– Ну где ты болтаешься? – зашипела Марина, едва завидев подругу. – Тебя тут уже эта ждет... кукушка!
– Кукушка? – не поняла Тоня.
Объяснить Марина ничего не успела.
– А-а, вот вы где... – подошла к Тоне дамочка, которая час назад оставила на ее попечение мальчишку. – А где Оська?
Дамочка была не одна, рядом с ней возвышался худой, как шест, мужчина, который то и дело кашлял в кулак.
– Так... за ним ваш муж пришел... – изумленно вытаращилась Тоня. – Вы же сами мне сказали, что за ребенком придете либо вы, либо муж. Ну, он и пришел.
– Какой муж? – гневно прищурилась молодая дама. – Какой муж к вам еще пришел, если мой муж вот он!
И она ткнула пальцем в худого мужчину. Тот согласно закашлялся.
Тоню будто облили кипятком – получается, что она отдала ребенка неизвестно кому!
– Что вы пугаете продавца? – неожиданно пришла на помощь Марина. – Откуда ей было знать всех ваших мужей! А Осип сам позвонил мужу... отцу! Это же отец! Мальчик его так и называл – папа!
– Ах папа! Папа... Да! Но он не муж! – взвизгнула дамочка. – Мы с ним в разводе, и я не давала ему ребенка! Это похищение! А вы! Вы – соучастница!
Дамочка за какую-то секунду превратилась в злобную фурию. Волосы ее мотались на ветру. Губы кривились от выкриков. А глаза горели гневом.
– Мишель! Срочно звони в милицию! – рванула она своего спутника за ворот пиджака. – Чего ты еле шевелишься?! Надо срочно задержать эту шайку!
– Но, любимая... – тянул Мишель. – Может, проще позвонить Осипу? Мальчик расскажет, где он сейчас находится.
– Что тебе расскажет мальчик?! – дико заверещала трепетная мамаша. – Он сообщит, что они с отцом в этом зоопарке?! В клетке с обезьянами?! А для чего я тебя притащила?! В зверинец должен был ехать ты! Чтобы заслужить Оськины доверие и любовь! Звони, говорю, в милицию! Чтоб ему, папаше недоделанному! И эту пусть загребут! А то ей доверили ребенка. А она первому встречному!
– Да какой же первый?! – повысила голос и Тоня. – Он вчера с Осипом был здесь. Толька! Скажи ты этой сумасшедшей, что он вчера к нам приходил!
Губарев Толька не подвел.
– Чего вы, барышня, надрываетесь? – басом затарахтел он. – Был вчера этот мужик. Хороший такой мужик, денежный. Купить шлем хотел. А она вот, Архипова, помешала! Да вы ее забрать хотите? В милицию? Забирайте!
– В какую еще милицию?! – разозлилась Тоня. – Совсем, что ли?!
– Нет, сама, главное, ребенка бросила, а теперь милицию на помощь зовет! – поддержала подругу Марина.
– Да! Зову! – не уставала орать мать славного мальчугана. – А то ишь, придумали! Детей воровать!
Как Тоня ни упиралась, а в милицию съездить пришлось. Этот худосочный Мишель все же вызвал стражей порядка, и всю орущую компанию загребли в воронок.
Правда, позвонив отцу мальчика и разобравшись что к чему, милиционеры никаких дел заводить не стали. И Тоня даже поняла почему – мамаша Оськи так визжала, что парни из РОВД решили как можно быстрее от нее отвязаться.
Тоня вышла из врат милиции, когда на улице уже смеркалось. Она торопливо набрала номер Лахудры – та, к счастью, была еще на месте.
– Лаху... Лаура Петровна... – виновато заканючила в трубку Тоня. – А мы не могли бы с вами встретиться завтра?
– Вы издеваетесь? – строго воскликнула учительница танцев. – У меня завтра выходной! И вообще, я уже битый час жду вас! Мне что, одной теперь домой тащиться?!
Тоня вздохнула и пообещала прибыть сию минуту.
– Интересно, а она думает, что я ее провожать пойду? – сама у себя спросила Тоня и уставилась на свои пакеты. – Тогда будут у меня руки, как у Паганини, длиннющие. Только тому простительно – он гений...
Возле нее резко завизжали тормоза, и Тоня вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ее носом остановилась огромная черная иномарка, и передняя дверца распахнулась.
– Антонина Игоревна, садитесь, подвезу, – раздался мужской голос.
Тоня вгляделась в водителя и набычилась – за рулем восседал папаша Оськи, из-за которого и произошел весь сыр-бор.
– Спасибо, я пешком, – отвернулась Тоня и удобнее перехватила пакеты.
– Зачем пешком-то? Мне ведь не трудно, я ж вас не на себе потащу. А у вас сумки!
– Не ваше дело!
– Мое, – не согласился мужчина. – Садитесь, там разберемся.
Тоня хотела было еще покапризничать, но всерьез испугалась – а ну как мужчина больше не станет уговаривать, и придется переть эти пакеты самой. И ладно бы сразу домой, а то ведь еще на танцы...
– Меня зовут Глеб, – представился отец Оськи.
– Сергеевич, – добавила Тоня.
– Землянин, – уточнил Глеб Сергеевич.
– Да знаю я, там же протокол писали, – вздохнула Тоня, пытаясь устроить ноги между дыней и арбузом – пакеты она уложила на полу. – Еще фамилию себе выбрали – Землянин! А мы, можно подумать, инопланетяне какие-то...
– Ну не ворчите, – миролюбиво попросил тот. – Я ж не думал, что так получится. Вас куда?
– На танцы, это в Дом культуры на улице Металлургов.
– Да что вы?! – изумленно присвистнул Глеб Сергеевич. – Вы с такими пакетами еще и плясать собираетесь?
– А это вас не касается, – обиделась пассажирка. – Сказали, что довезете, вот и везите.
– Перестаньте же дуться! Ну что я криминального сделал? Оська позвонил, попросил забрать его. Вы бы разве не приехали? И потом, поверьте мне, Оськина мамочка вовсе не о ребенке беспокоилась, а только о том, чтобы мне гадости наделать.
– Довели женщину!
– Да нет, тут другое... – Глеб Сергеевич уставился на дорогу и задумчиво начал рассказывать: – Я ее совсем девочкой взял, двадцати не было. Ну а мне уже... На двадцать лет я ее старше.
– И он еще чего-то хотел! – не удержалась Тоня.
– Вы правы. Я наслышан был, конечно, что девчонки на всякие блага денежные падкие, но думал, меня это не коснется. Да и богатым себя не считал. Работал потихоньку. А потом... с Валерией встретился. Это жена моя бывшая.
– Знаю, – кивнула Тоня. – Говорю же, протокол писали, а я подглядывала.
– Так вот, значит, Валерия, м-да... ну, встретился и встретился, а она... Как-то сразу чувствами прониклась... к моему жилищу, к быту. В ней даже какие-то хозяйственные начинания проснулись... во всяком случае, мне так казалось. Все мечтала – куда бы она картину повесила, кровать поставила, где бы вазу напольную пристроила. А я, честно сказать, легкомысленно к этому делу отнесся. Хочет девчонка в семью поиграть, почему бы и нет! И поженились. М-да...
Рассказчик замолчал, а Тоне уже было интересно.
– Ну и дальше-то что? – нетерпеливо спросила она Глеба.
– А что дальше... Девочка сделала мат конем – родила сына. И все.
– Что – все? Сразу же развелись?
– Да нет. Она жила по-прежнему, а я... Я от этого ребятенка просто с ума спятил. Ну как же – сын!
– И понятно, что спятили, возраст-то у вас солидный, – поддакнула Тоня.
– Вот-вот. Я сразу к дому прикипел. А Валерия... у нее только самый расцвет начался. И как-то он не совпал с расцветом моего бизнеса...
– А вы, простите, кем трудитесь? – вежливо прервала его Тоня.
– Я... ммм... строитель, – быстро ответил Глеб Сергеевич.
Тоня окинула взглядом салон крутой иномарки и предположила:
– Наверное, прораб, да? Простому-то строителю на такую машинку век не заработать...
Землянин хмыкнул, не удержавшись, потом сдвинул брови на переносице и постарался пояснить серьезно:
– Честно говоря, простой прораб на нее тоже не быстро заработает. Ну да неважно. В общем... стройка у меня. А тут с рождением Оськи мысли в башке моей как-то перевернулись. Думаю: и зачем столько горбатиться? Нервы, здоровье тратить?
– Точно, мой муж такого же мнения, – вздохнула Тоня. – И не тратит, мне приходится.
– Вы не поняли. Ясное дело – семью кормить надо, я не об этом. У нас есть великолепный дом, роскошный даже, в три этажа. Машины на семью – две, у меня и у Валерии. С курортами никаких проблем. Родителям помогаем, ребенка можем хоть сейчас в Гарвард сунуть, под одежду две комнаты, а зачем больше? Ну и куда их еще, эти деньги? С собой на тот свет? Или будку для собаки из них выстроить – чтобы пачки кирпичиками? Ради чего мне сутками дома не жить, костьми на работе ложиться, сына не видеть? Чтобы жена сто двадцатую пару обуви купила? Ведь счастье-то вот оно – сын! Смотреть, как он ножками дрыгает, как слова первые лепетать начинает, как...
– Погодите, а у вашей жены сто двадцать пар обуви? – тихо охнула Тоня.
– Нет, только тринадцать, – насупился Землянин.
– Практически босая, – ошарашенно кивнула Тоня.
– Ну и... дурак, конечно, сказал об этом Валерии, а она не одобрила, прямо скажу. А тут еще у меня проблемы начались – администрация сменилась. Пришла новая команда, начались всякие изменения, у кого-то на мой бизнес большое желание возникло, там еще и земельный комитет подключился, а потом и кредиторы встали в позу, в общем... Свернул я все дело и...
– Дом продали? – огорчилась Тоня.
– Ну что вы! До этого не дошло, однако трудные времена наступили, – сказал Глеб. – А Валерия подумала, что я из принципа стройку свернул и решил теперь на диване валяться. И... Впрочем, ее тоже можно понять, девочка молоденькая, хочет всего, сразу, много и без проблем.
– И поэтому она нашла себе новый кошелек, да?
– Ну... может быть, любовь у нее возникла. Короче говоря, мы развелись, – проговорил Глеб Сергеевич. – Оська, конечно, с ней остался, хотя не нужен он ей, только на няньках растет. Мы даже сначала с ней вопрос обсуждали, чтобы сын со мной жил, но потом...
– В ней проснулась мать?
– Да кто там может проснуться?! – заиграл желваками Землянин. – Просто у меня дела пошли в гору, фирмочка оказалась маленькой, но прибыльной. А вот у теперешнего мужа Валерии Осиповны – наоборот. И возомнила она, что это я специально с ней развелся, чтобы миллионы только себе грести. От злобы локти кусать начала, гадости мелкие придумывать, да и крупных не чуралась. Ну и сына решила не отдавать – чтобы мне больнее было. Вот и получается, что в нашей сегодняшней истории не виноваты ни я, ни вы.
– Да уж... – медленно проговорила Тоня. – Это, значит, я по ее веселой прихоти полдня потеряла?
Глеб Сергеевич опять почувствовал себя неуютно.
– Как же мне вас... успокоить? Хотите, я вам денег дам? У меня есть. Или в ресторан вас свожу. Или... черт. Ну что сделать-то?
– А знаете что, – вдруг блеснули глаза у Тони, – сходите со мной сейчас, а?
– Потанцевать, что ли? – вытаращился водитель.
– Нет, – быстро заговорила Тоня, одержимая только что возникшей в ее голове идеей. – Там, знаете, что нужно? Вот у меня дочь, она... она толстенькая, конечно, но ужасно хорошая! И танцует красиво, я сама видела, она мне каждый вечер дома пляшет. А ее в танцы не ставят! И ведь нам не надо на большую сцену! Просто на обычные концерты, ко Дню металлурга, к примеру. Или там на День города. Почему б Аришку не выпустить? Пусть бы пробежалась, потопала!
– Действительно.
– Ну вот! А ее не выпускают! А мы даже деньги заплатили!
– И что мне надо сделать? – недоумевающе уставился на пассажирку Глеб.
– Почти ничего! Прийти сейчас, и... вы с ней только поговорите, с Лахудрой! Ну и знаете, говорите, а сами так глазками подмигивайте, улыбайтесь, вздыхайте! Лахудра – она женщина одинокая, ей станет приятно, и она... Кстати, ее и можете сводить в ресторан!
– Ну, чего уж я... с лахудрой-то в ресторан? – заартачился Глеб. – Я вас звал.
– Так мне ж некогда, а она... ну, если не в ресторан, тогда хоть так поговорите. Понимаете, она отчего-то всегда к мужчинам благосклоннее относится, нежели к нам, женщинам.
– И почему такая несправедливость? – шутливо вздохнул Глеб. – Ну что ж, схожу. Только объясните, куда.
– Да я с вами пойду! Вы только рядом постоите, да глазами того... постреляете, ну, может, несколько слов скажете, – замахала руками Тоня.
Как она и предполагала, появление достойного мужчины в танцевальном зале привело Лахудру в состояние благосклонности. Учительница танцев немедленно расцвела в милейшей улыбке, отклячила поясницу и поплыла навстречу пришедшим.
– Антонина И-и-и-горевна! – точно родной сестре, обрадовалась дама Тоне. – Где ж вы так задержались? А я жду-жду...
При этом на саму Антонину Игоревну учительница даже не смотрела, зато глаз не сводила с неизвестного гостя.
– Пройдемте в кресла! – красиво изогнула руку вороньим крылом Лаура Петровна. – Там мы сможем спокойно побеседовать.
Они уселись, и Лахудра добросовестно изобразила живейший интерес:
– О чем вы хотели поговорить со мной, Антонина Игоревна?
– Об Арише, – с готовностью начала Тоня.
– Да, – вдруг заговорил Землянин. – Мы с Антониной... с Тоней очень волнуемся, отчего нашу девочку не пускают в свет?!
– На концерты! – забывшись, ткнула его в бок Тоня.
– Ну да, и туда тоже, – не теряя важности, кивнул Землянин. – Почему так?
– А... простите, вы не назвались, – мило поиграла морщинками Лаура Петровна. – Вы кто?
– Это так... – отчего-то смутилась и растерялась Тоня. – Это мой любовник, не обращайте внимания.
– То есть как это не обращайте! – возмутился Глеб, но его даже не услышали.
– Как любовник? – рыбой задышала Лаура. – Вы-ы? Ее-о-о? А что – более утонченного варианта уже нельзя было подыскать?
– А зачем? – весело уставился на нее Глеб. – Я уже понял, что люди, тонкие снаружи, довольно бегемотисты душевно. Иная, смотришь, – куколка! А поговоришь – душевная свинарка, честное слово!
– Что вы такое говорите! – искренне возмутилась учительница танцев. – А я знаю, что внешность – это отражение внутреннего мира!
– Так я ж вам и говорю – очень дохленький мирок-то, – поддержал Землянин. – Тщедушненький. Ни широты тебе, ни размаха, ни дородности.
– Про танцы скажи... – шипела рядом Тоня, но ее благополучно не замечали.
– Да нет же! – яростно сверкала очами на мужчину Лаура. – Я, например, внутренне, ну очень... я самая настоящая... корова! Да! У меня и широта! И...
– ...надои... – задумчиво добавил Глеб. – А сразу и не разглядишь, вы уж простите...
– Ты про танцы! – пинала ногой «любовника» Тоня. – Хватит трепаться!
– Так ведь у вас время не ограничено, – не обращая на Тоню внимания, заворковала Лаура. – Разглядывайте! Мы можем встретиться, и не однократно!
– А танцы-то как?! – взвыла Тоня.
– Да! – очнулся Землянин. – Что с танцами? Почему... что там случилось-то, Тоня?
– Не ставят Аришку в концерты! – чуть не со слезами в голосе воскликнула она.
– Да! Не ставите! Почему? – уперся взглядом в «душевную корову» Глеб.
Лаура серьезно заволновалась – ее новый красивый роман грозил рухнуть не начавшись.
– А кто вам сказал, что я не ставлю? Девочка участвует в... двух, в трех танцах! С чего вы взяли?
– А их сколько? – строго спросил Глеб.
– Всего? Всего... четыре!
– Семь, – гаденько подсказала Тоня.
– Ну вот! Семь! Я так и знал! А девочку зажимают! – лозунгами возопил приличный мужчина.
– Но... но позвольте! – выкручивалась, как могла, несчастная Лаура. – Госпожа Архипова сдала деньги только на три!
– На пять, – снова влезла Тоня.
– Неужели?! – всплеснула руками учительница. – Значит, я просмотрела?! Какая недоработка! Я немедленно все исправлю, и завтра же Арина будет работать с... да черт с ним, с пятью танцами!
– А почему не со всеми? – наседал Землянин.
Тут уж Лаура не выдержала:
– Вы сами-то эту девочку видели? – устало спросила она. – Это ж не девочка, это... это дирижабль!
– Не смейте обижать моего ребенка! – взвизгнула Тоня.
– Правде надо смотреть в лицо! – сурово парировала Лаура Петровна.
– Но вы ж и сама корова, а ведь ничего, танцуете, – наивно заморгал глазами Глеб.
– Я не могу ее на семь, – обиженно поджала губы Лаура. – Остальные два танца мы готовим для администрации края.
– Вот и чудесно! – обрадовался Глеб. – Нашим «отцам» будет приятно видеть, что у нас в городе дети растут здоровыми и упитанными. Разве нет? Ну же... простите, как вас называть?
– Лаура Пе... Да зовите просто Лаурой, – окончательно растаяла женщина и улыбнулась, играя глазками. – Я что-нибудь придумаю.
– Отлично, – поднялся Глеб.
– А мы вас довезем до дома! – в избытке благодарности воскликнула Тоня. – Правда, Глеб?
– Конечно, дорогая, – кисло улыбнулся тот и, ухватив Тоню за руку, устремился к выходу.
В машине Лаура не умолкала. Сев на переднее сиденье, она то и дело поворачивала к себе зеркало заднего вида и поправляла прическу. Обращалась кокетливая дама исключительно к водителю, напрочь забыв о Тоне. Но та особенно и не расстраивалась, сегодня она замечательно решила основной вопрос – Аришкин. Теперь дочь сможет танцевать не только на репетициях. И Гена порадуется.
– Меня завезите, – попросила Тоня. – А потом дальше езжайте.
Глеб засопел, но спорить не стал, и через десять минут машина остановилась возле Тониного подъезда.
– Тоня, я тебя провожу, – выскочил из салона Глеб, выхватывая из ее рук пакеты.
– Не надо, я сама... – пыталась сопротивляться та, но он так на нее взглянул, что Тоня примолкла.
– Что значит «не надо»?! – ворчал Глеб Сергеевич, таща по лестнице пакеты с дынями и арбузом. – Мы ж решили – я любовник! Ну и куда сама с этими мешками?
– Но... она ж сдалась, значит, можно уже и не любовниками, – лопотала Тоня. – И потом, мне кажется, она хотела, чтобы вы за ней ухаживали. А не за мной.
– А я, выходит, такой вертопрах, да? Меняю своих дам, как бумажные салфетки! Замеча-а-ательно!
– Да что вам менять-то? Довезете ее до дома и распрощаетесь.
– А если она мне свидание назначит? – хитро прищурился Землянин.
– Ой, боже мой, не ходите да и все, – весело фыркнула Тоня.
– Не забывайте: если я не пойду, ваша Аришка опять будет плясать только дома.
Тоня растерялась – и в самом деле! Договор с Лахудрой дело ненадежное.
Лукаво усмехнувшись, она уставилась на нового знакомого и развела руками:
– Уж и не знаю, чем вам помочь! Но Ариша должна танцевать, вы ж понимаете: детская психика – святое.
– М-м-м... – нагнув голову, замычал Землянин и, подумав, добавил: – Она будет танцевать! Но вы – моя должница!
– Весь стиральный порошок вам – по цене производителя! – хохотнула Тоня и, открыв дверь, прощально махнула ему рукой.
Дома оказалась только дочь, но Тоня и не ждала, что Гена в кои-то веки отменит репетицию. Конечно, похвастаться сговорчивостью Лауры хотелось страшно.
– Аришка! Быстро хватай у меня пакеты! – весело прокричала Тоня. – Сейчас будем пировать. Что сначала едим: дыню или арбуз?
Аришка была как-то подозрительно насуплена и даже не обрадовалась такому изобилию бахчевых.
– Не хочется чего-то, – вяло пробормотала она. – Слушай, мам, а если я вообще не буду на танцы ходить?
– Да что ты! – испугалась Тоня, но тут же успокоила и дочь, и себя. – Это у тебя такой настрой из-за отношений с Лаурой Петровной. Но, Ариночка! Ты завтра сама увидишь, как она к тебе переменится! Я сегодня с ней говорила. Ой, ты себе не представляешь. Такое было! Давай режь арбуз, я тебе рассказывать буду. Только помой его сначала, он же на полу валялся! Хотя... у него на полу в машине такая чистота...