На качелях она месячной полночью
Среди пёстрых огней длила катание,
Колдовской шоколад ела на воздухе,
Серпантином увитая.
Я держался при ней, веря, что в памяти
Не пропасть ей такой – мехом окутанной,
С белоствольной четы снежными хлопьями
Ненароком осыпанной.
Что содействует ей – мнится чарующим,
А немилым оно только считается;
Пролепечет: «Умри!» – сгинешь от нежности.
Повелительно лучшее!