Дед Авоська снял войлочные боты, натянул красно-синие кроссовки, подровнял ножницами бороду и отправился к бабе Мане свататься. Сватался он каждые два-три месяца, а потому не очень волновался – дело-то было привычное. Даже живший у Авоськи пес Тарас, видя приготовления, всегда позевывал.
Подойдя к дому бабы Мани, Авоська толкнул калитку и увидел, что ее подпирает полная корзинка грибов.
Прихватив корзинку, дед прытко поднялся на крыльцо.
Баба Маня нынче была какой-то рассеянной и слушала в пол-уха. Она думала о чем-то своем, а иногда странно озиралась по сторонам.
– Остались мы с тобой в Ложкаревке вдвоем, – затянул старую песню дед Авоська. – Да еще Лексей. Но тот стар, а я на год младше его, так что давай замуж за меня. Авось, сладится.
Авось да авось. Именно за эту присказку дед и получил когда-то свое прозвище, и никто уже не помнил его настоящего имени. Да и дед Авоська к прозвищу привык, и оно его вполне устраивало. Бабу Маню такое прозвище тоже не смущало, но замуж за Авоську она все равно не торопилась.
А сегодня тем более. Она покосилась на корзинку с грибами.
– Авоська, ты бы сходил в лес, глянул, чего это там такое у нас завелось, – И баба Маня доверительно поведала Авоське про утреннюю встречу на поляне. – Там один у них на плюшевого мишку похож. Он шляпу мою схватил, ту, которую ты мне в прошлое сватовство подарил. Дернуло меня ее надеть. Ведь всю жизнь в платке ситцевом хожу. Жалко шляпу, пропала теперь, – вздохнула баба Маня и в конце добавила: – А вдруг нечистая сила? Иначе как бы корзинка сама очутилась у калитки? Нет, больше в лес ни ногой.
Дед Авоська пообещал все выяснить в кратчайший срок.
Вернувшись домой, он сбросил кроссовки, влез в резиновые сапоги и, взлохматив бороду, отправился к деду Лексею.
Вскоре не было в деревне из трех домов ни одного, где еще не знали бы о встрече бабы Мани со странными существами.
Весть о них облетела и лесные окрестности.
– А какие они из себя? – наперебой спрашивали у бобренка зайцы. – Они зайцев не едят? Они не хищники?
– Да ладно вам, они травоядные, – снисходительно отвечал Бобрик. – У них с этим строго. Спортсменская диета.
– То-то я смотрю, весь куст над моей норой обглодан! – всплеснула лапами старая ежиха. – Я еще подумала, мол, следов от Муниных копыт не видно, а листьев нет, как нет. Я уж было решила, корова надо мной подшутить вздумала. А оно – вон что!
На следующий день добрая половина обитателей чащи собралась на опушке, чтобы устроить в честь гостей футбольный товарищеский матч. В лесу уже знали: к ним приехали спортсмены из страны Оz, по-другому Австралии, – и всех охватил спортивный азарт, в котором чувствовался привкус незнакомого экзотического фрукта.
По краям опушки стояли по два вкопанных столба, обозначающих ворота. Сетки на воротах отродясь не было, зато был потрепанный черно-белый футбольный мяч – гордость местных зверей.
Лени решил быть запасным. Он уселся на пенек среди белок, зайцев и ежей, украдкой бросавших на него взгляды. Их разбирало любопытство.
А когда коала в ожидании матча немного вздремнул, косой заяц даже потрогал его смешной сплющенный нос. Потревоженный Лени заворочался во сне и попытался засунуть зайца себе под голову вместо подушки.
Заяц из соображений дипломатии не стал затевать сыр-бор, хотя после короткого, но активного сопротивления предпочел отодвинуться. Так, на всякий случай.