Маша напрягается, и я просто перехватываю у нее корзину с цветами, захожу следом в квартиру стараясь не показать, что мне очень хочется разбить одну смазливую голубоглазую рожу.
Моя женщина пахнет им. Не мной, как было и должно быть. А им! Левым мужиком, непонятно откуда нарисовавшимся. Я запомнил номер его машины, уже скинул знакомому из управления ГИБДД.
Понимаю, что веду себя как ревнивый пацан и пока, собственно, прав на Машку никаких не имею. Но! Твою же мать! Как меня бесит эта ситуация!
Она буквально недавно так плакала у меня на груди. Это же о многом говорит. Мне хочется верить, что да. И что не все еще я просрал. Чертовы розы от него стоят рядом с моими ромашками. Символично и очень печально. Они будто насмехаются надо мной, задевая за живое.
– Как ты?
Устраиваюсь на кухне, пока Машенька кружится, ставит чайник на плиту и достает тарелку с утренними бутербродами из холодильника.
– Гораздо лучше, – улыбается любимая. – Прости еще раз за ту ужасную истерику.
– Тебе не за что извиняться. Это мне надо. Как минимум за отца, а за себя, так вообще пожизненно. Соня была сегодня на первом полноценном занятии, – переключаю тему, чтобы не портить ей настроение.
– Правда? – взгляд тут же оживает.
Маша ставит на стол две кружки с горячим чаем. И так уютно здесь, будто не уходил. Посадить бы ее на колено сейчас, зарыться лицом в волосы и знать, что моя.
Что заберу, я уже решил. Осталось найти ключи от запертой для меня двери.
– Да, – кайфую от блеска в ее глазах. – Я не успел отвезти. С ней была няня, но мы болтали по телефону, пока я добирался сюда. Софи нравится, а я просто рад видеть дочь счастливой.
– Это здорово. Ты стал хорошим отцом, – отвечает, откусывая кусочек от своего бутерброда. – Свят, только не заставляй ее, если вдруг устанет или просто будет лениться. Соня маленькая еще слишком, это нормально для такого возраста. А вот если будет ходить на занятия через силу, быстро пропадет интерес и к танцам она может больше не вернуться.
– Ты говоришь, прямо как ее психолог. Не буду я заставлять. Не дурак, – обещаю ей и между нами снова зависает тишина в считанные секунды увеличивая незримое расстояние, которое только-только стало уменьшаться.
– Психолог?
Маша даже бутерброд отложила.
– Да. У дочки начались проблемы после моего развода с Анжеликой. Там были и истерики, и скандалы. Она ее от меня прятала, в комнате закрывала, шантажировала.
– Какой ужас… – прикрыв ладошками рот Маша сидит в искреннем изумлении. – Бедная малышка.
Она стала убирать со стола. Забрал кружки, вернул на место и обнял любимую девочку прижав к себе спиной.
– Я в разводе, Маш, – повторяю эту не менее важную часть моего признания. Наслаждаюсь теплом ее тела и по-собственнически хочу, чтобы на ее волосах, коже, платье остался только мой запах.
– Чернов, да ты просто не способен на длительные отношения! – смеется Маша, убирая с талии мои ладони.
– Поверь, я способен тебя удивить, – она отходит, но стол оказывается на моей стороне и бежать дальше некуда.
Мы снова стоим очень близко друг к другу. Мне безумно хочется еще раз поцеловать эти приоткрытые губы. Глажу их подушечками пальцев. Она не отталкивает, только наглеть в этот раз я все же не спешу.
– Свят, я боюсь снова впускать тебя в свою жизнь, – признается с невыносимой тоской в голосе. – Ты бросил меня в самый тяжелый период в моей жизни. В нашей жизни!
– Я не снимаю с себя вины и ответственности за это. Мне ведь тогда тоже было тяжело. Ты помнишь? – кивает. – Сходи со мной в ресторан. А потом мы вернемся к этому разговору.
– Не могу в субботу. У меня планы.
В голове тут же взрывается новая волна только поутихшей ревности, но предъявлять ей что-то я не стану. Планы, значит планы. Имеет право.
– Хорошо. Когда ты сможешь? Я могу и здесь все рассказать, но на нейтральной территории у меня больше жанров выжить, – смеюсь, нехотя отходя от нее. Поцелуй на сегодня отменяется.
– Чернов, я вообще не уверена, что хочу все это знать. Это твоя жизнь…
– Нет, Маш. Это наша жизнь. А чтобы подогреть твой интерес, скажу вот что: той измены не было, – она удивленно хлопает ресницами. – Я поехал. Не провожай. Время жду смской. Место выберу сам.
Подъезжаю к своему подъезду и понимаю, что этот день для меня еще не закончен. Водитель отца вышел размять ноги. Стоит на улице прислонившись спиной к черному борту бизнесклассики.
– Давно здесь? – протягиваю руку в знак приветствия.
– Минут сорок. Он не в настроении, – предупреждает седовласый мужчина, работающий на отца, кажется, целую вечность.
– Да плевать мне на его настроение!
Поднимаюсь к себе. На диване в гостиной няня держит на руках сонную и сжавшуюся в комочек Соню. Дочка, насупившись, исподлобья смотрит на дяденьку, который считается ее дедом.
– Папа! – тут же просыпается, слезает с няни и оказывается на руках у меня.
– Я не понял! – строго смотрю на Светлану Валентиновну. – Режим для ребенка отменили? Вы время видели?
– Не ори на женщину, – поворачивается отец. – Это я попросил не укладывать. Не каждый же день вижу внучку.
– Малыш, идем спать, – целую дочь в щеку и несу в детскую.
Софи засыпает мгновенно. Я сижу рядом, держа ее за крохотную теплую ручку.
С Машей нормального разговора сегодня не получилось. Эта отвратительная недосказанность между нами сильно мешает.
– Ты так и будешь здесь от меня прятаться? – холодно усмехаясь в комнату заглядывает отец.
– Ты знаешь, что она тебя боится! – тихо рыча выхожу вместе с ним в коридор и плотно закрываю дверь, чтобы не разбудить Соню. – И что-то я не помню, чтобы ты питал теплые дедовские чувства к моей дочери. Мой брак с ее матерью всегда интересовал тебя гораздо больше.
– Именно! Софи – это всего лишь способ его закрепить.
– Хреновый клей, отец, если смотреть на это так, как ты говоришь. Тебе, как никому другому, известно, что Софи мне не родная по крови. Я до сих пор не понимаю, на что вы надеялись. Да, семья с Машей распалась. Очень удобный момент вы тогда с Анжеликой выбрали. Но ты думал что? Что я вот так просто закрою глаза? Или, привязавшись к ребенку, не смогу выйти из навязанного брака?
– Ты прав, все вышло более чем удачно, – жестко усмехается отец. – Легко манипулировать тем, кто заливает свое горе виски оплакивая очередную неудачную беременность своей жены. Да ты мне благодарен должен быть! Я спас тебя от бесплодного и бессмысленного брака! А Лика родит еще. В этот раз от тебя, если постараешься, конечно. Она может, как нам удалось выяснить.
С удовольствием всаживаю кулак ему в челюсть. Отец падает ошарашенно моргая.
– Пошел вон из моей квартиры!
– Ты не бизнесмен, Святослав. Ты бездарный, неблагодарный кусок дерьма, – он встает, поправляет одежду.
– Может я тоже не твой сын? – жму плечами и сам открываю перед ним дверь.
– Ты – мой единственный сын, Свят, – немного остывает отец.
– Я для тебя всего лишь еще один удачный бизнес-проект. К Маше и Софии больше не подходи, – захлопываю дверь перед его носом.