В нашей квартире стояла полнейшая тишина, в прихожей не горел свет. Я щелкнула выключателем, разделась и пошла в гостиную. Создавшееся положение, мягко говоря, не радовало. Конечно, я очень даже ловко выручила Жанну, заменила ее во время спектакля, но теперь актрису считают убийцей, нечего сказать, хороша ситуация. И как поступить несчастной девице? Сказать честно: я не принимала участия в спектакле, заболела и послала вместо себя другую бабу? Ох, боюсь, главный режиссер, услышав такое оправдание, мгновенно выгонит Жанну вон, навряд ли господину Арнольскому понравится поступок Кулаковой. А еще он вполне может заявить ей:
– Раз с твоей ролью способна справиться первая встречная, то ступай на биржу труда, лучше я приглашу в коллектив студентку на подобные выходы. Ученице можно особо и не платить, за «спасибо» прыгать будет.
Может, мне следовало честно признаться в подмене? Дождаться милиции и сказать оперативникам правду? А я лишь усугубила ситуацию, рассказав о том, сколь спешно Жанна удрала из театра. Слабым оправданием моего поведения служит то, что я не знала о смерти Бурской и хотела убедить Юлия Батурина в присутствии Кулаковой на службе. Да уж, затея удалась на все сто процентов. Никто теперь не сомневается, что именно Жанна отравила Тину, торжественно, драматично, абсолютно по-актерски лишила Бурскую жизни на глазах у зрительного зала. Отчего никому в голову не пришло простое рассуждение: с какой стати Жанне убивать при доброй сотне свидетелей? Что, нельзя было обстряпать дело по-тихому, в гримерке?
Впрочем, похоже, у Кулаковой имелся веский повод расправиться с Тиной. Юная старушка Софья трещала о некоем Павлике, который теперь никому не достанется…
Потерев ладонями виски, я распахнула дверь гостиной и крикнула в темноту:
– Жанна, вставай.
Сейчас расскажу Кулаковой о происшествии, и мы вместе отправимся в милицию.
– Жанна, просыпайся!
Из мрака не донеслось ни звука. Я постояла пару мгновений на пороге, потом щелкнула выключателем. Конечно, не следует будить больную Жанну, ей и так сегодня досталось, одна история с красным зайцем любого уложила бы в кровать, но альтернативы-то нет!
Яркий свет многорожковой люстры осветил гостиную. Я прислонилась к косяку: никого. В комнате царил идеальный порядок, плед на диване был аккуратно сложен, подушечки взбиты, в раскрытую форточку дул ледяной ветер, от Жанны не осталось даже запаха духов.
Решив, что она мирно пьет чай на кухне, я кинулась туда и снова обнаружила безлюдное пространство, никаких следов Кулаковой не было и в помине. Растерянно выкрикивая на все лады: «Жанна, Жанночка, Жанна…» – я заглянула в ванную, туалет, спальни детей и Кати.
Но Кулакова испарилась без следа, на вешалке не было ее одежды, в галошнице тосковали лишь мои зимние сапожки.
Плохо понимая, как поступить, я вернулась на кухню, машинально поставила чайник на газ и услышала стук входной двери, потом голоса Юли, Сережки, Лизы и Кирюши. Члены семьи явились домой вместе, небось столкнулись у подъезда.
– Лампа, – завопил Кирюша, – я есть хочу! Чего у нас на ужин?
– Надеюсь, макароны с мясом, – вступила Лизавета.
– Тебе только мучное и есть, – заржал мальчик.
– Сам дурак! – обиделась Лиза.
– Чего обзываешься?
– Ты первый начал.
– А ну цыц, – прогремел Сережка.
– Ой, ты наступил на мою сумку, – возмутилась Юля.
– Не фиг ее на пол бросать, – парировал ее муж.
– Так у нас макароны? – влетела на кухню Лиза.
– Мне лучше салат, – заявила входящая следом Юля, – без заправки.
– Мяса хочу, мяса, котлет! – завел Кирюшка.
– И супу! Борща, – подхватил Сережка.
Я вынула пачку пельменей.
– Через пять минут сварятся.
– Фу, гадость!
– Не хочу тесто с жилами!
– Ваще отстой!
– Лампа, ты чем занималась?
– Дома сидела, – соврала я, ставя на огонь кастрюлю.
– И не сварила щи!!!
– Ну… не успела!
– Почему? – гневно воскликнул Кирюшка.
Я не нашлась, что ответить, но тут меня выручила Юлечка.
– Ой, – закричала Сережкина жена, – какая прелесть? Откуда она у нас?
Я обернулась и уронила шумовку, посреди кухни сидела Ириска и чесалась изо всех сил.
– Жутко прикольная! – взвизгнула Лиза.
– Это кошка? – спросил Кирюша.
– Ты чего, – захихикала Лизавета, – так Рейчел и потерпит дома киску, это собака.
– Маленькая какая!
– Порода называется йоркширский терьер, – осторожно сообщила я.
Может, Жанна где-то в доме? Ириска ведь здесь! Наверное, ее хозяйка пошла покурить на лестницу. Хотя маловероятно, когда я пришла, дверь была закрыта. Может, Жанночка отправилась подымить и захлопнулась? Девушка небось потопталась на площадке, замерзла и попросилась временно к соседям! Ага, а куда подевались ее сапожки и куртка?
– Лампудель, – сурово спросил Сережка, – немедленно отвечай, откуда у нас сие блохастое существо?
– У Ириски блох нет, – возмутилась я, – маленьким йоркам положено чесаться!
– Вот так, почти до крови? – прозвучал сзади голос Костина.
– И ты тут? – подпрыгнула я.
– Если не ко двору, могу уйти, – не преминул изобразить из себя обиженного майор.
– Блохи нам ни к чему, – задумчиво протянула Юля.
– Она без паразитов, – стала злиться я, – нежное, крохотное создание. Чем оно вам мешает?
– Приходит Ваня домой из армии, – вдруг заявил Костин.
– Ваня – это кто? – изумилась Лиза.
– Прийти из армии нельзя, – ехидно перебила ее Юля, – можно демобилизоваться.
– Зануда, – сказал Кирюша.
– К нам еще и Ваня явился? – воскликнул Сережка.
– Что вы за люди! – возмутился майор. – Я анекдот рассказываю! Пришел Ваня из армии, а у его Тани трое ребят на лавке. Муж давай орать: «Ты, такая-сякая, изменяла мне!» А жена в ответ: «Вовсе нет, милый! Вон первый, Паша, сидит, – это ты в отпуск приезжал. Вон второй, Коля, – это ты опять в отпуск приезжал». – «А третий откуда? – взревел Ваня. – Меня всего пару раз домой отпускали». – «Он такой маленький, наивный, крохотный, чего ты к нему привязался?» – ответила жена.
– Не смешно, – отрезал Сережка, – откуда йорк?
Я отошла к окну.
– Ладно, расскажу правду. Утром я поехала…
Но я не все рассказала, о красном зайце и затее с выходом на сцену промолчала, зато историю с аварией изложила в деталях.
– Интересная песня, – прищурился Костин, – ну, зови сюда девушку, познакомимся.
– Она ушла, – быстро сообщила я, – право, странно, даже «до свидания» не сказала!
– А ты, значит, не слышала стука двери? – ехидно поинтересовался майор.
– Да!
– Чем же так занята была?
– Суп варила, вода на кухне текла, радио играло, вот и…
– И где он? – перебил меня Сережка.
– Кто?
– Суп!
Я растерянно умолкла.
– Отчего сейчас пельмени в кипяток пошвыряла, коли супчик имеется? – откровенно издевательски вопрошал он.
– Э… э… понимаешь… э… Он скис!
– Скис?
– Ага.
– Свежий борщик?
– Ну да, картошка испорченная попалась, – стала выкручиваться я.
– Ай беда!
– Точно, столько времени зря потратила.
– Хватит, – оборвал наш диалог майор, – сейчас объясню, как обстояло дело! Лампа увидела на улице тетку, продававшую за бесценок вот это существо, гордо называемое йоркширтерьером, и не сумела устоять, купила его. Спору нет, пока собачонка выглядит очаровательно, но во что она вырастет?!
– Надеюсь, не станет похожа на Коко из двадцать пятой квартиры, – захихикала Юлечка.
Я вздрогнула. Примерно год назад соседка из нашего подъезда, глупая как пробка Люся, приобрела на Птичке очаровательное крохотное существо, покрытое нежным белым пухом. Зная, что мы опытные собачники, Люська принеслась к нам для консультации.
– Это Коко, – захлебывалась соседка от счастья, – чихуахуа, милая крошка!
Я попыталась объяснить Люське, что Коко похожа на «чхуню», как бегемот на забор, но соседушка обиделась и со словами: «Ты ничего не смыслишь в животных», ушла.
За двенадцать месяцев Коко вымахала до размера пони, весит она около восьмидесяти килограммов, и тощая Люська вполне способна ездить верхом на своей «чихуахуа», но тупая соседка не сдается, каждый раз, сталкиваясь со мной в лифте, она говорит:
– Кока чистопородное животное, просто выросла так от качественного питания, если б ты нормально ела, тоже бы хорошо смотрелась…
– Ириска йорк, – возмутилась я.
– Непонятно кто, да еще с блохами, – стоял на своем Сережка.
– Жанна…
– Лампа, – вздохнула Юлечка, – хватит врать. Мы же тебя не осуждаем! Ясное дело, ты не смогла пройти мимо собачки, вот и взяла ее! Очень даже понятно.
– Но Жанна…
– Лампудель, остановись, – погрозил мне пальцем Костин, – пусть живет, никто ее не обидит.
– Суперская собачка, – кинулась целовать Ириску Лиза.
– Вполне ничего, – одобрил Кирюшка, – берем в семью.
– Она принадлежит Жанне!!!
– У-у-у, – прозвучал хор голосов, – хватит!
– Вы мне не верите! – возмутилась я.
– Нет, конечно, – ответил Костин, – наврала с три короба!
И тут мне в голову пришла замечательная мысль.
– Сейчас принесу красного зайца!
– Кого? – вытаращилась Лизавета.
– Ну не стала я вам в деталях пересказывать эту историю, – оживилась я, – на самом деле Жанну спас красный заяц.
– Охохоюшки, – протянул Сережа, – зайчик-то креативный!
– Да вы послушайте! Косой сидел на автобусной остановке, но сначала он позвонил Жанне…
– Длинноухий сам звонил? – с абсолютно серьезной миной спросил Костин.
– То есть не он, а помреж Саша Коваленко, неизвестно, мужчина это или женщина, он снимает сериал, но его нет!
– Зайца? – уточнила Лиза.
– Кино нету! – стала злиться я.
– Какого? – прищурился Вовка.
– «Загробных тайн», Жанну обманули, вопрос – зачем? А потом позвонили от красного зайца, то есть сказали о нем и про фильм…
– Которого нет? – снова влез Костин.
– Есть!!!
– Но ты же сказала: «Кино нету».
– Я про зайца!
– А-а-а!
– Вы мне не верите, погодите, сейчас я его принесу.
С быстротой таракана я метнулась в гостиную, распахнула дверь и поняла – игрушка исчезла. Жанна забыла Ириску, но плюшевого монстра прихватила с собой. Пришлось мне возвращаться ни с чем.
– И где кролик? – весело поинтересовался Костин.
– Он заяц, – буркнула я.
– Я не знаток живой природы, – фальшиво пригорюнился Вовка. – Всего лишь дилетант, мечтающий увидеть красного представителя семейства…
– Отстань от нее, – велела Юля, – лучше ешь пельмени!
– Эх, жаль, Лампа борщик вылила, – вступил Сережа, – может, он еще и не такой тухлый был.
Лиза и Кирюшка захихикали, Костин сделал вид, что пытается наколоть на вилку скользкий пельмень, а Юля, сердито швырнув в мойку шумовку, рявкнула:
– Ешьте молча, Лампа – тоже человек. Идиотскую историю она выдумала лишь по одной причине, боялась, что мы заорем: «Хватит собак!» Ведь верно, Лампуша?
Я пошла к чайнику. Ладно, господа, не верите мне, и не надо. Тук-тук-тук – донеслось из центра кухни. Я посмотрела в ту сторону, откуда шел звук, несчастная Ириска в ажиотаже теперь чесалась одновременно четырьмя лапами.
– Никогда не видела собаку в подобной позе! – изумилась Лизавета.
– Если бы тебя паразиты жрали, тоже наизнанку вывернулась бы, – засмеялся Кирюшка.
– Дурак!
– Сама дура!
– Смирно, – гаркнул Костин, – есть молча! А ты, Лампа, вместо того чтобы Мюнхгаузеном работать, отвези несчастного зверя в лечебницу, вон, как мучается.
– А собачьи блохи на людей перебираются? – заинтересовалась Лиза.
– Только на девчонок, – мигом отреагировал Кирюша.
– Почему? – удивилась Лизавета.
– У них кровь вкусная, в ней сахара много!
– Идиот!
– Сама идиотка!
– Замолчите! – велела Юля.
– А он первый начал!
– Ты меня идиотом обозвала.
– Как вам не стыдно, – укорил Костин, – скоро жениться пора, а деретесь, как детсадовцы.
– Кто ж Лизку в загс поведет? – скривился Кирюшка. – Противная больно!
– А с тобой даже крыса жить не захочет!
– Лучше уж лягушка, чем ты.
– Вау, нашелся Иван-царевич!
– Кретинка!
– Дебил!
Вечер потек своим чередом. Мирно переругиваясь, дети доели пельмени и убежали к компьютерам. Боже, благослови того, кто придумал Интернет! С тех пор, как мы разорились на два ноутбука, Лиза с Кирюшкой перестали драться постоянно, в Сети у каждого есть свои собственные друзья. В последнее время Лизавета с придыханием говорит о некоем Алексе, студенте пятого курса, а Кирюшка постоянно общается с Зузу, участницей мало кому известной поп-группы.
Костин зевнул и ушел в свою квартиру, Сережка побрел в спальню, Юлечка унеслась в ванную, а я собрала грязные тарелки, запихнула их в посудомоечную машину, потом посмотрела на скребущуюся Ириску, взяла ее на руки и, прижав к себе, тихо сказала:
– Ничего, завтра отыщу Жанну, все ей расскажу, и ты снова встретишься с хозяйкой.