Ми́ш-ка-баш-ка́
Из при-бре́ж-ных кус-то́в вы́-су-ну-лась то́л-ста-я зве-ри́-на-я баш-ка́, в лох-ма́-той ше́рс-ти блес-ну́-ли зе-лё-ны-е гла́з-ки.
– Мед-ве́дь! Мед-ве́дь и-дёт! – за-кри-ча́-ли пе-ре-пу́-ган-ны-е ла́с-точ-ки–бе-ре-го-ву́ш-ки, стре-ми́-тель-но про-но-ся́сь над ре-ко́й.
Но о-ни́ о-ши́б-лись: э́-то был все-го́ то́ль-ко мед-ве-жо́-нок. Е-щё про́ш-лым ле́-том он впри-ско́ч-ку бе́-гал за ма́-терь-ю–мед-ве́-ди-цей, а э́-той вес-но́й стал жить сам по се-бе́, сво-и́м у-мо́м: ре-ши́л, что он у-же́ боль-шо́й.
Но сто́-и-ло е-му́ то́ль-ко вы́й-ти из кус-то́в – и всем ста́-ло ви́д-но, что боль-ша́-я у не-го́ то́ль-ко го-ло-ва́ – нас-то-я́-ща-я то́л-ста-я лох-ма́-та-я мед-ве́жь-я баш-ка́, а са́м-то он е-щё ма́-лень-кий, – с но-во-рож-дён-но-го те-лён-ка, да смеш-но́й та-ко́й: на ко-ро́т-ких ко-со-ла́-пых ла́-пах, хвос-ти́ш-ко ку́-цый.
В э́-тот зно́й-ный ле́т-ний день в ле-су́ бы́-ло ду́ш-но, па́р-ко. Он и вы́-шел на бе-ре-жо́к: так при-я́т-но тут об-ду-ва́л све́-жий ве́-тер.
Ми́ш-ка у-се́л-ся на тра-ве́, сло-жи́л пе-ре́д-ни-е ла́-пы на кру́г-лом брю́ш-ке. Че-ло-ве́ч-ком си-де́л и сте-пе́н-но по-гля́-ды-вал по сто-ро-на́м.
Но не-на-до́л-го хва-ти́-ло у не-го́ сте-пе́н-нос-ти: он у-ви́-дел под со-бо́й ве-сё-лу-ю, бы́ст-ру-ю ре́ч-ку, пе-ре-ку-выр-ну́л-ся че́-рез го́-ло-ву и на со́б-ствен-ных са-ла́з-ках ло́в-ко съе́-хал с кру-то́-го бе-реж-ка́. Там стал на чет-ве-ре́нь-ки – и да-ва́й ла-ка́ть про-хла́д-ну-ю во́-ду.
На-пи́л-ся всласть, – и враз-ва́-лоч-ку, не спе-ша́ за-ко-со-ла́-пил вдоль бе́-ре-га. А зе-лё-ны-е гла-зён-ки так и свер-ка́-ют из ше́рс-ти: где бы че-го́ на-про-ка́-зить? Чем да́ль-ше он по-дви-га́л-ся, тем вы́-ше и кру́-че ста-но-ви́л-ся бе́-рег. Всё гро́м-че и тре-во́ж-не-е кри-ча́-ли над ним ла́с-точ-ки.
Не́-ко-то-ры-е из них про-но-си́-лись ми́-мо са́-мо-го е-го́ но́-са с та-ко́й быст-ро-то́й, что он не ус-пе-ва́л раз-гля-де́ть их, кто та-ки́-е, и то́ль-ко слы́-шал жуж-жа́-ни-е их кры́-лы-шек.
«Ишь, их тут ско́ль-ко! – по-ду́-мал Ми́ш-ка, ос-та-но-ви́в-шись и по-гля-де́в вверх. – Что пчёл у дуп-ла́».
И сра́-зу вспо́м-нил, как про́ш-лым ле́-том мать–мед-ве́-ди-ца под-ве-ла́ е-го́ с сест-рён-кой к пче-ли́-но-му дуп-лу́. Дуп-ло́ бы́-ло не о́-чень вы-со-ко́, и мед-ве-жа́-та по-чу́-я-ли чу-де́с-ный за́-пах мё-да. Впе-ре-гон-ки́ по-ле́з-ли на де́-ре-во.
Ми́ш-ка пе́р-вый до-ле́з и за-пус-ти́л в дуп-ло́ ла́-пу. А пчё-лы как за-гу-дя́т, как на-ки́-нут-ся на них!
Сест-рён-ка за-виз-жа́-ла и ку́-ба-рем вниз. А он от-ве́-дал–та-ки ду-ши́с-то-го сла́д-ко-го мё-ду. И о-пя́ть за-су́-нул в дуп-ло́ ла́-пу и о-пя́ть об-ли-за́л е-ё.
Но тут од-на́ пчёл-ка бо́ль-но у-жа́-ли-ла е-го́ под глаз, а дру-га́-я – в са́-мый нос. Он, ко-не́ч-но, не за-ре-ве́л, но о́-чень бы́ст-ро ска-ти́л-ся с де́-ре-ва. Пчёл-ки хоть со-все́м ма́-хонь-ки-е, а сер-ди́-ты-е; при-шло́сь у-ди-ра́ть по-да́ль-ше в лес. А сест-рён-ка е-щё до́л-го хны́-ка-ла: ей так и не у-да-ло́сь по-про́-бо-вать мё-ду.
Сей-ча́с Ми́ш-ка с о-па́с-кой по-гля́-ды-вал на ста́-ю бе-ре-го-ву́-шек: он пе́р-вый раз их ви́-дел и не со-все́м был у-ве́-рен, пти́-цы ли о-ни́.
А вдруг о-ни́ та-ки́-е боль-ши́-е пчё-лы? Ну, так и есть: вон и ду́п-ла их – мно́-жес-тво чёр-ных ды́-рок под са́-мым об-ры́-вом!
То и де́-ло вы-ле-та́-ют из них всё но́-вы-е бе-ре-го-ву́ш-ки и с кри́-ком при-со-е-ди-ня́-ют-ся к ста́-е. А что кри-ча́т, – не-по-ня́т-но. Ми́ш-ка их я-зы-ка́ не знал. По-ни-ма́л то́ль-ко, что се́р-дят-ся. А ну как возь-му́т в ра-бо́-ту да нач-ну́т жа́-лить?! Ой-ой!
А ды́-рок–то, ды́-рок в бе-ре-гу́ ско́ль-ко!
И в ка́ж-дой, на-ве́р-но, пуд мё-ду.
Ин-те-ре́с-но, – та-ко́й же он сла́д-кий, как у тех ма́-лень-ких лес-ны́х пчё-лок?
Под са́-мой кру́-чей сто-я́л по-чер-не́в-ший от ста́-рос-ти оль-хо́-вый пень. Не-до́л-го ду́-ма-я, Ми́ш-ка вска-ра́б-кал-ся на не-го́. Да нет, где там от-сю́-да до-ста́ть!
Ми́ш-ка спус-ти́л-ся с пня и по-ле́з вверх по кру́-че. Ла́с-точ-ки всей ста́-ей за-кру-жи́-лись над ним и чуть не ог-лу-ши́-ли е-го́ сво-и́м кри́-ком. Ну да пусть, лишь бы не жа́-ли-ли!
Ни од-на́ не у-жа́-ли-ла.
И Ми́ш-ка стал ка-ра́б-кать-ся в го́-ру храб-ре́-е. А го-ра́ пес-ча́-на-я.
Ми́ш-ка ста-ра́-ет-ся, ле́-зет, а пе-со́к под ним о-сы-па́-ет-ся. Ми́ш-ка силь-не́-е на-жи-ма́-ет – пе-со́к ско-ре́-е о-сы-па́-ет-ся. Ми́ш-ка вор-чи́т, се́р-дит-ся! Над-да́л со всей си́-лой. Глядь, что та-ко́-е? Вся кру́-ча по-е́-ха-ла! И он с ней е́-дет, е́-дет… И при-е́-хал как раз на то ме́с-то, от-ку́-да по-ле́з в го́-ру…
Сел Ми́ш-ка и ду́-ма-ет: «Как же те-пе́рь быть? Э́-так ввек ни-ку-да́ не вле́-зешь».
Ну, ведь Ми́ш-ка – баш-ка́: жи́-во при-ду́-мал, как го́-рю по-со-би́ть. Вско-чи́л – да на-за́д по ре́ч-ке, от-ку́-да при-шёл. Там без тру-да́ за-бра́л-ся по тра-ве́ на не-вы-со́-кий бе́-рег – и о-пя́ть сю-да́, к об-ры́-ву.
Лёг на брю́-хо, за-гля-ну́л вниз: тут о-ни́, ла́с-точ-ки-ны ду́п-ла, пря́-мо под ним! То́ль-ко ла́-пу про-тя-ну́ть!
Ла́-пу про-тя-ну́л, – нет, не до-ста́ть!..
А ла́с-точ-ки над ним вью́т-ся, пи-ща́т, жуж-жа́т! На́-до ско-ре́-е. По-су́-нул-ся ос-то-ро́ж-но е-щё впе-рёд, о́-бе ла́-пы тя́-нет, вот у-же́ бы́-ло со-все́м до-ста́л, да ку-вы́рк!
Ах ты, глу́-па-я, то́лс-та-я, тя-жё-ла-я мед-ве́жь-я баш-ка́! Ну, ку-да́ та-ку́-ю баш-ку́ го-до-ва́-ло-му мед-ве-жо́н-ку? Ведь пе-ре-ве́-си-ла…
Ле-ти́т Ми́ш-ка под кру́-чу, че́-рез го́-ло-ву ку-выр-ка́-ет-ся, – то́ль-ко пыль стол-бо́м! Ле-ти́т вниз, сам се-бя́ не по́м-нит, да всё ши́б-че, ши́б-че… Вдруг – раз! – его кто́-то по́ лбу.
И стоп! При-ка-ти́л Ми́ш-ка. Си-ди́т. Си-ди́т – ка-ча́-ет-ся: о́-чень здо́-ро-во е-го́ по́ лбу тре́с-ну-ли. Чи-ха́-ет си-ди́т; в нос пес-ку́ на-би́-лось. Од-но́й ла́-пой ши́ш-ку трёт; боль-шу́-ща-я ши́ш-ка на лбу вы́-ско-чи-ла! Дру-го́й ла́-пой гла-зён-ки про-ти-ра́-ет: по́л-ны гла-за́ пес-ку́ да пы́-ли.
Ни-че-го́ то́л-ком пе́-ред со-бо́й не ви́-дит. То́ль-ко бу́д-то ма-я́-чит пе́-ред ним кто́-то вы-со́-кий, чёр-ный…
– А-а-а, так э́-то ты ме-ня́ по́ лбу! – за-ре-ве́л Ми́шка. – Я те-бя́!