На протяжении двух недель я после уроков радостно бежала в актовый зал на репетицию. Странно, но быть на сцене мне нравилось так сильно, что я даже не обращала внимание на обидные пародии Игоря и его друзей.
Когда я была на сцене в образе, мне было абсолютно плевать на них.
Но на переменах я больше не слышала своего имени, все его друзья звали меня Кикиморой.
– Зависть и желание привлечь твоё внимание, – однажды за обедом сказала мне Женя, – почему ты реагируешь? Они же именно этого и хотят.
– Я хочу быть невидимкой для них.
– Это будет довольно трудно с твоей внешностью, – заметив мой вопросительный взгляд, она продолжила, – ты красивая, Марьяна. Кудрявые волосы выглядят, конечно, как взрыв на макаронной фабрике, но это делает тебя такой милой что ли… В тебе есть что-то, что отличается от других, посмотри, все одинаковые. Практически одна и та же причёска, стиль одежды, все бояться выделяться. Никто не хочет быть объектом внимания. Потому что если ты выглядишь не как все, то с тобой что-то не так. В прошлом году я сделала пирсинг в носу и подстриглась очень коротко, и знаешь что? У меня куда-то делись друзья. Меня стали дразнить, а они просто оставили меня. Сейчас вроде все привыкли к пирсингу, и волосы отросли, моя подруга снова решила дружить со мной. Но я больше не хочу эту картонную дружбу.
– Ты думаешь, меня они достают из-за волос?
– Тебя они достают из-за Каховского! – Рассмеялась Женя.
– Большинству из его друзей плевать кто такая Марьяна Синичкина, но им не плевать на поощрения племянника директора школы! Если вдруг завтра Гоша решит, что ты ему больше не нравишься и выберет другую жертву, например, твою подругу Ксюшу, то вся его компания переключится на неё. А ещё как минимум трое его друзей окажут тебе знаки внимания в нормальной форме!
– Ты думаешь, я нравлюсь ему? – Поперхнулась я компотом.
– Боже, ты не можешь быть такой глупой! Это же очевидно так же, как и то, что я блондинка!
Ксеня и Тоша сели к нам за стол. Женя возмущалась им по поводу нашего разговора.
– Этот придурок запер меня в туалете, это тоже знак симпатии? – Уточнил Тоша, жуя пирожок с мясом. – Просто если да, то я должен сказать ему, чтобы не питал напрасных надежд. Мы не сможем быть вместе!
Мы все рассмеялись так громко, что на нас стали оборачиваться.
– Раньше я часто наблюдала за вами, – призналась Женя, – вы такие живые, настоящие, искренние. Вы не боитесь эмоций. Если Тоша злой, то это заметно. Если Ксеня недовольна, то она не будет это скрывать. Если вам смешно, то вы смеётесь громко. Вы не думаете о том, что о вас подумают. Вы живёте!
– Я всё ещё хочу быть невидимкой. – Смеясь, сказала я.
– Нет, ты хочешь, чтобы Игорь показывал внимание другим образом. Если ты станешь для него невидимой, то станешь страдать ещё больше!
– Скажи мне, – вдруг перебил её Тоша, – это лечится? Мы сможем спасти нашу подругу?
Женя и Ксеня снова рассмеялись, а я сделала обиженный вид.
Закончив с обедом, мы с Женей попрощались и пошли каждый в свой класс.
Я долго прокручивала её слова в голове, но, странное дело, я не ощутила волнующего трепета от того, что нравлюсь Гоше. Меня это не интересовало так, как раньше. Все мои мысли были направлены на репетиции и бесконечные посещения врачей, которые, наконец, заметили положительную динамику. Я и сама это поняла, что моё здоровье стало лучше, я могу контролировать своё состояние после еды. Не всегда получается, но прогресс есть. Я две недели пила таблетки, и состояние кожи стало лучше. Но за эти две недели я поняла то, что мне хотела донести мама – Гоша просто отрезок моей жизни, который я должна пройти. Ко мне пришло осознание того, что он просто фальшивый, лживый, закомплексованный мальчик, с красивыми глазами. В нём нет ничего хорошего, кроме моей придуманной любви к нему.
– Ты изменилась. – Ксеня взяла меня под руку и широко улыбнулась.
– Разве?
– Мы только что прошли Катю, которая изобразила приступ эпилепсии или что-то в этом роде, а ты этого даже не заметила. – Довольно сказала она. – Ты стала увереннее с тех пор, как начала ходить на репетиции, несмотря на то, что этот идиот и там тебя достаёт.
Перед классом истории было очень оживлённо, одноклассники сбились по группам и что-то обсуждали.
– А куда Тоша снова делся? – Осмотревшись, спросила я.
– Может его снова заперли в туалете? – Предположила Ксеня.
– Два раза за день?
Подруга усмехнулась и достала телефон из сумки. Не успела набрать номер, как к нам подбежал Тоша.
– Мы в дерьме!
– Вроде не пахнет! – Принюхавшись, сказала я.
– Нет, вы не понимаете! Мы совершенно забыли о проекте!
– Доброе утро, класс! – Поприветствовала нас учитель истории. – Проходите.
Как мы могли забыть об этом задании? Я заметила, что Ксеня сильно побледнела…
Урок начался с просмотров проектов, многие выглядели впечатляюще, в каждом были такие факты, которые удивляли. Учитель отмечала малейшие неточности, задавала вопросы о типе корабля, скорости, автономности и даже экипаже. Судя по всему, получить высокую оценку за этот проект не удастся никому.
– Антон, Игорь, Ксения и Марьяна! Выходите к доске. – Вызвала нас учитель.
Первым к доске вышел Игорь и достал флешку.
Я хотела уже сказать учителю, что мы не готовы и попросить ещё два дня для этого задания.
– Ребята, давайте быстрее, – поторопил нас Игорь, – у нас проект-пушка, сейчас выстрелим.
– Выражайтесь не столь примитивно, молодой человек. – Попросила учитель.
Игорь подождал, когда мы встанем рядом с ним и запустил презентацию на компьютере.
– Наша группа подготовила проект о подводной лодке Surcouf. Сделали её французы, и проект носил название «подводная лодка для обстрела». Имя своё получила в честь знаменитого капера Робера Сюркуфа. И между прочим, Сюркуф была крупнейшей подводной лодкой в мире до постройки японских лодок I-400.
– Ксеня, какова длина подводной лодки? – Не глядя на нас спросила учитель.
Игорь дал ей текст и пальцем указал на ответ.
– Длина Сюркуфа сто десять метров, дальность плавания двенадцать тысяч миль.
– Антон, что хотели объединить в этой подводной лодке?
Игорь снова указал ответ.
– Сюркуф является вершиной попыток, представленных после окончания Первой мировой войны, соединить в рамках одного корабля скрытность подводной лодки и огневую мощь надводного корабля.
– Марьяна, какую особенность имела это подводная лодка?
– Интересной особенностью подлодки Сюркуф являлась способность вести артиллерийский огонь в полупогружённом положении.
Учитель посмотрела на нас, а затем на чёрно-белые фотографии на презентации.
– Игорь, что сейчас с Сюркуфом?
– Погибла при невыясненных обстоятельствах, предположительно в феврале 1942 года.
– Ответьте мне, ребята, кто за что отвечал при подготовке этого проекта?
– Ксеня и Марьяна искали информацию, – неожиданно для меня ответил Гоша, – мы с Тохой делали презентацию и искали фотографии.
– Я ставлю вам пять, каждому. Я вижу, что много времени потрачено.
Прозвеневший звонок закончил урок и одноклассники выбежали из класса. Мы трое в полном молчании собрали вещи и тоже вышли из класса. Игоря в коридоре не встретили, но с его друзьями столкнулись.
– Эй, Кикимора! – Крикнул один из них. – У меня к тебе вопрос.
– Заткнись, придурок! – Заступился Тоша.
– А тебя никто не спрашивал.
Двое парней подошли к Тоше и прижали его к стене. Третий взял Ксеню за локоть, чтобы та ничего не смогла сделать.
– Так вот мой вопрос, – он подошёл ко мне вплотную, я ощутила его дыхание на своей щеке, – мне интересно, как ты будешь выглядеть с короткими волосами?
В следующее мгновение я услышала щелчок зажигалки и крик друзей. Почувствовала запах жжёных волос. Он зажал мне рот ладонью, но я всё равно пыталась кричать. И вдруг всё прекратилось…
Я почувствовала, как Ксеня помогает мне подняться с пола, увидела, как Тоша сидя сверху на одном из тех, кто его удерживал, бьёт кулаком в лицо. Обернувшись, я увидела, как от моего обидчика оттаскивают Вову, правый его кулак был в крови.
– Что здесь происходит? – Раздался голос директора. – Все вы, ко мне в кабинет, живо!
Я, Ксеня, Тоша, Вова и четверо парней пошли за директором.
– Ты как? – Тоша приобнял меня за плечи. – У них просто крыша поехала! Грёбанные придурки!
– За базаром следи! – Мой обидчик толкнул Тошу в грудь.
– Свой контролируй! – Резко сказал Вова.
Директор открыл кабинет и сказал по одному заходить. Первым зашёл Вова.
– Всё из-за тебя, лохушка! Все проблемы только из-за тебя! – Один из парней плюнул в мою сторону.
Ксеня крепко держала Тошу под руку, было видно, что он ещё не готов успокоиться.
Вова был в кабинете пятнадцать минут, а когда вышел, сказал заходить всем своим друзьям в полном составе, Ксене и Тоше после них.
– Маря, пошли со мной.
Я шла за Вовой, который всем видом давал понять, что лучше с ним не спорить. Я физически ощутила его ярость. Правый кулак всё ещё кровоточил, следом за нами тянулась дорожка из капель крови.
– Вова, куда мы идём? – Тихо спросила я, боясь его злости, но он не ответил.
Забежав в раздевалку, он взял моё пальто и помог мне одеть его, мы вышли на улицу, и пошли за школу. На старом школьном дворе он сел на спиленное дерево и достал пачку сигарет.
– Твою мать, Маря, я не хочу, чтобы они делали тебе ничего плохого! Я не знаю, что не так с ними!
– Вова, я…
– Подожди, Маря! – Перебил меня он. – Просто, какого чёрта им от тебя надо?! Чем ты так не угодила Гоше?
Я не знала, что ему сказать. Мне было больно и обидно от всего, что происходило, пальцами я перебирала подпалённую прядь волос. Вова курил третью сигарету и молчал…
– Я не знаю, почему Игорь издевается надо мной… Я не знаю, почему ваши друзья помогают ему в этом… Я не знаю, почему ты… С ними, если ты другой…
Вова подошёл ко мне и провёл рукой по волосам.
– Маря, прости за них. Я решу с ними. Никто тебя больше не обидит.
Сейчас я не замечала ни мороза, который жалил кожу, ни поднявшегося ветра, что бросал в лицо колючие снежинки – на душе стало очень тепло. Он заправил подпалённую прядь моих волос за ухо, чем заставил моё сердце биться в бешеном ритме.
В его взгляде мелькнула нехарактерная для него серьёзность, нежность, и, не удержавшись, я первая потянулась к его губам.
Актовый зал уже преобразовывался под новогодний спектакль. В центре зала стояла высокая и пушистая искусственная ель, украшенная красивыми жёлтыми, зелёными, серебристыми шарами. Павел Иванович уже принёс костюмы, и репетировать стало ещё интереснее.
Женя бегала вокруг ёлки в длинной юбке, поверх которой был повязан пуховый платок, Вова сидел на краю сцены в чёрных джинсах и длинной чёрной мантии. Женя потянула меня за собой к ёлке, громко смеясь.
– Скоро Новый год! – Воскликнула она.
Я посмотрела на Вову, который читал сценарий, мне очень хотелось с ним поговорить. После той ситуации мы не пересекались и так не поговорили. Впрочем, что ему сказать я не знала…
– Приветствую вас, мои таланты! – Павел Иванович зашёл в зал, неся в руках ярко-зелёное платье. – Марьяна, переодевайся и на сцену!
В маленькой комнате за сценой я переоделась в платье и собрала волосы в пучок на затылке.
– Ты выглядишь мило.
Обернувшись, я увидела Игоря, стоявшего в проходе.
– Как давно ты тут стоишь? Подглядывать как минимум не прилично.
– Я только зашёл, – усмехнулся он, – должен сказать пару слов.
– Потом скажи, сейчас репетиция. – Отмахнулась от него я.
– У тебя глаза схожи с погодой в Петербурге…
– Что? – Я повернулась к нему, он держал в руках листок бумаги. – Я не расслышала, что ты сказал.
Выдавив подобие улыбки, Игорь вышел из комнаты.
Павел Иванович командным голосом объяснял, как нужно играть сцену, чтобы было смешно. После того, как мы поняли то, что он хочет от нас увидеть, Павел Иванович сел в первом ряду.
– Девчонки, – начал Вова, – нам нужно в лес, всё разузнать. Только нужно замаскироваться, а то нас ищут.
– Ох, уж эти поклонники! – Воскликнула Женя. – То песни пишут, то по лесу ищут…
– Какие ещё песни? Ты чего говоришь-то? – Рассмеялась я.
– А вот такие! Лирические, между прочим! Это ты ничего не слышишь в своём болоте, кроме кваканья лягушек…
– Да замолчите вы! – Строго сказал Вова. – Полиция нас ищет и люди всякие, которым мы зло сделали.
– Кто старое помянет…
– Кикимора! – Вова посмотрел на меня строгим взглядом.
Мы репетировали три часа, смеялись, злились, ругались, мирились. Каждый хотел получить идеальный результат на завтрашнем спектакле.
Репетиция закончилась, когда на улице зажглись фонари. Павел Иванович, кажется, был доволен постановкой и отпустил нас домой. На улице ко мне подошла Женя.
– Давай встретимся после спектакля в кафе, я всех приглашаю!
Ответив что-то невразумительное, я пошла домой. В голове невольно возник образ Игоря перед репетицией, а потом его слова в то утро, когда мы встретились в частном секторе.