Доктор ускакал, и ночь черным шелковым покрывалом сомкнулась вокруг Первин. Внутри всколыхнулся былой страх – она заперта в тесном темном пространстве, дыхание перехватило. Первин подумала, каково было князю Пратапу Рао, когда он нагнал леопарда, которого собирался убить, и сам оказался добычей. Может, зверь ласково его облапил на миг, прежде чем погрузить в плоть зубы? Она слышала, что крупные кошки так поступают, чтобы жертва успокоилась и не трепыхалась.
От мыслей про все эти ужасы Первин отвлекли перестук каблуков и голос Ванданы.
– Первин, если вы там, откликнитесь! – Вдалеке запрыгал свет фонаря. – Мы вас повсюду ищем!
– Тут я! – Выкрикнув эти слова, Первин поняла, что ведет себя как школьница.
– Выходит, доктор уехал? – спросила Вандана. Рядом с ней стоял Язад, Первин обратила внимание, что в руке у него такой же металлический фонарь, но держит он его перчаткой.
– Да. – Хорошо еще, что они не прервали их напряженный разговор.
– Вот и отлично. Утром завтракаем вместе. Приезжайте в любое время – главное, не забудьте!
– Хорошо. – Первин решила, что заранее продумает, какие вопросы задать. – Темнота какая. Вам не опасно ехать домой?
– Дорогу мы знаем, и грум из гостевого дома пойдет впереди с фонарем. Правда, может, он уехал с доктором.
– Нет. Доктор Эндрюс был один.
Мохит, мальчик, который утром помогал ей сесть верхом, вышел из тени и вежливо обратился к ним на маратхи:
– Сагиб, мемсагиб, привести вам лошадей?
А Первин-то думала, что поблизости никого нет. Она вгляделась в Мохита, гадая, много ли он понял из их с доктором Эндрюсом разговора. Остается надеяться, что недостаточно, чтобы разнести слухи по деревне.
– Главный вопрос, найдете ли вы дорогу через сад до веранды, – сказал Язад. – Раз уж мы вас отыскали, нужно вернуть вас Колину. Он очень хотел, чтобы вы попробовали пудинг, а потом отобрали детские книги.
– Веранду же отсюда видно, – вскинулась Первин. Не нравилось ей, когда с ней сюсюкают. – И вообще, вон кто-то идет с фонарем.
Единственное, что ее расстроило, – в приближающемся пятне света виднелся силуэт Родерика Эймса, а не Колина.
– Увидимся с утра пораньше! – попрощался Язад.
– Спокойной ночи. – Первин передала фонарь, о который обожгла руку, Мохиту, чтобы тот его убрал.
– О чем вы разговаривали с доктором? – Голос Эймса звучал повелительно, как будто она нарушила какие-то негласные правила.
Допустим, мальчик с конюшни и догадался, о чем речь, но у Первин не было никакого желания что-то рассказывать Эймсу. Она размашисто зашагала по тропинке в сторону веранды и ответила на ходу:
– Я пожелала доктору спокойной ночи, как и супругам Мехта. Наверное, нужно того же пожелать и вам.
– Да, вы бы ложились, – заметил Родерик. – Завтра вас ждет очень утомительный день.
Первин бросила на него сердитый взгляд, и тут на веранде появился Колин.
– Хорошо, что вы вернулись. Рама обидится, если вы не попробуете его пудинг. А ты, Роди? Еще чашечку кофе – или, может, чего покрепче?
– Нет. Мне завтра в шесть утра в дорогу. – Родерик отвесил им небрежный поклон и зашагал по веранде к двери, за которой, видимо, находилась его комната. Первин заметила, что он обернул ручку фонаря бумажной салфеткой. Похоже, все здесь знали, как обращаться с фонарями, – кроме нее.