Церковный плотник Володя рассказал, что в армии возил заместителя командира по политчасти. – И вот ты не поверишь, – сказал он, глядя на меня своими нестерпимо голубыми на загорелом лице глазами. – Но он всегда меня отпускал в церковь на праздники… А время тогда еще до перестройки было… Еще в СССР жили… Строго тогда нас насчет церкви держали…
Нет-нет, не сразу замполит льготу такую Володе дал. Не раз и не два заводил беседу, пытаясь убедить, что Бога нет, но Володя не поддавался.
– Как же, товарищ капитан, мне в Бога не верить? – не выдержал однажды Володя и, расстегнув гимнастерку, вытащил помятую пулей ладанку. – Видите? Эта ладанка с образом Николая Чудотворца на отце была, когда в него на войне пуля летела… Получается, что Бог и спас моего отца на войне… Как же я в Него не буду верить?!
Вот после этого случая и стал политрук, когда возможность была, в церковь, на службу, Володю отпускать…
– И сколько раз ходил в город, в церковь… – рассказывал Володя. – А ни разу, ни один патруль документы не проверил, хотя я и не прятался от патруля…
И так он и служил, радуясь, что и среди замполитов бывают настоящие люди, и всегда молился в церкви, чтобы Господь привел политрука в церковь…
Но, видно, плохо молился…
Заболел политрук, как раз, когда ему майора присвоили, и так заболел, что сразу болезнь его скрутила…
Володя навестил его в больнице.
Политрук умирал.
– Открой тумбочку, солдат… – попросил он.
Володя выдвинул ящик. Там лежали деньги.
– Возьми! – сказал политрук.
– Зачем?!
– Ты панихиду по мне закажи… – неожиданно попросил политрук.
Володя отвел глаза.
– Извините, товарищ майор… – сказал он. – Я не смогу это сделать.
– Почему?
– Нельзя некрещеных отпевать и панихиды по ним нельзя заказывать.
Политрук с трудом улыбнулся.
– А кто тебе сказал, солдат, что я некрещеный? – сказал он.
– Так вы же сами и говорили мне, когда я пришел к вам, что некрещеный…
– Так это, солдат, тогда я был некрещеный, когда тебя против Бога агитировал… – сказал политрук.
– Неделю всего он прожил после нашей встречи. – Володя вздохнул. – Мучился страшно, когда я навещал, смотреть на него больно было… Но вот умер, и я даже не сразу узнал его в гробу… Лицо разгладилось, стало неожиданно красивым и даже как-то помолодело…
Он помолчал немного, опустив свои нестерпимо голубые на загорелом лице глаза.
– Мне рассказали потом, что таким у него лицо уже после смерти стало… – сказал Володя. – Получается, что с таким вот помолодевшим лицом и предстал он перед Господом…
Володя перекрестился…
Перекрестился и я.