Не хочу преувеличивать, но… это чертова кинозвезда!
То есть не Мерил Стрип, конечно. Но в одном фильме она точно снялась, и я его смотрела. Фильм назывался «Палатка принцессы», и мы с Сибби не только ходили на него в кино, когда нам было по 14, но еще и смотрели его больше чем на половине наших ночевок.
«Палатка принцессы» совершенно объективно не хорошее кино, особенно с репликами вроде: «Не платье делает тебя принцессой… а твое сердце» и «Пусть моя палатка крошечная, но этот огромный замок – тюрьма». Годами после наших ночевок мы с Сибби обменивались этими фразами по поводу и без и безудержно хохотали.
Даже подшучивая над фильмом, мы его любили: это история о пропавшей принцессе, которая считает себя сиротой и которой надоело постоянно переходить из одной приемной семьи в другую. Сильная и находчивая девушка стала жить одна на опушке леса. В школе ее тайну не знает никто, даже красавчик, с которым она ходит на английскую литературу, который пишет странные стихи – настоящий подвиг, что тут говорить, – и всегда берет с собой лишний сэндвич, чтобы ее угостить. Мы с Сибби настолько прониклись историей, что сожгли бы кинотеатр дотла, если бы у принцессы Фредди (само собой, ее полное имя Фредерика) не было хеппи-энда (с диадемой, замком, палатками на газоне и парнем-поэтом с запасом сэндвичей). Так что им повезло, что все хорошо закончилось.
Повезло и юной знаменитости, благодаря которой «принцесса Фредди» стала именем нарицательным, ведь в пятницу днем я стою на пороге их с мужем-актером, а теперь и режиссером, новенького особняка в Ред-Хуке рядом с домами, похожими на крутые таунхаусы тем, что соединены друг с другом, но не похожи на них своей брутальной современностью: у одних фасад отделан деревом, дочерна выгоревшим на солнце, у других покрытие напоминает матовую изнанку фольги, у третьих, включая дом актрисы, это сталь с налетом рыжей ржавчины. И во всех домах на втором и третьем этажах высокие окна, такие, которые любой дизайнер интерьеров запретит завешивать шторами. Мне такие дома не нравятся, но я достаточно прожила в Нью-Йорке, чтобы понимать: эта домина обошлась им по меньшей мере в два миллиона долларов или больше, в зависимости от того, что внутри.
Скоро я узнаю, но прямо сейчас самое главное – не уронить челюсть от того, что ассистентка актрисы Ларк Таннен-Фишер, Джейд, показывает мне бумажку, которая, как она меня «заверяет», не является юридически обязательной, но в то же время содержит пугающие слова вроде «специалист» (что, думаю, подразумевает меня) и «расторжение» (надеюсь, не меня на части, но кто знает). Я здесь от силы три минуты, и даже понимая, что ничего не буду подписывать, пока не покажу бумагу адвокату (да, я знаю, когда надо звать адвоката! Выкуси, Рид!), я все еще не могу осознать, с кем встречаюсь, по словам Джейд.
Повторюсь: это чертова кинозвезда!
Когда я отрываюсь от не являющейся юридически обязательной бумаги, Джейд смотрит на меня с белоснежной улыбкой.
– Ларк очень хочет с тобой встретиться. Она обожает твою инсту.
– Супер! – отвечаю я, но в моей голове звучит только одно: «А здесь есть где-нибудь палатка?» Весь путь по коридору, пахнущему свежей краской и деньгами, я не могу выкинуть это из головы. Наверное, так бы и думала об этом дальше, если бы мы не вышли наконец в огромную кухню-столовую-гостиную, просторную и полную света. Мебели пока не много, но она просто потрясающая: изысканная стенка из темного дерева во всю стену, стальная электроника, бытовая техника, массивный остров из белого мрамора, над которым висят стеклянные лампочки. А на потолке – произведение искусства, люстра, в которой ветви изящно переплетаются с хрупкими стеклянными призмами. А там, где, вероятнее всего, будет стоять гостинная мебель, – низкий, широкий камин, встроенный в стену из белого кирпича. Над камином и по сторонам от него окна, выходящие на обустроенный внутренний дворик, ради которого половина Бруклина точно кого-нибудь бы расторгла.