Любишь снежных королей - читать онлайн

В одни глаза я влюблена.

Я упиваюсь их игрою;

Как хороша их глубина!

Но чьи они – я не открою.

Когда у меня неважное настроение или вдруг разболелась голова, достаточно вспомнить, как он впервые меня раздевал. Его крепкий торс, широкие плечи, эти сильные смуглые руки, от которых исходили такие токи, что мне показалось, будто мое тело начинает от их прикосновений светиться, так оно на них реагировало. Когда он уходил, я все пыталась понять, где же все это спрятано, что запускает эти загадочные механизмы. Почему, стоит ему коснуться моего лица, шеи или груди, как теплые волны во мне начинают неотвратимо погружать меня в пучину старой как мир радости?

А может, разгадку стоило поискать в его глазах? Ведь первое, что бросилось мне в глаз при нашей встрече, были именно эти глаза – какого-то сумасшедшего, невероятного оттенка. Они притягивали и отталкивали в одно и то же время; в них хотелось утонуть, и было страшно и хотелось бежать, не оглядываясь, от растворенной в них какой-то непонятной силы. Я не сразу сообразила, где мне встречался этот цвет – голубой, с нежной примесью сиреневого. Да в кварцевой лампе же, которую бабушка включала в комнате, чтобы убить там микробов! Может быть, эта пара капель фиолета и пугала, заставляя чувствовать себя беспомощным микробиком, когда я смотрела в его фиалковые глаза? Потом я прочитала где-то, что таких глаз на самом деле не существует. Это только игра света или влюбленного воображения. Если же посмотреть в них спокойно, дождливым серым утром, то окажется, что это самые обычные голубые глаза, которые не такая уж большая редкость. Увы, как я ни старалась, оттенок майской сирени в его глазах никуда не исчезал. Он там явно присутствовал, и все тут.

Наши первые свидания совершенно меня очаровали. Я сама не поняла, как мои ноги ловко обняли его плечи, крепкие, как у атлета и красивые, как у греческой статуи в музее. До встречи с ним я была обычной, в общем-то, девушкой. Любила нравиться и знала, как этого добиться. Неплохо танцевала, бывала во многих странах, во многом разбиралась и никогда не лезла за словом в карман. Но именно он разбудил такие чувства, от которых порой бывало страшно.

Наверняка он почувствовал, что я покорена. Победил, завоевал – какому самцу не сладко от этого ощущения? А мне хотелось сделать ему приятное еще и этим способом. Но моя щедрость было вознаграждена совсем не так, как бы мне хотелось. Он начал добавлять в наши встречи и даже в разговоры порцию холодка. Я внушала себе, что это освежающая прохлада, а вовсе не холод, от которого можно заболеть и даже умереть. Так добавляют лед в коктейль, якобы для подчеркивания его вкуса. А, по-моему, для того, чтобы сразу поставить на место некоторых людей. Людей, которым не остается ничего, кроме как смущенно сказать: мне это нельзя. Я не буду со льдом.

Лед – в нем тоже есть сиреневый цвет, как и в свете кварцевой лампы. Особенно при первых розовых лучах солнца – тогда получается лед редкого фиалкового цвета.

В первый раз, когда он сказал, что будет слишком занят на будущей неделе, я не почувствовала себя ни голой, ни беспомощной. Мало ли, какие у человека могут быть дела? Я все понимала, и все ограничилось лишь моим легким разочарованием. Но в следующий раз было хуже. Стало ясно, что он нужен мне больше, чем я ему – его руки, его голос, его фиалковые глаза, которые становятся совсем другими, когда в них вспыхивает страсть…

Я не хотела за него замуж, искренне. Мне не снилось, как я готовлю ему завтрак, ни наши дети-ангелочки, ни барбекю с моими и его друзьями по выходным. Конечно, я не говорила себе, что этого никогда не будет. Но пока меня вполне устраивали несколько страстных ночей в месяц, а дальше я не загадывала. При моей работе, связанной с командировками, причем часто длительными и не в соседний городок, трудно представить себя замужней дамой. Когда больше тянуть уже будет нельзя, придется круто менять всю свою жизнь. Не то, чтобы это сильно меня пугало, но все-таки будет жаль жизни, которой я живу сейчас. Жизни, в которой ты не обязана никому варить суп, который сама не любишь.

Но он умел сделать так, чтобы я начала стремиться к чему-то с одержимостью настоящего маньяка. Для этого ему достаточно было ясно дать понять, что я этого никогда не получу. И какое-то время я действительно хотела за него замуж. Хотела страстно, но недолго. Пока мне в голову не пришла спасительная мысль, что нам и так не плохо и вряд ли станет лучше, если мы поженимся.

Итак, замуж я не хотела, но то место, которое он отводил мне в своей жизни, тоже совсем меня не устраивало.

Он редко дарил мне что-то – запах цветов его раздражал, блеск украшений тоже не особенно радовал. У меня не было никакой безделушки, которая напоминала бы мне о нем. Но я и так думала о нем слишком часто. Он не говорил комплиментов, как я ни старалась, как ни напрашивалась: тебе нравится на мне это платье? А это? Потом мне надоедало, и мы проводили время так, как ему (да если честно, и мне) казалось самым правильным.

Позже я научилась как-то балансировать в этой странной игре – не проигрывать вчистую и, не дай бог, не выигрывать ни при каких обстоятельствах. И помнить, что, может быть, я тоже нужна ему. Ведь, несмотря на его, казалось бы, ледяное спокойствие, он иногда обнимал меня так, словно я была ему самым близким человеком. Причем человеком, только что вернувшимся из дальнего-дальнего путешествия. Если бы не это, я, наверно, никогда не скучала бы по нему так сильно.

Но однажды что-то случилось, и наше хрупкое равновесие не устояло. То ли он был со мной холоднее обычного, то ли его страсти в «те самые» минуты не хватило, чтобы этот холод уравновесить… Но когда он перешел к своим страстным объятиям, мне с трудом удалось сдержаться и не спросить:

– А ты можешь что-нибудь говорить, когда прижимаешь меня к своему сердцу?

С тех пор мне с каждой встречей становилось все труднее испытать волшебство, которое так покорило в самом начале. Я надеялась исправить это, на минуту ныряя в ванную, где у меня на секретной полочке хранился крем, обещающий «невероятные ощущения». По отзывам, у многих такой способ срабатывал, но, скорее всего, там, где никогда не было никакого волшебства. А у нас оно было, и мне было слишком горько, что магия исчезла. Механикой магию не вернуть, это было ясно.

Я в задумчивости рисую пальцем какие-то фигуры на новой скатерти. Она однотонная, голубого цвета, и отсутствие на ней хотя бы какой-то фигуры или надписи, надоедливо будит мою фантазию.

– Эй, с кем ты вздумала спорить, дорогая? И на какую тему? – колет меня неприятная мысль.

Не сдаваясь, отправляю в рот очередной кусочек пирога.

– Ты споришь со своей лучшей (да что там, единственной) подругой! На очень болезненную для нее тему, нахалка ты этакая! – явно собираясь испортить мне удовольствие от десерта, шепчет совесть.

Этот пирог, кстати, доставляет мне почти столько же удовольствия, сколько несколько минут хорошего секса.

Маша, моя подруга – человек скромный и немного не от мира сего. Это только с виду она пышечка с ростом выше среднего и румянцем во всю щеку. Не знаю, может, это ее цветущий вид привлекает к ней всяких знахарей, экстрасенсов и прочих ординарных людей. Встречная цыганка всегда попросит ее «позолотить ручку». А уж если на пути попадется какой-нибудь странствующий монах непонятной конфессии… Тут уж можно не вспоминать, куда мы шли и зачем. Потому что Машку уже никуда не отпустят – будут до упаду говорить с ней о вечном – словами, жестами, а то и песнопениями. Энергия в ней, правда, бьет ключом. Так что для магов и волшебников Машка, да еще с ее чистотой и неискушенностью, лакомый кусочек. Но сейчас мы вообще-то ведем речь о том, что зацепило ее по дороге, а о том, кого она нашла сама. Маша выудила на просторах интернета некого психолога, который обещает помочь любой женщине добиться искренних чувств со стороны любого мужчины. И не важно, сколько времени они знакомы, и на каком этапе развития находятся их отношения в настоящий момент. Все равно, при условии соблюдения инструкций, девушку скоро должны начать носить на руках, осыпать подарками и настойчиво предлагать руку и сердце. А Машка, как мне известно, очень ждет этого от одного типа по имени Майкл. Только лично я сомневаюсь, что он в принципе способен на такие действия без давления очень мощных обстоятельств. Что ж, психологу придется сильно постараться, чтобы оправдать хотя бы часть своих щедрых посулов…

Когда-то я слышала мнение, что залог долгой женской дружбы – это отличающиеся вкусы в отношении мужчин. Например, одной подруге нравятся высокие стройные блондины, а другой – смуглые крепыши с сильными волосатыми руками и низкой линией роста волос. Наверно, это не лишено смысла. К слову, нам с Машкой ни разу не нравился один и тот же мужчина. Вкусы у нас не то чтобы диаметрально противоположные, но пересекаются далеко не всегда. Значит, у нас с Машкой есть все шансы пить вместе чай и тогда, когда мы уже станем бабушками.

Так вот, недавно мы пьем чай на ее сияющей кухне. «Почему у меня так ни разу и не получился такой пирог? – думаю я, скользя взглядом по чистым окнам за благоухающими свежестью занавесками. – Ведь Машка продиктовала, а потом сама записала мне рецепт. И что в итоге? Вместо нежного, ароматного чуда у меня получилась какая-то бесформенная, совсем не аппетитная, приторная масса. В следующий раз было то же самое, даже хуже, и я, раздосадованная, выбросила бумажку с рецептом в мусорное ведро.

– Попробуй, конечно, Машуня, – если тебе уж так хочется, – говорю я примирительно.

– Знаешь, а я думаю, что тебе тоже может помочь методика Максима, – вдруг вкрадчиво роняет Машка, без особой надобности начав звенеть своими фарфоровыми чашками. Максим, как несложно было догадаться – это имя психолога, который ее так заинтересовал.

Уж не хочет ли она, чтобы я сыграла роль разведчика в стане неприятеля, или пробного шара, если хотите? Сначала моя душа бурно возмущается, ерепенится. Ведь у меня же куча своих дел, как у большинства людей на планете. Но потом приходит мысль, что Машка не так уж часто меня о чем-то просит, а сама никогда не отказывает в помощи. Например, испечь на мой день рождения именинный торт – это она запросто.

– Методика Максима? Помочь мне? – переспрашиваю я настороженно.

– Конечно! – всплескивает подруга руками. – Помочь с твоим Мятущимся Парусом…

Когда я только познакомилась со своим синеглазым Глебом пару лет назад, он не то чтобы мне очень понравился. Вообще-то я люблю совсем другой типаж – людей теплых и открытых. А впечатление от Глеба можно было описать другими словами – напор, сила и… холод. Каждый раз, когда он должен был переступить порог моей квартиры, я немного напрягалась. Ждала, что внутренний голос скажет мне: «Ведь ты же не любишь таких парней. Только посмотри на него! Посмотри на его выражение лица. Эти плотно сжатые челюсти тебе о чем-то говорят? Загляни в глаза, может, сегодня ты найдешь там что-нибудь, кроме мороза и самодовольства?». Но он был так хорош… Проходила секунда-другая, и я уже чувствовала себя нежно влюбленной и не находила в Глебе ничего, что могло бы мне не нравиться. Да с самых первых встреч обращала на себя внимание его манера держаться всегда гордо и независимо. Это потом она временами стала раздражать, как пересоленное блюдо или ветреная погода, от которой слезятся глаза, и размазывается тушь.

Мятущийся Парус – прозвище, которое придумала моя подруга Машка. (Чувствуется разница с тем, как иногда называю его я – Айсберг?)

Как-то раз подруга и взялась объяснить возможную боязнь Айсберга открыть миру свою нежную душу. Чего он может бояться, кто его мог обидеть в далеком детстве и так далее. Вдруг родители уделяли ему слишком мало внимания? Не вникали в его мальчишечьи проблемы, потому что слишком увлекались решением своих собственных? Может, девочки жестоко разбивали ему сердце – тоже не редкость, обычная жизнь, которая, тем не менее, надолго оставляет раны. А есть и более сложные причины… Похоже, незадолго до этого Машка читала Фрейда и хотела проверить на ком-то его теорию. Подвернулся мой приятель, о котором мы как раз говорили. С тех пор в наших с Машкой беседах появился Мятущийся Парус. Нечего сказать, хороший эпитет к портрету главного бухгалтера, которым он вообще-то является.

Хотя с Машкой они мало знакомы, откуда ей знать тонкости его натуры. Помню, как они впервые столкнулись у меня. Внезапно явился мой милый, и подружка забежала буквально на секунду сказать про грядущие собрание жильцов нашего дома. Я представила их, они назвали друг другу свои имена Глеб – Мария – и знакомство вроде как состоялось. И Машка уже считала, что знает об этом человеке не так уж и мало. Она же видела его, слышала, как он говорит!

– Похоже, он очень застенчивый, да? – любопытничала подружка во время следующей встречи.

– Просто немногословный, – ответила я. – Но он привык иметь дело с цифрами, так что это не удивительно. Можно сказать, что его другое имя – Сдержанность.

– А мне показалось, что он просто стеснительный.

– Угу, почти как ты!– отмахнулась я.

«Знаю я, какой он бывает стеснительный», – мелькнуло у меня в тот момент.

Но это не помешало подруге продолжить гнуть свою линию. Уж очень она всегда старается меня поддержать – даже в абсолютно безнадежных ситуациях.

– Твой Айсберг еще проявит свой внутренний огонь, вот увидишь, подружка!

Я чуть не давлюсь чаем, услышав эти слова. Перед глазами быстро проплывает картинка, что случится с настоящим айсбергом, если поместить внутрь него какой-то источник огня. Все же моя подружка не всегда понимает, что говорит. Хотя ладно, я понимаю, что она имела ввиду другое.

Машка деликатная и застенчивая, но порой бывает невероятно упряма. Работает она в библиотеке, правда, не художественной, а научной литературы. Представляю, как Машуня, сидя за столом и перебирая формуляры, осторожно, по-доброму, журит должников – такие ведь есть в любой библиотеке. И на формулярах с ее легкой руки, наверно, давно поселились цветы и амурчики-купидоны, а должники, должно быть, получили статус забывчивых непризнанных гениев. При Машкиной склонности буквально все романтизировать, в этом не было бы ничего удивительного.

И вот такое нежное пирожное-мороженое досталось какому-то инфантильному переростку, типичному маменькиному сынку! Наверно, я чего-то не понимаю.

«Да, подружка, не везет нам пока в личной жизни, – подумала я, отодвигая свою чашку с остатками чая. – Может, правда, научат тебя всяким премудростям, и все у тебя наладится. Я, правда, на такое не решусь – не хочу, чтобы посторонние копались в моей жизни ». Мы с Машкой живем в одном доме, но в разных подъездах. И спускаясь по лестнице на первый этаж, я снова подумала, что слово айсберг, конечно, звучит романтично. Завораживает неприступностью и долго будило во мне желание бороться за свое счастье. Ясно же, что гора из сверкающего льда – не пушистый котенок. Откуда взялось это прозвище, я уже и не помню. выдает маленькую порцию нежности лишь в строго определенные моменты.

Да, когда-то я, кажется, все готова была отдать, чтобы растопить этот лед. Я перестала нормально спать: засыпала, и вдруг меня словно что-то подбрасывало, как в поезде на ухабе. Да и сейчас такое иногда случается, хотя и редко. Честно говоря, я уже давно собираюсь бежать от этого сухаря куда глаза глядят. Лететь от паруса на всех парусах. Но Машке пока не объявлялась – эта фантазерка наверняка расстроится. Тем более что и меня пока что-то не пускает. Похоже на ситуацию с чемоданом без ручки – и нести тяжело, и бросить жалко, к моему глубокому сожалению. Машка в наших разговорах тоже величает его Айсбергом. Лишь иногда меняет это кодовое обозначение на Мятущийся Парус. Ведь в моем друге ей видится какая-то не проявленная пока страстность. Она изо всех сил старается убедить меня, что у меня все хорошо, подбадривает при каждой возможности. А я не могу отплатить ей той же монетой. Мне совсем не нравится ее приятель, и я не могу это скрыть. Не люблю ни врунов, ни позеров – так уж получилось.

Считается, что отношения тещ с зятьями были бы лучше, если бы у дочек хватало сил не жаловаться мамам на своего мужа. Вот и у нас похожая ситуация, хотя я не мама, а Машка мне не дочка. Во она жалуется, что Майкл снова ее обидел, а у меня все загорается внутри.

И вот сейчас подружка, похоже, задумала упросить меня пойти к психологу, которого нашла в интернете. Мой взгляд упал на экран ее ноутбука розового цвета. Случайно или намеренно он как раз оказался неподалеку. С экрана белозубо и довольно обаятельно улыбался совсем молоденький парнишка. Портрет был украшен молниями, которые при внимательном рассмотрении, вдруг складывались в надпись: «Изменись, наконец!» Довольно эффектно.

– Что-то он выглядит совсем уж желторотым цыпленком, твой гуру, – замечаю я с сомнением, – чему он может научить?

– Тебе было бы легче делиться своими мыслями о личном со старичком? – лукаво улыбается Машка.

– Там еще и мыслями нужно делиться? Я думала, просто выполнять указания, и дело будет в шляпе…

– Да нет, я просто хочу, чтобы ты сходила на ознакомительное занятие. А дальше – уж как сама решишь. Выручи, подруга, – наконец озвучивает свою просьбу Машка.– Посмотри на дарование, послушай и скажи свое мнение, стоит мне ввязываться во все это, или не стоит. Я думаю, ты не ошибешься.

– А если ошибусь? Если его методы покажутся мне чересчур сложными, и я отговорю тебя. Тогда ты упустишь хороший шанс… Лучше тебе самой сходить.

«Ну, что ты такое говоришь? – очень некстати подает голос совесть. – Разве твоей подруге так уж нужен шанс выйти замуж за Майкла?» (Майкл – тот самый тип, по которому сохнет подруга, маменькин сынок). « Просто у нее завеса любви на глазах, и она не может себе в этом признаться. Но ты-то, дорогая моя, отлично все видишь и понимаешь! Помоги подруге. Сходи на эту встречу, как она просит и, наоборот, отправь ее к психологу. Ты же не будешь отговаривать ее вызвать врача, если у нее температура! »

Не буду, конечно. Хотя Машкины просьбы о помощи иногда не так просты, как могут показаться. Например, моя сердобольная подружка всегда подкармливает бездомных кошек у нас во дворе. И когда она уезжала на море, попросила, чтобы еду кошачьему племени, пока ее не будет, выносила я. А то как же бедные киски?

– Как? Мышек будут ловить и крыс, которые водятся в ближайшем магазине, – ворчливо ответила я. – Будут в виде исключения приносить пользу людям, не только умиляя их.

Однако взяла внушительных размеров пакет с кормом, который принесла Машка. С пакета глумливо ухмылялся огромный толстый котяра неопределенной породы.

Все время, пока Машка была на море, я честно кормила ее бездомных кошек. Даже научилась их различать, а к некоторым вообще прониклась какой-то странной нежностью. Даже детскую книгу о кошках хотела окинуть взрослым взглядом, но не нашла. Пару раз, правда, пришлось наводить порядок на этих кошачьих званых ужинах, хм. После этого я пришла к выводу, что вышибалы из меня не выйдет. Потом с моря вернулась похудевшая, шоколадно-загорелая, довольная Машка. Еще бы, я лично выбрала для нее самый лучший вариант из всего, чем располагает турфирма, где я работаю.

Приняв подарок – еще один туземный талисман удачи, я вернула почти пустой пакет с портретом кота-толстопуза.

– Молодец, – удивленно промолвила подруга, взвесив в руке целлофан.

Следующим вечером у входа в подъезд меня ждали двое котов (или кошек). Я позвонила Машке, чтобы узнать все ли у нее в порядке. Может быть, приболела и не смогла покормить свой табор? А у меня для них ничего не было. Надо было идти магазин за кормежкой. Но Машка ответила, что у нее все в порядке, и она сегодня уже кормила котов, как всегда. Просто они за время, пока ее не было, привыкли ко мне. «Привыкли! – усмехнулась я. – И решили полопать и там, и тут».

– Ага, нашли меня и пришли выразить благодарность, – сказала я вслух. – Серенады под окнами, надеюсь, не будут петь?

– Не будут. Они мне обещали, – заверила Машка.

Да, Машкины поручения порой бывали не так просты. «Но съездить на вводное занятие – это легче», – подумала я.

Я бы и куда-нибудь в более далекое путешествие отправилась. Совесть меня совсем замучила. Ведь я хорошо знаю Машино слабое место. Она умна, красива и прекрасная хозяйка. Но иногда буквально впадает в ступор, если нужно кому-то позвонить и что-то выяснить. А если все же пытается это сделать, то со страху говорит совершенно невнятно и путано. Почему на нее внезапно нападает эта странная робость, я не знаю. Как-то мне даже пришлось ее подменять, звоня, по ее просьбе, в какую-то инстанцию и представляясь ею. И если она отправится на встречу с психологом, то, вполне вероятно, будет там мямлить и запинаться. После этого она уже точно не пойдет ни на какие курсы и не узнает, как там предлагают бороться за свое счастье. Сама я не верю в эту странную панацею, но ради подруги схожу, послушаю, о чем будет идти речь. Вздохнув, ставлю себе напоминание на телефон.

В назначенный день после работы вооружаюсь распечатанной схемой, на которой изображен совсем не знакомый мне район города и нужный дом отмечен жирным крестиком. Якобы это бывший кинотеатр. Погода не то чтобы зовет побродить по городу, но принципе, терпимая, и я мысленно ставлю ей четверку. Погода обижается и тут же начинает портиться. Когда я наконец нахожу дом с крестиком и спешно пробираюсь в зал, где будет встреча, мест в первых рядах уже не видно. Придется смотреть на психолога издали. Главное, чтобы удалось задать все свои вопросы. Что-то подсказывает мне, что их будет немало.

А он довольно популярен, этот Максим… И кто же к нему пришел? Я внимательно оглядываюсь. И чем больше смотрю, тем сильнее удивляюсь. Прежде всего, тому, какая разношерстная толпа меня окружает. Хотя удивляться, наверно нечему, я не права. Успех в личной жизни нужен абсолютно всем. А в наше время каждая бабушка в седых кудельках может прочитать в своем смартфоне об этом мастере и о встрече с ним. И захотеть приобщиться к новомодной мудрости. Прогресс, как ни крути, открывает перед нами все новые и новые двери.

Раздаются робкие хлопки, какая-то пожилая дама в очках улюлюкает, как тринадцатилетка на рок-концерте и – вот и наш психолог. Взлетает на сцену с хорошо отработанной пружинистостью. Фигура у него стройная и двигается он достаточно грациозно. А вот чем еще удивит? Помещенная в интернете фотография явно была не из самых последних, но, по-моему, это неплохо. Солидному человеку легче доверить свою лучшую подругу, чем какому-то мальчишке, который, в силу возраста, вряд ли знает жизнь лучше, чем, например, я. Так что пока он вызывает у меня более теплые чувства, чем его портрет в молниях. И тут Максим широко улыбается и даже, кажется, собирается смеяться. И я убеждаюсь, что портрет, который я видела, относится к настоящему времени. Сейчас психолог выглядит точно так же, как на нем.

– Итак, девушки, давайте я вам вкратце расскажу, чем будут заниматься те, кто придет ко мне на курсы, – горит он, посерьезнев и откашлявшись.

Я уже готовлюсь строчить в своем блокноте, чтобы подробно рассказать все Машке.

– Во-первых, ответьте мне на один сакраментальный вопрос. – Максим не спеша обводит взглядом аудиторию, и все взгляды тут же намертво прилипают к нему. – Чего хотят мужчины от женщин?

Всеобщий гул, смущенное хихиканье и богатырский гогот на последних рядах – вот и все варианты ответов. Негусто, гм.

«Конечно, маэстро не выдаст эту тайну, по крайней мере, сейчас, – решаю я. – Иначе грош ему была бы цена. Ведь его сегодняшняя задача – заинтриговать и заставить как можно больше народу прийти на его занятия, а не открыть нам с первой минуты все тайны мироздания».

Максим снова скользит глазами по залу. Первые ряды его, кажется, не заинтересовали, и он движется дальше. Я и опомниться не успела, как он очутился прямо передо мной и нацелил на меня указующий перст. Только перстня с огромным кристаллом не хватает, по-моему. А что? Ему бы пошло. Моя подруга, окажись она здесь, уже сползала бы с кресла. Все-таки хорошо, что я пошла на разведку.

– Добрый вечер, милая леди, улыбающаяся загадочно, как у Мона Лиза. Прошу, не смущайтесь. Это Вам идет.

Что идет – смущаться или улыбка, как у Моны Лизы? Терпеть не могу, когда меня выбирают для демонстрации каких-то не понятных мне приемов. Наверно, это у меня с тех пор, как на занятиях карате, куда я ходила в младших классах, учитель показал на мне какой-то захват. Наверно, я очень комично грохнулась на татами, потому что стены зала еще долго тряслись от гомерического хохота. Правда, это был последний раз, когда я приближалась к татами.

Как ни странно, ночью я увидела сон, хотя обычно не могу вспомнить ничего из того, что мне снилось. Снился Машкин психолог Максим. Он опять пристально смотрел на меня и при этом говорил довольно любопытные вещи:

– Мне кажется, Вы быстро освоите то, чему я собираюсь вас научить. Если сможете преодолеть внутреннее сопротивление в самом начале. Моя наука разительно отличается от всего, что вас учили до сих пор. От вещей, которые внушали вам, бедным хорошим девочкам от нуля и до девяноста лет. И вы верили и действовали так всю свою жизнь. А надо было…

– Да что же такое революционное он может сообщить на своих занятиях? – гадала я, тревожно крутясь под одеялом и чувствуя, что сон уже готов от меня ускользнуть.

Так и вышло – я вдруг поняла, что передо мной уже не загадочный, как сфинкс, Максим, а репродукция картины «Весенний Париж», висящая рядом с моей кроватью.

Я еще долго ломала голову, пытаясь понять, что же навеяло мое странное видение. Может, что-то такое попалось в интернете? Нет, перед поездкой я только выясняла, как добраться до кинотеатра, где должна была состояться встреча. Может, дело в листовке, которую я взяла, чтобы передать Машке? Но в ней, по-моему, тоже ничего интересного не было. Одна сухая информация, где, когда и сколько будет стоить. И где эта листовка, кстати? Куда я ее положила? Достав из недр сумки листик и разглаживая его у себя на коленях, я неожиданно поняла, что все-таки пойду на занятия. Даже не знаю, что меня больше зацепило: любопытство после встречи в кинотеатре или желание разгадать собственный сон.

Решение у меня созрело, но вопросы к себе еще остались. Во-первых, на ком учиться ставить мужчин на колени? И, во-вторых, как я буду изучать эту науку в присутствии своей подруги? Это почти как свидание втроем – по-моему, глупость несусветная.

На ком ставить эксперимент, я решила быстро. Вернее, это даже не я, а подруга сказала – на моем айсберге. И была совершенно права. Выбор был очевиден, вернее, его, по сути, и не было, потому что я уже давно общалась с одним мужчиной. Правда, были попытки расширения горизонтов, но все неудачные. Я всякий раз возвращалась туда, откуда ушла и каждый раз все более уверенная, что это судьба, от которой, как известно, не уйдешь. Значит, моя судьба – айсберг, который время от времени изображает мятущийся парус. Но даже если это так, почему не попробовать что-то изменить? Не обязательно с ним, а вообще? Что там говорил Максим? Что если освоить его методику, то мужчины будут готовы исполнить мое любое желание? Вот и проверим. Я, честно говоря, в это не верю. Ведь, кажется, с айсбергом уже перепробовано все, что может применить нормальная женщина. Ну, разве что кроме всяких лягушачьих лапок и тому подобных способов. И результат – так себе. Признаюсь себе в этом честно и откровенно. Логика подсказывает, что здесь уже ничего не поможет, никакие чудо-специалисты. Хотя маленькая надежда в душе все-таки теплится, вопреки всему. Если метод действенный, он же все-таки может сработать. А получится с бесчувственным чурбаном вроде моего паруса – с нормальным парнем потом сработает на раз-два. Я получу ценный опыт, который мне пригодится.

Вопрос насчет Машкиного участия решился сам по себе, что меня вполне устраивает. Она, правда, хотела бы, чтобы мы везде ходили вместе, даже по врачам. Раньше это смешило, теперь часто раздражает. И когда на следующий день она сама позвонила мне и сказала, что отыскала в интернете записи занятий с Максимом, и будет заниматься по ним, я обрадовалась, как будто выиграла в лотерею.

– Что ж, может, может, это тебе больше подойдет, – поддержала я подружку. – А то, знаешь, он любит задавать неожиданные вопросы. Причем, глядя в глаза и при всех!

– Ты отлично знаешь, как я это не люблю, – промурлыкала Машка. – Лучше дома, не спеша, все изучу и отправлю ему отчет.

Отчет! А мне, кстати, к завтрашнему вечеру надо сформулировать, почему мне нужно идти на эти курсы. Чего я хочу с их помощью добиться.

– Честно напишите свою цель, девочки, – призвал нас Максим перед тем, как попрощаться. – Не поленитесь. Когда Ваша цель записана, у нее намного больше шансов сбыться.

– Хочу, чтобы мой бойфренд, с которым мы уже давно вместе, наконец, по-настоящему, влюбился в меня и сделал мне предложение руки и сердца, – вывожу я каллиграфическим почерком.

Вот так – скромно, даже скучновато. Без изюминки. Наверно, я слишком долго ждала от Айсберга какого-то решительного шага. И от ожидания вся радость выдохлась, как налитое в бокал шампанское, к которому так никто и не притронулся. Поразмыслив, я размашисто приписываю:

– А в Загсе я его брошу.

Не оригинально, но логично.

Когда я вхожу в уже знакомое фойе, то тут же сталкиваюсь с маэстро Максимом. Он явно рад меня видеть и не скрывает этого.

– Все-таки решили заглянуть сюда снова? Я же понял в прошлый раз, что Вы очень сомневались, что появитесь здесь еще. Ну, что ж, решили прийти – прекрасно. Будем ломать ваши стереотипы. Держитесь! Шучу, ничего не бойтесь…

Тут он видит даму, которая так забористо визжала в прошлый раз на его выступлении, и устремляется к ней.

– Вы тоже записали свою цель, Антонина?

Как только все расселись, Максим взбежал на эстраду и спросил оттуда:

– Итак, милые дамы, кто из вас озвучит всем, зачем она здесь? Какими судьбами, так сказать?

Он обводит взглядом ряды, кажется, выискивая новый объект внимания. Но почему-то опять останавливается на мне.

– Я видел, Вы отлично подготовились – записали свою цель красивым разборчивым почерком отличницы. Мы внимательно Вас слушаем, Мона Лиза!

Слегка спотыкаясь, читаю свой манифест. Когда я дохожу до расставания в Загсе, все дамы сначала замолкают, кто-то громко охает. А потом несколько человек начинают нестройно хлопать.

– А Вы уверены, что он нормально переживет такой поворот событий? – обращается ко мне Максим. – «Скорая» не понадобится? Или Вам это было бы безразлично? Вообще-то не верится…

Овация умолкает, и кое-кто из тех, что только что хлопал мне, колет меня осуждающими взглядами. Общественное мнение – флюгер, но меня этим не проймешь. Камнями не закидывают, и ладно.

– Обязательно сохраните бумагу со своей целью. Это относится к каждой из вас, – Максим обводит рукой зал. – Кстати, я забыл вам сказать, вы можете видоизменять свою цель столько раз, сколько будет нужно. Ведь отношения будут меняться день ото дня. И, может быть…

Голос Максима тонет в гуле женских голосов. Обсуждение идет все активнее. Почти все дамы считают, что меня слишком сильно обидели. И я не переменю свое решение ни за что. А насчет загса это, конечно, чистейшее пижонство, но понять можно. Маэстро терпеливо ждет, когда самые громкие голоса стихнут. Наконец, все успокаиваются, и тут Максим говорит, поднимая бровь:

– Так чего же мужчины хотят от женщин?

Вдруг извлекает откуда-то нечто вроде огромного блокнота, на котором тут же начинает рисовать огромным ярким фломастером. Схемы, схемы… нет, не так я представляла себе эту учебу.

– Получить все, не давая ничего взамен, – объясняет он свои мудреные фигурки, – вот чего хотят мужчины. – Признание, внимание, секс, ну и все остальное по списку…

– Максим, ведь Вы только что выдали женщинам тайну своих собратьев, – заговорщицким, полным страха и восхищения тоном говорит Тося, та самая экспансивная дамочка в очках. – Вы совсем не боитесь последствий? Вдруг после одного из наших занятий Вас будут поджидать несколько крепких парней?

Максим скромно пожимает плечами – супергерой с фломастером наперевес.

– Нет, Тося, честно говоря, не боюсь. Тем более что большинство мужчин охотнее общаются с теми женщинами, которые знают их правила игры. И ничего запретного в том, что я вам здесь расскажу, не будет, уж простите. Но, думаю, вы не будете разочарованы.

– А сейчас, если вы не против, я вкратце расскажу о том, как у меня возникла идея создать этот курс…

Тогда я только окончил факультет психологии. У меня была девушка, которую я очень нежно любил. Она была немного старше, но гораздо опытнее и искушеннее, чем я. Все слышали, что в паре один любит, а другой – позволяет себя любить? Честно вам признаюсь, в нашей паре любил я. Это я думал, чем бы ее порадовать, в какое приятное место сводить, какой подарок сделать моей королеве… И все это, не требуя ничего взамен, ну, кроме, может быть, довольно призрачной надежды.

Дамы всех возрастов уже завистливо вздыхают (вот везет же некоторым!) А маэстро продолжает нагнетать. Их отношения с неприступной королевой развивались. Правда, девушка часто куда-то исчезала и наотрез отказывала говорить об этих отлучках. Что же случилось с его пассией? Надеюсь, ничего такого плохого.

– И чем больше я старался, тем равнодушнее она все воспринимала.

– Ага, чем меньше женщину мы любим… – раздалось сразу несколько голосов. – Знаем- знаем, читали…

– Молодцы, я рад, что у меня такая начитанная аудитория, – усмехается Максим. – Только, милые девушки, вы вряд ли догадались, что этот постулат работает и в другую сторону. Иначе не пришли бы сюда.

– Так расскажите, что было дальше в Вашей истории, Максим! – воскликнула изнывающая от любопытства Тося. – Вы все-таки женились на своей подруге?

– Раз это интересно, давайте, я все-таки расскажу о той ночи, когда я решил создать этот курс.

– О ночи?

– Да, о ночи. Днем моя подруга очень много работала, как все истинные трудоголики. Зато потом, после работы, обожала отрываться в ночных клубах. Однажды я позвонил ей, пригласил куда-то. Она в ответ сказала, что сидит дома, неважно себя чувствует, а завтра ей рано на работу. Так что она не может долго со мной общаться. Но фон, который я слышал в трубке, говорил, что это не так, что она находится где-то в людном месте. Не знаю, откуда пришла уверенность, что она в ночном клубе, где мы не раз бывали. Я поймал такси и помчался туда.

Слушательницы замирают, предвкушая развязку. Атмосфера в зале сгущается, как перед настоящей грозой. Сомневаюсь, что воздух здесь был так пропитан напряжением во время демонстрации «Титаника». Ведь сейчас реальный герой любовной драмы стоит на эстраде и собирается поведать нам ее окончание.

– Действительно, предчувствие меня не обмануло. Моя красавица была там, в самой гуще разноцветных огней. Она танцевала медленный танец с каким-то высоким, мускулистым парнем.

Судя по наступившей звенящей тишине, дамы жаждут узнать об отмщении за поруганные чувства. В рассказ так и просится драка или хотя бы увесистая затрещина…

– Я подошел. Девушка возмущенным тоном сказала, что мое поведение недопустимо. Не надо за ней шпионить, – продолжает Максим. – И что между нами все кончено, она выходит замуж. Конец третьего акта. Занавес.

Все в зале молчат, как будто он только что сообщил о чьей-то безвременной кончине – расстроенные лица, уголки губ опускаются вниз – какие же мы впечатлительные.

– Милые дамочки, на досуге поразмыслите над тем, что я делал неправильно. И никогда так не делайте, если не хотите остаться у разбитого корыта.

– Просто Вы полюбили не того человека, – убежденно вздыхает Тося.

А мне в этот момент вдруг чудится, что я начинаю прозревать.

В следующий раз Максим говорит, что мы будем обсуждать тему значительности. Опять откуда-то появляется его огромный альбом и переливающиеся фломастеры ему под стать.

– Милые девушки, что вы делаете, чтобы понравиться мужчине? Печете ему вкусные пирожки, дарите подарки, жертвуете ради него своими интересами? Осыпаете его комплиментами, будто он – кисейная барышня на выданье? Вы любите концерты классической музыки, а ваш друг – футбол. И вот Вы без колебаний отменяете поход в консерваторию и мчитесь с ним на стадион? Ведь вам постоянно внушали, что общность интересов так сближает… Дальше – больше. Вашему мужчине не нравится Ваша подруга. И Вы начинаете общаться с ней реже.

– А что делать? – доносится из зала. – В конце концов, замуж мне выходить не за подругу! Приходится считаться с его вкусами…

– Хорошо, дамы. А теперь ответьте мне на вопрос: ради кого вы с большей легкостью решитесь на уступки – скажем, пойдете, куда не хотите идти – ради одноклассника, который никогда вам не нравился, или ради кинозвезды? Чье внимание для вас более значимо? Молчите?

Все, и правда, озадаченно притихли. Ответ, конечно, ясен, но здесь явно есть какой-то подвох. Словно Максим только что просил поразмыслить, уж не полезно ли для здоровья курить.

– У мужчин тоже есть такая шкала, – говорит он, спустя минуту. – То, на что они пойдут ради кинозвезды, и то, чего может от них добиться обычная девчонка – величины разного масштаба. Даже если девчонка хорошо готовит и разбирается в футболе.

– Значит, надо добиться высокой значительности? А как? Может…

Говорящая это девица начинает теребить бретельку своей яркой кофточки.

– Нет, это вряд ли поможет добиться долговременного успеха, – качает головой Максим. – А сейчас я расскажу, что, при правильном подходе, может помочь.

Когда я выхожу с нашего занятия, держа в руках разбухший от мудрых советов блокнот, у меня кружится голова и перед глазами начинают мелькать цветные пятна. И я почти не замечаю, как начинает накрапывать дождь, усиливаясь с каждой минутой. На тротуарах быстро появляются лужи. Но мне не до этого, меня волнуют другие проблемы. Почему я не знала всего, о чем узнала только что? Это что – сговор? – пульсирует в висках. – Ведь этому должны учить в школе, сразу после таблицы умножения. Я делала все наоборот и не могла понять, почему у меня ничего не получается. Ведь я так стараюсь? Но меня не любят, не ценят. Хотя, честно признаться, бывало и по-другому – когда я к этому особо не стремилась. Как-то выходило само по себе, как-то случайно… И в этот момент какая-то машина, стремительно промчавшись по ближайшей луже, обдает меня брызгами с ног до головы. Грязная вода капает с моего еще недавно белого пальто – я чуть не плачу. Если бы сейчас сюда каким-то ветром занесло моего мятущегося паруса на его новенькой машине! Как я была бы ему благодарна и не вспомнила о своих коварных планах. И прохожие уже не смотрели бы на меня с таким интересом и жалостью…

– Садитесь скорее, Мона Лиза!

Нет, этого не может быть. Хотя почему не может? Не так уж давно мы с Максимом и расстались, несколько минут всего прошло. И шансов оказаться рядом у него было куда больше, чем у моего Глеба.

– Вы не боитесь, что я Вам все испачкаю? – стараясь пригладить волосы, говорю я. – И вообще-то я не Мона Лиза. И даже не просто Лиза. Я – Ксения! Чужестранка!

Никогда не представлялась никому в такой ужасной обстановке!

– Вы почти не испачкались, и я сейчас дам Вам салфетки.

Убежденная его словами, я юркаю на сиденье рядом с ним.

– Ну, как, Чужестранка, убедились, что ничего страшного не случилось? – спрашивает Максим, пока я кое-как справляюсь с потеками туши на своих щеках, пылающих огнем.

– Да, ничего не случилось, кроме моего того, что мое любимое пальто теперь погибло…

– Бросьте, на пальто осталось два-три пятнышка. Вы все очень преувеличили от расстройства. Не справятся салфетки – есть химчистка. Там в любом случае вернут Вашему красивому пальто его прежний вид.

– Конечно, это все можно исправить, – я сама удивляюсь тому, как угрюмо звучит мой голос.

А дождь все льет, не думая утихнуть хотя бы немного. Небо даже, кажется, уже пару раз освещалось отсветами молний. Дворники в машине работают без устали. А мне становится все грустней и грустней. Тот, кто вверг меня в эту тоску, сидит рядом со мной, сияя своей белозубой улыбкой.

– А есть что-то, чего исправить нельзя?

– Не знаю, – говорю я, пряча глаза.

Меня мучают досада и злость на себя. Чувствую это почти физически. Я ведь считаю себя достаточно умной, а вела себя как полная дура. Если успокоиться и подумать, тому найдется масса примеров. Мир в буквальном смысле перевернулся с ног на голову, и это очень тяжело. «Будем ломать стереотипы, ничего не бойтесь…» – вспоминаю я слова Максима. Сейчас они звучат, как издевательство. «Изменись, наконец!» – вспоминаю я слова из компьютерной рекламы.

– Это Вы так расстроились после нашего занятия, или я ошибаюсь? – спрашивает какой-то совсем другой Максим.

«Нет, ни за что не признаюсь ему, что это из-за его занятия, будь оно неладно», – думаю я, стиснув зубы.

– Извините, нет. У меня, к сожалению, хватает других забот, – говоря это, я вроде бы даже умудряюсь слегка усмехнуться. – Кстати, я пришла к Вам по просьбе моей подруги.

Зачем я это сказала? Тем более, это не так. Сама уже не понимаю, что говорю.

– Не только Вы пришли на этот тренинг не для себя, – живо перебивает меня Максим. – Помните ту экспансивную леди в очках, Антонину? Тосю, как она сама себя называет? Так вот, у нее есть дочь. Двадцать пять лет, родила в шестнадцать. С тем пареньком не сложилось, обожглась. И теперь отношения с мужчинами никак не складываются. Вот заботливая мама и решила ей помочь – втайне сходить на мой тренинг. Не знаю, эффективно ли изучать эту науку через вторые руки. Но, наверно, можно, если руки добрые и любящие. Вы с Тосей поступаете очень благородно. Только, у меня просьба – не отвергайте все, чему научитесь, когда дело коснется лично Вас. И всем станет лучше, вот увидите. Не поверю, что у Вас нет никакой личной жизни, Ксения!

С ума сойти, да он лукаво улыбается! Нет уж, ни слова об Айсберге и моих проблемах с ним я ни за что не скажу. Хотя так и тянет, чего уж скрывать это от себя самой. Тянет прямо сейчас сказать: «Помогите, пожалуйста, Максим. В моем окружении имеется некий Айсберг. Подскажите, что мне с ним делать и как быть». Нет, уж лучше сама попробую. И можете не улыбаться так своей располагающей улыбкой, Максим. Еще этот контраст между молниями за окном и уютным теплом машины… Чтобы не поддаться искушению, поспешно меняю тему.

– Максим, может, поведаете мне, по секрету, как поживает та девушка, о которой Вы нам рассказывали?

Это беспроигрышный вариант. Сейчас он забудет на время обо мне и моей личной жизни. Многих тянет поговорить о самой большой любви в своей жизни. Может, и психологи не исключение.

– О, эта девушка в полном порядке, – говорит Максим с улыбкой. – Вышла вскоре замуж за своего мачо, у них двое детей. А я ей очень благодарен и за жизненный урок, и за идею своего тренинга. Если бы не она, я, может быть, ни чего не добился бы. Иногда мы встречаемся, чтобы вместе выпить кофе и поболтать.

– Как трогательно. Конец четвертого акта, – на этот раз смеюсь я.

– По-моему, Вас озадачило количество моих советов. Да так озадачило, что Вы не уследили за тем, что происходит вокруг. Когда нового материала очень много, внимание рассеивается. И с чего начать санацию отношений, Вы пока вряд ли представляете.

Я киваю. У меня уже не остается сил сопротивляться.

– Все уляжется, – заверяет меня Максим. – Мне говорили, что часто происходит что-то вроде щелчка. И после этого с девушек словно слетают какие-то невидимые путы.

Говорит он образно, но я все равно пока не представляю, как это может произойти со мной. Наверно, слишком устала и плохо соображаю.

– Хотите, подкину идею, с чего лучше начать? Возьмите тайм-аут в Ваших отношениях. Без объяснений исчезните с радаров.

– Исчезнуть? Но если мы и так видимся не слишком часто? – против воли вырывается у меня.

Показалось мне или нет, что Максим бормочет себе под нос что-то вроде «как все запущено…» А вслух спрашивает:

– Скажите, Ваш друг – моряк дальнего плавания? Или полярник? Его, видимо, подолгу не бывает в городе?

Понаблюдав за мной и убедившись по моим поджатым губам, что друг просто не слишком балует меня вниманием, Максим уверенно говорит:

– Потерпите немного, и увидите, что будет. Просто посадите свою собаку ожидания на цепь. На время.

Ладно, раз уж так получилось , и мы разговорились, спрошу и о том, что волнует меня больше всего.

– А если уже сделано много неверных шагов, имеет ли смысл применять все эти хитроумные техники?

– Конечно, – отвечает Максим, и я почему-то ему верю, – резкая смена образа действий интригует уже сама по себе. Это сыграет Вам на руку. Так что чтобы Вы не делали раньше, сколько бы времени это ни длилось, всегда можно начать совсем другую игру.

Так, собаку ожидания на цепь, значит?

– И еще Вам надо научиться не впадать в панику, блокировать эти приступы. Лучше всего дыхательные техники. Я пришлю Вам ссылку на электронную почту. Вы же оставляли адрес?

«Какая забота» – думаю я, и вижу, что дождь уже не бьется в окна. Все его ожесточение иссякло, выдохлось, как гнев старой жены. Молний тоже больше не вино. Жаль, для появления радуги поздновато. Никогда не видела ее в такой час. Максим тоже замечает, что погода исправилась. Похоже, мне пора. Хотя, если честно, немного жаль – жаль уходить из тепла туда, где плещутся лужи, больше похожие на озера. Кажется, Максим улавливает и то, что я собралась прощаться и то, что, открывая дверцу, на миг заколебалась. Я хлопаю дверцей машины и быстрее убегаю, цокая шпильками и моля своего ангела-хранителя, чтобы у меня не сломался каблук, и не случилось еще чего-то в этом роде. И вдруг понимаю, что щелчок в моем воображении уже позвучал. Может быть, когда дверца машины захлопнулась за мной? Или когда чуть не наступила шпилькой в какую-то ямку?

А что если мне послушаться Максима, размышляю я, стоя в битком набитом, несмотря на довольно поздний час, вагоне метро. Риск, конечно, есть. Начни я применять столь неожиданные приемы, мой мятущийся Парус может взметнуться сверх всякой меры. Но разве я недавно не говорила себе, что готова бежать от него, куда глаза глядят? Наверно, на самом деле я больше всего боюсь, что он просто ничего не заметит, никаких хитроумных приемов. Вот это был бы удар. Хуже ничего и быть не может. Вдруг моя спина сама распрямляется, несмотря на накопленную за день усталость. Да и пускай. Ведь я просто хочу провести эксперимент, причем неопасный и ни для кого не обидный. Обычно ближе к концу недели я звоню своему Глебу, чтобы узнать, какие у него планы на выходные. Не стоит ли случайно в этих планах встреча со мной? А то ведь мне нужно как следует к ней подготовиться: убраться, что-то приготовить, да и себя в порядок привести. Но на этот раз не буду этого делать. Ледяное молчание вечной мерзлоты. Собаку ожидания на цепь! А что я буду делать, чтобы она не порвала свою цепь к чертовой бабушке? Интересно, как там дела у Машки с изучением нового материала? Ведь, если честно, она – единственный человек, вместе с которым мне спокойно можно исчезнуть со всех радаров. Опробовали бы какой-нибудь сумасшедший новый рецепт, сходили в кино на мелодраму. Как всегда, когда я думаю о чем-то таком, на подходах к дому встречаю Машку. Удобно все-таки жить рядом со своей лучшей подругой. Судя по выражению ее лица, в записи Максим не нагоняет такую тоску, как при личном контакте. Хотя и в личном он иногда бывает милым, не всегда, конечно.

Машка собирается кормить кошек вареной курицей, и они уже выстроились в очередь. Ждут и плотоядно на нее посматривают.

– Как жаль, что я не могу взять домой кошечку, – в который раз вздыхает она. – Я бы обязательно взяла вот эту и еще вон ту, рыженькую.

Но это невозможно, и Машка отлично это знает. Она живет вместе с родителями, и у ее мамы аллергия на кошачью шерсть. Так что, мечты-мечты, как говорится. Мои родители год назад переехали в новую квартиру, а я осталась в старой. С тех пор Машка, как можно догадаться, не раз уговаривала меня забрать домой какое-нибудь лохматое сокровище.

– Ну, Ксюш, возьми к себе этого котика. Ну, пожалуйста! Видишь, как ласково он на тебя смотрит!

Пока мне удается отговариваться от подружкиных предложений, туманно обещая подумать. Что-то мне подсказывает, что на мои цветы котик посмотрит еще ласковей, чем на меня. И захочет познакомиться с ними как можно ближе.

– А как дела с тренингом? – спрашиваю я раньше, чем Машка начинает сватать мне нового кота или кошку.

– С тренингом? – откликается она без энтузиазма.– Нормально…

– И сколько же уроков ты уже изучила, Машуня? Наверно, ушла далеко вперед? Признавайся.

Машка говорит, что просмотрела уже все уроки нашего гуру. На своем рабочем месте, в библиотеке. Ведь сколько раз она мне говорила, что вообще-то главное в ее работе? Найти, чем заняться в перерыве между двумя посетителями. Публика-то читает все меньше. Кроссворды Машка давно уже видеть не может – и скандинавские, и итальянские, и все остальные. Судоку и всякие тетрисы – тоже. Вязать не умеет и учиться принципиально не хочет.

– Ну, не хочу я у всех на глазах сидеть, как бабка, с клубочком! Может, на пенсии и буду носочки внукам вязать, но пока – увольте.

А тут такая шикарная возможность представилась – взять с собой ноутбук и слушать себе в наушниках, как исправить свою женскую долю. Польза и экономия времени.

– Правда, на меня даже жалобу собирались писать, пока я все это слушала. Первый раз за время моей работы, представляешь?

– Из-за чего?

– Понимаешь, в тот день одна ученая гранд-дама готовилась к симпозиуму. Вот и рассердилась, что меня не дозовешься. Понимаешь, ей все новые научные труды требовались в ее подготовке. А в уроке, который я изучала, тоже страсти накалялись. Я увлеклась, и гранд-даме не всегда удавалось Максима в моих наушниках перекричать.

Представляю, как тяжко пришлось бедной женщине! Понятно же, что у нее было срочное дело, причем, сложное и ответственное. Попробуй не упустить нить своих рассуждений. А девица, которая, по идее, должна была снабжать ее всем необходимым, грезит наяву в своих наушниках. Уж мне-то известно, как Машка умеет отключаться от внешнего мира, когда ей что-то интересно. Хоть из пушки пали – бесполезно.

Но когда Машка рассказала ученой даме про Максима и его курс, та смягчилась и забыла про жалобу. Видимо, сработала женская солидарность. Машка кивает и смотрит на меня как-то чересчур нежно.

– Понимаешь, Ксюш, в нашем компьютерном курсе задания даются после каждого урока. И я, по идее, должна их отрабатывать на своем Майкле. Но я все как-то не решаюсь… Может, вместе попробуем, а? – говорит она тоном сказочной Лисы Патрикеевны.

– Бедный Майкл. Если мы вместе начнем на нем отрабатывать эти уроки…

– Ой, шутница! – Машка грозит мне пальцем. – Одновременно начнем, я хотела сказать. У тебя твой Айсберг, Глеб, у меня – Майкл. И чтобы поддерживать друг друга, если понадобится.

Почему Машка всегда называет своего приятеля Майкл? Помню, сначала это казалось мне довольно странным. Ведь я сама слышала, как его друзья обращались к нему «Миха». Но тогда я плохо его знала. А позже поняла, что Миша – большой поклонник американского кино. И про всех своих знакомых любит рассказывать в духе перевода к старым боевикам. Все имена переделывает на американский манер: Майкл, Алекс, Энтони и так далее. Максим, ясное дело, тут же стал бы у него Максом. Надеюсь, Машка не проболтается ему о нашем тренинге.

– Ясно, запасемся платочками и валерьянкой, и Мартини у меня есть,– киваю я.

– Значит, пробуем прыжок в прорубь в теплой дружеской компании? Ладно. Где наша не пропадала. Кстати, Машунь, какие у тебя планы на ближайшие выходные? Пропадем вместе со всех радаров? Пусть волнуются и гадают, куда это мы делись и даже не предупредили.

– Честно говоря, я надеялась в эти выходные увидеть Майкла… – почти шепчет моя подруга.

У-ф-ф! Как же тяжело найти соратников в важном деле! Придется мне обойтись без ее пирогов. Ничего, стройная фигура еще никому не мешала.

– Ну, как хочешь, тогда давай каждая сама по себе, – вздыхаю я. – Может, так будет правильнее?

– Может, и правильнее, но страшнее, – на лице Машки вдруг отражается такой ужас, что я немедленно чувствую укол совести в самое сердце.

Я же звонила вместо нее, когда нужно было спросить о какой-то ерунде. А тут, когда придется немного поиграть чувствами Его Величества Майкла, безжалостно бросаю свою нежную подругу на произвол судьбы.

– Давай все-таки вместе? Что я буду делать, если весь день прожду его звонка, а он так и не позвонит? – как будто читая мои мысли, пищит Машка.

– А что ты обычно делаешь в этом случае? Дай-ка я угадаю. Наверняка звонишь ему сама? И спрашиваешь, что помешало ему нажать несколько кнопок на телефоне? Руки свело жестокой судорогой? Или отшибло память, и он забыл, как пользоваться телефоном?

Видя, как у Машки от моих колкостей обиженно надуваются ее и так пухлые губки, я быстро объясняю:

– Просто я тоже так делала, Маш. Ждала-ждала и, не дождавшись, сама звонила. Так что телефоны кладем в дальний ящик моего комода, чтобы избежать соблазна. Это обязательное условие.

Машка, поняв, что в одиночку страдать не придется, и что с радаров придется пропасть в ближайшее время, вдруг успокаивается и даже пытается шутить.

– Какие еще условия нашей экспедиции, капитан?

Капитан – это, видимо, я. Хотя почему бы и нет? Из нас двоих у меня точно больше шансов привести наш корабль обратно в порт. А, например, не свалиться от счастья за борт, завидев вдали землю.

– Главное условие – развлекаться и получать от жизни удовольствие. Думаю, мы справимся. Давай испечем твой фирменный пирог, Маш? Должна же я когда-нибудь этому научиться! Или можно сходить куда-нибудь, какие сейчас выставки идут? Или, знаешь, давай устроим дискотеку, как в школьные времена? Достанем новогодние лампочки и попрыгаем под старые хиты. Отведем душу, как говорится.

– Вау! Давай! – кажется, теперь моя Машка пищит уже от восторга.

Да я волшебница. И почему с Айсбергом у меня так не получается? Ведь, кажется, это так просто.

Утром ближайшей субботы мы с подругой уже сидим у меня, вперившись друг в дружку еще не накрашенными глазами. После третьей чашки кофе, пробегаемся по всем телеканалам. Так ничем и не заинтересовавшись, идем убирать наши телефоны. По дороге

видим листок-напоминалку, на котором я еще вчера вывела фломастером «Собаку ожидания на цепь!» Листок красуется на самом видном месте – направляясь к холодильнику, его не обойдешь. Увидев его, Машка ошарашено спрашивает:

– Ксюш, ты что – собаку решила завести? А я-то удивляюсь, почему ты наотрез отказываешься ото всех котиков. Теперь ясно…

– Не собираюсь я никого заводить! Это слова из одной басни.

Так что, «собака ожидания» на своем месте, и я не отступлю от своих планов. И Машку постараюсь удержать от этого. Ничего, если ей придется поскучать. Ничего, что Майкл изревнуется, ему полезно. А то, по-моему, он вообще не догадывается, что это такое. Разве это нормально?

Я запираю телефоны ящик и прячу ключ подальше.

– А если что-то важное? – волнуется Машка.

Я молча указываю на свой пластмассовый телефонный аппарат. У меня же работает городской телефон. И если кому-то будет нужно, позвонят на него. Айсберг, кстати, никогда не спрашивал у меня этот номер. Так что он вряд ли позвонит. Майкл? Этот, конечно, тоже его не знает. Но… может вспомнить мой адрес, если постарается. И сообразить, что Машка у меня, тоже может. А телефон узнать по адресу в наше время не проблема. Конечно, все это потребует от него известных усилий, а он этого не любит. Так что действовать, скорее всего, начнет только, если сильно разволнуется. А волнуются обычно не из-за клуш вроде моей подружки. Когда же она наконец поймет все то, что осенило меня?

– Слушай, Маш, если вот так просто сидеть в ожидании, мы с ума сойдем.

– Предлагаешь начать печь пирог? Ладно, доставай все, что нужно – продукты, посуду.

Что-что, а пироги мы всегда готовы печь.

– Нет, – качаю я головой. – Как говорил Карлсон, не в пирогах счастье.

– Путаешь, Ксюш. Это был не Карлсон, – улыбается Машка.

– Не буду спорить, – я поднимаю руки, – в библиотеке работаешь ты, а не я.

– В научной библиотеке…

Время летело за шутками-прибаутками почти незаметно. Облака плавно проплывали по небу, под моим окном задумчиво шелестели деревья, все было тихо. Мы изучили пару мастер-классов по макияжу. В конце я размалевала Машку, как хорошего клоуна. Она, увидев результаты моих трудов, тоже хотела попробовать, но не догнала меня. Потом мы перешли к изучению стрип-пластики – в общем, ни минуты у нас не пропало даром. К вечеру мы здорово устали и расходились безо всякого сожаления, что ни один из кавалеров нам так о себе и не напомнил. Когда Машка уже обувала свои ботильоны, она снова увидела мою надпись про собаку на цепи.

– Так что это за басня? Мне интересно, никогда о такой не слышала. Скажи, как она называется, я найду и почитаю.

Пришлось в ответ скромно пожать плечами.

– Я точно не знаю. Мне наш маэстро сказал эти слова, как напутствие. А они мне почему-то понравились и запали в душу.

– Слушай, я ведь все собиралась тебя расспросить, какой он в жизни, наш Максим. И как-то отвлеклась.

Подруга, похоже, искренне жалеет, что я так и не рассказала ничего о нашем гуру. И даже смотрит на меня с легкой обидой. Ничего, завтра расскажу, конечно, если опять не забудем. Любопытно, а завтра мы с Машкой снова будем водить хороводы, как в школьные времена? Или она же помчится к своему Майклу и оставит меня в одиночестве? Не хотелось бы, с ней вообще-то очень хорошо.

Утром воскресенья мы с Машуней пьем кофе в гораздо более непринужденной обстановке, чем накануне, когда только готовились стать гордыми и неприступными. Обмен новостями не отнимает у нас много времени. Мой телефон лежал рядом всю ночь и молчал.

– А мне на домашний телефон звонил Майкл, – радостно рапортует моя подруга.

«Странно, – думаю я. – Почему же ты сейчас здесь, а не нежишься в его объятиях? Наверно, у этой истории есть продолжение».

– Майкл говорил с моей мамой. Сказал, что не дозвонился мне по сотовому и просит передать, что ему еще придется задержаться на работе. Так что сегодня я опять свободна.

«Конечно, – думаю я не без иронии. – Майкл ведь у нас ценный работник! Охраняет некого авторитета или, может, какого-то начинающего политика. В его туманных речах черт ногу сломит, не то, что Машка. Поэтому я, как говорится, за что купила, за то и продаю. То же мне, Кевин Костнер в роли телохранителя. Не верю, как сказал бы Станисла…»

– Кстати, куда ты сегодня положила ключ от комода? – не дает мне закончить мою мысль встревоженный Машкин возглас. – Закрутимся, как бы не забыть впопыхах.

Зря она произнесла эти слова. Еще не закончила говорить, а я уже не сомневалась, что в ближайшее время произойдет катастрофа. Конечно, не настоящая, а так, местечкового масштаба. И я даже представила, как это будет. Скажем, Машкин телефон начнет настойчиво звонить в ящике комода. А поскольку у нее для разных абонентов разные звонки, сразу станет ясно, что звонит Майкл. Так и слышу это «Тореадор, смелее!» И Машуля то ли начнет падать в обморок, то ли бросится взламывать злосчастный ящик моего комода. Если добавить к этому, что комод прибыл из Франции, я долго ждала его, и он мне очень нравится, становится совсем грустно.

Наверно, Максим был прав в нашем разговоре, и я часто повсюду вижу одни надвигающиеся катастрофы. Ладно бы еще жила миллион лет тому назад. Тогда это было бы оправданно и даже, наверно, неплохо. Ведь мои шансы выжить где-нибудь в джунглях возрастали бы от этого в разы! Ну, а в нашей жизни, зачем каждый раз предполагать самое пиковое развитие событий? Какого хищника я все время опасаюсь? Соломки ведь везде не постелешь, как ни старайся. К счастью или нет, оба запертых в ящике телефона пока молчат как немые.

Бум-бум – вдруг гулко разнеслось по комнате. Сигнал моего телефона, что поступило новое смс. В раздумьи, кто бы это мог быть, бреду к комоду. Неужели это Айсберг? Опять раздается бум-бум. Второе смс подряд. Айсберг редко ограничивается одним сообщением. Хотя он и скуп на проявления чувств, всегда старается уточнить что-то в своих словах. Теперь ясно, что это он и есть. Как было бы любопытно прочитать его смс-ку. Я и не догадывалась, что у него отличная интуиция. Стоило только затеять какие-то опыты, касающиеся его персоны, и он сразу что-то почувствовал. Я, конечно, промолчала бы в ответ на его смс. Иначе о каком исчезновении с радаров может идти речь? Но узнать, о чем она, ужасно хочется.

Я начинаю лихорадочно шарить по всем уголкам комнаты, куда могла сунуть ключ. Увы, его что-то нигде не видно. «Наверно, так лучше, – говорю я себе – отвлекусь и забуду о ключе и смс-ке. Пусть будет чистый эксперимент». Стараюсь выполнить дыхательное упражнение, которое прислал Максим: вдох – столько-то счетов, потом – задержка дыхания, дальше длинный-длинный выдох. Почти получается. Во всяком случае, мысли потекли в другую сторону. Подумав, что нам уже пора подкрепиться, иду на кухню готовить омлет с овощами. Думаю, Машуня удивится, когда я сверну его в красивые трубочки, как меня научил шеф-повар в отеле, куда я ездила по работе. Кажется, я еще не хвасталась Машке этим умением. Главное, чтобы не пригорело и удалось аккуратно перевернуть омлетный блин. «Тореадор, смелее!» – раздается в самый ответственный момент. Подброшенный в воздух омлет еще не решил, стоит ли приземляться обратно на сковороду. Впрочем, я справляюсь с ним с решимостью хорошего тореро. Но все это без толку. Машка, конечно, не обращает никакого внимания на омлет. Вот это я называю «неудачный момент для триумфа». Подруга уже мчится к комоду.

– У тебя есть отвертка, а Ксюш? – доносится из спальни.

– Должна быть где-то, но надо искать, – буркаю я в ответ.

– Принеси хотя бы ножик с кухни!

Вот сколько открытий за один казалось бы обычный выходной! Айсберг, оказывается, тоже обладает интуицией. А подруга детства, кажется, собирается ковырять мою новую мебель кухонным ножиком.

– Держи своего верного друга, – говорит Машка, внезапно появляясь на кухне и протягивая мой телефон. – Ты, и правда, не заметила, как я убрала ключ от ящика себе в карман? Думала, что я собираюсь крушить все вокруг?

Я быстро проверяю последние сообщения и, кажется, бормочу вслух:

– Какие планы, когда встретимся… Может, он не безнадежен? И лед почти готов тронуться?

– Главное, чтобы мы не тронулись раньше него, – философски замечает Машка. – А мне Майкл позвонил с дежурства.

«Умный мальчик, – думаю я. – И средства сэкономил – увидеться же не удалось. И очки заработал дополнительные – ведь звонил даже со своей ответственной работы».

Машка отрывает взгляд от своего телефона и переводит его на плиту.

– Какой омлет! Давай скорее завтракать?

Садимся за стол.

– Похоже, этот прием с ледяным молчанием возымел действие, – я подмигиваю Машке и поднимаю чашку с чаем, словно это бокал с шампанским. – Но для закрепления придется продолжить.

– Ты серьезно?

Машка говорит это так печально, как будто я только что заявила, что собираюсь навсегда переехать в Австралию.

– Вообще-то да, – пожимаю я плечами.– А что такого произошло? Это была небольшая тренировка для нас – не сразу мчаться со всех ног к своим мальчикам. И Айсберг, ой то есть Глеб, пока не прочувствовал, что ему меня не хватает. Пусть проявит как-то свои чувства. Если мало фантазии, пусть позаимствует чужой опыт. Стихи, свечи, шампанское, гирлянды из воздушных шаров – что угодно. Тяжело так изменить свой стиль, но ничего, я потерплю. Что мне терять, кроме своих цепей? Поэтому я сильная.

– Понятно. Значит, и дальше будешь молчать. Будешь игнорировать смс-ки своего Паруса? Интересно, а если он позвонит – тоже не ответишь?

– Отвечу, конечно, – неуверенно смеюсь я. – Хотя, боюсь, это событие произойдет не сегодня. После того, как я не отвечаю на его смс-ки, он долго дуется и не звонит. Но, наверно, позвонит когда-нибудь. Ведь не напрасно я называю этого человека Айсберг.

Новая рабочая неделя в корне отличается для меня от всех предыдущих. Раньше я, как и включится в его игру, большинство людей, ждала пятницы, мысленно подгоняя дни. Теперь мне немного проще: я жду среды, в среду у нас тренинг. И то, что работа у меня довольно интересная, не важно. После работы еду в уже знакомый мне кинотеатр, в котором теперь гнездятся различные офисы. Когда я вхожу в кинозал и устраиваюсь в одном из плюшевых кресел, меня вдруг охватывает непонятное радостное предвкушение. И ожидание чего-то слегка запретного. Как в детстве, перед сеансом, куда дети до шестнадцати лет не допускаются. Нет, не перед сеансом, а то строгая тетушка-билетерша могла вывести из зала, увидев ребенка, пробравшегося на взрослый фильм. А в начале сеанса, когда по экрану уже мелькали титры, и выводить уже никто никого не порывался. Вновь звучат хлопки, охи-ахи¸ и я знаю, что когда подниму взгляд, на сцене уже будет стоять Максим. Макс, как сказали бы некоторые. Кажется, сегодня он не совсем в форме. Уж не простыл ли тем памятным вечером? Дождь был просто проливной, а лужи просто гигантские – больше похожие на озера, где можно и ловить рыбу, и кататься на лодке. Да при одном воспоминании о том, как я прыгала по ним на шпильках, по телу пробегает дрожь. Максим откашливается, настраивает микрофон и начинает:

– Сегодня мы поговорим с вами о том, что хорошо известно всем женщинам, и что нужно абсолютно всем мужчинам. Думаю, любая из вас, в той или иной степени, считает себя экспертом в этой области.

Дождавшись, пока аудитория включится в его игру, Максим победно произносит:

– Нет, это не секс. И не семья. Хотя все, что вы мне назвали, тесно связано с нашей сегодняшней темой. Это эмоции, милые дамы. Одно из основных желаний мужчин в отношениях. То, чего он ждет от вас, даже если сам об этом не догадывается (случается и такое). И чего ему всегда будет не хватать, если он их недополучает. Как бы ни был великолепен ваш секс и уютно ваше гнездышко.

– Вы, возможно, слышали мужскую фразу, подобную такой «С ней хорошо в постели, но в остальном она… светит, но не греет..» И что тогда? Скажите, насколько значительна эта женщина для этого мужчины? Правильно, ее значительность понижена, и ее надо повышать. Но сейчас о другом. Вы могли подумать, что ваша ошибка в том, что вы мало радовали своих мужчин?

– Конечно, мы так и подумали, – раздается голос откуда-то с галерки.– Но мы стараемся их радовать…

– А, может, чересчур стараетесь? Может, стоит слегка умерить свой пыл? – смеется Максим.

Любит он все-таки временами ставить в тупик, наш маэстро.

– Вот те раз! – доносится все тот же голос с галерки. – То есть мало мужа похвалить, как он ловко полочку на кухне приладил, надо еще и поругать, что маму мою с днем рожденья не поздравил…Хоть в тетрадь записывай, сколько каких эмоций отдала, а то запутаешься.

– Да, баланс, действительно очень важен баланс. Не бойтесь, это вовсе не сложно, девушки. Не сложнее, чем научиться ездить на велосипеде, это точно. Все умеете или кого-то поучить?

Раздается хихианье. Аудитория дружно кивает, лица как по команде расслабляются. Кажется, всем сейчас захотелось покрутить педали.

– Итак, мужчинам требуются как положительные, так и отрицательные эмоции. И если вы будете давать ему только положительные (ласку, моральную поддержку, похвалу), а отрицательных не давать совсем, не удивляйтесь, если он отправится искать их где-то в другом месте.

– Так я и знала, Максим, что Вы к этому клоните, – всхлипывают с галерки. – Сколько усилий и вдруг за оплеухами к другой бежите. Ну, разве так можно?

Эта дама с галерки спорит с маэстро, как будто он ее неверный возлюбленный.

– Я и рад бы ответить, что нельзя, милые дамы. Но, – Максим разводит руками, весь вид его выражает сожаление, – но это не было бы правдой и ничем вам не помогло. Так что можно и это часто происходит. Разве вы ругаете своих кошек, которые охотятся за птичками?

М…м… Судя по нарастающему гулу, многие ругают.

– Я вас понял, – кивает Максим. – А ведь кошка, как любое животное, просто ведет себя так, как ей велит природа. В следующий раз подумайте, с какой мощной силой собираетесь выяснять отношения! И здесь, с мужчинами, поверьте, то же самое. Природа устроила психику именно так, что мы можем с этим поделать? Или бесконечно сражаться с природой или изучить ее законы и действовать в соответствии с ними.

Я вспоминаю своего Глеба-Айсберга и опять смотрю на маэстро, чувствуя, как тону в нахлынувшем раздражении.

А может, я на самом деле перекормила Айсберга положительными эмоциями? Может, ему не хватало склок и сцен ревности? Или даже просьб купить мне что-то этакое, свозить меня куда-то? Да я вообще привыкла вести себя как настоящая скромница, а это, оказывается, плохо?

Да, слишком много сладкого – это совсем не вкусно, это всем известно. Но никогда не думала, что мужчину можно перекормить положительными эмоциями. Мне казалось, что быть при нем в приподнятом настроении, шутить и радовать его нужно как можно чаще. А все это тоже оказалось очередными бабушкиными сказками.

– Может, и отлично выглядеть на каждом свидании – это тоже неправильно, плохо? – я сама удивилась, что произнесла эти слова вслух, и все головы повернулись в мою сторону.

– Нет, Ксения, это не плохо. Просто иногда бывает сложно… Но если Вы можете себе это позволить, почему бы и нет.

Максим, как мне кажется, смотрит на меня в раздумьях. И я мгновенно вспоминаю свое пальто цвета экрю, и тот, казалось, нескончаемый дождь, и музыку в машине… По-моему, он тоже вспомнил об этом. И кто меня тянул за язык? Нет, чтобы сидеть спокойно записывать в блокнот новую порцию шокирующих знаний! Вот он возьмет сейчас и скажет, что любой человек выглядит не очень, если его только что с ног до головы обрызгала машина. А что? Напросились – получите. Шучу, конечно, Максим этого не сделает. Эта история – наша с ним маленькая тайна, и он не вынесет ее на всеобщее обозрение. Врожденный такт не позволит. Даже если с помощью истории с моим пальто можно будет подтвердить какую-то умную мыль, он просто поищет другой пример.

– Я слышал, некоторые дамы специально встают на пару часов раньше своих мужей, чтобы успеть сделать прическу и макияж, – маэстро уводит разговор прочь от того вечера и моего пальто.

Уверена, он хорошо водит машину.

– Эти дамы просто боятся предстать в своем естественном виде и дать мужьям слишком много отрицательных эмоций за раз, – со знанием дела замечает кто-то.

Вдруг я понимаю, что воспитывать Айсберга – это почти как сидеть на диете. Сначала до смерти хочется бросить это занятие (воспитание или диету). В ход идут разные способы отвлечься – от чтения поэзии Серебряного века до уроков стрип-пластики. Но когда первый этап успешно пройден, становится легче и есть/отвечать уже не так хочется. Наоборот – весы и сантиметровая лента в один голос зовут к новым свершениям. Тоже делает и телефон, который вдруг начинает неустанно напоминать: «Недостаточно памяти. Сотрите лишние сообщения!» Я машинально убираю однотипные айсберговы смс-ки. Это раньше я не могла стереть ни одну из них. Еще с полной невозмутимостью отвечаю на его звонок. Мой друг чрезмерно бодрым и жизнерадостным тоном спрашивает меня, куда это я запропастилась.

– Я сейчас так загружена работой…

– Когда же сможешь уделить время?

Довольно странный вопрос от Айсберга.

– Пока не знаю, Глеб. Слишком много дел навалилось.

Вот так. Я бы сказала, и волки целы, и овцы сыты.

Наступает новый день. Я внезапно ловлю себя на том, что иду на работу танцующей походкой. И хотя мои щиколотки не украшены браслетами, все вокруг звенит и искрится. Птички чирикают как-то особенно музыкально, словно кто-то заново настроил их тоненькие голоса. Среда на этой неделе уже была, и ее энтузиазм еще чувствуется, играет в моей крови.

Оказывается, Машка ошиблась. Она изучила еще не все уроки нашего психолога. В конце последнего он, по словам моей подруги, добавил какой-то сногсшибательный бонус. Вот его мы чуть было и не лишились по милости профессорши, которая готовилась в научной библиотеке к своему симпозиуму! Машка тогда до него попросту не дошла из-за нервозной обстановки. И только потом, просматривая уроки заново, внезапно наткнулась на эту золотую жилу. Что ж, посмотрим, от чего она пришла в такой восторг.

Вечером Машуня примчалась ко мне со своей записью. Блондинистые кудряшки, словно сами волнуются, они так и прыгают у нее на лбу. В ясных глазах плещется надежда, что все наши вопросы исчезнут сами собой, как только мы применим волшебную технику, описание которой она несет с собой. Прометей в джинсовой юбке! Забыв о чае и кофе, и мы обе приникаем к экрану компьютера. Подруга долго щелкает моей непривычной ее руке мышкой, и наконец перед нами предстает Максим. В этой записи он выглядит как-то иначе, чем в жизни. В какой-то миг мои глаза встречаются с его взглядом, который он устремляет в камеру. И мне кажется, что мы снова вдвоем, и он адресует свои советы мне одной, как тогда, в его машине. Впрочем, это не важно. Ведь на самом деле рядом со мной устроилась Машка. У Максима вид человека, который собирается сообщить нечто важное, известное очень не многим, избранным. На заднем плане как обычно привычно расположилась небольшая толпа женщин. Ведь надо же кому-то будет задавать маэстро вопросы. Ну, и рукоплескать в самых интересных местах кому-то тоже надо. Работайте, девушки. Недаром же вас позвали на съемку – без вас было бы просто скучно.

– Мужчине просто необходимы эмоциональные всплески, – начинает Максим. – Так дайте ему их! Именно они помогают поддерживать в отношениях огонек страсти. Ведь рутина убивает все на своем пути. Конечно, делать устраивать эти всплески стоит не слишком часто – точно не чаше одного раза в неделю. А дальше вы сами поймете, когда нужен будет новый впрыск этого чудодейственного эликсира. Смотрите по ситуации, ведь психика у всех людей разная. И что для одного слишком много, другой может просто не заметить.

– Так приведите пример такого всплеска, Максим, – просит кто-то из аудитории. – Что нужно сделать-то? Позвонить на радио и передать ему привет или фейерверк во дворе устроить?

– Нет, дамы, я имел в виду немного другое, – загадочно улыбается Максим. – Предлагаю вам научиться удивлять своих мужчин, основываясь на том, что знаете только вы.

Например, отправьте ему сообщение: «После сегодняшней ночи я думаю лишь о том, какой ты… – Максим слегка смущается, говоря это, но все-таки заканчивает, – какой ты вкусный. Или сладкий, или… вы лучше знаете, что ему приятно будет прочитать. Но вы, я думаю, поняли, о чем я. Ну, а дальше все уже будет зависеть от вашего богатства вашего словарного запаса и от крепости нервов того, кому вы пишете.

– От нервов? – пугается аудитория.

– Я пошутил, – говорит Максим извиняющимся тоном и даже покаянно склоняет голову. – Скажем так, от вашего взаимопонимания и широты взглядов.

– Ну, и шалун же этот Максим! – восторженно взвизгивает Машка.

С этим трудно спорить. И еще я давно не видела свою подругу в таком воодушевлении. Она словно в первый раз узнала про этот рискованный фокус. А вовсе не пришла ко мне, посмотрев запись у себя дома, да не однажды, как мне кажется.

– Теперь я точно отправлю такую смс-ку Майклу! – Машкин голос звенит, как десяток будильников в магазине часов.

От зеленых огоньков, вспыхнувших в лазури ее глаз, мне становится как-то тревожно. Но, с другой стороны, почему бы и мне не испробовать этот прием? Может, я напрасно обошлась с Айсбергом так сурово? Звала-звала его к себе, а тут исчезла, не говоря ни слова. Ведь если слишком сильно закрутить гайку, резьба сломается. Напишу ему про то, какой он вкусный, например. Самое главное, чтобы ему плохо не сделалось от моей внезапной смелости. Я ведь никогда ничего такого себе не позволяла. Вдруг лишится чувств от столь резкой смены декораций?

– Ты уверена, подруга? Это ведь не просто пропасть с радаров? – спрашиваю я Машку перед тем, как сочинить свой текст и начать его набирать.

– Хуже от этого точно не будет, – уверенно говорит Машка. – Мы же вроде бы вышли из детсадовского возраста.

– Хорошо, я согласна, до утра отправлю Айсбергу смс-ку.

– А я свою – Майклу.

Мы легонько ударяем друг дружку по рукам и прощаемся, наспех пожелав удачи.

Проводив Машку, обнаруживаю, что в моем стареньком телефоне что-то сбилось, и сообщения теперь набираются ТОЛЬКО БОЛЬШИМИ БУКВАМИ. Сколько я ни бьюсь, поделать с этим ничего так и не получается. Неудачно, конечно. Когда читаешь такое смс, возникает ощущение, что кто-то кричит тебе прямо в ухо. Да еще в рупор. Но поскольку я уже настроилась на эксперимент, который условно назвала «сумасшедшее смс», бросать все это на полпути уже не хочется. Приходится набирать сообщение буквами, как на плакате. Другой возможности нет – моя решимость может исчезнуть в любой момент.

«В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ТЫ ТАК МЕНЯ ВЗВОЛНОВАЛ, ЧТО Я ВСЕ ВРЕМЯ ВСПОМИНАЮ И ХОЧУ ТЕБЯ», – отправила я Айсбергу, предварительно отхлебнув мартини из бокала. Да, в рупор такое выкрикивать не стоит, но ничего. Здесь же нет ничего уж очень вульгарного, ничего выходящего за рамки. Может быть, все это звучит даже слишком скромно? Но это писала я и писала Айсбергу. Поэтому другим это смс и не могло быть. Скоро пришел его ответ. «Быстрый какой, – удивилась я. – Еще даже не поздний вечер, и до утра еще уйма времени». И прочитала ответ на мои старания: «Никогда не пиши мне ничего такого да еще такими большими буквами» Просто и ясно, как и все, что говорил или делал при мне мой Айсберг. Кажется, я слегка ошиблась адресом и решила добавить огонька совсем не туда, куда надо? «Нужно будет поговорить об этом с маэстро, – думаю я, изо всех сил стараясь успокоиться. Сжимаю кулаки до побеления костяшек пальцев. Но успокоиться как-то не получается, дрожь обиды отбойным молотком сотрясает мое бедное тело. А ведь до следующей среды еще далеко! И я решаю, что позвоню Максиму по номеру экстренной связи, который он дал на всякий случай. «Мало ли, вдруг возникнут какие-то форс-мажорные обстоятельства». Это, конечно, не совсем та ситуация. Айсберг часто устраивал мне такие же сухие и холодные «форс-мажоры», как только что. Но я никак не ожидала этого в ответ на мои старания устроить ему праздник, да еще по совету нашего гуру. Вот пусть гуру и объяснит мне, почему так произошло. Что я сделала не так, и какой баланс нарушила? И почему сижу после применения его хваленого приема, и меня всю колотит, как в лихорадке?