В маленькой церквушке было темно и пусто. Одетая в черное старуха дремала над свечным ящиком и даже тихонько всхрапывала при этом, не потревоженная единственной в этот час посетительницей храма.
Молодая девушка с забранными под тонкий шарф темными волосами стояла у иконы, держа толстую свечу, и шептала что-то – может, молилась, может, исповедовалась.
Ян наблюдал за ней, укрывшись в полумраке притвора [6]. Он видел, как девушка приблизилась к распятию, под которым располагалось место для возжигания поминальных свечей, поставила свою свечу и перекрестилась. Ян не слышал ее слов, но точно знал, о ком молится темноволосая. Девушка склонила голову и повернулась к выходу, а Ян поспешно выскользнул в полуоткрытую дверь. Еще не хватало, чтобы Александра заметила, что он за ней следит.
Его щеки мягко, словно девичья ладонь, коснулся ветер.
Ян поднял голову к бледно-серому небу, расчерченному еще голыми, не оправившимися после зимы, ветвями деревьев, и подумал о той, за кого молилась Александра.
Он не мог молиться, у него были свои, особые, методы, а потому Ян зажмурился, раскинул руки, приноравливаясь к ветру и чувствуя, как и сам какой-то частью сознания становится одной из ветреных тугих струй – свободным, не знающим препятствий.
«Лиза», – позвал он и снова почувствовал ласковое прикосновение к щеке.
Лиза уже не стояла за спиной сестры мрачной тенью и не была в том мире, где палит солнце и вечный штиль, откуда, казалось бы, нет выхода, но где ему, Яну, довелось побывать однажды… Лиза простила свою сестру. Это было настоящим чудом, и взамен она получила великий дар – свободу. Ян необычайно остро ощущал, что это именно так. «Забавно, – подумал он, – прощая, мы больше делаем для себя, чем для кого бы то ни было…»
Ян медленно опустил руки и открыл глаза.
Прямо перед ним стояла Саша.
Ее красивое, немного бледное лицо, как всегда, казалось застывшим, а ведь что Ян только не делал, чтобы хоть немного расшевелить ее, чтобы растопить этот арктический вечный лед. Неужели тщетно? Неужели Александра так и не изменилась?
– Ты следил за мной? – спросила она, глядя в лицо парню.
Он едва заметно вздохнул.
– Присматривал. Назовем это «присматривал». Легче вовремя приглядеть за тобой, чем потом извлекать из какого-нибудь особенно неприятного места, – сказал Ян. Он мгновенно взял себя в руки и, как и прежде, казался насмешливым.
Саша рассеянно заправила за ухо потревоженную ветром прядку волос.
– Я… – она замялась.
При ее многолетней привычке молчать, не рассказывать о своих проблемах, а лучше и вовсе не думать о них, говорить откровенно было очень тяжело, почти неподъемно. Ян прекрасно это понимал. Понимал, потому что и сам был в точности таким. Вот ведь встретились два одиночества – дурацкая присказка, хуже и не придумаешь.
– Я знаю. Она теперь свободна, – сказал он, отводя взгляд от лица девушки.
Саша кивнула, и они медленно двинулись по колдобистой улице по направлению к парковке, где остались ее мотоцикл и его скутер.
Дорога была безлюдна. Этот маленький городок неподалеку от школы, в которой они учились, казался застывшим и пустым. Как и единственная на всю округу церквушка.
– Ян, – сказала Александра тихо, – как ты думаешь, почему она… почему она меня все-таки простила?
Девушка замолчала, закусив губу, словно сказала слишком много, непозволительно много.
– Потому что ты ее сестра, потому что она все-таки, несмотря ни на что, тебя любила, – ответил Ян. Чтобы не смущать свою собеседницу, он больше не смотрел на нее, уставившись на весеннюю черную грязь под ногами. – Она натворила много глупостей, но не со зла, а из желания жить. Знаешь, когда мы пытались тебя вернуть, она сопротивлялась до последнего и пыталась бежать, а потом вдруг поняла что-то и смирилась. Я боялся, что обмен может пойти не так, но Лиза сама пошла тебе навстречу.
– Я очень перед ней виновата, – произнесла Саша глухо.
– Это так, – подтвердил Ян, – но пусть это осознание вины не будет негативным тяжелым чувством, которое не поможет ни ей, уже совершенно свободной, ни тебе. Теперь ты должна жить – и за себя, и за нее. То, что выжила именно ты, означает, что ты нужна в этом мире, что твоя задача еще не выполнена. Понимаешь?
– Понимаю…
Они дошли до парковки.
– Ну что, по коням? – предложил Ян уже совершенно другим тоном. – Вперед, нас ждут великие открытия!..
– Спасибо тебе. – Прохладная девичья рука опустилась на его руку, лежащую на руле черно-желтого скутера, и Ян едва заметно вздрогнул, словно его пронзил разряд тока.
Парень хотел что-то сказать, но Александра уже отдернула пальцы и шла теперь к своему мотоциклу, припаркованному чуть дальше.
Ян проводил ее задумчивым взглядом и включил зажигание. И вправду, пора ехать, пока в школе не забеспокоились из-за их отсутствия.
Евгений Михайлович, директор школы и куратор небольшой группы подростков, занимающихся поисками артефактов, при формулировании нового задания был строг.
«Надеюсь, в этот раз вы справитесь», – сказал он, намекая на прошлую неудачу.
Ян, слушая его, лишь усмехнулся. Сам он вовсе не считал неудачей то, что они не притащили из Китежа чудесную икону святой Софии. Парень достаточно насмотрелся на святыню и хорошо помнил, что она сделала с его друзьями, чтобы понимать: выносить этот артефакт в наш мир нельзя. Ни в коем случае. Некоторые артефакты лучше не брать – и точка. Магия – не игра, особенно такая, действующая на подсознание. Да, вокруг иконы формируется некий идеальный мир, мир добра и справедливости – так, как понимает это странная сущность, именуемая святой Софией, но похожая на представителя языческих, очень древних сил. Солнце бывает согревающим, а бывает – сжигающим. Так вот, святая София как раз из этого разряда. Из разряда такого добра, которое, если побеждает, оказывается гораздо хуже любого зла. Александра оказалась права.
Он покосился в сторону сидевшей в кресле девушки. Она казалась холодной и, как всегда, отстраненной. Очень красивая, с четким профилем, какие выбивали на античных камеях. Почувствовав взгляд, Александра оглянулась на Яна, и на ее губах промелькнула теплая улыбка.
В последнее время между ними установились гораздо более теплые отношения, чем в начале знакомства. Впрочем, если сравнивать с периодом начала знакомства, и антарктический лед показался бы теплее.
– Ян, что ты думаешь об этом? – спросил тем временем Евгений Михайлович, адресуясь непосредственно к нему.
Неудивительно. Именно Ян отвечал в их патриотической группе, носящей название «Русичи», за ту мистическую область, что получила название магии.
Ян молчал. Он запустил пятерню в длинную асимметричную челку, закрывавшую добрую половину его лица, оглядел своих новых друзей: серьезного аккуратиста Глеба, влюбленного в рыжую романтичную художницу Ольгу; уже прыгающую от нетерпения и желания бежать куда-то Динку, самую младшую из группы, сдержанного до поры до времени Северина с пронзительно-яркими синими глазами, спокойствие которого было обманчиво. Парень снова взглянул на Сашу и наконец перевел взгляд на Евгения Михайловича – подтянутого мужчину уже в возрасте, казавшегося отставным полковником спецслужб (впрочем, Ян знал, что так оно и было).
– О Якове Брюсе ходит множество слухов, – наконец заговорил парень. – Конечно, я слышал об этой грандиозной личности. Но мне кажется, он не был магом или алхимиком в чистом виде. Скорее гениальный механик, ученый, исследователь. То, что в его библиотеке содержались тома, посвященные оккультным знаниям, еще ничего не значит. В те времена это было обычным явлением для любого книжного коллекционера, и тем более ученого. Тогда еще не представлялось возможным разграничить медицину, химию, биологию и магию. Любой успех казался чудом, а люди верили в первоэлементы…
– В общем, ты не веришь в то, что так называемый Брюсов календарь обладает силой и является артефактом? – перебил его директор, чуть заметно сдвинув брови.
– А вот этого я не говорил! – живо откликнулся Ян. – Артефактом может стать что угодно.
– К чему же тогда…
– Ну вы спросили мое мнение, я не знал, что сказать, поэтому и стал болтать первое, что придет в голову. Сами подумайте, если бы я молчал, то показался бы дураком и мог бы опозориться перед девушками!
Даже Александра едва заметно улыбнулась, а Динка и вовсе захихикала.
– Горбатого только могила исправит, – пробормотал Глеб, не удостоив Яна взглядом.
– А вот это антинаучно! Искривление позвоночника вовсе не исправляется могилой, – подлил масла в огонь Ян. – Хотя ты, конечно, о другом… Но и в этом случае не все плохие черты изживаются могилой. То есть не во всех случаях. Ты, конечно, слышал о тех, кому не помеха и смерть, – сказал он зловещим хриплым голосом. – О тех, кто встает из своих могил, причем становясь еще более ужасным, еще более мерзким, чем при жизни…
Динка снова захихикала.
– Тебе это не угрожает, – сухо заметил Глеб. – В данном случае совершенство уже достигнуто, хуже быть и не может.
– Если у человека не развито воображение, он ставит себе пределы и не способен на открытия, – сказал Ян, словно бы никуда не обращаясь, в пространство.
– Довольно. – Евгений Михайлович, молча наблюдавший за учениками некоторое время, покачал головой.
Лицо директора оставалось спокойным, но по стальному блеску серых внимательных глаз и чуть сдвинутым бровям становилось понятно, что шутить он вовсе не намерен и его терпению, кажется, пришел конец.
Спорщики замолкли.
Отношения между Глебом и Яном изначально сложились довольно напряженными, но за последние месяцы они даже ухудшились. Дело было в Ольге. Той самой рыжей художнице, в которую влюбился Глеб. Яну удалось спасти ее, и теперь девушка питала к нему искреннюю привязанность. Впрочем, Ян не сомневался, что Глеб ополчился на него вовсе не из-за этого. Глеб, такой идеальный, такой правильный, не терпит иронии и несерьезного отношения к святому делу. О, ему бы флаг в руки, и можно было бы еще поспорить, кто выстоит: Глеб или прущий ему навстречу поезд. Во всяком случае, Ян бы на это посмотрел. Со стороны. Но, самое главное, Ян точно знал, что Глеб считает предателем именно его.
С некоторых пор стало очевидно, что некто из числа близких к группе людей, а скорее всего, даже из числа самих «русичей» сливает информацию соперникам, ведущим безжалостную войну за артефакты. И, конечно, первым претендентом на титул предателя становился он, чужак. Ян даже в чем-то понимал Глеба. Гораздо проще подозревать во всех грехах новичка, к тому же крайне несимпатичного тебе лично, чем одного из товарищей, ставших для не знающего родителей Глеба единственной настоящей семьей. Это было бы так приятно и складно, если бы негодяем и предателем оказался именно Ян. Имелась только одна заковырочка: Ян точно знал, что это не так.
– Простите, – Глеб обращался к директору, а не к Яну. – Больше такого не повторится.
– Я надеюсь, – ответил Евгений Михайлович. И вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
– Может, вам подраться? – предложила Динка, переводя взгляд с Яна на Глеба.
Предложение было не лишено смысла: нет лучшего способа выпустить пар, чем хорошая драка, но в данном случае это просто не работало.
Глеб даже едва заметно поморщился, всем видом демонстрируя, что не станет марать руки о такого слабого и недостойного противника, как Ян. Они действительно были в разных весовых категориях. Глеб – хоть и очень стройный, поджарый, зато натренированный, состоящий из одних мускулов, Ян – астенического типа [7], очень худой и беспросветно отстающий на обязательных в школе спортивных тренировках. В общем, уж никак не ровня.
Александра поднялась со своего кресла и, подойдя к Глебу, едва заметно качнула головой. Ей не требовались слова, чтобы выразить осуждение и вместе с тем напомнить, что связывает их общее дело, а значит, подобные разборки не только бесполезны, но и вредны.
– Пойду полистаю материалы. – Глеб тоже поднялся. – И надо будет на днях съездить в бывшую усадьбу Якова Брюса, в Глинки. Кажется, сейчас там какой-то санаторий. Я забронирую комнаты?
Никто не возразил.
Александра нашла его в библиотеке, где Ян копался на полке со старинными фолиантами, пахнущими пылью и кожей. В их школьной библиотеке порой можно было найти удивительные тома, сделавшие бы честь любому среднему, а то и крупному музею. Редкие, в том числе уникальные издания, собранные со всех концов света, стояли плотными рядами, напоминающими воинские шеренги, на высоких дубовых стеллажах.
В библиотеке всегда царил полумрак, и, забравшись в массивное кресло с деревянными ручками в виде львиных морд и высокой прямой спинкой, можно было ощутить себя в прошлом, отгороженным ото всего мира. Неудивительно, что библиотека полюбилась Яну с первого же взгляда.
Правда, остаться одному ему удавалось здесь редко: это было царство Александры. Вначале девушку злило, что в ее исконные владения вторгся чужак, тем более чужак неприятный, раздражающий… Но затем, после того как они вместе побывали за гранью смерти, отношения коренным образом изменились. Нет, нежной дружбы, конечно, не получилось. До этого было, пожалуй, еще дальше, чем до Солнца, однако, кажется, Саша стала понемногу его понимать, вслушиваться не в слова, а в то, что стояло за ними. По крайней мере, Яну было приятно так думать. Там, у церкви, когда она положила свою руку поверх его, вдруг показалось, что у них действительно может что-то получиться…
– Ян, – окликнула его девушка.
Он оглянулся. Между ними в столбе неяркого света плясали миллиарды пылинок. Ян вдруг подумал, что это танцуют крохотные феи, живущие в пожелтевших старых фолиантах.
Саша стояла, облокотившись о стеллаж, и на фоне темного дерева ее рука казалась особенно белой и беззащитно-тонкой.
– Да, – Ян прикрыл книгу и выжидающе посмотрел на девушку.
– Разве обязательно постоянно провоцировать Глеба? – спросила она тихо. – Вы же оба…
– Что? Мы оба – хорошие люди? О нет! – Ян рассмеялся. – Я вовсе не хороший, не обольщайся.
Александра покачала головой.
– Так и знал, что добро наказуемо! – Ян хмыкнул. – Ведь знал же, что репутация – вещь хрупкая и не нужно никого никогда спасать, чтобы, не дай бог, не прослыть хорошим человеком! Быть хорошим человеком – это кошмар! Сразу появляется столько проблем. Столько обязанностей, столько не нужных никому условностей! «Ты же хороший мальчик, а поэтому ты должен… одно, второе, пятое, десятое!..»
Девушка молчала.
– Ну что ты молчишь? Почему не пытаешься переубедить, перевоспитать меня? – не выдержал Ян.
– Я жду. – Александра развела руками. – Жду, когда тебе надоест носить эту маску. И все-таки постарайся не конфликтовать с Глебом. Вы нужны нам оба. Пожалуйста!
Она подчеркнула последнее слово и ушла.
Ян отложил книгу, чувствуя что-то наподобие досады – как будто в грудь напихали колючего чертополоха. Этот умница Глеб для него – как для быка красная тряпка. Лидер, спец в области истории, большой аккуратист, фактически готовый мистер Совершенство. До чего же противно – аж скулы сводит.
Ян подошел к окну, выглянув из-за тяжелых темно-вишневых бархатных портьер на улицу.
За окном лежал школьный сад, еще едва подернутый зыбкой майской зеленью. Небо было сумрачным, того унылого серого оттенка, который способен повергнуть в меланхолию даже закоренелого оптимиста. Хорошо хоть дождя пока нет. Скучно, серо, пусто…
– Что бы такого сделать плохого… – пробормотал Ян, постукивая пальцами по стеклу. И вдруг застыл, пораженный простой и очевидной мыслью, отчего-то не приходившей ему в голову до этого.
Парень вытащил из кармана неизменных черных джинсов черный смартфон, украшенный паутиной и маленькими черными паучками, и нажал вызов.
– Ян! – тут же радостно откликнулся мелодичный девичий голос. – Давно не было тебя слышно!
– Взаимно, – парень не собирался разводить сантиментов и сразу перешел к делу: – Мне нужно, чтобы ты приехала в санаторий «Монино». Это недалеко от Москвы, спросишь у «Яндекса».
– Нужно?… – В голосе его собеседницы послышалась растерянность. – Ну хорошо, я приеду, только я сейчас не в Москве, ты знаешь…
– Бери билет и приезжай. Приедешь?
– Да, конечно…
– Тогда до встречи, красотка!
– До встречи, – послушно откликнулась девушка.
Ян нажал на отбой. Настроение его значительно улучшилось, он даже принялся насвистывать какой-то веселый мотивчик. Если все получится по плану, результаты могут быть самыми интересными. На это стоит посмотреть. В любом случае стоит!
На подготовку к путешествию ушло еще несколько дней. Были забронированы номера в старой усадьбе Якова Брюса. К сожалению, основное здание – то, где жил легендарный ученый и чернокнижник, – оказалось закрыто, однако возможность поселиться всего в двух шагах от него уже дорогого стоила.
Ян собирался в дорогу основательно. Он сделал массу выписок из драгоценных томов библиотеки, сожалея, что не может взять с собой все книги (Евгений Михайлович вообще почему-то был против, чтобы они покидали пределы школы), заготовил расходники на все возможные случаи, кажется, включая даже нашествие зомби, еще раз проглядел материалы, связанные с личностью петровского сподвижника, но не слишком закапывался в историю – все необходимые сведения легче получить у Глеба или у Александры. Кстати, когда доходило до дела, на Глеба можно было положиться – он как раз из тех самых хороших парней, что умеют ставить общее над личным. Яну нравилась эта черта, особенно в других. Сам парень жертвовать собственными интересами ради кого-либо не собирался.
Отбыли, как всегда, на собственных транспортных средствах. Ребята – на мотоциклах, каждый на своем, кроме Динки, традиционно пристраивавшейся за спиной Глеба, но теперь неожиданно попросившейся к Северину. Ян мотоциклы презирал. У него самого имелась его Ласточка – черно-желтый скутер, повидавший уже немало дорог и сроднившийся с хозяином. Тем более Ян немного поработал над усовершенствованием Ласточки, добавив ей мощности как техническими, так и нетехническими средствами.
– Да здравствует мракобесие и джаз, – пробормотал парень, занимая свое место в колонне.
Директор стоял на крыльце школы и смотрел на них с видом доброго папаши, провожающего неразумных деток на учебу.
– Удачи! И держите меня в курсе, – попросил Евгений Михайлович. – Помните, что наши противники еще не пойманы, а поэтому представляют серьезную опасность. Немедленно сообщайте мне, если заметите кого-то подозрительного. Я, со своей стороны, тоже прослежу… Будьте очень осторожны!
Ян хмыкнул. Ну конечно, добрый папаша намерен придерживать поводок и самолично наблюдать, не собирается ли кто-то обидеть его птенчиков.
– К великим магам это тоже относится, – добавил директор, многозначительно поглядывая в сторону Яна.
Динка хихикнула. А как же, весело.
– Великие маги будут суперосторожны! – пообещал Ян, на всякий случай скрестив на заведенной за спину руке пальцы – прекрасный способ врать, не навлекая на себя последствий. Настоящий маг осторожен со словами, а тем более с обещаниями, но в данном случае лучше не спорить.