Какие чувства переполняют женщину, когда она держит в руках белый листок, на котором всего две фразы? Две короткие фразы, разрезающие жизнь на «прошлое» и «ничего», как на «до» и «после»? И ничего не понятно, и нет объяснений произошедшему…
Когда я видела подобное в кино, мне казалось, что уж я-то бы непременно начала действовать, была смелой, решительной и находчивой, не отступила бы перед трудностями и непременно выручила бы любимого человека из любой беды.
Оказывается, думать и делать – вещи разные…
Я никогда не хотела замуж. Вот честное слово – даже в мыслях не было. И дело вовсе не в том, что я никому не нужна или, как говорит моя подруга, «не предлагали – вот и не хотела». Предлагали, и не раз, и такие мужчины, что…
Но это не важно. Просто я так устроена – не хочу зависеть сама и ввергать кого-то в зависимость тоже не хочу. Зачем? Нам и так хорошо. Мне и Олегу. Мы вместе уже пять лет, хоть и живем на два дома – опять-таки, это мои «тараканы». Мне непременно нужно место, где никто не сможет нарушить ход моих мыслей, не станет отвлекать разговорами и просьбами в тот момент, когда мне этого совершенно не хочется.
Мы познакомились пять лет назад. Был день рождения моей подруги Кати, я по сложившейся с самого детства традиции пришла туда со сливовым пирогом – научилась печь его лет в десять, с тех пор здорово усовершенствовала и рецепт, и технологию, и декор.
Принимая пирог из моих рук, именинница со вздохом посетовала:
– Везет тебе, Лизка. Можно есть и не думать о фигуре, а я от одного запаха поправляюсь.
– Ничего, тут мало калорий, я специально старалась более диетический вариант выбрать.
В компании я знала всех, кроме высокого широкоплечего шатена в сером свитере и джинсах.
– Знакомься, Лиза, это Олег, – сказал, перехватив мой взгляд, муж Кати Саша. – Мы вместе работаем.
Ему понравился мой сливовый пирог, а мне – он.
Серьезный, увлеченный историей войны, много лет в свой отпуск отправлявшийся в поисковые экспедиции.
Олег весь вечер рассказывал мне о том, как вместе с приятелями из разных городов пытается найти и похоронить тех бойцов, чьи останки все еще лежат в земле на местах боев. Потом он попросил разрешения проводить меня, и мы прогуляли по городу до утра, оказавшись к рассвету на высокой горе, где была установлена часовня, с которой и начался наш город еще в Средние века. Теперь он лежал у наших ног, сонный, еще не растревоженный автомобильными гудками, не задыхающийся от выхлопных газов, не умирающий от скуки в бесконечных пробках.
– Красиво, правда? – накинув мне на плечи свою джинсовую куртку, спросил Олег.
– Да…
– Я люблю сюда приезжать, особенно если на душе тяжело, – вдруг признался он, бросив быстрый взгляд на часовню. – Постою тут, поброжу, подумаю – и как-то сами собой нужные мысли появляются. А у тебя есть любимое место в городе?
Я задумалась.
Не могу сказать, что такое место у меня было, разве что маленький пруд в черте города, куда я в детстве часто ходила с дедушкой.
Мы брали с собой хлеб и кормили живших там в большом количестве уток. Такой ритуал совершался примерно раз в месяц, даже зимой – пруд не замерзал, а утки не улетали. Когда дедушка умер, я продолжала ходить туда одна, правда, уже не так часто.
Олег слушал меня, чуть склонив голову к плечу, и в глазах его мелькнуло что-то особенное, похожее на нежность. Это не очень вязалось с его довольно брутальной внешностью, огромными плечами и руками, привыкшими, как видно, держать не только авторучку, но и лопату.
В банке, где они работали с Сашей, Олег занимал довольно высокую должность, возглавлял отдел, что, конечно, требовало определенной жесткости характера, да и участие в поисковых операциях тоже наверняка накладывало свой отпечаток. И вот эта неожиданная нежность в глазах от моего довольно обыденного рассказа о пруде и утках поразила меня.
Я вдруг поняла, что не хочу с ним расставаться.
И мы больше не расставались вплоть до последней недели, когда он вдруг перестал отвечать на мои звонки, сказав перед этим, что уезжает в командировку. Нет, я понимаю, что в командировке человек работает, но ведь есть еще и вечера…
А сегодня я вынула из почтового ящика белый конверт без надписи и открыла его.
На свернутом вчетверо листе бумаги было набрано: «Если хочешь узнать, где он, отправляйся в Питер. Только не опоздай».
Почему – в Питер, когда в командировку Олег улетел в Нижний Новгород? С какой стати?
Я, конечно, сразу набрала номер телефона Олега, но он не отвечал, был выключен.
Позвонила Саше, и тот удивленно проговорил:
– А я его неделю не видел. Он что, вернулся уже? Сейчас схожу в кабинет, гляну.
Через десять минут, которые я провела у подъезда в волнении и какой-то нараставшей изнутри тревоге, Саша перезвонил и растерянным голосом произнес:
– Слушай, Лизка, а его вообще давно никто не видел.
– Но он же должен какие-то отгулы тогда попросить, если командировка закончилась! Невозможно исчезнуть и не предупредить никого!
– Ну, это я не знаю… вряд ли начальник передо мной отчитываться станет. А у вас точно все нормально?
У нас все было как обычно – за пять лет выработался своеобразный распорядок, одну неделю мы проводили в моей квартире, другую – у Олега, а один выходной обязательно врозь, так мне было удобнее. Неделю назад мы ходили в кино, потом гуляли, готовили ужин – словом, вообще ничего не предвещало.
– Саша, может, мне в полицию, а? – не совсем уверенно спросила я.
– Дохлый номер. Что ты им скажешь? Что мужик из командировки не вернулся? Он тебе даже не муж, прости за прямоту.
Да, точно… Но что делать? Лететь, в самом деле, в Питер? Я была там только один раз, нет никаких знакомых, вообще никого…
Я передумала ехать в магазин за новым платьем – мы собирались отметить День святого Валентина в небольшом уютном кафе в центре города, и я хотела немного обновить гардероб. Но теперь-то явно не до этого… И вместо платья, пожалуй, придется купить билет и полететь в Питер.
Питер в феврале – ну, кто бы мог подумать…
Почему-то мне и в голову не пришло, что все это может оказаться розыгрышем, шуткой. Олег явно во что-то влип, и, возможно, ему нужна моя помощь – кто-то же написал это злосчастное письмо. И этот кто-то знает, где Олег и что с ним.
Не так давно он рассказал мне, что во время последней экспедиции куда-то под Вязьму он нашел довольно любопытные и редкие вещи, в том числе и небольшую табакерку с чудом сохранившейся на внутренней стороне крышки фотографией женщины.
Олег задался целью найти если не эту женщину, то кого-то из ее родственников, чтобы передать им вещь, принадлежавшую ее близкому человеку, погибшему на фронте.
Табакерка, кстати, тоже оказалась ценной, и антиквар, к которому Олег обратился за консультацией, предложил ему ощутимую сумму и долго уговаривал продать ее.
Олег отказался, конечно.
Не знаю, почему эта история всплыла в моей памяти именно сейчас, но я почувствовала, что тревога усилилась.
Я решила, что нужно поехать в квартиру Олега и попробовать поискать там хоть какие-то зацепки.
Может, он нашел женщину с фотографии или кого-то, кто мог ее знать? Может, дело в табакерке?
Я должна понять, не связаны ли между собой исчезновение Олега и его находки.
В квартире царил полный порядок, никаких следов поспешных сборов, никаких раскиданных вещей – все точно так, как было в этой квартире неделю назад, месяц…
Педантичный Олег никогда не позволял себе бардака ни в чем.
Я прошла к компьютеру и включила его. С чего начать? Я ведь понятия не имею, что хочу найти. Может, просмотреть в истории браузера последние посещенные Олегом сайты?
С этим я провозилась около часа, но ничего подходящего не нашла – история оружия, военные порталы, форумы поисковиков, на которых я даже просмотрела последние сообщения, оставленные Олегом. Нет, ничего.
От напряжения заболели глаза, я встала из-за стола и прошлась по комнате.
Ряды книг на тянувшихся вдоль стены стеллажах, наша совместная фотография – счастливые и улыбающиеся, мы смотрели прямо в объектив, и Олег крепко сжимал меня в объятиях. Когда я увижу его снова? И увижу ли?
В голову полезли самые разные мысли, из которых ни одной оптимистичной, и я вдруг расплакалась, усевшись прямо на ковер.
Именно в этот момент позвонила моя сестра Света. У нее всегда было потрясающее чутье на тот момент, когда звонить не стоит…
– Ты где, Лизка? Я заехала к тебе за платьем.
О, господи, платье…
Я совершенно забыла, что сегодня сестра должна была забрать готовое платье, которое я сшила ей к празднику.
– Я не дома.
– Представляешь, я уже догадалась по запертой двери, – фыркнула сестра. – Ну, а мне-то что делать? Стою тут как дура, а на улице, между прочим, холодно!
– Света, я сейчас не могу… давай я сама вечером привезу, а? – жалким голосом попросила я, понимая, что не смогу выйти из квартиры Олега, пока не найду хоть какую-то зацепку, хоть что-то, позволяющее мне понять, куда он делся и почему.
– Ну Лииииизааа… – капризно протянула Светка. – Я уже настроилась, что сегодня все примерю, прическу придумаю, макияж… я чувствую, что Славка мне сюрприз готовит, и, кажется, даже догадываюсь, какой именно. Ну, надо ведь встретить предложение руки и сердца во всеоружии, правда?
В отличие от меня, Светлана хотела замуж класса с девятого, и мама всегда всерьез опасалась, что младшая дочь существенно опередит старшую в этом вопросе и даже школу не закончит, но, к счастью, обошлось.
– Светка, в кого ты такая эгоистка? Я сказала – не могу сейчас, значит, не могу!
– А чем это ты занята, интересно? Ты ведь в отпуске!
Отпуск был вынужденным – в ателье, где я работала, произошел пожар, и владелица отправила нас отдохнуть на время ремонта.
Я не очень расстроилась – профессия позволяла брать заказы и работать на дому, и даже появилась мысль вообще не возвращаться в ателье после того, как оно откроется.
– У меня что, никаких дел быть не может?
– Может, – благосклонно согласилась сестра. – А голос почему такой упавший?
И вот тут я сломалась. Мне просто необходимо было поговорить с кем-то, высказать свои сомнения, поделиться страхами, в конце концов. Единственной моей ошибкой было то, что для подобного откровения я выбрала младшую сестру.
Выслушав внимательно все, что я сбивчиво и со всхлипами рассказала, Светка выдала:
– Ну, что могу сказать? Допрыгалась ты, Лизок.
– Это как? – не сразу поняла я.
– Да сбежал он от тебя, вот как, – снисходительно пояснила сестра. – Сколько можно мозги мужику крутить? Пять лет! Да тут кто угодно сбежит. Вот и Олег сбежал.
Я молча сбросила звонок и отключила телефон. Доказывать что-то Светке не было ни сил, ни желания, а ее мнение, такое обидное и злое, пусть останется при ней. Но самое неприятное заключалось в том, что я вдруг подумала – а ведь возможно, что сестра права. Олег делал мне предложение трижды, и трижды я отказывала ему, говоря, что мы и так хорошо живем, так к чему все это менять? А что, если он хотел этих перемен? Что, если ему было важно, чтобы я стала его женой официально? А я этого не поняла и не услышала.
Взгляд мой упал на полку, где Олег хранил свои находки, которые не удавалось пристроить в музеи – какие-то личные вещи, несколько патронов, совершенно проржавевший пистолет, каску, пробитую осколком. Там же стояла и табакерка, дожидаясь своего часа. И вот ее-то как раз на полке сейчас и не оказалось.
Я даже встала и подошла к полке, провела пальцем по тому месту, где неделю назад – я могла поклясться в этом – стояла табакерка. Нет, ее не было. И это могло означать что угодно. Олег мог найти кого-то, кто имел отношение к женщине на фотографии. Мог повезти табакерку на повторную экспертизу. Ее могли украсть.
Эта версия не очень годилась – в квартире полный порядок, никаких следов, но мало ли…
Олег мог открыть двери сам, мог просто сразу не заметить пропажи, а теперь кинулся искать – да мало ли…
С каждой секундой во мне крепла уверенность, что исчезновение Олега напрямую связано с пропажей этой злосчастной табакерки. Только почему он мне ничего не сказал? Неужели я на самом деле так мало значу для него, что он даже не потрудился предупредить, чтобы не волновалась? Или я сама в этом виновата? Наверное, невозможно пять лет держать человека в подвешенном состоянии без последствий. Но если он хотел расстаться со мной, то почему не сказал об этом прямо?
Олегу никогда не были свойственны всякие мужские уловки, хитрости и выдумки, он мог поговорить со мной обо всем открыто, мы всегда так делали, обсуждая любую волновавшую каждого из нас мелочь. И я не думаю, что такой шаг, как расставание, стал бы исключением. Олег из тех, кто говорит правду, глядя в глаза, а не присылая сообщение или письмо.
Внезапно мне пришло в голову позвонить тому антиквару, которому Олег носил табакерку. Не знаю, зачем, но почему-то вдруг я подумала, что он сможет прояснить ситуацию.
Его номер точно должен был остаться в записной книжке, которую Олег держал возле компьютера – он всегда записывал нужные номера туда, чтобы не потерять.
Я принялась лихорадочно листать странички, исписанные острым почерком Олега, и в носу защипало – эта книжка, казалось, все еще хранила тепло его рук.
Постаравшись успокоиться, я сосредоточилась на поиске. У антиквара и имя было вполне антикварное – Аристарх Кондратьевич, и все ошибки исключались, так что я была уверена, что звоню именно ему.
Когда в трубке раздался скрипучий голос, я сразу перешла к делу:
– Добрый день, Аристарх Кондратьевич. Меня зовут Лиза, я подруга Олега Резникова, помните такого?
– Конечно. Чего вы хотите? Олег решил продать мне табакерку? Пусть позвонит сам.
– Нет, дело не в этом… вернее, дело в табакерке, но… – Я немного растерялась, поняв, что старик, скорее всего, ничем мне не поможет. – Вы давно разговаривали с Олегом?
– Вчера разговаривал. Ваш друг удивительно упрям, – сварливо отозвался антиквар. – Никто не предложит ему цену выше, чем я.
– А о чем вы вчера разговаривали?
– Об этом и разговаривали. Я звонил поинтересоваться, не передумал ли он.
– И все?
– Да, все. Милая девушка, уговорите вашего друга проявить благоразумие. Он не коллекционер, он не разбирается в подобных вещах, а я уже сорок лет собираю коллекцию табакерок, изготовленных до революции.
– Хорошо, я попробую, – вздохнула я. – Простите за беспокойство.
Значит, вчера Олег выходил на связь, это уже хорошо. Только почему он мне не перезвонил, ведь там должна быть целая куча сообщений о непринятых вызовах?
Отложив в сторону мобильный, я перелистала книжку до конца и вдруг обнаружила запись, сделанную пару недель назад – у Олега была привычка ставить дату.
На последней исписанной странице обнаружился номер телефона и имя – Софья Николаевна.
Я посмотрела на код города – он был не местным и не московским. Пришлось воспользоваться Интернетом и выяснить, что это… Санкт-Петербург.
Номер я набрала, но мне не ответили. Усмотрев в этом знаки, я поняла, что сопротивляться бесполезно, нужно купить билет и лететь.
Спустившись по трапу в Пулково, я поняла, что не прогадала с одеждой и обувью. Снега практически не было, под ногами чавкала жижа, и мои ботинки на толстой подошве это испытание должны были выдержать.
Накинув на голову капюшон пуховика, я поглубже засунула в карманы руки и направилась к стоянке такси. Багажа с собой у меня не было, все, что нужно, уместилось в небольшом рюкзаке. Куда ехать, с чего начинать…
Номер в гостинице я забронировала, сейчас сразу туда отправлюсь, немного отдохну, позавтракаю и позвоню неведомой Софье Николаевне.
В гостинице меня ждал сюрприз в виде белого конверта, который мне вручила девушка-администратор вместе с ключом от номера.
– Что это? – спросила я.
– Это просили передать вам.
– Мне? Кто?
– Какая-то девушка.
Это было совершенно невозможно, потому что никаких знакомых девушек в этом городе у меня не имелось.
В номере, бросив на пол рюкзак, я первым делом распечатала конверт. В нем оказалась записка: «Ротонда на Гороховой улице. Там получишь информацию». Больше ничего.
Я упала поперек кровати, уставилась в потолок и задумалась.
Ну, допустим, я найду и Гороховую улицу, и неведомую ротонду. Дальше что? Там меня будет ждать добрый волшебник, который разъяснит, куда исчез Олег?
Все это напоминало какой-то странный квест, который я непременно должна пройти, чтобы в конце… А что, собственно, должно быть в конце? Или отдаться на милость судьбе и посмотреть, чем все закончится?
Я вдруг почувствовала азарт и вскочила, потянулась за телефоном, чтобы найти Гороховую улицу и понять, где именно расположена эта самая ротонда.
Нашла я дом не так быстро, как рассчитывала, сперва поблуждала по набережной Фонтанки, а потом и по самой Гороховой.
Мне казалось, что это должно быть что-то величественное, необыкновенное. На самом деле это оказался довольно обычный дом на углу набережной и Гороховой. За вход пришлось заплатить, но когда я попала внутрь, то не то что о деньгах – об окружающей действительности забыла думать.
На меня в буквальном смысле обрушилась такая чарующая красота, что я, затаив дыхание и задрав вверх голову, застыла на месте.
Шесть колонн уходили вверх, а стены, повторявшие изгибы лестниц, словно стремились куда-то в небо. Это произвело на меня такое впечатление, что я еще долго стояла пораженная, разглядывая все вокруг. Хоть день был и будний, народа здесь оказалось достаточно.
Внезапно кто-то дотронулся до моего плеча сзади, и от неожиданности я подскочила на месте и вскрикнула, а когда обернулась, то никого не обнаружила. На меня оглядывались, я сконфузилась и поторопилась выйти, хотя, если честно, покидать это место абсолютно не хотела.
Сунув в карманы руки, я обнаружила какую-то бумажку.
Развернув ее, прочитала: «Малая Морская улица. Дом Пиковой дамы. Сегодня в 17.00». Бросив взгляд на часы, я поняла, что нужно торопиться. В незнакомом городе даже с картой легко заплутать, как я уже убедилась.
Выйдя на набережную Фонтанки, я снова попробовала набрать номер неведомой Софьи Николаевны, но он по-прежнему не отвечал. Тогда я позвонила Саше, и тот сказал, что Олег не выходит на связь, телефон его выключен, а на работе он действительно взял отгулы.
– Мне кажется, он здесь, в Питере, – сказала я, опершись на перила и глядя в темную воду Фонтанки. – И он ведет со мной какую-то игру.
– Да не похоже это на Олега. Ты ведь знаешь, он всегда все прямо говорит, не юлит и не придумывает.
– Тогда что происходит? Я блуждаю по местным достопримечательностям, получаю какие-то записки…
– Почему ты думаешь, что это Олег?
– А кто? Я пытаюсь дозвониться по номеру, что нашла в его записной книжке, но там никто не отвечает. Я уверена, что это связано с табакеркой, которая пропала.
– Погоди… он, кажется, что-то говорил про эту табакерку, – вдруг сказал Саша. – Вроде как нашлась дочь женщины, что на фотографии изображена. И живет она как раз в Санкт-Петербурге.
– Я это знаю, Саша, – разочарованно вздохнула я. – Я сразу код города посмотрела. Но что толку, если телефон не отвечает? Может быть, попробовать адрес поискать?
– Не знаю… попробуй, конечно, но что это даст? Ты явишься к незнакомой женщине, явно уже немолодой, и станешь спрашивать про Олега? А если он на самом деле вовсе не в Питер поехал?
– Но попробовать-то надо! – возразила я. – Ведь я все равно уже здесь.
Поговорив с Сашей, я настроилась во что бы то ни стало разыскать неуловимую Софью Николаевну через адресный стол. Но мне предстояла еще поездка в неведомый Дом Пиковой дамы, что тоже требовало времени.
Решив, что в адресный стол можно звонить и по дороге, я посмотрела маршрут и двинулась на Малую Морскую улицу. Прихватив в первом попавшемся кафе большой стакан горячего кофе, я нашла номер адресного стола и позвонила.
Полученная информация немного огорчила – точный ответ я получу в лучшем случае завтра, а то и позже. Но и это было уже кое-что.
Дом Пиковой дамы я нашла тоже не сразу. Определенно, путешествия с картой не относятся к числу моих сильных сторон…
Помогла пожилая женщина в сером пальто и мягком берете. Она сама обратила на меня внимание – видимо, лицо было очень уж растерянным:
– Вам чем-нибудь помочь?
Я радостно закивала:
– Да, да, пожалуйста! Я ищу Дом Пиковой дамы.
Женщина улыбнулась и предложила:
– Я вас провожу, мне нужно в ту же сторону.
– Ой, спасибо огромное!
Мы пошли по тротуару рядом, и женщина вдруг начала рассказывать мне историю, связанную с этим домом и его владелицей княгиней Голицыной.
Я и не знала, что именно этот дом и сама Голицына вдохновили Пушкина на создание «Пиковой дамы». Он услышал историю о трех картах от правнука княгини. Она на самом деле владела этим секретом, получив его от известного мистика графа Сен-Жермена. Правда, как говорят, потом до самой смерти ее преследовал образ черного незнакомца, постоянно прохаживающийся под окнами ее особняка.
Я слушала все это, в буквальном смысле открыв рот – настолько захватывающей оказалась история.
– Ну, вот мы и пришли, – сказала женщина, разворачивая меня лицом к особняку.
– Спасибо вам за интересную историю, – искренне поблагодарила я, бросив взгляд на часы.
Женщина тоже посмотрела на свои часики и пробормотала:
– Пять часов.
Она не торопилась уходить и явно кого-то высматривала, а потом вдруг повернулась ко мне и спросила:
– Извините меня, но вас случайно не Елизаветой зовут?
– Да, – почувствовав, как заколотилось сердце, ответила я. – А кто вам сказал?
– Никто, – улыбнулась она. – Меня только просили передать это. – Она вынула из сумочки конверт и протянула мне, собираясь уходить.
– Постойте! – взмолилась я, ухватив ее за рукав пальто. – Пожалуйста, скажите, что с ним все в порядке!
– С кем? – удивленно спросила она.
– С тем, кто передал вам конверт.
– Ну, она была вполне здорова и жизнерадостна, – сказала женщина, глядя на меня с удивлением.
– Она? – упавшим голосом переспросила я. – Она?
– Послушайте, милая девушка, не морочьте мне голову. Я передала то, что меня попросили, больше ничего не знаю. Всего хорошего. – И, ловко высвободив из моих пальцев рукав, женщина практически растворилась в опустившихся на город сумерках.
Я даже глазам своим не поверила – вроде как вот она стояла, и все – нет никого… Похоже, мистика этого странного дома до сих пор была сильна.
Я крутила в руках конверт и никак не решалась открыть его. Там наверняка очередная записка-загадка, но мне уже надоело метаться по городу в поисках указанных в письмах мест и совершенно не приближаясь при этом к разгадке.
Может, ну его, этот конверт? Вернусь в гостиницу, посплю, завтра получу адрес Софьи Николаевны и поеду к ней. Точно! Хватит с меня загадок, мистических мест и прочих тайн Петербурга.
Я сунула конверт в карман и решительно зашагала к метро, но, подойдя ко входу на «Адмиралтейскую», вдруг передумала и все-таки распечатала.
«Последний пункт – улица Гражданская, дом исполнения желаний, ровно в полдень».
Одна строка. И ни номера дома, никаких опознавательных знаков – ничего. Бери, в общем, Лиза, карту в руки и отправляйся искать неведомо чего.
Я на всякий случай еще раз набрала номер Олега, как делала за эти два дня практически каждые два часа, но абонент по-прежнему был недоступен. А завтра – четырнадцатое февраля, и вокруг все поголовно будут влюблены, счастливы и в сердечках… И только я совершенно одна в чужом городе, с пачкой странных загадок в руке.
Мне даже ужинать расхотелось, хотя я весь день пробегала на голодный желудок.
Я вернулась в гостиницу, поговорила с администратором и выяснила у нее точный адрес этого дома исполнения желаний.
– Это так романтично – побывать там в День святого Валентина, – улыбнулась девушка.
– Романтично, когда ты там с любимым человеком. А не в тот момент, когда даже не знаешь, куда он делся.
– О… – разочарованно протянула она. – Надо же… А мне на секунду показалось, что вам романтический сюрприз приготовили…
– Увы, – вздохнула я и пошла к себе.
В глубине души у меня, конечно, теплилась надежда на то, что завтра я приближусь к разгадке исчезновения Олега, но смущала дважды упомянутая разными людьми девушка, передававшая конверты. Не вышло бы так, что это окажется, например, его жена – а что, вполне… Мою подругу муж бросил, прислав сообщение о том, что уже год параллельно живет с другой женщиной и хочет остаться именно с ней. Юлька впала в депрессию, а этот козел спокойно выкладывал фотографии с новой женой и ее дочкой, подписывая их «Моя любимая семья».
Нет, Олег не мог так со мной поступить, не мог! Он для этого слишком честный.
Ночь я провела бессонную и вовсе не в постели, как мечтала. Возможно, причиной этому послужило то, что, уже лежа в кровати, я вдруг подумала – а ведь гостиница расположена в обычном жилом доме старой постройки, очевидно, еще дореволюционной. И ведь в этих квартирах, теперь переделанных в гостиничные номера, раньше жили люди. Жили и… умирали. В блокаду.
Возможно, именно в этой комнате, именно на том месте, где сейчас стоит кровать, на которой я лежу, тоже кто-то умер.
Ничего на свете я не боялась так, как мертвецов, и эта мысль буквально пружиной выкинула меня из теплой постели.
Я отодвинула темную портьеру на окне, села на широкий низкий подоконник и уставилась на улицу. На мокрый асфальт тихо ложился белый снежок – большими мягкими хлопьями. Соседние крыши уже были засыпаны, и теперь дома напоминали пряничные домики, которые мы в детстве со Светкой пекли к Новому году.
Эта тихая красота должна бы радовать, но мое сердце сжимала холодная рука ужаса. Я боялась оторваться от вида за окном, боялась посмотреть в глубину темной комнаты – словно там меня поджидали прежние жильцы.
«Лизка, тебе уже не пятнадцать, – уговаривала я себя, прижавшись лбом к холодному стеклу. – Ты не ребенок, который ночью боится ногу из-под одеяла высунуть, чтобы монстр не ухватил. Ну, какие мертвецы, что за глупости еще? Здесь после войны наверняка много людей жило. Они были тут счастливы, любили, рожали детей. У них все было хорошо. И вообще – это очень счастливый дом, здесь все и у всех складывалось удачно».
Но эти самоуговоры не особенно помогли, и рассвет я в буквальном смысле встретила, глядя в окно.
Пришлось прибегнуть к единственному способу мгновенно стать бодрой – принять холодный душ. Не скажу, что здорово взбодрилась, но хотя бы в сон клонить перестало. Осталось только выпить кофе и отправляться на поиски дома исполнения желаний.
Интересно только, сможет ли этот дом исполнить мое желание увидеть Олега и прояснить наконец, что же произошло.
Погода испортилась. Снег, выпавший ночью, успел превратиться в жидкую кашу под ногами, хмурое серое небо давило, настроение мгновенно сделалось поганым.
Куда я бреду под этим низким небом, в этом чужом городе, да еще и в день всех влюбленных?
В кармане завибрировал мобильный, и мое сердце бешено заколотилось – а вдруг это Олег?
Но это был не он. Звонила женщина из адресного стола.
Я наскоро нырнула в какую-то подворотню и вынула из рюкзака записную книжку. Кое-как накорябав замерзшей рукой адрес, я поблагодарила сотрудницу и убрала телефон в карман.
Не знаю, совпадение ли это, но улица, на которой проживала Софья Николаевна, называлась Гражданской.
Усмотрев в этом добрый знак, я немного воспряла духом и отправилась к метро. Ехать мне нужно было до «Сенной площади», я нашла уголок в вагоне, присела и постаралась не уснуть. До полудня у меня еще было время, можно попытать счастья и зайти к Софье Николаевне. Конечно, странновато будет выглядеть – незнакомая женщина на пороге, спрашивающая о табакерке и молодом человеке из другого города, но вдруг мне повезет?
Дом, где жила Софья Николаевна, я нашла быстро, что меня тоже порадовало после вчерашних блужданий в поисках нужных адресов.
Я поднялась по лестнице на третий этаж и позвонила в дверь. От волнения во рту стало сухо, а сердце билось все сильнее. Дверь распахнулась, и я увидела молодую девушку в спортивном костюме и смешных тапочках-единорогах.
– Добрый день, – изучающе оглядев меня с ног до головы, произнесла она. – Могу чем-то помочь?
– Д-да, – заикаясь, проговорила я. – Здесь живет Софья Николаевна?
– Ба, к тебе пришли! – крикнула девушка в глубину квартиры. – Проходите, я сейчас ей помогу.
Я нерешительно топталась на коврике в прихожей, когда девушка осторожно, под руку вывела из дальней комнаты маленькую, хрупкую старушку в синем фланелевом халатике. Редкие седые волосы мелкими локонами обрамляли открытое, как у ребенка, лицо с почти прозрачными глазами, бывшими некогда голубыми. Старушка напоминала пожилого ангела и улыбалась мне так, словно знала сто лет:
– Вы ведь Лиза, правда?
Я едва не упала – определенно, в этом городе и жители обладают каким-то мистицизмом. Я узнала о существовании этой старушки всего три дня назад, а она ведет себя так, словно мы знакомы давно.
– Да, я Лиза.
– Аврора, что же ты гостью в прихожей оставила?
Девушка со странным именем молча указала мне рукой на распахнутые двери большой комнаты слева, и я, скинув ботинки и пуховик, вошла туда. Аврора уже усадила бабушку в кресло с высокой спинкой и резными подлокотниками, укрыла ее ноги клетчатым пледом и предложила мне:
– Вы к ней поближе присаживайтесь, она плоховато слышит. Девяносто три года, понимаете… – И, наклонившись к старушке, проговорила: – Я пойду чаю сделаю. Скоро мама приедет, а мне в институт нужно.
– Иди, детка, завари нам свеженького, – потирая морщинистые ручки, кивнула Софья Николаевна.
Аврора направилась в кухню, однако от меня не укрылось, с каким любопытством она снова посмотрела на меня.
Я же придвинула стул ближе к креслу Софьи Николаевны и спросила:
– Скажите, пожалуйста, а откуда вы знаете мое имя?
– Девушку с такой внешностью должны звать Елизаветой, – улыбнулась старушка. – У вас такая красивая коса… и глаза зеленые.
Я смутилась. Коса всегда была камнем преткновения, я не раз и не два пыталась отрезать ее и сделать модную стрижку, но едва заговаривала об этом, как тут же натыкалась на шквал негодования со стороны мамы и Олега – они никак не хотели, чтобы я делала это.
– У меня в молодости тоже была коса, – продолжала старушка. – Но в войну пришлось отрезать – воды нет, мыла нет…
Я вспомнила, что на фотографии из табакерки у женщины действительно была коса, переброшенная на грудь.
– Софья Николаевна, вам может показаться странным мой вопрос, но… к вам случайно не приезжал молодой человек по имени Олег Резников?
– Олежек? – Ее прозрачные глаза засветились как-то особенно ласково, словно воспоминания об Олеге были ей дороги. – Да, конечно. Аврора! – крикнула она. – Аврора, детка, поди сюда, пожалуйста!
Девушка вошла с подносом, на котором несла чашки, заварочный чайник и вазочку с печеньем и конфетами:
– Что, ба?
– Принеси, пожалуйста, ту вещь, что привез нам Олег. Она на тумбе у моей кровати.
Аврора как-то странно посмотрела на меня, а потом сказала:
– Ба, ты не будешь возражать, если я Лизу на минутку у тебя украду? Хочу спросить кое-что.
Старушка покачала головой:
– Не приставай к гостье с вопросами.
– Нет, ничего… – вмешалась я.
– Тогда давайте выйдем, – пригласила Аврора, и я проследовала за ней в кухню.
Там девушка открыла форточку, закурила и сказала:
– Я вас очень прошу, ничего у нее не спрашивайте про эту табакерку, хорошо? Я ее покажу, но очень прошу – никаких вопросов. Если у нее снова случится приступ, будет плохо. Мама едет, чтобы сделать ей уколы. Бабушке девяносто три года, любое потрясение, даже приятное, вызывает у нее сердцебиение. И этот Олег, привезший табакерку, я так понимаю, хотел как лучше, но нужно было сперва с мамой поговорить.
– Что-то случилось?
– Случилось. К бабушке вернулась ее молодость и любовь всей ее жизни. Эта табакерка принадлежала моему деду. Вернее, прадеду, вы ведь догадываетесь, что я правнучка. Они поженились за год до войны, прабабушка успела родить ребенка до того, как началась блокада. И даже сумела сохранить его живым. А прадед ушел в ополчение из Москвы, он там аспирантуру заканчивал, его вообще не должны были забрать – зрение совсем плохое было. Но он не смог, добровольцем пошел и погиб где-то под Вязьмой. Ба ждала его всю жизнь, замуж больше не вышла. От него осталась только одна фотография – все остальное сгорело в первую сентябрьскую бомбежку. Как она с маленьким ребенком в таком аду выжила, я даже думать боюсь. – Аврора выбросила окурок и продолжила: – А пару недель назад позвонил Олег и сказал, что у него есть какая-то вещь, которая, кажется, принадлежала нашей семье. И привез табакерку. Ба ее сразу узнала – ну, еще бы, там ведь в крышке ее фотография под стеклом. И от радости у нее сердечный приступ случился, мы с мамой думали – все, не переживет. Но она крепкая, к счастью. Сына вон пережила и невестку, бабушку мою.
– Скажите, Аврора, а вы видели этого Олега?
В глазах девушки что-то такое мелькнуло, но лицо осталось прежним:
– Нет. С ним мама разговаривала, она тогда возле ба дежурила. Мы ее одну не оставляем, понимаете?
– Да, конечно…
– Так мы договорились? Насчет вопросов?
– Разумеется. Я не хочу причинять неудобств… и вообще мне уже пора…
– Нет-нет, чаю выпить вам придется, время еще есть, – снова странно проговорила Аврора. – Ба расстроится и решит, что я вас обидела.
Я посмотрела на часы – одиннадцать, могу позволить себе чашку чаю, мой следующий объект совсем рядом расположен, а обижать старушку не хотелось.
– А вы знаете, почему Аврору назвали Авророй? – спросила Софья Николаевна, когда мы пили чай, и правнучка закатила глаза:
– Ну ба! Много надо интеллекта, чтобы угадать!
– В честь крейсера? – улыбнулась я.
– Да. Но таково было желание ее прадеда. Мы хотели назвать Авророй дочь, а родился сын. Но он назвал свою дочь Авророй, а потом и внучку. Так что это, можно сказать, наше семейное имя теперь.
Аврора ласково взглянула на прабабушку:
– Придется и мне дочку так назвать, раз семейное.
Я наблюдала за тем, как Софья Николаевна сжимает в руке табакерку, и вдруг подумала – а ведь она действительно обрела счастье. То счастье, что у нее отняла война. И Олег помог ей в этом. Но почему он не рассказал мне?
И вдруг Аврора проговорила:
– Лиза, я не хочу показаться негостеприимной, но вам, кажется, пора.
Я глянула на часы и подскочила:
– Боже мой, я опаздываю! Скажите, а далеко от вас дом исполнения желаний?
– Пять минут. Выйдете из подъезда и направо.
Я наскоро попрощалась с Софьей Николаевной, зашнуровала ботинки и, на ходу натягивая пуховик, выбежала из квартиры.
– В бистро зайдите! – донесся до меня сверху голос Авроры, когда я уже оказалась на первом этаже.
Мне некогда было думать о ее словах, я старалась попасть к месту ровно в полдень, понимая, что это очень важно. До дома я добежала довольно быстро, остановилась, переводя дух, и начала рассматривать заведения, находившиеся на первом этаже.
Яркая вывеска «Бистро» привлекла мое внимание, а в голове всплыли слова Авроры, и я решительно зашагала к дверям. Бистро оказалось уютным, там прекрасно пахло кофе и выпечкой, но меня поразило вовсе не это. Из-за столика у окна поднялся Олег с букетом белых роз.
– Елизавета, окажите мне честь и выходите за меня замуж, – произнес он, приближаясь ко мне.
Я остолбенела, машинально взяла букет, а Олег опустился на колено и протянул мне красную бархатную коробочку, в которой лежало кольцо. За его спиной выстроились официанты с шариками-сердечками в руках, зазвучала негромкая музыка, и я почувствовала, что плачу, и только молча кивнула в знак согласия.
Олег надел кольцо мне на палец, поднялся и крепко обнял:
– Не сердись на меня. Я хотел, чтобы на этот раз ты согласилась. Потому и придумал небольшую интригу.
– Я не сержусь, – прошептала я, прижимаясь к нему. – Только… никогда больше не исчезай так…
– Обещаю, – серьезно сказал Олег.
– Но почему именно здесь? – спросила я, когда мы сели за столик и официант принес нам кофе и вафли с мороженым.
– Так совпало. Понимаешь, когда я начал раскручивать эту историю с табакеркой и нашел Софью Николаевну, то мне как-то сразу пришло в голову устроить тебе такой вот квест. Кроме того, с именем Софья связана легенда, которая привела меня к этому дому. Здесь раньше было кафе, в котором подавали вафли. И пекла их женщина по имени Софья. Считалось, что они приносят удачу и исполняют желания. Так и говорили – мол, что-то не ладится, так пойди к Софье и съешь вафли. Ну, вот я и решил, что все совпало – имя Софья, вафли в бистро, то, что расположен этот дом совсем рядом с домом Софьи Николаевны. Ну, и День святого Валентина – чтоб уж наверняка, – улыбнулся Олег, держа меня за руку.
– Погоди… – вдруг догадалась я. – Это ведь Аврора тебе помогала? Девушка, которая приносила конверты, это Аврора?
– Да. Она как-то сразу согласилась, когда я ее матери рассказывал, что хочу сделать предложение любимой женщине. И идея не вести тебя сразу сюда, а показать еще пару волшебных мест, тоже принадлежит ей. Она ведь на экскурсовода учится.
– То-то я думаю, почему она так на меня странно смотрела. А она все знала. Да и про бистро тоже подсказала, у меня просто времени уже не было расспрашивать, я опоздать боялась.
– Но тебе понравилось, скажи?
– Очень. Правда, когда ты пропал, я испугалась, – призналась я. – Оказывается, я не готова жить без тебя.
– А тебе и не придется. Мы поженимся и всю жизнь проведем вместе.
До самой ночи мы гуляли по Питеру, не замечая ни мокрого снега, ни ветра, ни очень быстро опустившихся на город сумерек.
Мы были счастливы тем, что наконец-то вдвоем, что держимся за руки. Я то и дело поглядывала на поблескивавшее на пальце кольцо и ловила себя на том, что это не так страшно, как казалось мне раньше. И была благодарна Олегу за то, что он сделал мне предложение таким романтичным и необычным способом – открыв тайны Санкт-Петербурга, который, определенно, теперь станет моим любимым местом на земле.
Мы целовались на Аничковом мосту, а сверху на нас наверняка смотрел святой Валентин и радовался тому, что соединил еще одну пару.
Надеюсь, на всю жизнь.