– Мой дорогой Карлоу, Маркус! – Маркус встал, когда в библиотеку вошел лорд Кеддинтон – само изящество с головы до ног. – Что я слышу? Вы больны? Вас ранили? – Светлые глаза лорда Кеддинтона горели любопытством.
– Всего лишь чья-то глупая шутка и столкновение с разбойником, – беззаботно ответил Маркус. – Моя рана – просто царапина. – Он хорошо выспался, и его плечо уже не так болело, как вчера. – Выпьете вина, сэр?
– Благодарю вас. Если у вас еще остался тот восхитительный кларет, я, возможно, просижу у вас все утро. Разбойник, говорите? В самом деле, по ночам в наши дни на улицах небезопасно! – Улыбнувшись, Роберт Вериан, лорд Кеддинтон, устроился в кресле, закинул одну ногу на другую и, сложив пальцы домиком, стал наблюдать за тем, как Маркус наливает ему вино.
Лорд Кеддинтон, моложе графа на пять или шесть лет, начинал служить одновременно с ним. Когда лорд Нарборо разоблачал шпионов, Кеддинтон официально считался его личным секретарем. С тех пор Кеддинтон сделал головокружительную карьеру. Никто точно не знал, чем он занимается сейчас; говорили, что ему известны многие важные тайны.
– Вы прекрасно проинформированы, сэр. – Маркус протянул гостю бокал, а второй поставил перед отцом. – Как всегда.
– Можете быть уверены, ваши секреты не покидали стен вашего дома. – Кеддинтон поднес бокал к носу, вдохнул аромат и с удовольствием отпил глоток. – К вам я заехал с маленьким подарком для крестницы; она мне все и рассказала.
– Чем же Верити заслужила подарок? – осведомился граф.
– По-моему, ничем – мне кажется, лучше всего дарить дамам подарки без всякого повода. Да и подарок мой пустячный… Безделушка – коробка эмалевых пуговиц, которые я увидел сегодня у Тесье.
– Вы ее балуете.
– Мне небезразличны мои крестники. – Виконт Кеддинтон повертел в руках бокал, наслаждаясь игрой света. – Мне нравится общаться с ними.
– Должно быть, это требует немалых усилий, ведь у вас много крестников, – заметил Маркус.
– Их родители почтили меня честью. – Кеддинтон повернулся к графу. – Говорите, чья-то глупая шутка?
– Какого-нибудь приятеля Хэла, не сомневаюсь, – беззаботно ответил граф. – Пакет наверняка предназначался Марку, а вскрыл его я – и испугался. Решил, что там живая змея! И тут меня опять подвело сердце, будь оно неладно.
– Значит, в пакете была не змея? – Вериан поставил бокал на стол и пристально посмотрел на графа.
– Нет, Вериан, просто веревка. Как поживают Фелисити и дети?
Разговор перешел на семейные дела. Маркус вполуха слушал беседу двух пожилых мужчин, а сам пытался разгадать тайну веревки. Надо будет спросить у отца, стоит ли доверяться Вериану. В конце концов, тому ведь все известно о скандале девяносто четвертого года. Они говорили о прошлом совсем недавно, в Рождество. Тогда Кеддинтон привел к ним в гости своего личного секретаря, молодого человека, который, довольно бестактно, сам заговорил о своем интересе к старому скандалу. Кеддинтон всю жизнь вращается в мире тайн и интриг. От него можно многое узнать. К тому же у него острый ум, он способен навести их на след.
– Позвольте проводить вас, сэр! – Когда приятель отца, наконец, объявил, что уходит, Маркус тоже спустился вниз, хотя у него со вчерашнего дня кружилась голова.
– Записки в пакете не было? – вдруг спросил Вериан.
– Нет. По-моему, кто-то ошибся, только и всего. – Прежде чем доверяться Вериану, надо все же посоветоваться с отцом.
– Конечно. Передавайте мои наилучшие пожелания вашей матушке. Жаль, что я ее не застал.
После того как Уэллоу закрыл дверь за лордом Кеддинтоном, Маркус еще долго смотрел на столик у входа, где лежал сверкающий поднос для писем.
– Уэллоу, где мисс Латам?
Встречу с ней он откладывал все утро. Сон не только умерил боль; выспавшись, он встретил рассвет с более ясной головой, чем накануне ночью. И яснее всего ему представлялась сцена, в которой Нелл вырывалась из его объятий, можно сказать, когтями и зубами. То, что раньше, пусть хотя бы на миг, в ее глазах мелькнул огонь ответного желания, не извиняло его. Он набросился на нее, как голодающий на хлеб!
К завтраку она не спускалась; несомненно, хочет избежать встречи с ним. Было бы легче не доверять ей, если бы оплошности допускала лишь она одна…
– Мисс Латам сейчас в Белом салоне, милорд. Леди Верити только что отправилась за покупками с леди Нарборо, а мисс Прайс сопровождает леди Онорию на примерку. По-моему, мисс Латам читает.
Маркус подумал: следовало бы для приличия пригласить в салон и плененную модистку, чтобы посидела в уголке. Правда, в таком случае вряд ли им удастся поговорить о вчерашнем.
– Мисс Латам!
Она сидела очень прямо за столом у окна; на коленях у нее лежала раскрытая книга, наклоненная голова позволяла любоваться изящным изгибом шеи над простым зеленовато-коричневым лифом платья. При звуках его голоса она подняла голову и закрыла книгу, заложив ее пальцем вместо закладки.
– Да, милорд?
Он внимательно осмотрел ее. Нелл Латам не похожа на усталую, испуганную модистку. Перед ним исполненная собственного достоинства молодая леди, пусть и в простом платье. Похоже, ей было хорошо здесь с книгой, но он нарушил ее одиночество. Потом лицо ее залило краской, и она вскочила – скорее поспешно, чем изящно, разрушив образ. Нет, Нелл не забыла тот проклятый поцелуй!
– Милорд. – Нелл присела, очевидно смутившись тем, что держится с ним как ровня. Вчера вечером она позволила мисс Прайс позаботиться о ней; та дала ей кое-какие предметы туалета. Ужин ей прислали в ее комнату; в роскоши и уюте она забыла свое место.
Мне положено приседать и унижаться, но я не позволю ему воспользоваться своим превосходством надо мной – особенно после вчерашнего! Нелл долго не могла уснуть, лежала с открытыми глазами в темноте и гадала, что на нее нашло. Почему она позволила виконту прикасаться к себе, не говоря уже о том, что сама отвечала ему в тот роковой миг.
– Маркус, – поправил он, вежливо улыбаясь. – Кажется, вчера я просил вас, Нелл, называть меня так. Кстати, не обязательно вставать при моем появлении. Позволите сесть?
– Разумеется, – с убийственной вежливостью ответила она. – Вижу, вы спустились вниз; значит, рана уже меньше вас беспокоит? – Помимо всего прочего, ночью она беспокоилась, что рана загноится и он умрет – а она станет убийцей.
– Мне немного неудобно шевелить рукой, только и всего. Лихорадки нет.
Они одновременно сели по разные стороны круглого стола.
– Милорд, я не могу обращаться к вам по имени, это неприлично и создает впечатление близости… – Она осеклась.
– Значит, вчерашний… инцидент нисколько не сблизил нас? – спросил он, откидывая голову назад и пристально разглядывая ее.
В чем, в чем, а в отсутствии прямоты его упрекнуть нельзя. Кровь отхлынула от ее лица; ей показалось, что на нее дохнуло холодом.
– Да, именно.
– Примите мои извинения. Я забылся и потерял самообладание. Больше такого не повторится.
Внутренний голос велел не верить ему; мужчинам доверять нельзя. Но, взглянув в его искренние, серьезные глаза, Нелл вздохнула. Ее тоже мучила совесть.
– Я… виноваты не только вы один. Мне самой в какой-то миг захотелось, чтобы вы меня обнимали.
– А потом вы передумали?
Она дралась с ним, как фурия, хотя он был ранен и достаточно было просто оттолкнуть его…
– Ммм… да, – ответила она. – Милорд, отпустите меня. Я должна ехать домой.
– Нет, – хладнокровно ответил он, и она со всей ясностью поняла: если понадобится, он применит силу, но удержит ее здесь. – Вы не слишком послушны, Нелл, и я не сомневаюсь, что вам известно многое из того, что мне хотелось бы послушать. Когда мы с вами наедине, извольте называть меня Маркус. Нелл Латам – ваше настоящее имя?
– Да! – По крайней мере, к нему она давно привыкла.
Маркус Карлоу смерил ее недоверчивым взглядом, но промолчал. Затем как будто на что-то решился:
– Вот как нам следует поступить. Вечером мы с вами и мисс Прайс поедем к вам на квартиру и заберем то, что понадобится вам для проживания здесь; мы позаботимся о том, чтобы все ваши ценности оставались в надежном месте…
– Я не могу остаться здесь на несколько дней! У меня есть работа, которой я лишусь, если не появлюсь в мастерской. Сегодня, слава богу, суббота, но в понедельник…
– Я напишу мадам Элизабет и сообщу, что графиня Нарборо требует вашего присутствия в доме, – продолжал он, как будто и не слышал ее. – Стоит лишь намекнуть на наше покровительство в дальнейшем, и ваше место останется за вами.
Леди Нарборо и сестры не поблагодарят его за то, что он навязывает им модистку! Может быть, лучше заказывать там шляпки для любовницы? Нелл не сумела удержаться от ответной колкости:
– Мадам обслуживает спутниц и спутников многих богатых купцов и их жен, – заметила она. – Но возможно, любовнице виконта пристала модистка получше?
Неожиданно лорд Стейнгейт – ей трудно было даже про себя называть его Маркусом – рассмеялся.
– Кстати, вы напомнили мне об одном неоконченном дельце! «Спутница»… какой бледный эвфемизм, Нелл!
– Пассии, райские птички, женщины легкого поведения, дамы полусвета, распутницы, – ответила она. – Так вас больше устроит, милорд… то есть Маркус?
Он снова улыбнулся. Какая у него обаятельная улыбка, особенно когда в глазах пляшут веселые огоньки! Нелл невольно позавидовала его любовнице и сразу вспомнила вчерашний инцидент в карете.
– О чем это я? – продолжал он. – Ах да, с вашей работой мы все устроим. На каких условиях вы снимаете квартиру?
– Я плачу раз в неделю, авансом. Но…
– Мы заплатим вашему домовладельцу… скажем, за месяц вперед, чтобы комната сохранилась за вами.
– Целый месяц?! Невозможно! Я не могу…
– Нелл, по-моему, вы слишком часто говорите «невозможно» и «не могу».
– Что же мне сказать? «Да, Маркус»? «Как скажете, Маркус»? «Как вам будет угодно, Маркус, какими бы нелепыми ни были ваши пожелания»? Милорд, вы слишком привыкли ко всеобщему подчинению! Я не могу остаться здесь на месяц – и не останусь, так и знайте.
– Здесь мы и не останемся, мы уедем за город, в Стейнгейт-Корт, наше фамильное поместье в Хартфордшире. Там мы на досуге обдумаем вашу тайну, отец отдохнет – там превосходный доктор, – а сестры перестанут таскать матушку по модным магазинам.
– За городом я вам не нужна. Кроме того, что я вам уже сказала, я больше ничего не знаю.
– Я вам не верю. Вы лгунья, Нелл, – возразил он, по-прежнему улыбаясь той улыбкой, какую она всего секунду назад сочла такой обаятельной. – Мы с вами оба отлично знаем: у вас есть тайны, которые вы мне не открываете.
Ей захотелось возразить: некоторые тайны остаются тайнами и для нее самой. Она плотно сжала губы.
– Вы не можете насильно увезти меня из Лондона, – наконец сказала она, понимая, что тем самым лишь усиливает его подозрения.
– Нет, могу. Как вы мне помешаете? Молодых женщин то и дело похищают, правда, им редко предоставляют такие хорошие условия. Что вы сделаете – побежите в суд и пожалуетесь на виконта Стейнгейта? Заявите, что я вчера силой привез вас к себе домой, заставил пить чай и вести беседу с моей сестрой и ее компаньонкой? А потом вы с аппетитом поужинали и без единого звука позволили служанке подоткнуть вам одеяло… Судьи просто в ужас придут от такого зверства!
– Вы решили поиздеваться надо мной, милорд. – Нелл посмотрела на него в упор. – Да, теперь я понимаю, какой дурой была, что осталась, и теперь выйду отсюда через парадную дверь. Что вы тогда сделаете?
Маркус пожал плечами:
– Если попробуете бежать, придется затолкать вас в закрытую карету, увезти в Стейнгейт, запереть там и охранять, но ведь вы не совершите такой глупости, правда, Нелл? – В глазах его уже не было веселости. – Думаю, тогда у вас все-таки появится повод жаловаться. Но как вы думаете, кому из нас поверит судья? А может, вы предпочитаете вернуться домой без охраны, надеясь, что ваш таинственный незнакомец про вас забыл? На мою помощь не рассчитывайте, я уеду за город…
Напомнив ей о неравенстве их положения, он лишь подлил масла в огонь.
– Вы считаете, что веревка была не просто глупой шуткой? – спросила Нелл, с трудом взяв себя в руки. – По-вашему, Салтертон вовсе не хотел, чтобы лорд Нарборо принял веревку за змею? За всем этим кроется нечто другое, и вы, я уверена, что-то подозреваете.
Маркус молчал так долго, что Нелл забеспокоилась. Наконец, он мрачно произнес:
– Возможно, я и ошибаюсь, но, если я прав, веревка напоминает об одной старой истории, о кошмаре, который давно следует забыть. По-моему, и вам что-то известно…
Должно быть, он заметил, как ее всю передернуло, потому что вдруг напрягся, словно читал ее мысли. Проницательные серые глаза подернулись поволокой; он понял, что попал в яблочко. Старый кошмар… Да, именно это во мне всколыхнулось. Но ведь сюда я попала совершенно случайно? Если нет, если Салтертон знает, кто я такая, – тогда ему известно и мое настоящее имя. Он знает о моем прошлом больше меня!
– Вы боитесь. – Он не спрашивал, а утверждал.
– Да, – призналась она. – Не люблю тайн. Не люблю неуверенности. А того человека я почему-то боюсь… – И вас боюсь, и ваших родных, потому что мама выговаривала ваше имя с ненавистью. Но вы все отнеслись ко мне по-доброму, и я уже не знаю, чему верить. Правда, человека, который перед ней сидел, никак нельзя было назвать добрым. Он держался властно, был вспыльчивым, слишком мужественным – и все же… – И мне не нравится то, что я вас не понимаю, – сухо закончила она, вызвав еще один его смешок. – Не желаю, чтобы меня похищали!
– Нелл, поймите же, со мной вам ничто не грозит!
Ничто? Возможно, ей не грозит опасность со стороны Салтертона. А со стороны самого Маркуса Карлоу? Почему он так заботится о ее безопасности? Он тоже что-то недоговаривает…
– Маркус, у нас с вами разные понятия о безопасности. – Как легко она выговорила его имя! И все же… Ей все сильнее хотелось поехать в загородное поместье – очутиться в большом доме, где кругом знакомые люди, а всех чужаков видно издалека.
Нелл внушала себе: она уедет всего на несколько недель, а потом вернется к прежней жизни. Но ее прежняя жизнь холодна, одинока, сурова и небезопасна. И она снова останется совершенно одна. Может, и правда поехать – совсем ненадолго? Хуже, чем есть, ей вряд ли будет. Или?..
– Хорошо, я поеду, – согласилась она.
– Благодарю вас. Попозже, когда мисс Прайс вернется, мы поедем за вашими пожитками. – Из холла послышались голоса, девичий смех. – По-моему, она как раз вернулась.
Путешествие на Дорсет-стрит нельзя было назвать скучным с самого начала. Едва усевшись в карете, мисс Прайс вскрикнула и извлекла из-под юбок маленький пистолет:
– Боже мой, что это?!
– А… – Маркус забрал у нее пистолет и сунул его в карман. – Оружие разбойника.
– У вашего разбойника неплохой вкус. Пистолет дамский, к тому же недешевый – рукоятка из слоновой кости, – заметила мисс Прайс, успокоившись.
– Несомненно, пистолет украден у предыдущей жертвы, – ответил Маркус.
Остаток пути прошел в оживленной беседе; Нелл поняла, что, хотя мисс Прайс всего лишь служит в доме Маркуса, они давние друзья и вместе им интересно.
Маркусу наверняка легче оттого, что его сестры под надежным присмотром, в то время как мать вынуждена ухаживать за больным мужем. Глядя на опрятное платье мисс Прайс, обдумывая ее положение, Нелл невольно позавидовала компаньонке.
Ей самой и в голову не приходило искать подобное место, хотя именно так поступила Розалинда. Нелл стало больно. Что с сестрой? Возможно, она могла бы устроиться на такое же место, но в то время мама нуждалась в ее заботах. Им пришлось очень тяжело – они остались совершенно одни. Потом мама умерла, и Нелл поступила на первое же подвернувшееся место, решив зарабатывать на жизнь скромным, но честным трудом.