Вечером, когда она уставала от работы, ей приходилось ложиться спать не в постель, а на полу, рядом с печкой, на золе.
– Успешная передача возбудителей, – сказал Ли. – Все реакции нормальные. Кровяное давление стабилизируется. Признаки второй стадии ожидаются завтра, в районе десяти утра. – Он хлопнул в ладоши и развернулся на стуле лицом к доктору Эрланду и Фатин. – Значит, мы можем отправляться по домам и хорошенько вздремнуть, верно?
Доктор Эрланд шмыгнул носом. Он вел пальцем по экрану, медленно поворачивая голографическое изображение пациента. Двадцать маленьких зеленых огоньков двигались по кровотоку, медленно распространяясь по венам. Но он видел это раньше десятки раз. Сейчас его больше занимала искусственная часть пациента.
– Вы когда-нибудь раньше видели что-то подобное? – сказала Фатин, устраиваясь рядом с ним. – Денег с продажи лишь одной панели управления хватит, чтобы покрыть компенсацию семье.
Доктор Эрланд постарался посмотреть на нее с безразличием, но ничего не вышло, стоило ему только поднять голову, чтобы взглянуть на Фатин. Зарычав, он резко отвернулся и возвратился к голограмме. Он постучал по верхушке позвоночника, где соединялась пара металлических позвонков, и увеличил изображение. То, что до сих пор казалось маленькой тенью, сейчас выглядело слишком вещественным, слишком геометрическим.
Фатин скрестила руки и наклонилась:
– Что это?
– Я не уверен, – сказал доктор Эрланд, поворачивая изображение для лучшего обзора.
– Выглядит, как чип, – сказал Ли, вставая, чтобы присоединиться к ним.
– В позвоночнике? – спросила Фатин. – Какой ей от этого толк?
– Я просто сказал, как это выглядит. Или, может быть, они напортачили с позвоночником и пришлось что-то заново сваривать, например.
– Это не просто сварной шов. – Фатин указала на изображение: – Смотрите, вот здесь гребни, как будто он вживлен прямо в… – Она колебалась.
Оба – и Фатин и Ли – обернулись к доктору Эрланду, который следил за маленьким зеленым огоньком, только что появившимся в поле зрения.
– Как маленький вредоносный светлячок, – пробормотал доктор, разговаривая сам с собой.
– Доктор, – сказала Фатин, снова привлекая его внимание, – почему у нее чип вживлен в нервную систему?
Доктор откашлялся.
– Возможно, – сказал он, вынимая очки из нагрудного кармана и плавно водружая их на нос, – ее нервная система была травмирована.
– Из-за несчастного случая с хувером? – удивился Ли.
– Повреждения спинного мозга были частым явлением до того, как управление хувером было полностью передано компьютерным навигаторам. – Доктор поскреб ногтем по экрану, разворачивая голограмму так, чтобы на ней был виден весь торс. Он прищурился, глядя сквозь линзы очков на экран, его пальцы порхали по изображению.
– Что вы ищете? – спросила Фатин.
Доктор Эрланд уронил его руку и взглянул на неподвижную девочку по ту сторону окна.
– Чего-то не хватает.
Шрам вокруг запястья. Унылый блеск искусственной ноги. Грязь под ногтями.
– Чего? – спросил Ли. – Чего не хватает?
Доктор Эрланд шагнул поближе к окну и вспотевшей ладонью оперся о стойку.
– Маленького зеленого светлячка.
Ли и Фатин обменялись взглядами у него за спиной, прежде чем вернуться к голограмме. Они начали считать – он про себя, она вслух, и Фатин, охнув, остановилась на номере двенадцать.
– Один только что исчез, – сказала она, указывая на пустую точку на правом бедре девочки. – Возбудитель, он только что был здесь, я смотрела прямо на него, а теперь он исчез.
Пока они смотрели на экран, еще две точки вспыхнули и исчезли.
Ли схватил свой портскрин со стола и приготовился печатать.
– Ее иммунная система просто взбесилась, – сказал он, наклоняясь к микрофону.
– Мед, пожалуйста, возьмите у нее второй образец крови. Быстро.
Девочка вздрогнула от звука его голоса.
Фатин встала рядом с ним у окна.
– Мы еще не вводили ей антидот, – сказала она.
– Нет, – подтвердил Ли.
– Так как же…
Доктор Эрланд прикусил ноготь большого пальца, чтобы унять головокружение.
– Тогда идите и принесите мне первый образец крови, – сказал он, пятясь и почти боясь отвести взгляд от девочки-киборга. – Когда все микробы исчезнут, переведите ее в лабораторию четыре.
– Лаборатория четыре не предназначена для карантина, – сказал Ли.
– Неважно. Она не будет заразной. – Доктор Эрланд щелкнул пальцами на полпути к двери. – И, наверное, пусть Мед ее развяжет.
– Развяжет? – Лицо Фатин искривилось от изумления. – Вы уверены, что это хорошая идея? Она была в ярости, когда медроиды пришли за ней, помните?
Ли сложил руки на груди:
– Она права. Не хотел бы я оказаться с той стороны стены, когда она разозлится.
– В таком случае вам нечего опасаться, – сказал доктор Эрланд. – Я встречусь с ней один.
Зола вздрогнула, когда таинственный голос снова наполнил комнату, требуя новой порции крови от жертвенного ягненка. Она взглянула в зеркало, не обращая внимания на медроида, который готовил очередную иглу с механической точностью.
Она сглотнула, смачивая горло.
– Когда мне введут антидот?
Она подождала, но ответа не последовало. Андроид сжал металлические пальцы вокруг ее руки. Она вздрогнула от холода, затем игла снова проткнула воспаленную кожу на сгибе локтя.
Теперь след останется на несколько дней.
Потом она вспомнила, что завтра она будет мертва. Или будет умирать.
Как Пиона.
Ее желудок сжался. Может быть, Адри была права. Может быть, это и к лучшему.
Дрожь пробежала по ее телу. Металлическая нога тяжело лязгнула о полоски-фиксаторы.
А может быть, и нет. Может быть, антидот сработает.
Она вдохнула, наполнив легкие прохладным стерильным воздухом лаборатории, и стала разглядывать голограмму, изображавшую ее. Две зеленые точки плавно перемещались по правой ноге.
Медроид вынул иглу и приложил ватный тампон, чтобы остановить кровотечение. Пузырек с ее кровью он поставил в металлическую коробочку, прикрепленную к стене.
Зола с силой ударила головой о каталку.
– Я задала вам вопрос. Антидот. Когда? Вы же собираетесь, по крайней мере, попытаться спасти мою жизнь, верно?
– Мед, – произнес новый голос, женский. Зола снова повернула голову, чтобы опять увидеть в зеркале только себя. – Отсоедините пациента от аппарата мониторинга и сопроводите в лабораторию четыре D.
Зола вцепилась пальцами в бумажную простыню. Что еще за лаборатория 4D? Специальное место, где наблюдают, как вы умираете?
Андроид захлопнул панель управления у нее на затылке и отсоединил датчики от груди. Кардиограмма вытянулась в прямую.
– Эй, – сказала Зола. – Можете объяснить мне, что происходит?
Никакого ответа. Зеленый свет мигнул за датчиком андроида, и открылась дверь в коридор, выложенный белым кафелем.
Медроид катил каталку мимо зеркала, прочь из комнаты.
В коридоре было пусто и пахло хлоркой. Одно из колес каталки время от времени скрипело. Зола подняла голову и вытянула шею, но не смогла встретиться взглядом с датчиком андроида.
– Думаю, у меня в голени есть немного масла, так что, если хотите, я могла бы починить колесо, – сказала она.
Андроид по-прежнему молчал.
Зола сжала губы. Пронумерованные белые двери скользили мимо них.
– Что такое лаборатория четыре D?
Молчание.
Зола барабанила пальцами, слушая шелест мнущейся бумаги и скрип колеса, который, она была уверена, скоро доведет ее до нервного тика. Она уловила звук голосов где-то далеко, в конце другого коридора, и почти готова была услышать крики, доносившиеся из-за дверей. Тогда одна из дверей открылась, и они въехали внутрь мимо черной таблички «4D». Комната была точной копией предыдущей, не хватало только зеркала.
На каталке Золу подкатили к еще одному столу для осмотра – на нем лежали знакомые пары ботинок и перчаток.
Затем, к удивлению Золы, раздался свист – ремни-фиксаторы разжались, освободив ее. Она выдернула руки и ноги из колец металла раньше, чем андроид мог бы осознать, что допустил ошибку, и связать ее снова, но андроид никак не отреагировал – просто молча отступил в коридор. Дверь за ним с лязгом закрылась.
Дрожа, Зола села и оглядела комнату в поисках скрытых камер, но ничего не бросалось в глаза. На стойке вдоль стены – электрокардиограф и детектор соотношения, как и в той, прежней комнате. Справа – нетскрин с пустым экраном. Дверь. Два медицинских стола. И она сама.
Она свесила ноги с каталки и схватила перчатки и ботинки. Зашнуровывая ботинок, она вспомнила об инструментах, которые спрятала внутри протеза, когда уходила со свалки – сейчас казалось, это было целую вечность назад. Она открыла обшивку – и с облегчением обнаружила инструменты на прежнем месте; их никто не забрал. Дыхание постепенно выровнялось; прежде чем закрыть обшивку и дошнуровать ботинок, она вытащила самое тяжелое, что было, – гаечный ключ.
С протезами, скрытыми от посторонних глаз, и с оружием в руке она почувствовала себя лучше. Все еще напряженной, но не такой уязвимой, как раньше.
Сбитой с толку более чем когда-либо.
Зачем они вернули ей вещи, если все равно убьют ее? Зачем перевели ее в другую лабораторию?
Она потерла след от уколов на сгибе локтя прохладным гаечным ключом. След выглядел почти как чумное пятно. Она нажала на него большим пальцем, радуясь тупой боли, которая доказывала, что это просто след от уколов.
Она вновь оглядела комнату в поисках камеры, почти ожидая, что комнату наводнит небольшая армия медроидов – раньше, чем она успеет уничтожить все лабораторное оборудование. Но никто не появлялся. В коридоре не было слышно звука шагов.
Плавно спустившись с каталки, Зола подошла к двери и попробовала ручку. Закрыто. В рамке был ID-сканер, но он замигал красным, когда она поднесла к нему запястье с чипом – видимо, он был запрограммирован на доступ только для персонала.