меня все равно в этой стороне машина припаркована, так что я за вами и поспешил.
– И задели.
– Получается, задел, – развел руками Вадим. Мол, виноват, что тут поделаешь. И тут же поймал проходящего мимо официанта. – Скажите… а можно у вас купить посудину какую-нибудь?
– Посудину? – удивился тот.
– Жаль, что у вас в интерьере ни одного цветка в горшке…
Из кафе мы вышли минут через двадцать. Все вместе.
Я с грязью под ногтями, фикус в здоровой прозрачной банке из-под зернового кофе и незнамо чему улыбающийся Вадим. Возможно, его позабавил процесс собирания липкой земли с пола и запихивания ее по новому адресу. Я даже неистово пожалела, что успела полить бедолагу-цветка до его падения. С сухой землей было бы как-то поприятнее.
Но тут уж как сложилось. Лишние двадцать минут я потеряла.
– Хотите, я вас подвезу? – спросил Вадим, кивая на фикус, который выглядел как лучшее оправдание для любых предложений. – Чтоб его в метро не помяли. А то час пик уже…
– Хорошо, – согласилась я зачем-то. И это было фатальной ошибкой.
В самом деле, что может случиться, если ты вдруг малодушно решила проехаться на машине вечером, забыв о том, что это конец рабочего дня? Разве могут тебя преследовать какие-то неудачи и изменения планов, если ты всего лишь едешь через две трети города с юга на север? И, конечно же, не посмотрела заранее ни на какие планы перекрытия дорог и прочие незапланированные штуки…
Ладно.
Через полтора часа я придумала себе ровно два оправдания.
Первое. Фикус, зараза, был дьявольски тяжел.
Второе. Вадим, зараза, был дьявольски обаятелен.
Даже когда его в пробке подрезал адский таксист на раздолбанном «логане» и чуть не снес зеркало, господин юрист выругался так изящно и витиевато, что ничуть не выпал из образа. А я пополнила словарный запас.
Но когда мы уже третий раз за два километра намертво застряли, точнее завязли, в трафике, я не выдержала. Влияние веса фикуса и харизмы Вадима изрядно ослабело, потому что время все быстрее утекало сквозь пальцы. Еще немного, и можно будет уже никуда не ехать.
– Как вы думаете, Вадим, – пробормотала я, оглядываясь по сторонам. – Если я вот сейчас прямо, из машины в третьем ряду, выйду на мостовую… вас оштрафуют?
– Камер тут нет, так что вряд ли.
– А меня оштрафуют?
– Если поймают.
– Значит, придется сделать так, чтобы не поймали.
Я наклонилась, расстегнула ремешки на босоножках и разулась. Вытянула из сумки удачно оказавшийся там пакет и аккуратно загрузила туда обувь. Пошевелила пальцами на ногах. Ооо, какое блаженство. Уставшее тело тут же малодушно стало мне нашептывать, что ничегошеньки не случится, если мы с ним посидим тут еще хотя бы пару минуточек. Но я мужественно его не слушала.
– Так! Дружочек фикус. Смотри, вот мои туфли. Охраняй их, пожалуйста.
– Какой многофункциональный охранный фикус, – восхищенно присвистнул Вадим. – Даже туфли охранять умеет.
– А то! Именно за этим я его с собой и ношу, отлично стоит на посту. Оберегает обувь, одежду, людей, машины, прочие ценности. Но требует бережного отношения.
– Это понятно…
– Во-о-от. Поэтому, Вадим, можно я вас попрошу об одной услуге?
Вадим в ответ так улыбнулся, что на секунду мне показалось: сейчас он согласится, но взамен попросит как минимум душу. Уж больно хитер, чертяка. По глазам видно.
– О какой же?
– Пожалуйста, присмотрите за фикусом, пока он присматривает за моими босоножками. А то мне будет неудобно выбираться из машины, а потом бежать до метро вместе с ними.
– Уверены, что хотите выйти? – Вадим обеспокоенно повертел головой по сторонам. Действительно, мы были в крайнем левом ряду на эстакаде. Самое что ни на есть удобное место для того, чтобы покидать транспортное средство. И до метро было далековато… Километр как минимум. – Может, проедем еще немного, и я постараюсь высадить вас в каком-нибудь более удобном месте?
– Нет, – я покачала головой и потянула на себя ручку двери. Она не шелохнулась. – Разблокируйте дверь, пожалуйста.
– Сейчас… – Вадим щелкнул кнопкой на приборной панели. Я снова потянула ручку на себя.
Эффекта ноль. – Ничего не понимаю. Электроника шалит.
– О, этот бич дорогих машин, – я закатила глаза с таким видом, как будто каждый день минимум по два раза езжу на дорогих машинах. – Ну, пригрозите ей. Попросите быть серьезной.
– Я пытаюсь. – Вадим хлопнул ладонями по рулю. Кажется, он действительно злился. Или это он так мастерски играл, а сам специально не выпускал меня наружу? Кто ж его разберет… – Давайте доедем до места, где остановка все же разрешена, я заглушу мотор и попытаюсь еще раз.
– Окей, – согласилась я и посмотрела на часы. Охх, нет, не окей. – А люк у вас в крыше есть?
На всякий случай спросила. От безысходности. Потому что никакого люка у нас над головой видно не было.
– Есть, – вдруг ответил юрист, потянул за какой-то рычажок, и крыша автомобиля стала складываться и поехала куда-то назад. Вау! Вау-вау-вау! Я тут же ухватилась за верхний край двери и встала. В лицо ударило горячим летним ветром с запахом бензина и пыли. Вадим выругался сквозь зубы и принялся ловить какие-то листы, разлетевшиеся по всему салону. Я подпрыгнула и поймала бумажку, которая коварно пыталась уйти в самоволку у меня над головой.
Расправила ее и расхохоталась, глядя на цветную распечатку фото.
– Что? – поднял на меня глаза Вадим.
– Только не говорите мне, что это тот, о ком я думаю… – протянула бумажку Вадиму.
– Вообще вы его не должны были видеть до завтра.
Я фыркнула.
– А он завтра будет в этом же золотом костюме? Таком… блестященьком? А почему тогда без ослиных ушей? Образ царя Мидаса неполный!
Пришел через Вадима закатывать глаза.
– Евгения, вам знакомо понятие «гиперболизация»? Или там «сценический эпатаж»?
– Вижу, Александру они хорошо знакомы… – кивнула я. – Берегите мой фикус, пожалуйста.
Запрыгнула на сиденье, шагнула на приборную панель и перебралась на капот через лобовое стекло. Только потом подумала, какой сказочный вид, должно быть, открылся при этом Вадиму. Хорошо, что я не средневековая дама и не падаю в обморок от смущения, обнажив даже щиколотку, не говоря уже о большем! Соскользнула на мостовую, помахала на прощание фикусу с юристом – или наоборот? – и побежала со всех ног, уворачиваясь от машин и наслаждаясь завистливыми взглядами людей, запертых в этих железных коробках.
К моменту, когда впереди показался вход в метро, мои ноги уже просили пощады.
С одной стороны, бегать босиком – это бесподобно. Потому что как в детстве, потому что отбросив условности, потому что легко и свободно.
С другой стороны, очень не хватает крыльев за спиной, чтобы поднимать тебя в воздух каждый раз, когда под ногами встречаются острые камушки, выбоины в асфальте и пятна машинного масла.
Километра босиком мне по горло хватило. Да, это точно быстрее, чем на каблуках, и да, моего запала и энтузиазма хватит на путь до Сосновки, а потом домой. Но иногда пяточки и пальчики нужно пожалеть. И дать им отдохнуть.
– Сейчас-сейчас, – пробормотала я. – Мы спустимся в метро и целую, целую одну остановку проедем под землей. И на эскалаторе отдохнем! И на холодненьком полу станции…
Тут я подняла глаза и обнаружила фактически перед носом, на дверях станции, наиприятнейшее объявление: «Вход пассажиров на станцию «Пионерская» ограничен до 6.00 22 июня».
Это как вообще, а?
Я на секунду зависла, пытаясь сориентироваться. Полезла было в телефон, выяснять, какой автобус мне подходит… Или такси заказать? Потом подняла глаза и нервно рассмеялась. Пробка и не думала рассасываться, несмотря на то что время уже шло к десяти вечера. Что за транспортный коллапс, а? Как назло!
Хорошо-о-о-о… Тут вроде недалеко, если срезать через Удельный парк, а потом по Дрезденской улице… Конечно, ноги меня к полуночи проклянут, но тут уже вопрос стоит ребром: успею или не успею. Ладно. Вот тут пригодилась бы сказочная ведьминская метла… на которой я, во-первых, толком не умею летать. А во-вторых, мне что, забираться на нее на глазах у всех вот этих прохожих? Вот после этого ковен точно по головке не погладит!
За этими мыслями я не заметила, как перешла дорогу, обогнула большой торговый центр и пошла по дорожке парка. Гравийной, чтоб ее. Ладно, буду утешать себя тем, что это отличный массаж стоп. Лучше любого тайского. И бесплатный! И только я немного успокоилась и начала улыбаться, как вдруг мне навстречу выскочил встрепанный парень.
– Девушка, стойте! Туда нельзя!
– Куда «туда»?
– Прямо по этой аллее. Мы всех разворачиваем!
– А если мне парк насквозь пройти нужно…
– По периметру! Разворачивайтесь и давайте по периметру!
Тут я просто взорвалась от ярости. От этих дурацких пробок, и закрытого метро, и «всех разворачиваем».
– Вы что, издеваетесь? Я опаздываю! Там что вообще…
– Выставка-пристройство бродячих собак. Была. А теперь там хаос.
– Она сплыла?
– Они сбежали. Обвалили стену павильона. Кто ее ставил, я бы головы пооткрутил… Теперь там несколько десятков псов. На свободе. Довольно нервных. Без намордников. Пока их всех не поймали…
– А может, уже поймали?
– Хотите помочь?
– Ч-ч-черт, – я отступила на шаг и потерла лицо руками. Хотелось то ли плакать, то ли ругаться. То ли смеяться.
Будь я не босиком, наверно, решилась бы наплевать на парня и ринуться напрямик. Понадеявшись на то, что собаки будут заняты своими ловцами, а бегущая я их не заинтересую.
Но бежать босиком, посекундно думая, что за голую пятку может тяпнуть «довольно нервный» пес… Так себе удовольствие. Да и скорость у меня не та, чтобы смело рисковать. И честно говоря, собаки не слишком любят ведьм, особенно тех, у кого дома фамильяр-кошка.
– Ладно. – Я развернулась и пошла назад. Вытащила телефон. Черт. Черт-черт-черт! Я до Сосновки хотя бы просто дойти успею? Ладно. Отставить панику. Успею. И пусть мне повезет с местом цветения папоротника, хорошо?
В ответ весело звякнул телефон.
Я достала его и прочитала: «Привет, это Игорь. Общая рассылка участницам. Форма одежды завтра – максимально удобная. И если у вас есть любимый кухонный передник, то берите его с собой».
Так. Это что у нас намечается в качестве первого этапа отбора? Кулинарный конкурс, что ли?
«Как хорошо! – простонали мои бедные пятки. – Как хорошо, что не кросс по пересеченной местности!»
Охх. Люблю, когда в сложных ситуациях хотя бы какая-то часть тела остается полной веселого оптимизма.
Потом я уже перестала считать преграды на пути к цветущему папоротнику.
Дерево, упавшее в аккурат поперек тротуара, по которому я шла.
Вывороченная из земли опора «чертовых ворот», которые прямо-таки приглашали пройти под ними и получить полную шляпу неудач. Или за неимением шляпы – охапку.
Драка гопников, прямо серьезная, стенка на стенку, и прибывшие на место полицейские, которые срочно желали всех мирных прохожих записать в роли понятых. Хорошо, что, когда надо, я могу быть сугубо незаметной.
Старушка, которая слезно просила меня проводить ее и помочь донести сумку… Естественно, в противоположную от Сосновки сторону. Пришлось отводить ей глаза, хотя это, конечно, немного свинство!
Наконец, закрытый вход в сам парк и никаких табличек, в какую сторону идти к ближайшему открытому.
Но что мне какие-то запертые ворота…
Я перелезла забор, спрыгнула на траву и воинственно тряхнула головой.
Ну, что еще пойдет не так, а?
И тут в глубине души что-то тихонечко и очень противно пискнуло. Я прислушалась. Интуиция, ты, что ли?
А ведь и вправду. Даже обычные люди, не верящие в мистику и совпадения, иногда отказываются от задуманного дела, если обстоятельства уж слишком показательно не складываются. Опаздывают автобусы, не приходят на встречу нужные люди, теряются бумаги… То есть мир всеми силами подсказывает – НЕ НАДО.
Тут же вселенная прямо-таки вопит и надрывается: Женя, брось, НЕТ! А я пру и пру напролом… Нет бы остановиться на секунду и задуматься.
Только… если сейчас повернуть назад, то получится, что все было зря? Что сон никакой не вещий, что приехала я в Питер в итоге реально за миллионером гоняться, а не важными делами заниматься, что… Ужасно захотелось расплакаться, прямо здесь и сейчас. Побыть несколько мгновений маленькой девочкой и ничего не решать.
Интуиция настаивала: разворачивайся и иди домой. Хватит уже того, что ты досюда добралась. Молодец. Возьми с полки пирожок.
Та часть натуры, которая отвечала за волю к победе, вопила: вперед! Совсем немного осталось! Кстати, ноги тоже были на ее стороне. А то зря я, что ли, несколько километров босиком топала?..
И кто знает, как бы завершилось это противостояние, если бы я не прошла несколько шагов и не увидела на кусте птицу. Ровно такую, как во сне. Будто зачарованная, протянула к ней руку, а птица тренькнула что-то и медленно полетела вперед, с ветки на ветку, то и дело оглядываясь. Мол, ты идешь следом? Иди же, иди…
– Я только посмотрю… – пробормотала я враз пересохшими губами и пошла.
Зря я боялась опоздать, тут было совсем недалеко. Пара сотен метров. Лужайка оказалась ровно такой, как во сне. В центре ее покачивался папоротник. Странно… ветра совсем не было, а он трепетал и дрожал.
Я шагнула было вперед, к нему, и тут интуиция просто истерически завопила:
– Стой!
Я замерла – скорее от удивления, что у меня настолько громкий внутренний голос, а не от желания ему повиноваться… и тут перед моим лицом в воздухе что-то свистнуло. И с громким «чпок» вонзилось в ствол дерева на краю поляны. Я рефлекторно отшатнулась, поэтому следующее «что-то» тоже пролетело мимо.
Тут я просто рухнула на четвереньки, и очень вовремя.
Третья стрела чудом не задела плечо, воткнулась в землю совсем близко.
Что и говорить, личное реалити-шоу у меня прямо захватывающее получается. И конкурсы интересные! Я прижала локти к бокам и покатилась по траве. Следующие две стрелы свистнули опасно близко, но я уже была рядом с деревьями… Хотя бы не на открытом месте! Тут уже можно вставать и пытаться бежать.
И я побежала.
Никогда в жизни я так не бегала.
В темноте, не разбирая дороги, чувствуя себя лисой, которую загоняют охотники. Я петляла, путала следы, меняла направление, шарахалась из стороны в сторону, чтобы не получить стрелу в спину, и ужасно, до трясучки злилась. И боялась одновременно. Этот микс эмоций наполнил меня адреналином до такой степени, что казалось, еще немного, и кровь вскипит, а я просто взлечу… без крыльев и метлы. Просто так. От ужаса и ярости.
Как они только смели?!
Как я могла так вляпаться?!
Одна из стрел все же оцарапала мне плечо… или это был просто острый шип на ветви куста, через который я продиралась? Не знаю. Просто не было времени остановиться и понять.
На счастье, я вылетела к одному из выходов, где ворота были открыты, несмотря на поздний час – не хочу даже представлять, как оно: лезть через забор, когда из темноты целятся тебе в спину. Бросилась на тротуар, на свет, к припаркованным машинам и паре ночных прохожих… И только оказавшись под фонарем, оглянулась. Сзади никого не было. Кем бы ни был мой преследователь или преследователи… они остались позади. Там, в парке.
Пискнул заранее заведенный будильник на телефоне.
Полночь.
Я вытерла грязную щеку, привалилась к фонарному столбу и заказала такси. Пока машина ехала ко мне, успела еще подумать: да уж, хорошо, что фикус остался у Вадима. Только его тут и не хватало для полноты картины.
Когда я зашла в квартиру, все уже спали.
Джу тихонько посапывала рядом с моей кроватью. Сигизмунда тоже что-то нигде не было видно. Такая уж ночь. Либо на Ивана Купалу у тебя приключения, либо ты спишь, соблюдая баланс магических сил в этом мире. Третьего не дано.
В ванной я стянула платье и принялась рассматривать в зеркало полученную рану. Ничего серьезного, просто царапина… Но это явно был не шип. Так ровно он бы не разрезал кожу. Я закусила губу, тщательно промыла рану перекисью и стянула края пластырем. До свадьбы заживет. До чьей-нибудь – уж точно!
Только вот потом я не смогла уснуть.
Лежала, ворочалась, а перед глазами снова и снова всплывал тот папоротник. Он ведь был так близко. Может, я могла… Или не могла. Или могла просто там умереть. От этой мысли мне стало ужасно холодно. Я подхватила Джу с лежаночки и устроила себе под бок. Лучшее средство от ночных кошмаров. Даже если они не во сне, а наяву.
В шесть часов я наконец заснула.
А в семь меня разбудил отвратительно бодрый Игорь.
– Евгения! – пропел он в трубку. – Первый день, и уже форс-мажор. Мы меняем локацию.
– Какую… локацию? – сонно пробормотала я, мечтая, чтобы и Игорь, и отбор невест, и прошлый вечер оказались всего лишь дурным сном.
Но нет.
– Мы выдвигаемся в Ораниенбаум! – весело проорал Игорь. Интересно, как он только язык не сломал, произнося это слово поутру, когда нормальные люди не артикуляционный аппарат упражняют, а только зевают сладко. – В Китайский дворец! То есть на Китайскую кухню!
– Огонь, – пробормотала я, думая: «Провались ты в тартарары! Вместе с кухней и дворцом!» Но вместо этого спросила: – А с собой-то что брать, ну, кроме фартука?