Глава 7 Москва 17 января 2008

Яркий свет слепил даже сквозь сомкнутые веки. Я зажмурился еще сильнее и болезненно сжался в комок. По телу пробежала судорога. Электрическим током пронзив конечности, она застряла в пальцах и растворилась онемением. Желудок скрутило в рвотном порыве, горечь заполнила рот, струйкой скользнула по губам. Я закашлялся и повернул голову, пытаясь освободиться от неприятных ощущений.

– Тише, тише, – успокаивающе произнес некто рядом.

Теплые сильные руки сжали плечи, заставив меня лечь. Под щеку легло сухое полотенце, избавив от мокрого прикосновения к собственной желчи, которая вышла вместе с рвотой.

– Постарайтесь поспать, – тот же самый незнакомый мужской голос. – Вы в безопасности…

Опасность и безопасность для меня были одинаково безразличны сейчас. А вот теплое одеяло, укутавшее плечи, мягкость матраса, по которому блаженно растеклось усталое тело, комфорт и сухость убаюкивали эффективнее любого снотворного. Сумрак свистящим шорохом жалюзи отсек последнее, что соединяло меня с бодрствующим миром.

Проснувшись, я вздрогнул и резко распахнул веки. Хруст наста, холодный воздух, разрывающий легкие тысячами льдинок, свист и темнота разом нахлынули сдавливающими воспоминаниями. Тело вновь судорожно сжалось, словно в ожидании удара. Грудина отозвалась ноющей болью. Я вспомнил: да, удар был. Не смертельный, но очень неприятный. Свист, дорога, удар – все указывало на то, что я попал в аварию. Но проснулся не в больнице.

Полутемную комнату заполняло множеством вещей, значение большей части которых мне представлялось весьма туманным. Стены увешаны различными масками, некоторые практически в человеческий рост. С потолка свисали трубки, неизвестные предметы, более похожие на какое-то загадочное оружие, а также чучела небольших птиц и зверушек. Вдоль стен в беспорядке нагромождены сундуки, ящики и коробки. Поверх них валялись пыльные покрывала и предметы одежды. Более всего это смахивало на большую кладовку или единственную комнату заядлого путешественника, которому лишь нужно провести ночь перед очередной дальней поездкой да сгрузить сувениры из предыдущей. Эту же теорию поддерживал добротный матрац, на котором я спал. Лежал он прямо на полу. Подушкой служило свернутое покрывало. Небольшое махровое полотенце с трудом скрывало коричневое пятно.

Я поморщился и сел. Голова гудела и весила, казалось, тонну. Явное сотрясение мозга. Я потер виски и прокашлялся. Грудина тут же отозвалась острой болью. Может, у меня еще и внутренние повреждения? Что же произошло? Почему я здесь?.. И где, собственно, это «здесь»?

Откинув в сторону клетчатое одеяло без пододеяльника, я осторожно привстал, постоянно прислушиваясь к ощущениям. Кажется, кости целы. Кожа на голенях содрана так, словно я подрался с большой кошкой. Царапины немного саднило. На мне все те же растянутые трико и футболка, которые я стащил из больницы.

Осторожно поднялся, стараясь разгибаться как можно медленней, но голова все равно немилосердно кружилась. Подавив приступ тошноты, я шагнул к обшарпанной двери и взялся за ручку. Та не поддалась. Для верности дернул сильнее, но результат тот же. Дверь оказалась заперта. Уткнулся горячим лбом в старое дерево. Поверхность отозвалась глухим звуком, прохлада скользнула по коже. Я вздрогнул и повернулся в сторону, откуда ощущался сильный сквозняк. Там тоже была дверь. Я ее не заметил сразу лишь потому, что она оклеена обоями в тон стене. Ручка на ней обычная, без замка.

Опираясь на пыльные ящики, я шагнул ко второй двери и навалился на нее всем телом. Дверь распахнулась сразу же, жалобно скрипнув петлями. Я почти выпал в свет, окутавший со всех сторон. Медленно опустился на колени, прижал ладони к глазам и застонал. Когда глаза привыкли к пронизывающе ярким лучам, осторожно оторвал руки от лица. Да так, на коленях, и замер.

Я оказался в огромной комнате… даже скорее зале. Высокие белоснежные своды убегали высоко вверх, огромные окна украшены затейливыми витражами. Солнечные лучи острыми клинками врывались в комнату, окрашиваясь в багровые, синие, желтые тона и, роняя на пол радужные капли, танцевали на роскошной лепнине, скользили по вмурованным в стены колоннам и в истоме замирали на античных статуях. Редкие образчики старинной мебели сиротливо жались друг к дружке, дабы не потеряться в бесконечном пространстве, заполненном игрою света.

Я даже оглянулся, чтобы убедиться в реальности маленькой пыльной комнатки, из которой только что вышел. Разница была настолько ошеломляющей, что я ощутил себя маленькой девочкой Алисой из старой детской сказки. Эта мысль и вернула на землю: я иронично усмехнулся. Хвала небу, я не девочка… да и не ребенок давно. А вот насколько давно, так и не вспомнил. Тут же дала о себе знать головная боль.

Скорчился и снова потер виски. Еле дополз до старинного кресла с изогнутыми ножками и плюхнулся в него, не обращая внимания на протестующий скрип изысканной аристократической мебели, которую я только что осквернил прикосновением грязных растянутых штанов пролетариата. Рядом находился изящный столик, на котором гордо сверкал гранями хрустальный графин в окружении пузатых стаканчиков. Я наклонился, вытащил белую пробку и понюхал янтарную жидкость. Алкогольный дух почти нокаутировал меня, заставив закашляться. Виски. Что же, сойдет. Я щедро плеснул спиртного в стакан, хлебнул. Пустой желудок мгновенно скрутило. Отодвинув стакан, я согнулся в кресле и застонал. Еле сдерживая рвотные позывы, внимательно смотрел на густой ворс шикарного ковра. Впрочем, я так и не испортил его яркие краски. Через минуту спиртное подействовало, тело окутала теплая истома, спазмы прекратились. Облегченно вздохнув, я откинулся на спинку и вновь поднял стакан.

Сколько любовался переливами витражных плясок, вряд ли смог бы сказать. Но графин я уже ополовинил. Боль растворилась в мутном духе дорогих спиртов, пустота в голове прекратила гудеть. Я перестал пытаться вспомнить, кто я такой. Мне и так было хорошо. Даже голод не донимал и только изредка ворчал. В ответ я в очередной раз заливал его порцией виски, и он вновь засыпал, словно пьяный мужик под забором.

Цветные столбы в воздухе обрели яркость и глубину, потом начали прятаться от моего блуждающего взора по быстро темнеющим углам. Было ли это пьяным бредом или действительно наступал вечер, я не понимал. Веки налились свинцом, рука медленно легла на прохладный стол под тяжестью стекла. Шелковая обивка кресла приятно скользила по шее… или это я постепенно сползал на пол? Статуи в углах оживали, воспользовавшись бегством солнечной радуги. Они обретали лунный блеск, дробились на более мелкие образы, меняли местоположение. Может, это те самые кролики, один из которых подло заманил маленькую девочку в огромную яму? Тогда куда они зовут меня? Хотелось посмотреть, но я не смог даже пошевелиться. Тогда мое собственное тело приподнялось и полетело навстречу пушистым комочкам. Путаясь в комках шерсти, обжигаясь о струи радуги, отбиваясь от взбесившейся мебели, я летел в огромную яму… или это большой туннель? Тогда впереди должен быть свет. Но свет лишь вокруг меня. Или во мне? А кто это – я? Меня давно уже нет…

Загрузка...