Сотрудники полиции, опрашивая соседей, неожиданно узнали о ссоре убитого Гусарова с обнаружившим его труп пенсионером Михаилом Петровичем… Сразу несколько человек подтвердили, что слышали ссору Гусарова с Шахматовым, и пенсионер пообещал преподавателю вуза, что ему на голову упадёт кирпич.
– Оба-на! – сказал следователь и спросил: – Из-за чего весь сыр-бор?
Оказалось, что преподаватель добился, чтобы под автостоянку укатали детскую площадку. И все детишки остались без своего уголка для игр и отдыха.
– А что, – рассуждал вслух один из оперативников, – пенсионер вполне мог на прогулке встретиться с приехавшим Гусаровым, и ссора разгорелась снова. Кирпича поблизости не оказалось, и Шахматов вломил обнаглевшему преподу по голове тем, что попалось под руку, – металлическим прутом.
– Твоими устами бы да мёд пить, – проворчал Наполеонов.
– А что? Чем вам эта версия не нравится?
– Тем, что между словом и делом большое расстояние. Можно грозить чем угодно и кому угодно, но рукам воли не давать. А можно, и словом не обмолвившись, расправиться с неугодным.
– Можно, конечно, – оперативник почесал макушку, – но тут вроде всё сходится.
– Вроде в огороде, – передразнил его следователь.
Сам Шахматов не отрицал ссоры с соседом и от угроз, произнесённых в его адрес, не отказывался. Но стоял на своём: «Я его не убивал».
Да и большинство соседей встали на сторону пенсионера – мол, в речах горяч Михаил Петрович, но никто никогда не видел, чтобы он занимался рукоприкладством. К тому же он уже собрал бумаги и собирался судиться с соседом из-за незаконной автостоянки во дворе. Старика и другие жильцы поддержали. Бумага должна вот-вот отправиться в суд. Когда самого Шахматова спросили, кто, по его мнению, мог убить соседа, он ответил:
– Кто-кто! Бог не Микитка, он всё видит. Вот и наказал его.
Взяв на всякий случай со старика устное обещание не покидать город, Шахматова оставили в покое. Было видно невооружённым взглядом, что удовлетворения от смерти соседа Михаил Петрович не испытывает, скорее потрясён ею. На этом и решили завершить предварительный этап следствия. Наполеонов наконец сдал дело другому следователю и отправился домой спать.
Мирославе Волгиной с утра позвонила подруга Люся, или, как звали её друзья, Люси́, и предложила вдвоём посидеть в кафе, поболтать о своём, девичьем. Мирослава рассмеялась и согласилась. Они и впрямь давно с подругой не виделись. А ведь когда-то считались неразлучной четвёркой. Но тогда все они – Мирослава, Люси́, Виктор и Шура жили в одном дворе, ходили вместе в школу и обожали собираться в гараже Люсиного отца дяди Паши, где их всегда ждал чай в пивных кружках и горка вкусных конфет «Мишка косолапый».
Но времена изменились. Виктор стал военным, Мирослава и Шура начали работать следователями. Люси на пару с отцом затеяли автосервис. Потом Мирослава оставила правоохранительные органы и открыла частное детективное агентство, переехав в коттеджный посёлок. Люси́ купила себе квартиру. И только Наполеонов остался жить всё в том же дворе, где вырос. Там же до сих пор жили и родители Люси.
Первое время Люси́ часто приезжала за город в гости к Мирославе, но потом разросся её бизнес, да и личная жизнь у неё была бурная. Так что видеться они стали редко, больше созванивались. Поэтому, когда Люси́ предложила встретиться, Мирослава не смогла и не захотела ей отказывать. Тем более что на данный момент никакого расследования детективное агентство «Мирослава» не проводило, а с текущими делами успешно справлялся Морис Миндаугас.
Поставив Мориса в известность о том, что она уезжает на встречу с Люсей, Мирослава заметила тревожный огонёк, вспыхнувший в его глазах.
– Вы не привезёте её сюда? – быстро спросил он.
– Нет, мы посидим в кафе на набережной и разбежимся.
– Вот и отлично, – облегчённо вырвалось у него.
Мирослава невольно улыбнулась. Увы, увы, Люси́ и Морис не сошлись характерами…
Подруга предложила встретиться в «Жемчужине». И Мирослава охотно согласилась. Она любила это милое уютное кафе, расположенное на набережной. Летом там расставляли под навесом разноцветные столики. Поблизости благоухали алиссум, петунии, душистый табак. В чаше фонтана тихо журчала вода. Сидя за столиком, можно было любоваться проплывающими по Волге белыми прогулочными теплоходами, тёмными пыхтящими баржами и ловко снующими по водной глади катерами. Мирослава прибыла на место встречи первой. Но уже буквально через две минуты, увидела сбегающую по мраморной лестнице подругу.
– Я опоздала? – спросила Люся, сверкнув белоснежной улыбкой.
– Нет, это я пришла чуток раньше, – улыбнулась ей в ответ Мирослава.
– Ты уже выбрала столик?
– Нет, ждала тебя.
– Тогда давай вон тот, второй в первом ряду.
– Давай.
Они уселись за столик и сделали заказ.
– Смотри, – сказала Мирослава, – как сегодня отчётливо видно Жигули.
– А ты знаешь, я ведь там сто лет не была! – вздохнула Люся.
– Я тоже, дорогая.
– Знаешь, Слав, нам должно быть стыдно.
– За что?
– Живём не так уж далеко от такой красоты и не можем оторвать попу от стула, чтобы съездить в Жигулёвский заповедник. Ты только подумай, куда наш народ не едет, не летит, не плывёт за всевозможными красотами. А тут под боком!
– Может, ты и права, – согласилась Мирослава, – но работа оставляет не так уж много свободного времени.
– Ага. Только надо учесть одно.
– Что же?
– Тебе не переловить всех преступников, а мне не перечинить все машины.
– Точно, – согласилась Мирослава и добавила в тон подруге, – но надо стремиться к этому.
Они весело рассмеялись и принялись снова смотреть на Волгу.
– А как у тебя дела на личном фронте? – как бы невзначай спросила Люся.
– Нормально, – повела плечами Мирослава, которая не любила распространяться о личном.
– Везёт же тебе! – завистливо вздохнула подруга.
– В чём? – удивилась Мирослава.
– Мужиков ты умеешь выбирать! А я вечно с ними впросак попадаю. Вот взять моего Миху…
– У тебя вроде Толя был…
– Толя был на позапрошлой неделе! Никогда ты не следишь за событиями в моей жизни! – притворно обиженно произнесла Люся.
– Люська! И зачем ты их так часто меняешь?!
– Виновата я, что ли, что мне одни обормоты попадаются! С ними долго не выдержишь!
– Сразу смотреть нужно, что берёшь!
– Ага, – протянула Людмила, – не у всех же такая интуиция.
– Не прибедняйся.
– Я и не прибедняюсь! Но, вот взять хотя бы Миху, – подруга вернулась к тому, с чего начала, – на первый взгляд мужик хоть куда! Здоровый, под два метра! Пыль с моей стенки рукой легко стирает. А как до дела, так тьфу!
– Ну, он же тебе пыль стирает! – улыбнулась Мирослава.
– Смеёшься?! А мне придётся опять невод закидывать.
– Закидывай.
– Может, одолжишь Мориса на время? Всё равно он тебе пока без надобности? – лукаво подмигнула подруге Люси́.
– Возьми, если сможешь.
– Жадная ты, Славка!
– Я же сказала, возьми…
– Как же, возьмёшь такого! Между прочим, мне когда-то Витька нравился.
– Я догадывалась.
– А он нет. Подойдёт, шлёпнет по плечу и говорит: «Отличный ты парень, Люси́». Ну не дурак ли?
– Полегче на поворотах, он всё-таки мой двоюродный брат.
– И всё равно не умный, – несколько смягчила Люся характеристику для друга, – иначе не пошёл бы по следам отца.
– А куда ему надо было идти?
– Да хоть в учителя!
– Ага.
– А что? Виктор Романенко, учитель рисования! Ведь у него такие чудесные пейзажи получались.
– Получались, – соглашалась Мирослава.
– А теперь как представлю его в пустыне или в горах. Тут бабах! Там бабах! Мороз по коже!
– Люсь, смени пластинку.
– Ладно, уговорила. Но всё-таки вернёмся к мужикам.
Мирослава весело рассмеялась.
– Смейся, смейся! Но скажи, вот если рассматривать сказочных героев, ты бы на ком остановилась? Только не приплетай сюда Балду.
– Взять хотя бы Хоттабыча, – пошутила Мирослава, – чем не вариант?
– Он же старый! – наморщила нос Люся.
– Как сказала своей дочери одна из героинь «Человека с бульвара Капуцинов», тебе же его не варить.
– Всё равно! – упорствовала Люся. – Хоттабыч не в моём вкусе.
– Мне вот ещё нравится «Иди, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Хороший, видать по всему, мужик. И жить будешь за ним как за каменной стеной.
– Так он же невидимый!
– Вот и хорошо. Глаза мозолить не будет.
– Ну ты даёшь! – развела руками подруга и добавила: – А мне всё-таки Миндаугас нравится.
– У него есть один существенный недостаток, – серьёзно проговорила Мирослава.
– Какой же? – тотчас живо заинтересовалась Люся.
– Он не сказочный герой! – рассмеялась Мирослава.
Люся хотела что-то ответить, но тут зазвонил сотовый Мирославы. Она глянула на высветившийся номер и проговорила:
– Да, Морис, слушаю.
– Лёгок на помине, – проворчала подруга и стала прислушиваться к разговору. Но из коротких реплик Мирославы ничего нельзя было понять. Когда она отключилась, Люся спросила:
– Соскучился?
– Не думаю, – улыбнулась Мирослава, – просто просит поскорее вернуться.
– Это ещё зачем?!
– Говорит, что клиентка дожидается.
– Так вы же никого не принимаете без предварительной договорённости.
– Из правил бывают исключения, – задумчиво проговорила Волгина.
– Значит, расстаёмся? – печально спросила Люся.
– Так не навсегда же, – попыталась утешить её Мирослава.
– Нам так редко удаётся посидеть наедине, поговорить за жизнь.
– Ничего, мы выберем время и соберёмся в гараже твоего отца. Посидим за кружечкой чая, полущим дяди-Пашиных «Мишек косолапых».
– И когда это будет?
– Скоро.
– Витька далеко, – грустно вздохнула Люся.
– Я Мориса прихвачу.
– Ну, если Мориса. Ладно, уговорила, – улыбнулась Люси.
И подруги разъехались в разные стороны. Мирослава добиралась до коттеджного посёлка около часа. Уже на подъезде к дому она позвонила Морису и спросила, ждёт ли клиентка. Может, передумала и уехала.
– Нет, сидит как приклеенная, – заверил её Морис.
Детективное агентство «Мирослава», как справедливо заметила Людмила, предварительно договаривалось с клиентами по телефону, узнавало, кто им рекомендовал обратиться в агентство, и только тогда назначалась личная встреча. На этот раз некая гражданка Незвецкая не только сослалась на Карину Шумскую, известную фигуру в местном бизнесе, но и привезла от неё личную записку. Мирослава гадала, зачем такие сложности. Не проще ли было бы Карине Викторовне просто позвонить ей? Но Шумская не пошла простым путём. Почему? Либо таким образом бизнес-леди попыталась избежать ответов на вопросы детективов, либо обратившаяся к ним Незвецкая действительно входит в ближайший круг Шумской. Морис утверждал, что записка написана Кариной Викторовной от руки, почерк Шумской ему был знаком. Не так давно детективы помогли вычислить убийцу, обосновавшегося в семейном гнезде её сердечного друга. Именно с тех пор Шумская уверовала в их способность раскрывать любые преступления. Хоть Мирослава и пыталась предостеречь предпринимательницу от слепой веры в их возможности. Но куда там! Кто, кроме самой Шумской, мог ещё в чём-то переубедить…