На следующий день Гуров объявил капитану, что порядок работы у них меняется. Люки он обследует сам, надо будет только отрядить ему в помощь толкового сержанта. А Муравьев пусть сосредоточит усилия на поиске сбежавшего водителя Мягкова.
– Пока мы его не найдем, мы в расследовании убийства Красовского с места не сдвинемся, – объяснил он Муравьеву. – Так что правильнее будет разделиться. Да, и не забудь выделить людей, чтобы продолжали искать «газовика» и заодно прочесывать клиентов банков.
Муравьев указание полковника выполнил и выделил ему в помощь сержанта, которого звали Женя. Парень оказался толковый и расторопный: первый, раньше полковника, находил люки, помогал открывать, первый лез вниз – в общем, делал всю необходимую работу. К тому же он отлично знал город. С помощью Жени Гуров к концу дня осмотрел окрестности трех оставшихся отделений Сбербанка, которые подверглись нападениям. И везде обнаружил подземные ходы, по которым преступники могли незамеченными подобраться ближе к цели. Все коридоры, найденные Гуровым и Женей, были газовыми, как и вчерашний.
Лев уже собрался звонить Муравьеву, рассказать о результатах своих поисков, когда капитан сам ему позвонил:
– Есть, товарищ полковник! Нашли!
– Что нашли? – не сразу понял Лев.
– Не что, а кого! Водителя! У друга он, на даче! Друг этот – из старых, еще по армии, Мягков с ним давно не встречался, вот мы его в первые дни и пропустили.
– А он точно там, на даче?
– Точно! Я сам его видел!
– А ты что, уже там?
– Да, с группой захвата. Я троих ребят взял. Как думаете, хватит?
– Хватит, хватит, – заверил Гуров. – Ты только горячку не пори, без меня не начинай. Как на эту вашу дачу проехать?
– А вы сейчас где?
– Возле отделения Сбербанка на Коммунарной. Мы как раз закончили тут все осматривать.
– Отлично! Подождите минут десять, я за вами машину вышлю.
Хотя и не через десять, но через двадцать минут к стоявшим на тротуаре Гурову и Жене подкатила полицейская «Гранта». Они сели, и водитель резко взял с места. По дороге он объяснил, что ехать придется не слишком далеко – в пригородный поселок. Когда-то здесь была деревня, но город постепенно рос, и сейчас бывшая деревня практически слилась с городом, уже ведутся разговоры о том, чтобы включить ее в городскую черту.
На место приехали, когда уже смеркалось. Водитель остановил машину за несколько кварталов от того места, где прятался Мягков, – такое указание ему дал капитан Муравьев. А сам капитан встретил полковника и повел его к нужному дому.
– Он, Мягков то есть, старается, чтобы его никто не заметил, – рассказывал Муравьев. – Свет не зажигает, шторы на окнах плотно занавешаны. Но по нужде-то ему ходить надо, верно? Так что я его видел, когда он в сортир бегал. Он это, точно, я его узнал. Я ведь его не раз видел, когда он генерала в Управление привозил. Я своих ребят по периметру расставил. Хорошо, что вы Женю привезли, он тоже пригодится. Я думаю сделать так: чтобы шум не поднимать, дверь не ломать, надо дождаться, когда он в очередной раз в сортир пойдет, и брать его прямо там. Группу захвата составим мы с Женей. Ну, может, еще рядового возьму. Пойдет?
– Пойдет, – кивнул Гуров. – Вот только группы не нужно. Я один к нему выйду.
– А вдруг у него оружие? – встревожился капитан. – Слышали, что вчера охранник говорил? У Красовского был пистолет. В поместье мы его не нашли, и у покойного его тоже не было. Возможно, Мягков прихватил оружие с собой.
– Думаю, что нет, не прихватил, – ответил Лев. – И хватит разговаривать. Посидим немного, тишину послушаем.
В бывшей деревне, ставшей пригородом, было действительно тихо. Только собаки лаяли, да где-то далеко бегали и смеялись дети. И слушать эту тишину полицейским пришлось больше часа. Уже совсем стемнело, когда в доме скрипнула дверь, и едва различимая в темноте фигура, крадучись, направилась в угол участка.
– Ну, пора и мне выступать на сцену, – сказал Гуров. – Ну-ка…
Он шагнул к ограде, оттолкнулся и легко перескочил во двор. Выпрямился и, нисколько не таясь, вышел к веранде, куда должен был вернуться из своей «вылазки» беглый водитель. В этот самый момент беглец показался из кустов, окружавших будку туалета. Увидев стоявшего возле дома человека, он шарахнулся в сторону и собрался бежать, но Лев его окликнул:
– Слушай, Эдик, ты далеко собрался?
Это было сказано совершенно будничным тоном – так один сосед мог спросить другого, идущего, допустим, на рыбалку. Именно этот тон, а не смысл слов заставил беглеца задержаться. Он повернул голову и попытался вглядеться в человека, внезапно возникшего возле его убежища.
– Меня Лев Иванович зовут, – все тем же тоном сообщил ему Гуров. – Я специально из Москвы приехал, чтобы с тобой поговорить. Вот только тебя нашел, а ты опять бежать собираешься. Нехорошо!
– Из Москвы? – сдавленным голосом произнес беглый водитель.
– Из нее самой. Вот документы, хочешь, смотри.
Беглый водитель, которого подозревали в убийстве и готовы были схватить четверо сидевших в засаде полицейских, шагнул к полковнику, и тот показал ему свое удостоверение.
– Значит, все-таки полиция, – тяжело вздохнул Мягков, ознакомившись с документом. – Арестовывать меня приехали?
– Зачем же обязательно арестовывать? Мне с тобой поговорить прежде всего надо, потому что без твоих показаний мы ничего понять не можем. Расскажешь, как все было, и можешь идти к жене и детям. Жена вон с ума сходит, думает, тебя и в живых уже нет…
– Да я и сам беспокоюсь, как они там, без меня, – еще тяжелее вздохнул водитель. – Что ж, я все расскажу. Где говорить будем? Может, здесь, в доме?
– Нет, здесь будет неудобно, – заявил Лев. – Холодно, и вообще, от города далеко. Лучше поедем в город, по дороге и поговорим. Иди, собери вещи, какие там у тебя есть, запирай дачу, и поехали.
Спустя несколько минут Гуров и беглый водитель Мягков сидели на заднем сиденье той самой «Гранты», которая привезла полковника в пригород. Впереди, рядом с водителем, сидел капитан Муравьев. Группа захвата, которая так и не понадобилась, уже уехала в Управление.
– Ну, давай, Эдуард, рассказывай, как все было в тот день, – заговорил Лев. – Прямо с того момента, когда вы выехали из поместья.
– С того момента рассказывать, в общем, и нечего, – начал Мягков. – Ехали молча. Вообще не разговаривали. Красовский вообще-то поговорить любит… то есть любил. Но тут он молчал – понимал, что я ему если и отвечу, то сразу на «три буквы». Потому что ехать с ним я бы ни за что не стал – это Николай Сергеевич меня заставил. Вот так ехали минут двадцать, а потом вижу – мотор на глазах начинает терять мощность. Скорость падает, и я ничего не могу с этим поделать. Жму на газ – а толку никакого. Ну я давно езжу, знаю, отчего такое бывает – если ремень генератора перетерся, генератор перестает вырабатывать ток, и мотор работает только от аккумулятора. Но у меня этого случиться никак не могло!
– Это почему же?
– Потому что я всего месяц назад ремень менял! Поставил новый, качественный. Перетереться он никак не мог! Но делать нечего, надо идти проверять. Я остановился, поднял капот, заглядываю под него – и что вы думаете? Ремня на месте вообще нет! Исчез, будто его и не было! Но не успел я хорошенько выругать наш автопром с его запасными частями, не успел сообразить, как теперь поступить, как вдруг услышал сзади хруст гравия.
– То есть ты услышал чьи-то шаги?
– Даже не шаги, а один всего шаг, один звук я услышал. Вернее, два: в это же время Красовский, который остался сидеть в машине, крикнул что-то. Я разогнулся, чтобы посмотреть, что там, и в этот момент меня как долбанут сзади по башке!
– По голове или по шее?
– По шее. Это я потом нащупал, ну, и в зеркало разглядел. Вот и сейчас видно, смотрите.
Мягков повернулся к Гурову спиной, опустил пониже воротник рубашки, и полковник увидел на шее водителя багровый рубец, словно след от ожога.
– Вот это на шее. А еще у меня на лбу ссадина и на подбородке.
– В лицо тоже били?
– Нет, это когда меня по шее долбанули, я рухнул передом на мотор. А там все-таки не подушка мягкая, там кругом железо. Вот и ободрался. Но это я потом уже понял, когда в себя пришел. А в тот момент я вырубился полностью. Как долго я в обнимку с капотом валялся, не знаю. Но мне кажется, что не очень долго, несколько минут. Потом стало что-то до меня доходить. Первое – это боль адская. Голова болела, прямо раскалывалась, так что я, наверное, стонал. Но, к моему счастью, эти мои стоны никто не слышал.
– Почему же «к счастью»?
– Потому что кроме боли до меня и звуки стали доходить. Я услышал крик.
– Чей?
– Его, Борисыча. Визжал, прямо как поросенок.
– Просто кричал или слова какие-то произносил?
– Произносил. Кричал примерно так: «Стойте! Я все отдам! Я близко к ней не подойду! Я деньги дам!» Потом он вдруг замолчал.
– Может, упал? Его ударили, как тебя, и упал? Ты не слышал звука падения тела?
– Нет, не слышал. Просто замолчал, и все. Но пока он орал, я успел сообразить, что мне пробуждаться, пожалуй, рано. И таблетку от головы просить не стоит. Сообразил, что тут такие врачи, что они скорее голову оторвут, чтобы не болела. В общем, я застыл, стараясь не шевелиться, и услышал, как кого-то волокут прочь от машины. Сразу понял кого. Красовского, конечно, – больше в машине никого не было. Потом слышу чей-то голос: «Монтировку взяли? Его монтировкой надо». И потом такой удар… и хруст… Тут я сообразил, что это они о моей монтировке говорят! Что они только что ею Красовского убили. А потом ветки затрещали – они его куда-то в лес поволокли. И все стихло. Тут я глаза тихонько приоткрыл, огляделся. Лежал я все так же на капоте. Вокруг – никого. Только сзади нашей машины еще одна стоит.
– Что за машина, ты запомнил?
– Джип «Патриот», черный. А вот номер я точно не запомнил. Помню только, что там нули были. Два нуля, кажется. Больше не помню.
– Ладно. И что ты стал делать?
– Первая мысль у меня была – уехать. Делать ноги, пока никого нет.
– Как же ты мог уехать, если у тебя ремня генератора не было? – спросил Муравьев, внимательно слушавший рассказ водителя.
– Ремня не было, но в аккумуляторе заряд еще немного был! Его бы хватило, чтобы полкилометра проехать. А может, и километр. Тут главное – отъехать. Я еще подумал: вдруг удастся до шоссе дотянуть, а там можно проголосовать, чтобы меня на буксир взяли. В общем, залез я в кабину и тут обнаружил, что ключа в замке нет. Забрали ключ. Тогда я выбрался и побежал в лес. Только в другую сторону, не туда, куда они Борисыча поволокли. Ушел в лес метров на двести, наверное. И так, лесом, двинулся в сторону шоссе. Через час примерно дошел. Там стал голосовать, и один грузовик меня взял до города…
– Хорошо, тут твое поведение понятно, – кивнул Лев. – Теперь объясни свои дальнейшие действия. Почему ты, когда добрался до города, не пришел в полицию и не рассказал, что случилось? Почему вместо этого ударился в бега?
– Если бы я прямо оттуда, от своей машины, в город попал, я бы, наверное, и правда в отделение пошел, – ответил водитель. – Но пока сквозь лес пробирался, я сообразил, что моему рассказу там вряд ли поверят. Уж больно совпадений много. Вот смотрите, что получается. Какие-то бандиты решили разобраться с Борисычем. То ли он деньги им задолжал, то ли еще как досадил, но решили. Казалось бы, что проще? Догнали, загородили дорогу, вытащили нас обоих из машины. Меня отметелили, чтобы мать родная не узнала, а его пришили. Но выходит иначе. У меня вдруг ломается ремень, который я всего месяц назад поставил, и машина глохнет. И почему-то в этот момент подъезжают бандиты. Странно как-то, правда?
– Да, совпадение странное, – согласился Гуров.
– Вот-вот! А другое совпадение – что у него, у Борисыча, утром машина не завелась. Всегда заводилась, а сегодня не завелась. А кто в поместье лучше всех в машинах понимает и любую неполадку подстроить может? Я, конечно. Сразу возникает мысль, что именно я ее и подстроил, чтобы везти Красовского прямо на «стрелку» к братанам. И третье совпадение – что мы с ним накануне крупно поругались. Это все в поместье слышали. И вдобавок его убивают моей монтировкой. Каких еще улик надо? Все, дело готово, можно прямо сразу в суд отправлять. «Убийство на почве личных неприязненных отношений». Лет шесть, а может, и восемь на нарах париться пришлось бы. Вот я и решил вместо этого залечь в нору.
– Я смотрю, Мягков, ты в этих делах разбираешься, – проговорил капитан. – Что, уже бывал за решеткой?
– Нет, эта напасть меня обошла, – ответил водитель. – Но кое-кто из моих друзей у меня и правда сидел. Они меня и просветили, как у нас улики находят и дела шьют.
– Ты это, Мягков, брось! У нас дела не шьют, а заводят, – строгим тоном заметил Муравьев. – И учти, что…
– Ладно, капитан, потом будешь агитацию разводить, – остановил его Гуров. – Давай лучше о деле спрашивать. Ну-ка, Мягков, напряги память и скажи еще раз: ты совершенно уверен, что, когда открыл капот и заглянул в мотор, ремня генератора на месте не было?
– Что же я, больной, что ли? – возмутился водитель. – День от ночи не могу отличить? Не было там ремня, оттого и мотор заглох. А вы почему спрашиваете?
– Потому что, когда вечером в день убийства твою машину нашли, ремень в ней был на месте, – объяснил Лев. – И ключ в замке зажигания торчал.
– Это что же получается? – ошеломленно пробормотал Мягков. – Что эти братаны сначала Борисыча убили, а потом вернулись и ремонтом занялись? Удивительно как-то!
– Да, поведение необычное, – согласился Гуров. – Теперь скажи вот что: по твоим ощущениям, сколько их там было? Двое, трое или больше?
– Ну что не один, это точно. А сколько… – Водитель задумался, стараясь вспомнить события того дня. Молчал несколько минут, потом заговорил: – Нет, вряд ли двое. Когда Борисыча потащили, мне кажется, его два человека несли. Тут их главный кому-то сказал, чтобы он взял монтировку. Тот полез и достал. Он, значит, был третий.
– А кто бил Красовского монтировкой, ты, конечно, сказать не можешь?
– Ну, откуда же я знаю? Я ведь лежал под капотом, и глаза были закрыты.
– Ладно, тогда объясни нам вот какой кроссворд. Ты только что говорил, что какие-то бандиты решили разобраться с управляющим. И даже объяснение этому нашел, помнишь? Ты сказал: «То ли он им деньги задолжал, то ли чего еще». Из этого я заключаю, что сам факт нападения бандитов на Красовского тебя не удивил. Почему ты решил, что у него мог быть конфликт с бандитами? Что, у него были какие-то отношения с криминалом? Ты что-то видел? Слышал?
– Видеть не видел, но слышать кое-что слышал. Полгода назад дело было. Он тогда ставил машину в гараж, а я с «Хондой» Ольги Анатольевны возился. И тут ему позвонили. Борисыч точно не хотел, чтобы я этот разговор слышал, но прервать его, как видно, не мог. И мне было слышно, как на него с той стороны трубки прямо орали, буквально матюгами крыли. Только их и слышно было внятно. Остальное я не разобрал. Но то, что Борисыч перед кем-то крупно провинился, я понял. А потом, спустя пару месяцев, я допер, с кем это у нашего босса конфликт. И это, скажу я вам, была еще одна причина, почему я три дня назад в полицию не пошел. Потому что человек, который Борисычу тогда угрожал, – это Антон.
– Какой еще Антон? – спросил Муравьев.
– Да ваш же начальник, – ответил водитель. – У Николая Сергеича правая рука.
– Подожди, ты что, имеешь в виду майора Гриневича?
– Во, точно, Гриневич его фамилия, – подтвердил Мягков. – Когда Борисыча убивать стали, я в первую голову на него подумал. И сразу понял, что в полицию мне идти не надо.