Часть 1

Ксанна стояла на берегу. Близилась ночь, и нужно было что-то решать. Скоро появятся землеройки – она в этом не сомневалась. К утру нужно быть в Западном лесу. Она посмотрела в темные воды Западной реки. Кто и когда придумал эти названия, Ксанна не помнила, но оригинальностью они явно не отличались.

Есть другой вариант, напомнила себе девушка. Не обязательно это делать. Можно просто дойти. Правда, тогда велик шанс попасться в логово землероек. С одним-двумя Ксанна справилась бы с легкостью, но вооруженная орава была ей не под силу. Глубоко вздохнув, Ксанна посмотрела наверх. Небо заволокли тяжелые тучи, что сильно осложняло дело. Однако делать было нечего. Она сняла накидку и спрятала под близлежащий камень. Укрытие не ахти какое, но времени не оставалось.

Снова вздохнув, Ксанна начала спускаться к воде. Холодная вода защекотала ступни. Войдя в воду по плечи, она закрыла глаза и легла. Удивительным образом девушка оставалась на плаву, вовсе не двигаясь. Вдруг очертания тела начали стремительно бледнеть, и вот уже только волосы светлым пятном переливаются на водной глади.

Быстрее же, ну, быстрее, отчаянно подумала Ксанна. Теперь и копна волос растворилась в темной воде. Спустя минуту река приняла прежний вид. Темные воды Западной устремлялись к Великому Западному морю, лунные блики красиво серебрились на них… Что было весьма странно, учитывая безлунную ночь.

***

Она почти поверила в собственное везение, когда услышала тяжелый топот позади.

Двое. Один поменьше. Наверное, оба – землеройки. Сейчас у Ксанны не было тела, поэтому, когда на берег за ней выкатились две грузные фигуры, ей не пришлось поворачиваться, чтобы увидеть их.

– Стой! А ну стой! Сюда, паршивка!

Она увидела полную грязную женщину, выбежавшую на берег. За ней, переваливаясь и выкрикивая ругательства, трусил обрюзгший землеройка. Ксанна отметила, что из оружия при нем только широкий столовый нож, неизвестно зачем заткнутый за пояс. Женщина и вовсе была безоружна. Она добежала почти до самой воды, когда землеройка догнал ее и повалил на землю.

– Ну и куда же ты думала убежать? От Ридды Великого никто еще не убегал!

– Это ты-то великий? – женщина рассмеялась. Очевидно, она нисколько не боялась своего компаньона. – Помнится, в Ухвате тебя Риддой Облезлым зовут.

– Облезлый, говоришь? Ну, я покажу тебе Облезлого! – толстяк повалил повизгивающую для порядка шлюху на землю и полез к ней под юбку.

Ксанна пожалела, что не может зажмуриться и заткнуть уши. Она унеслась бы отсюда за две секунды, будь это возможным. Увы, девушка могла немногим больше того, на что была способна река. Стремясь убраться подальше от столь отвратительного действа, Ксанна сконцентрировалась на собственной скорости и резко поплыла вперед. Это было большой ошибкой.

– Стой-ка. Погоди, Сюзи. Да погоди ты! Что это там?

Ксанна спохватилась и снизила скорость, но было поздно. Землеройка, прищурившись, смотрел прямо на нее. Конечно, он видел всего лишь серебристый блик на воде, но даже у такого тугодума хватит мозгов посмотреть на небо. Ксанна лихорадочно соображала. Ей нужно секунд пять на то, чтобы принять собственный облик. Еще пять, чтобы добраться, скажем, до того камня, и запустить им в землеройку. Но что, если шлюха, а так наверняка и будет, примется кричать? Или, пока она превращается, землеройка побежит к своим? Раз они выбрали для утех берег реки, застава недалеко. Но насколько?

Все это за секунду пронеслось в ее мозгу. Тем временем землеройка, жестом приказав спутнице замолчать, вглядывался в реку. Шлюха, к счастью, смотрела только на него. Вот подбородок землеройки дернулся наверх, и Ксанна поняла: сейчас. Переметнувшись максимально близко к берегу, она вспомнила свое тело, концентрируясь как никогда быстро. На секунду, не больше, в сам момент перевоплощения, она разом потеряла все чувства. Почувствовав руки и ноги, девушка мигом вынырнула из воды. Ей повезло – Ксанна выплыла почти у самой земли. Времени на то, чтобы оценить обстановку, не оставалось. Схватив запримеченный ранее камень, она резко выпрямилась.

Удача явно не собиралась от нее отворачиваться. Шлюха не кричала, а землеройка не бежал к своим. Оба, оцепенев, таращились на Ксанну. Похоже, этот землеройка редко бывал в поле, и никогда не видел не то что Ойи, а просто чего-либо подобного. Девушка мысленно поблагодарила многочисленные харчевни Вэлокса и, размахнувшись, запустила камень прямо в макушку Ридды Облезлого. Толстяк странно дернулся и с грохотом повалился к ее ногам.

И тут шлюха начала визжать. Ксанна бросилась к ней и зажала рот рукой. На миг Ойя запаниковала. Придется убить обоих, иначе выйдут на ее след.

Нельзя, нельзя было этого делать. Она посмотрела в глаза женщины. По щекам Сюзи текли грязные слезы, оставляя разводы на сером от грязи лице. Ксанна потянулась и вытащила нож у оглушенного землеройки. На миг ей пришлось убрать руку с лица Сюзи.

– Пожалуйста… пожалуйста, не надо. – Голос шлюхи был странно тихим. – Я никому не скажу. Не надо.

Второй раз за эту ночь Ксанна захотела остаться без глаз и ушей.


Когда все было кончено, Ксанна одно за другим отволокла тела в воду. Подходящего груза не оказалось, пришлось запихивать им за шиворот камни с берега. Заметая следы, она все время оглядывалась, но землероек пока не было видно. Наконец, приведя берег реки в относительный порядок, Ксанна легла на воду. Собраться с мыслями никак не удавалось, поэтому превращение заняло больше обычного. Наконец, она ощутила положенное единение с водой и поплыла. Если бы Ойи умели плакать, река Западная изрядно обогатилась бы этой ночью.


***

Только дурак сунется в Западный лес. Эта людская поговорка всегда смешила Ксанну, потому что, помимо обычных завсегдатаев леса, нередко попадались там землеройки. Кто совершал вылазки с целью завоевания бессмертной (как они думали) славы, кто шпионил, а кто просто любил заварушки. Всех без исключения Ксанна считала глупцами, ибо редко кто возвращался. Но и вернувшиеся счастливчики, если их можно так назвать, немало могли поведать о своих приключениях. Жители леса умело оберегали собственные тайны.


Ксанна выбралась из воды и огляделась. Редкие деревья здесь подступали к самой реке. Заглянув под первый попавшийся камень, девушка ничего не обнаружила. Она последовательно обходила берег в поисках одежды, но все было пусто. Как только Ксанна решила, что поднимает последний камень, а потом идет голой, и пропади все пропадом, она нашла смятую тунику. Одевшись, Ойя побрела между деревьев, все больше углубляясь в чащу. Здесь можно было ничего не бояться – она была под защитой леса и собравшихся в нем. Ксанне пришлось брести около часа, прежде чем она вышла на маленькую лесную опушку. Покрытая мягкой зеленой травой опушка была пуста, лишь странный куст, росший прямо посередине, привлекал внимание. Мелкие серебристые листья казались очень острыми, диковинные черные плоды блестели в лучах утреннего солнца. Совсем как акрутские бриллианты, в который раз подумалось Ксанне.

– Доброго солнца, Ниэль, – произнесла она. Куст зашевелил ветками, и Ксанна поспешила отвернуться. Сзади послышался шелест, затем протяжный вздох.

– Где же эти проклятые… Как сейчас помню, сюда клал. Чтоб тебя! А-а-а, вот и вы, – спустя секунду ей на плечо опустилась рука.

– Быстрой воды, Ксанна. Красивая накидка.

Ксанна повернулась и посмотрела на собеседника. Это был невысокий худой юноша с бледной, почти прозрачной кожей. Он задорно улыбнулся, тряхнув кудрявыми черными волосами.

– Привет, рыбка! Как доплыла? – он захохотал, довольный собственной шуткой. Вообще-то, Арвы не отличались веселостью, Ниэль был редким и потому приятным исключением.

– Не очень. Боюсь, меня заметили.

Ниэль мигом посерьезнел.

– Ты привела их?

– Нет. Пришлось убрать обоих.

– Уложила двух людишек? Завидую!

– Нечему завидовать. Пузатый землеройка и шлюха. Великая победа.

Наверное, пережитые муки отразились на ее лице, потому что Ниэль вдруг понимающе закивал.

– Она просила тебя, ведь так? Просила пощадить ее.

– Да. Откуда…

– У них в последнее время мода такая. Что ни горожанин, все просит не убивать, мол, детки у него малые, – он равнодушно посмотрел на Ксанну. – И кто им сказал, что нас это сможет остановить?

– Знаешь… – Ксанна задумалась, – а ведь со мной сработало. Я чуть не оставила ее в живых. И потом… Так нехорошо стало.

Ниэль внимательно посмотрел на нее.

– Это потому, что ты Ойя. Вы все такие чувствительные. Что она тебе наплела? Про шестерых детей и больную мать?

– Нет. В том-то и дело. Просто сказала – не надо. А меня так проняло – полдороги потом с мыслями собраться не могла.

– Ладно, не бери ты в голову, – Ниэль зевнул и потянулся. – Просто помни – либо мы, либо…

– Либо они. Знаю я. Но мне кажется, она в первый раз видела такую как я. Да и землеройка тот… пьяница, одно слово. Может, они не…

– Ксанна, сестра моя, – Ниэль вдруг выпрямился и заговорил типичным степенным тоном Арва. – Непозволительная роскошь думать подобным образом. Нас слишком мало, и становится все меньше. Если мы потеряем и тебя…

– Я поняла, поняла, – перебила его Ксанна. – Хватит, Ниэль.

– Идет. И больше не думай об этом, – Ниэль мигом повеселел. – Пойдем, тебя уже заждались, наверное.

Ксанна поспешила за ним. Слова Ниэля заставили ее вновь задуматься о ночном происшествии. И в который раз она со страхом подумала: неужели придется убить всех?


Пока они шли, Ниэль рассказывал о положении дел. Поймали еще нескольких землероек. Все пришли за славой, так что, ничего стоящего узнать не удалось. Тем временем, Темный лес окончательно взят горожанами, погибли последние находящиеся там Арвы. Убит Синиэн. Говорят, лорд Фирза задумал срубить лес. Пока смельчаков не нашлось – боятся гнева Ойей, но прямого указа горожане ослушаться не посмеют, а он не за горами. В Вирге состоялся суд над Анной – молодой Ойей. Девочку решили карать прилюдно, якобы за колдовство, нанесшее урон мирным жителям. Промах лорда Ланса Великолепного был сокрушительным: ни в коем случае нельзя казнить очаровательную пятилетнюю малышку на глазах толпы. Горожане взбунтовались и разгромили Площадь Порицаний. Анна, надо отдать ей должное, исчезла с плахи через минуту после начала беспорядков. Известий от нее нет, возможно, Ойю все же настигли и убили, на этот раз тихо. В настоящий момент восстание подавлено, Анна объявлена невиновной и потому освобожденной, а горожане утихли. Думается, Ланс впредь поостережется устраивать зрелища.

– Одно непонятно, хорошо это или плохо, – бормотал Ниэль, аккуратно раздвигая ветви. – Теперь мы даже не узнаем быстро, кого из наших… – он умолк.

Ксанна огляделась и поняла: они пришли. Ниэль вывел ее на широкую поляну самого диковинного вида. Тут и там как попало стояли Арвы. Ни один пока не принял человеческого облика, и выглядело это весьма живописно.

В отличие от Ойей, Арвы не всегда растворялись в своей стихии. К примеру, этот лес был хвойным, полным сосен и елей. Но только половина Арвов сливалась с местностью. Некоторые были тропическими деревьями, некоторые – березами и кленами, а какие-то – и вовсе непохожими на все, виденное Ксанной.

Наконец, Ксанна нашла его – высокое угольно-черное дерево с почти прозрачными листьями, стоявшее поодаль. В который раз залюбовавшись красотой Мириэна, она зазевалась, и только после ощутимого толчка Ниэля вспомнила – нужно поклониться.

– Доброго солнца, братья Арвы, – негромко произнесла Ойя. Затем поспешно отвернулась. Ей был странен этот обычай Арвов – встречать посланника в истинном воплощении, а затем по несколько минут заставлять его ждать. Будь Ксанна Арвом, ей было бы дозволено не отворачиваться. Она со вздохом отошла вглубь леса. Позади послышались шелест листьев, шуршание одежд и негромкие голоса. Наконец, звуки стали затихать.

– Быстрой воды тебе, дочь Безмолвных. Повернись и смотри на нас.

Ксанна обернулась. Как всегда, дыхание перехватило. Арвы в человеческом воплощении были куда интереснее Ойей. Прекрасный каштан обернулся светлокожим шатеном с ясным, пронзительным взором – Раэлем. Чуть позади задорный сиреневый куст с буйными красными цветами превратился в ее старого друга – Милиэля. Милиэль чуть поднял руку и приветственно улыбнулся Ксанне. Но взор девушки был прикован к высокому темнокожему Арву с сияющей копной серебристых волос.

– Надеюсь, враги не омрачили твой путь. Не будем же терять бесценное время – поведай о том, что доверено.

Ксанна, как обычно, не могла смотреть ему в глаза. Уставившись в переносицу Мириэна, она заговорила, стараясь успокоить взвинченный голос.

– Мириэн, я… – Ксанна сделала глубокий вдох, – мне повелели передать, что пробудить удается немногих. По большей части они несмышленые, на обучение уйдет много времени и воды. Тинианна кланяется и просит прислать всех, кто вам не понадобится, дабы могли они помочь в Пробуждении.

Ни одна черточка не дрогнула на лице Мириэна, хотя новости были неутешительные. Он с минуту вглядывался в Ксанну, затем сказал:

– Все твои сестры нужны здесь. Я не смогу их отпустить. Мне жаль, ты напрасно проделала такой путь. Это все, Ксанна, дочь Безмолвных?

– Нет, Мириэн. Я шла через Темный лес. Шестнадцать дней назад меня встретил Синиэн. Он повелел передать… – она понизила голос, – он повелел передать, что птицы принесут ложную весть. К тому времени, как я доберусь до вас, известно будет о смерти всех Арвов и Синиэна с ними. Вы не должны этому верить. Фирза обманет вас, обманет всех.

– Мы не пророки, и Синиэн не мог знать наверняка. Однако вести интересные. Что-нибудь еще, Ксанна?

Ей ужасно не хотелось рассказывать, снова вспоминать все это. Но Мириэн смотрел на нее, ждали и остальные.

– Я убила двоих, Мириэн. Землеройку и женщину. Я… я не хотела. Мне пришлось, иначе они…

– Не хотела?! – громогласно осведомился Раэль.

Раздался ропот. Арвы, все как один, недоуменно смотрели на нее. Милиэль больше не улыбался. Раэль презрительно сморщился, остальные тихо переговаривались.

– Не забывайте, она Ойя, к тому же весьма юная, – произнес Мириэн.

– Что с того, что она Ойя?! – гневно крикнул Раэль. Лицо его, перекосившись, потеряло все очарование. – Я знал десятки Ойей, старых и молодых! И все готовы были рвать им глотки голыми руками!

– Подобным поведением, Раэль, ты напоминаешь мне горожанина.

Страшно было взглянуть на Арва в этот момент. Тем не менее, слова Мириэна возымели действие – воцарилась тишина.

– Братья, возвращайтесь к своим делам, – произнес Мириэн. Во взгляде некоторых Арвов сквозило недовольство, но никто и не подумал ослушаться. Мириэн подошел к Ойе и указал рукой на темень деревьев позади нее.

– Дочь Безмолвных, ты выполнила предназначение. Теперь можешь возвращаться к сестрам. Путь твой будет опасным, но вернуться необходимо. Сестры излечат твои сомнения, смоют страхи и печаль. Мы рады были лицезреть тебя, вестница.

– Не все были рады, правда? – вырвалось у Ксанны, прежде чем она осознала сказанное.

Мириэн остановился.

– Пойми их, Ксанна. Постарайся понять. С рождения они не знали покоя. Некоторые Арвы стары и помнят, очень хорошо помнят времена, когда обычные люди не ведали о нас. Когда мы, в Акруте, в Вирге, Сараме жили простой жизнью горожан; когда то, что выделяет нас из других, было достоинством, а не признаком уродства.

– Я все понимаю, Мириэн…

– Ты знаешь, что Вэлоксу чуть больше ста лет? Я старше Вэлокса. Темный город стоит на земле триста лет. Я старше Темного города. Я видел, как строились эти города, как топорами убивали моих братьев. Знаешь, как тогда умирали Арвы? В своем истинном воплощении, не пытаясь превратиться и выдать своих братьев. Они верили в людей, верили в то, что будут оставлены в покое, когда закончатся стройки. Как они ошибались…

– Мириэн, я не…

– Ты знаешь, когда был образован Первый союз?

– Пятьдесят семь лет назад.

– Правильно, Ксанна. Мы всегда были братьями и сестрами. Но пятьдесят семь лет назад Арвы и Ойи поняли, что поодиночке не справятся с яростью горожан, и было принято решение бороться совместно. Я видел все своими глазами, и до сих пор уверен, что, будь нас чуть меньше, не давай мы им постоянный отпор… и они сожгли бы леса и испарили реки, – Мириэн повернулся и посмотрел ей в глаза. Ксанна, как ни старалась, не смогла выдержать его взгляд.

– Они не понимают, Ксанна. Не понимают, что мы только чуть ближе с природой, а в остальном такие же. Спроси любого человека о твоих сестрах, и он с отвращением и трепетом расскажет об Ойях-разрушительницах, создающих шторм и ураган, заставляющих воду кипеть, управляющих водными тварями. Так ли это, Ксанна?

– Нет, Мириэн. Но неужели нельзя объяснить…

– Ты мыслишь, как сотни до тебя. Тому, кто объят страхом, ничего не объяснишь, – он помедлил. – Раэлю чуть больше тридцати. Западный не его лес. Он родился в Нойенском лесу. Когда ему было десять… Ты знаешь, что произошло?

– Двадцать три года назад жители Акрута ценою жизней сотен рабов сожгли Нойенский лес, – безучастно проговорила Ксанна. Ее с детства выучили истории противостояния людей и… «И нас».

– Верно, Ксанна. Раэль, один из немногих, остался в живых. Он был еще мальчиком, и его, убегающего из горящего леса, приняли за горожанина. Он видел, как горели его братья, видел – и не мог помочь. Скажи мне, Ксанна, что бы ты сделала, если бы видела гибель своих сестер?

– Я… я не знаю, Мириэн.

– Что ж, – он отвел взгляд и посмотрел на кроны деревьев, – надеюсь, дочь Безмолвных, тебе никогда этого не узнать.

– Я думала, мы выше мести.

– Мы не мстим. Мы просто пытаемся выжить. А теперь ступай, – Мириэн повернулся и исчез в тени леса.

***

Сказать, что Ксанне было гадко – не сказать ничего. Реакция Арвов окончательно уверила ее в собственной никчемности. Ойя брела среди деревьев, предаваясь мрачным раздумьям, когда ее окликнули. Она обернулась и увидела Ниэля, бегущего следом. Казалось, он летит среди деревьев, с легкостью огибая колючие ветки. Ксанна каждый раз поражалась подобной несправедливости. Да, Ойи – мастера маскировки, но они слабы от природы. Всему, что Ксанна умеет – обращению с ножами, луками, даже мечами и рогатками, рукопашному бою и прочим премудростям – всему она училась днями и ночами, подолгу пропадая с Арвами на тренировках. Ниэль же, как и прочие Арвы, с рождения был великолепным воином – быстрым, ловким и смертельно опасным. Наверное, не заключи Ойи тот союз, их народ был бы обречен. Даже в нынешние неспокойные времена многие ее сестры оставались в лоне защищавших их вод, предпочитая заботу о пробужденных битвам.

Ниэль догнал ее и схватил за плечи.

– Ну ты и начудила, сестрица. Теперь ты новость номер один у всех Арвов Западного леса! – он захохотал. – Раэль просто вне себя от ярости!

– Не думаю, что это так уж весело.

– А по-моему, очень даже! – Ниэль, обладавший простым веселым нравом, недолюбливал чопорных Арвов вроде Раэля. – А что тебе сказал Мириэн?

– Ты любопытен, как вэлокская шлюха. Не пристало Арву такое поведение.

– А ты зануда, совсем как Мириэн! – Ниэль ойкнул и, прикрыв рот рукой, заозирался. Ксанна улыбнулась.

– Думаешь, кто-то здесь есть?

– Ну, своих-то я сразу увижу. Но кто его знает, какие уши тут у Мири… а, неважно. Ты не останешься?

– Мириэн вежливо попросил меня убраться.

– А можно мне с тобой, Ксанна? – Ниэль лукаво посмотрел на нее.

– Приключений захотелось?

– Надоело торчать здесь, только и вижу, как землеройкам глотки перерезают да собрания устраивают.

– И как ты себе это представляешь? – Ксанна ухмыльнулась. – По реке тебя сплавлять будем?

– Я тут не менее пяти раз ходил! – вскинулся Ниэль. – Пройду еще один.

– Два. И последний твой поход был четыре года назад. На равнине не было ни одной заставы, а в Темном городе стоило надеть капюшон – и ты в безопасности. Теперь все по-другому. Стоит тебе выйти из леса…

– Что же, до конца жизни тут ошиваться?

– Знаешь… Если Вэлокс и Темный город объединятся, долго сидеть тебе не придется.

– Кто тебе сказал, что они объединятся?

– Ну, – Ксанна прикусила губу, – будь я на их месте, так бы и сделала.

– Вот только ты не на их месте. Говорят, нынешний Управитель Вэлокса, как его… Морри, Мэрри… В общем, он не в ладах с Фирзой. И, к тому же, глуп – считает, что справится с нами своими силами. Слышал, недавно он отправил группу горожан на плотах – обогнуть Вэлокс по Северным водам и напасть на нас с тыла. Смеху, наверное, было, когда его крысы одна за другой потонули! – Ниэль снова рассмеялся. Ксанна сморщилась.

– Это всего лишь слухи. Если бы по Северным водам можно было плыть, я не рисковала бы собственной шкурой, и не тащилась через весь материк.

– Но согласись, этот идиот мог посадить людей на плоты!

– Мне пора, Ниэль. Приятно было тебя увидеть.

– Значит, не берешь меня с собой? – Ниэль прищурился.

– Не могу, извини.

– Что ж, прощай, Ксанна, – на миг он прикоснулся к ее щеке, затем повернулся и медленно побрел вглубь леса.


***

Спустившись к самой реке, Ксанна села на камень и задумалась. Будь она более мудрой, более опытной Ойей, ей не составило бы труда плыть против течения. Однако Ксанне было семнадцать, и мудрость, которую она могла обрести за прожитые годы, девушка променяла на боевые умения. Поэтому даже Западная – весьма спокойная, ленивая река – была ей не по плечу. С другой стороны, можно плыть, не превращаясь. Риск быть замеченной возрастал многократно, но идти по равнине было намного опаснее. К тому же, как любая Ойя, Ксанна могла долго находиться в воде без воздуха и плыть куда быстрее обычных людей. Река мне поможет, иначе я не Ойя, решила Ксанна, пряча тунику. Поворотив камень на место, она нырнула и поплыла.

Ксанна не первый раз приносила вести, которые нельзя было доверить птицам. Последний раз она путешествовала больше года назад. Во время возвращения к сестрам Ойя застала строительство первой заставы в Земляном лесу. Строго говоря, это был маленький грязный домик, где кучковались землеройки. Вскоре заставы заполонили весь лес. Землеройки – наемные охотники, получившие прозвища из-за леса, где обитали, и из-за рода занятий, – были призваны Управителем Морром искать и убивать врагов – Арвов и Ойей. Треть из нанимавшихся на службу – донельзя ленивые и жадные горожане, – когда не пережидала смену на заставах, просиживала штаны в кабаках Вэлокса, выпивая за счет Управителя. За такими тянулись на заставы вэлокские шлюхи, и Земляной лес нередко гудел от их гуляний и драк. Такие служаки существования своего не оправдывали: Ксанна слышала, что за год пьянчуги поймали всего одного Арва – мальчика, серьезно раненого в Вэлоксе и случайно забредшего на заставу. Но были и другие. Здоровые, крепкие ребята, вооруженные до зубов, рыскали по лесу, стремясь разнести все на своем пути. А поскольку приказ Морра Отважного ясно гласил: «Убивать нелюдей», попавшихся в руки таким землеройкам одиночек ждала печальная судьба.

Тем не менее, Мириэн, не колеблясь ни минуты, отпустил ее. Может быть, это наказание за проявленную слабость? Может, Арв хочет ее смерти? Ксанна тут же одернула себя. Мириэну почти пятьсот лет, он не позволит себе глупого ребячества. Значит, Арв верит в то, что она доберется без приключений. Должна верить и Ксанна.

В начале пути ей практически ничего не грозило: Западная равнина отделяла Земляной лес от реки, и редкий человек мог появиться на этом берегу. Другой берег уходил в Мертвые пустоши вплоть до реки Саам. Жители Веселых Тропок – маленькой деревушки, верили в дремучие легенды о пустошах, и не совались туда лишний раз. К слову сказать, Ксанне казалось, что легенды об ужасных недугах, поражающих ступивших на территорию пустошей, распространяли Арвы… или ее сестры.

Когда Ксанна растворялась в воде, родная стихия питала ее, придавала сил. Однако в человеческом воплощении Ойе иногда требовалась обычная еда, тем более, если дальше придется продвигаться в столь же быстром темпе. Мимо Ксанны постоянно проплывали стайки рожков – маленьких темно-серых рыбок, но о подобном святотатстве Ойя и подумать не могла. Придется вылезать на равнину в поисках съедобных трав. Главное, решила Ксанна, продержаться до Темного города. Там уж она раздобудет снедь.

Еда ее не особо беспокоила. Ойи от голода не умирают. А от ножа землеройки – запросто. Как только Ксанна минует Саам, опасность возрастет многократно. Ближе к Темному озеру Земляной лес подходит практически к берегам реки, и Ксанну легко могут заметить не вовремя вылезшие на берег землеройки. Но это еще полбеды. На пути туда Ксанна спокойно пересекала Темный лес – лес, принадлежавший Арвам. Теперь… кто знает, что творится там теперь. Впрочем, нечего пока об этом думать, решила Ойя. Ее могут поймать гораздо раньше.


По подсчетам Ксанны прошло пятнадцать с половиной дней, когда она доплыла до Темного города. Солнце светило вовсю, поэтому Ойя, перевоплотившись, беспрепятственно переплыла Темное озеро. В укромном местечке на берегу, где росли редкие деревья, а женщины обычно стирали белье, Ксанна нашла заранее прибереженные вещи и оделась. Одежда – серая сорочка, ветхая черная накидка и черный же шарф – хорошо маскировала светлые волосы и бесцветное лицо Ксанны. Нарыв у корней ближайшего дерева немного земли, девушка аккуратно втерла ее в лоб, щеки и подбородок. Поглядев в воду, она осталась довольна увиденным. Лицо потеряло свежесть, стало сероватым и более грубым. Отерев пару бурых разводов, Ксанна замотала голову шарфом и побрела в сторону города.

У городских ворот толпились люди. Торговцы, ремесленники, нищие и бродяги пытались миновать стражу. Одних пускали, других – чаще всего нищих, отгоняли прочь. Те пытались пристроиться к ремесленникам, в итоге снова оказывались у ворот и снова отгонялись бдительными стражниками. Иногда кто-то получал увесистый тычок копьем, завязывалась драка, в которой, понятное дело, одерживали победу стражи. Мимо сновали немытые детишки, крутились подозрительные типы, в общем, неразбериха царила полная. Ксанна примостилась чуть поодаль и принялась ждать.

Через некоторое время из ворот начали выходить женщины, все как одна в черных одеяниях, у всех тюки с бельем. Влившись в проходящий поток, Ксанна некоторое время шагала с ними, затем, будто что-то забыв, повернулась и бегом направилась к воротам.

– Куда спешим, птичка? – ближайший стражник преградил ей путь копьем. Ксанна, не поднимая головы, прошептала:

– Исподнее прихватить забыла, господин.

– Чье, свое? – стражники в голос захохотали. – А ну покажи!

– Господина, – опустив голову совсем низко, пробормотала Ксанна. – Прошу, пустите. Не выстираю – хозяин накажет.

– Беги, растяпа, – стражник убрал копье.

Пробурчав что-то неразборчиво-благодарное, Ойя кинулась бежать. По дороге она споткнулась, и стражники дружно засмеялись ей вслед.

Исчезнув из поля зрения стражников, Ксанна оправила платье, и быстро пошла вниз по Улице. Чтобы добраться до ворот, ведущих к Темному лесу, ей нужно было пересечь весь Темный город. В лучшем случае на дорогу уйдет два дня. Нужно было спешить.

Ксанна шла по главной улице, которую первый лорд Темного города, ничтоже сумняшеся, назвал Улицей. От Улицы в разные стороны отходили разнообразные улочки, имевшие, к счастью, каждая свое название. По случаю хорошей погоды на Улице было людно, и на Ксанну никто не обращал внимания. Она проходила мимо торговцев рыбой, кустарей, мимо оборванных нищих и толстых господ, мимо вертлявых воров и почти незаметных работорговцев. Несмотря на царившую вокруг толкотню, на раздавленные фрукты и валяющуюся под ногами рыбу не первой свежести, отовсюду исходил приятный свежий запах. Говорили, что лорд Фирза тратит неимоверную кучу денег, заставляя мальчишек-слуг каждую ночь отмывать Улицу мыльными средствами.

Бредя по Улице, Ксанна почти полностью ушла в свои мысли, когда услышала бренчание. Сердце екнуло. Так бренчать могло только одно – медальоны из волчьих костей. Советники, в ужасе подумала она.

Советниками лорд Фирза назвал самых отъявленных головорезов, нанятых им для поисков, пыток и казней преступивших закон. Для Ксанны все было едино – землеройки Вэлокса или Советники Темного города – все они были призваны уничтожать нелюдей. Самым ужасным было то, что остановить Советники могли практически всякого, за исключением знатных господ. Чаще всего «проверке» подвергались молодые девушки, гулявшие одни далеко от дома и не успевшие скрыться от бдительных глаз Советников. Если они заметят Ксанну…

Лишь тщеславие Советников, желавших страхом гулкого звука медальонов напугать всех до смерти, пока спасало многих от жуткой участи. Едва заслышав бренчание, уличная толпа рассосалась: торговцы, спешно прихватив товар, попрятались по лавкам, нищие скрылись на улочках, работорговцы и вовсе испарились. Для торговцев людьми Советники были почти так же опасны, как для Ксанны – официально работорговля в Темном городе была запрещена.

Тем временем из ближайшей улочки начали выворачивать те, кого так боялась Ойя. По звуку шагов Ксанна определила: не меньше пяти человек. С такой оравой ей не справиться. Мысленно поблагодарив двух господ, по-прежнему стоявших на улице и загораживавших Советникам обзор, Ксанна опрометью кинулась на ближайшую улочку.

Ей не повезло – улочка оказалась тупиком, причем весьма коротким. Вереница наглухо закрытых лавок теснилась по его бокам. Ксанна подбегала к каждой, осматривала, пыталась найти лазейку. Между тем раздался зычный голос, по-видимому, одного из господ:

– Да, видел одного типа, смахивает на работорговца, вот только он как сквозь землю провалился. А еще девчонка – вооон туда побежала. Еще…

– Девчонка, говоришь? – переспросил один из Советников. Ксанна его еле расслышала, голос был тихим и пугающим. По спине побежали мурашки. Как назло, лавочки были притиснуты вплотную, спрятаться между ними не было никакой возможности. Бренчание раздавалось все ближе, скоро они дойдут до поворота, и тогда…

– Сюда! Эй, сюда! – раздался шепот. Ксанна огляделась – никого.

– Ну же, что ты! – голос звучал прямо рядом с ней. Посмотрев на ближайшую лавочку, Ксанна увидела чумазую ручонку, машущую ей откуда-то снизу. Пригнувшись, она углядела у самой земли пару выломанных досок. В последний раз оглянувшись на Улицу, Ксанна легла на землю и, помогая себе руками, закатилась в лаз. Она упала на что-то очень мягкое, раздался визг, короткое ругательство, затем кто-то поставил выломанные доски на место, и все потонуло во мраке.

Ксанна попыталась приподняться.

– А ну! – раздался сердитый шепот. – Сиди тихо!

Снова послышалось бренчание – Советники рыскали по тупику, негромко переговариваясь. Минута, две, пять, десять – они обшаривали каждый угол. Ксанна лежала, не шевелясь, рядом слышалось чье-то сопение. Наконец, Советники снова поравнялись с лавкой, потом бренчание стало удаляться. Минуту спустя спаситель Ксанны заговорил:

– Совсем дурная? Бродишь одна в такое время! А мне спасай тебя. На Шушу вон наступила.

Раздался скрип, и доски, загораживавшие свет, немного отодвинулись. Сощурившись, Ксанна увидела мальчика лет десяти-двенадцати – худого, чумазого и очень сердитого. На руках у него сидела такая же тощая и грязная кошка.

– Еда у тебя хоть есть? – требовательно спросил мальчик. Ксанна покачала головой.

– Эх, никакого от тебя проку!

– Зачем ты мне помог? – спросила Ксанна, поднимаясь с пола. Мальчик вытаращил глаза.

– То есть, как это, зачем?

– У меня нет денег. Мне нечего тебе дать.

– Почему ты думаешь, что мне от тебя что-то нужно?

Ксанна внимательно посмотрела на него.

– Потому что люди ничего не делают просто так.

Мальчик резко поднялся. Кошка с визгом слетела с его рук и унеслась в темноту.

– Я пожалел тебя, дура. Знаешь, что такое Залы Советников? Тебя изнасиловали и убили бы, ты этого хотела? Тогда иди, догони их.

– Откуда ты все это знаешь?

– Оттуда. Днем они ходят в караул и берут простолюдинов. Тем более простых девиц. Тем более тех, кто ошивается по закоулкам.

– Спасибо, – сказала Ксанна. – Как твое имя?

– Какая разница? – хмуро спросил он. Потом прибавил: – Можешь звать меня Тук.

– Тук, я признательна тебе за спасение. Жаль, нечем тебя отблагодарить.

Мальчик снова уставился на нее.

– Говоришь как благородная. А ну-ка, покажи лицо! – он подошел ближе и бесцеремонно потянулся к капюшону Ксанны. Та попятилась и уперлась в стену.

– Не хочешь, значит, – Тук задумчиво потер лицо, – точно благородная. Ладно, твое дело. Я не спрашиваю тебя, ты меня, идет?

Ксанне ничего не оставалось, как согласиться. После этого Тук замолчал и уселся на пыльное сиденье возле стены. Ксанна подумала было вылезти, но разгуливающие по городу Советники ее пугали. Лучше дождаться ночи, решила она, и стала осматриваться. Свет от сдвинутых досок падал на неровный каменный пол, застеленный какими-то тряпками. В углу валялись остатки когда-то роскошного покрывала. Остальную часть подвала Ксанна разглядеть не могла, только слышала какое-то шуршание. Она перевела взгляд на Тука – мальчик демонстративно не смотрел на нее.

– Скажи, маль… Тук, ночью в городе безопасно?

Он помолчал.

– Тут никогда не бывает безопасно.

– А патрули есть?

– Как же без них.

– Советники?

– Не, эти днем ходят. Ночью городская стража.

– Почему же Советники ходят днем?

– Ты нездешняя, – он не спрашивал, утверждал, – но знаешь о Советниках. Значит, бывала здесь. И хочешь идти ночью. Куда?

Умен, подумала Ксанна. Уж поумнее некоторых неосторожных Ойей. И может выдать. Наверное, Раэль убил бы его. Ксанна бросила взгляд на худенькие плечи, взглянула в большие серые глаза. Нет. Она не сможет.

Тук продолжал смотреть на нее, вопросительно подняв брови. Будь что будет, решила Ксанна.

– Тук, мне нужно выбраться из города в Темный Лес. Не спрашивай, я не отвечу, зачем.

Они очень долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, Тук сказал:

– Я могу помочь тебе. Мне известно, когда ходят Советники, какие улочки патрулирует стража. Я проведу тебя.

– Зачем тебе это, Тук?

– Ты странная. Но вроде ничего, – просто ответил он. И, помолчав, добавил: – Мне кажется, ты хорошая. И бежишь от чего-то плохого. Я тоже бегу.

– От чего?

Новый знакомый предпочел проигнорировать вопрос.

– Подождем ночи, потом пойдем. Плохо без еды, конечно. У меня только пара лепешек и яблоко – одному-то мало.

– Мне не нужно, спасибо, – поспешно пробормотала Ксанна. Мальчик, не слушая ее, полез в темноту. Через минуту он вернулся с двумя сероватыми лепешками и большим желтым яблоком. Не слушая вялых протестов порядком изголодавшейся девушки, Тук протянул ей лепешку. Та была слегка черствой, но после недельного поедания корений показалась Ксанне удивительно вкусной. Покончив с лепешкой, Ксанна обнаружила возле себя неровную половинку яблока. Вторую, деловито причмокивая, ел Тук.

– Так, еды у нас больше нет, – проглотив последний кусок, вздохнул мальчик. – Ну да ладно, раздобудем, – сказав это, Тук прикрыл глаза, облокотился о стену и замолчал.

Доев, Ксанна облюбовала запримеченное ранее покрывало в самом углу подвала. Она сразу решила, что не сомкнет глаз и будет наблюдать за странным соседом. Вот только усядется поудобнее… В следующий, как ей показалось, момент, Тук тряс ее за плечо.

– Вставай, нам пора. Да проснись же ты.

Ксанна открыла глаза… и ничего не изменилось. Постепенно предметы, подсвеченные слабым лунным сиянием, стали обретать очертания. Она увидела склонившуюся над ней маленькую тень.

– Наконец-то, – прошептал Тук. – Ну ты и спать. Пойдем.

Они подошли к проему.

– Я первый, вылезай сразу за мной, и не шуми, – Тук полез наверх, но не успел высунуться и наполовину, как сзади раздался визг. Что-то темное метнулось мимо Ксанны и повисло на ногах мальчика.

– Шуша! – Тук слез и прижал к себе облезлую кошку. – Ну что ты, глупая, я вернусь через пару дней. Я недавно видел тут пару крыс – голодной не останешься!

Кошка, как показалось Ксанне, укоризненно на него посмотрела, бесшумно спрыгнула и унеслась в темноту подвала. Тук секунду глядел ей вслед, затем подтянулся и на этот раз окончательно вылез. Ксанна поспешила за ним.

***

Они крались уже несколько часов, когда Тук внезапно вжался в стену ближайшего дома и поднес палец к губам. Это была одна из улочек недалеко от Темной площади. Здесь, в основном, торговали рыбой, и гнилостный запах не рассеивался даже ночью. Послышались голоса. Ксанна понадеялась было на ночных гуляк, но тут же вспомнила, что в Темном городе ночью не ошиваются даже самые смелые. Значит, стража. Она прижалась к стене рядом с Туком. Голоса звучали все ближе. Наконец, стражники поравнялись с улочкой, на которой прятались Ксанна и Тук.

– Кажись, я слышал какой-то звук! – донесся до Ксанны грубый голос. Она увидела отсвет факелов в начале улочки и несколько смутных фигур. Ксанна сильнее вжалась в стену.

– Да нет там никого, Дэйр.

Свет приблизился – стражник пытался осветить всю улицу.

– Это крысы.

– Нет же, я точно слышал!

– Ты точно слышал крыс. Пошли, ребята, – улочка начала погружаться в темноту. Рядом с Ксанной тихонько выдохнул Тук.

Они немного постояли, затем Тук коснулся ее руки и пошел вперед. Мальчик ничего не сказал, и Ксанна была ему благодарна. Это она нашумела, споткнувшись и едва не упав. Подумать только, маленький горожанин крадется тише, чем Ойя-воительница! Вот тебе и могущественные нелюди, с горечью подумала Ксанна.

Все детство девушка провела в водах Безмолвия, пробудивших ее. Маленькую Ойю постоянно окружали мудрые, величественные сестры. Движения их были неторопливыми и плавными, тихие голоса напоминали журчание ручьев, лики дышали умиротворенностью. Ее наставнице Вивианне было больше трехсот лет, поэтому даже самые шальные проделки юной Ксанны не выводили Ойю из равновесия. Однако когда Ксанна предпочла боевые умения мудрости Ойей, многие были недовольны.

– Ксанна, юная сестра, – увещевала ее Вивианна, когда растрепанная, вся в царапинах Ойя возвращалась из Темного леса, – ты Ойя. Твой удел – мудрость. Оставь войны нашим братьям.

– Ну и что, что я Ойя! – вскидывалась Ксанна. – А как же Лианна? А Динна и Миена? А Ойи в Западном лесу?

– Немногие выбирают путь войны. Это их путь, и никто не вправе препятствовать им. Но никто, никто до тебя, Ксанна, не принимал подобное решение, будучи одиннадцатилетней.

– Какая разница, сколько мне лет, Вивианна?

– Ты можешь передумать. Ты передумаешь. Но обратного пути не будет. Война и мудрость несовместимы.

Кажется, тогда Ксанна выпалила, что не хочет через триста лет превратиться в скучную мумию, и убежала. С тех пор ее никто не трогал, а заботам Вивианны поручили другую, только что пробудившуюся Ойю.

Чем старше и мудрее была Ойя, тем большего единения с водой она достигала. Верховные Ойи могли поднять реку из берегов и управлять ею, так что, людские легенды в чем-то не врали. Одного горожане не могли понять – Верховная Ойя не станет пользоваться своей силой. Слишком далеки мудрые дочери Безмолвных от подобных разборок. Те же Ойи, кто, воюя, оберегал своих сестер и с удовольствием направил бы подобную мощь против людей – вот парадокс, – силы такой не имели. Порой Ксанне казалось, что всесильная природа создает собственный баланс, не давая одним своим детям уничтожить других. С другой стороны, для Арвов такого исключения не существовало – все как один были первоклассными солдатами.

Тук тихонько позвал ее, и Ксанна отвлеклась от раздумий.

– Мы на Мышиной улочке, – прошептал мальчик, – тут недалеко до Темной площади. Нужно переждать, днем пойдем через площадь.

– Как днем? – удивилась Ксанна. – А как же Советники?

– В два часа на площади будет казнь, – объяснил Тук. – Народу соберется уйма, на нас никто не обратит внимания. Прямо с площади по Улице можно минут за пятнадцать выйти на Слепой тупик – там есть, где спрятаться до темноты.

– Но почему мы не можем идти сейчас?

– Ночью на площади много стражников. Придется идти в обход. Скоро рассветет, мы точно не успеем.

Ксанна вздохнула, поняв, что добираться к Арвам было легче.

– Постой, – вдруг подумала она, – а почему мы начали путь ночью тогда?

В темноте она плохо видела лицо Тука, но он, кажется, смутился.

– Ну… я не подумал…, – вдруг его тон изменился. – Короче, так получилось. В общем, дальше пойдем днем, слишком большой шанс, что попадемся.

– Спрячемся где-нибудь.

– Я знаю там только одно укрытие, – мигом ощерился мальчишка, – и это Слепой тупик. А до него мы дойти не успеем. Но можем остаться здесь, прижаться к стене и молиться всем Защитникам, чтобы нас не заметили.

– Слушай, – зашептала Ксанна, – ты только что предлагал спрятаться где-то здесь. И тут же говоришь, что не знаешь, где укрыться, кроме Слепого тупика. Давай останемся тут. Переждем в этом укрытии, заодно и придумаем, как ночью мимо стражи пройти.

Тук посмотрел на нее и вдруг улыбнулся.

– Если леди настаивает, – елейным тоном заговорил он, – мы спрячемся и переждем здесь. Прошу за мной.

Ксанна поразилась произошедшей в нем перемене. Тук выпрямился и гордой неторопливой походкой пошел вглубь Мышиной улочки. Похоже, он забыл про осторожность. Ксанна заспешила за мальчиком.

Пройдя несколько десятков метров, Тук остановился. Ксанна внимательно осмотрела ближайший домик в поисках притаившейся лазейки. Ничего. Она растерянно уставилась на Тука.

– Где же укрытие?

Вместо ответа спутник указал на щель между двумя домами.

– Лезь, – коротко приказал он.

Ксанна молча проследила за рукой. Да, прятаться здесь больше половины суток было невозможно. Даже если их не заметят, провести часов пятнадцать в таком положении…

Вздохнув, Ксанна начала протискиваться в щель. Затем Тук махнул ей рукой, и девушка остановилась. Мальчик пролез вслед за ней – ему это далось проще – и отодвинул от стены какую-то плоскую деревяшку. Заслонив ею проход, он придвинулся к Ойе. Та стояла, едва дыша – настолько узким было расстояние между домами.

– Ну что, останемся здесь, переждем спокойно, придумаем что-нибудь в этой располагающей обстановке? – миролюбиво улыбаясь, предложил Тук.

Вот сорванец, подумала Ксанна, и, насколько могла, покачала головой.

***

К тому времени как по Мышиной потянулись люди, хотя времени прошло немного, у Ксанны занемели все конечности, а в руки вонзилось заноз десять. Тук, напротив, выглядел бодро и тихонько насвистывал какую-то мелодию. Когда звук шагов на улице стал особенно густым, Тук прекратил свистеть и сказал:

– Когда я выйду, подожди немного и быстро вылезай. Иди направо, толпа уже плотная, тебя не заметят. И отряхни одежду по дороге.

Проинструктировав ее, мальчик юркнул к началу прохода, в мгновение ока отодвинул деревяшку и исчез.

Ксанна протиснулась к выходу. Людей было довольно много, и она беспрепятственно влилась в толпу. Заметив впереди Тука, Ойя двинулась вперед, не выпуская его из виду. Горожане оживленно обсуждали предстоящую казнь. Как поняла Ксанна, должны были казнить фрейлину леди Карен, жены лорда Фирзы. Молодая и до неприличия красивая девушка обвинялась в покушении на жизнь жены лорда Фирзы и мятеже. Опальная фрейлина была третьей по счету благородной, казненной за этот месяц. Горожане, похоже, не очень верили в то, что кто-то покушался на жену Фирзы – леди Карен.

– Небось, Фирза покусился на честь этой вертихвостки, – сказала идущая впереди торговка, поправляя сальную от грязи косынку. Ее попутчица громко рассмеялась.

– Если бы я была похожа на облезлую свинью, сама подложила бы моему Хиггу другую бабенку.

Идущий впереди толстый стражник обернулся.

– Ну-ну, кто тут наговаривает на светлейшего лорда и его почтенную супругу?

Горожане притихли и уже молча продолжали свой путь.

Тем временем они вышли на площадь. Все пространство вокруг было забито людьми. На площадь выходили окна самых знатных семей города – из них уже высовывались дамы, разодетые в шелка. Тук остановился в нескольких шагах от Ксанны. Та протиснулась вперед и, встав у мальчика за спиной, слегка коснулась его. Тук чуть повернул голову и еле слышно прошептал:

– Пойдем прямо тут. Иди сзади, к плахе не подходи. Остановлюсь – становись за мной, как сейчас.

И Тук пошел сквозь толпу, иногда вытягивая шею, будто ищет место получше. Ксанна осторожно последовала за ним.

Вокруг царила суета. Люди толпились, ругались, дрались и давили друг друга. Стражники периодически разнимали их, а иногда и сами принимали участие в склоках. Путники почти дошли до конца площади, когда Тук внезапно остановился. Тут же зазвонил колокол. Ксанна обернулась и посмотрела на место казни. Она различила пеструю фигуру глашатая, разворачивавшего длинный свиток. Тук поднялся на цыпочки и оперся о Ксанну, чтобы лучше видеть.

Два стражника в тяжелых доспехах вывели на помост фрейлину. Платье на той было в клочья изодрано, лица Ксанна не разглядела. Приглядевшись, она заметила у старого собора, верхушку которого венчали исполинские фигуры Защитников, небольшое возвышение. На неком подобии трона сидел невысокий худой мужчина, облаченный в темно-золотую мантию. По правую руку от него восседала особа поистине устрашающих размеров. Даже издалека были заметны перекатывающиеся под пышным зеленым платьем складки жира. Огромный красный рот леди Карен то и дело расплывался в мерзкой улыбке. Чуть ниже расположились придворные. Всю эту компанию окружало плотное кольцо стражников в металлических доспехах, ярко блестевших на солнце.

– Послушай, – произнесла Ксанна, слегка отклонившись, чтобы Тук ее слышал, – а где дворец Фирзы? Разве не на площади?

– Конечно, нет, – тихо усмехнулся мальчик, – этот слизняк боится даже собственной тени. Его владения находятся почти на самом юге города. С одной стороны – рвы, с другой – Залы Советников. И, конечно, куча стражи. Фирза, по-моему, только на казни и вылезает из своей норы.

Пока Тук рассказывал, высокий палач в красной балаклаве успел подняться на помост вслед за стражниками. Толпа возбужденно загудела.

– Внимайте! – заголосил глашатай, отчасти перекрывая возрастающий гул. – Сегодня состоится справедливый суд над предательницей, осквернительницей чести благородных, подлой змеей, пригретой на груди благочестивой и милосердной леди Карен, образцом добронравия, милости, благодушия…

Палач, подошедший сзади, легонько ткнул глашатая под ребра. Тот дернулся, но далее читал исключительно по свитку.

– Фрейлина леди Карен, Низа из рода Пирров, обвиняется в преступлении против леди Карен из рода Маркрен, жены правителя Темного города, лорда Фирзы Мудрого из рода Шорреев! Горожане, слово которых не подвергается сомнению, являлись очевидцами попытки жестокого отравления благородной леди Карен!

– Такую тушу попробуй отрави, – шепнула впереди стоящая женщина своей соседке. Обе мрачно ухмыльнулись.

Глашатай между тем продолжал.

– Также Низа из рода Пирров, по показаниям благородных горожан, являлась организатором мятежа против достойного лорда Фирзы и была…, – тут глашатай сделал паузу, обвел глазами толпу и проревел, – и была замечена в связях с нелюдями!

Повисло гробовое молчание. Торговки больше не шептались, пьяницы перестали драться, даже маленькие дети замерли, вслушиваясь. Ксанна внимательно смотрела на стоящих рядом горожан. Никто больше не усмехался и, похоже, не подвергал слова глашатая сомнению. Ненависть, отвращение и страх – вот что читалось в каждом лице. Обернувшись, Ойя взглянула на Тука, по-прежнему опиравшегося на ее плечо. Тот насмешливо посмотрел на Ксанну и негромко сказал:

– Ну, раз приплели этих, будет интересно.

– Неужели они поверили в эту чушь? – так же тихо спросила Ксанна. Толпа, отмерев, начала гудеть с утроенной силой. Послышались выкрики «Сжечь ее заживо!» и «На колесо шлюху!».

Тук ухмыльнулся.

– Одно упоминание про говорящие полена, и горожане забывают, что такое здравый смысл.

В висках застучало, руки вдруг стали ватными.

– Арвы не полена! – забывшись, выкрикнула Ксанна. Тук внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Этот взгляд слегка отрезвил Ойю. Великие воды, нельзя же быть такой глупой! Ее могли услышать в толпе!

Не успела Ксанна в полной мере предаться самобичеванию, как глашатай снова ожил.

– На допросах предательница полностью признала свою вину! – он вновь остановился, ожидая, пока толпа затихнет. Затем, откашлявшись, продолжил. – Низа из рода Пирров, ты будешь казнена через отсечение головы!

Толпа забурлила. Наказание явно казалось ей слишком мягким. Ксанна сощурилась и посмотрела на девушку. Вроде бы та плакала.

Глашатай попытался утихомирить горожан, но не тут-то было. Люди орали, выли и пытались залезть на плаху, чтобы самолично покарать мятежницу. Вдруг все стихло – поднялся лорд Фирза. Он неторопливо проследовал до помоста – стражники окружали лорда плотным кольцом – взошел на него, воздел руки к небу и заговорил. Словно в противовес тщедушному телосложению, голос лорда был сильным, глубоким.

– Люди Темного города! Сегодня мы казним предательницу! Она водила дружбу с теми, кто противен нам, кто опасен и жесток – с нелюдями!

Толпа вновь заголосила. Стражники, выстроившиеся полукругом перед лордом, угрожающе подняли копья. Фирза заговорил громче.

– Но мы – мы с вами не такие, как наш враг! Мы – люди из плоти и крови, а не отродья Ужаса! Нам не должно быть чуждо милосердие к оступившимся, какими бы ужасными ни были их злодеяния. Уймите свой гнев! Позвольте несчастной умереть!

Произнеся это, Фирза, по-прежнему в окружении стражи, вернулся к леди Карен. Горожане затихли.

Низу из рода Пирров схватили за руки и поволокли к месту казни. Девушка не сопротивлялась. Ксанне показалось, что она вот-вот лишится чувств.

Несчастную фрейлину положили на плаху. Палач поднял тяжелый кованый топор, немного постоял, примеряясь, и с размаху опустил его на обреченную. Раздался истошный крик, затем хрип и стон. Глашатай, удовлетворенно потерев руки, прочистил горло и обратился к толпе.

– Палач приносит извинения за столь неожиданный и досадный промах. Как мы видим, вместо того, чтобы отрубить Низе из рода Пирров голову, многоуважаемый палач по недоразумению отсек предательнице руку. Будем надеяться, во второй раз все сложится удачно.

Удачно все не складывалось еще три раза. Наконец, изрубленная вдоль и поперек Низа из рода Пирров потеряла сознание, и под вой и улюлюканье толпы палач отрубил ей голову.

– Люди, – грустно подытожил Тук за спиной ошарашенной Ксанны. – Пойдем, нам пора.

Та не могла сдвинуться с места. Тук цепко схватил ее за кисть и потащил за собой. Ксанна шла, как во сне. Чудовищная, беспричинная жестокость, предваренная лживыми речами Фирзы, ошеломила ее.

Тук протащил девушку к Улице и почти сразу свернул направо, все время оглядываясь. Улочки, которые они пересекали, были все как одна пустынны – никто не захотел пропускать казнь. Сзади послышался нарастающий гул – представление окончилось, люди возвращались к своим делам. Тук выпустил Ксанну.

– Придется немного пробежать. Сможешь сама?

Та кивнула, и Тук побежал, почти задевая стены домов. Они сворачивали несчетное количество раз, и с каждым поворотом сердце билось все чаще. Наконец, Тук свернул в особенно грязную и захламленную улочку. На угловом доме было выцарапано «Слепой ту». Тук проходил мимо одинаковых домов и лавок, поочередно заглядывая в них. Вскоре он нашел то, что искал – маленькую хибару, окна которой были забиты досками. Опустившись на корточки, Тук отодвинул пару ящиков, за которыми скрывалась прислоненная к стене деревяшка. Сняв ее, мальчик открыл небольшой лаз. Ойя, не задумываясь, пролезла в него. Она упала в подвал, как две капли воды похожий на их прежнее убежище. Голые стены, каменный пол, какие-то старые тряпки. Разве что кошки не было. Или Ксанна просто ее не видит?

Закончив возиться снаружи, Тук залез в подвал. Он придвинул деревяшку почти вплотную, и теперь только узкая полоска света падала на пол.

Они уселись на разбросанное тряпье.

– Ну? – требовательно спросил Тук.

– Что ну? – удивилась Ксанна.

– Кто ты?

Она в растерянности уставилась на мальчика.

– Кажется, мы договорились…

– Это было до того, как ты призналась в любви к деревяшкам. Вот-вот, именно так ты и посмотрела на меня на площади. Не сжимай так кулаки, кровить будет.

Ксанна свирепо уставилась на Тука. Ярость, клокотавшая внутри, искала выход.

– Ты из этих, да?

Она молчала, едва сдерживаясь.

– Хотя нет, – водя рукой по холодному камню, протянул Тук. – Будь ты деревяшкой, не выдала бы себя так легко. Они же не такие тугодумы?

Ксанна не заметила, как вскочила на ноги. В следующий момент Тук полетел на землю. Ударив его, Ксанна тут же пожалела о содеянном. Она бросилась к мальчику, но тот оттолкнул ее.

– Прости, прости меня! Я не хотела!

– Как же, не хотела, – он поднялся. В полутемном подвале кровь на губах казалась черной. – Не надо, не трогай меня. Зря я вообще помочь тебе решил. Дурак.

Она ударила ребенка. Любой из братьев только похвалил бы ее, да и сестрам было бы наплевать на человека. Но не ей. Неприятный холодок разлился по груди. Ксанна посмотрела на Тука. Тот сопел, утирая губу. Она сделала шаг.

– Не подходи! – огрызнулся Тук.

– Тук, я Ойя.

– Кто?

– Ты не знаешь, как мы зовемся?

– Ойя, Ойя… – забормотал Тук, нахмурившись. – Что-то слышал, погоди… – вдруг он изменился в лице. – Ты…, ты… – мальчик попятился, хватая ртом воздух.

– Не бойся меня, прошу. Тебе рассказывали неправду про мой народ. Я не причиню зла.

Тук молчал. Молчал так долго, что Ксанна отчаялась. Глупая была идея, как, впрочем, все, что она делала в последнее время. Что ж, ждать больше нет смысла, нужно убираться отсюда. Ксанна развернулась и молча отодвинула заслон. Она почти вылезла из подвала, когда сзади раздалось:

– Стой.

Сердце екнуло. Девушка вернула деревяшку на место и оглянулась. Тук смотрел на нее, и в глазах больше не было страха – лишь интерес.

– Расскажи мне. Я хочу знать.

– Я… я не могу рассказать тебе о нас.

– Тогда расскажи о себе.

– Тук…

– Я не Тук, – он внезапно выпрямился и с расстановкой произнес: – Я Терри из рода Куиннов, четвертый этого имени, старший сын вассала лорда Фирзы из рода Шорреев, наследник дома Куиннов и заброшенного поместья в Красных Скалах. Четыре месяца и несколько дней назад я сбежал из дома, сразу же после того, как мой отец – Горий из рода Куиннов, убил мою мать у меня на глазах. С тех пор я скрываюсь в городе. Меня искали и месяц назад якобы нашли мертвого. Если меня поймают… – он помедлил, – отец убьет меня. Или я неожиданно воскресну. Тогда уже он не спустит с меня глаз. И я не знаю, что хуже. Вот, – мальчик сел и посмотрел на Ксанну. – Я был честен с тобой. Теперь твоя очередь.

Ксанна была поражена. Значит, он благородный! Ее неожиданный спутник жил лучше многих жителей города, имея вдоволь пищи и развлечений. Лишения и невзгоды для него в новинку. Но мальчик сносит все без единой жалобы. Никогда еще Ойя не встречала настолько отважного человека.

– Я жду, – поторопил ее Тук.

Ни одна из ее сестер, ни один из Арвов никогда не доверились бы обычному человеку. Скорее расстались бы с жизнью. Но этот мальчик… Он – самое необычное, что видела Ксанна за все время общения с людьми. К тому же, Тук помог ей. Рисковал собственной жизнью, чтобы провести незнакомку через город. И ни разу не спросил, зачем. Он заслуживает правды, и Ксанна скажет ему все. Даже если этот поступок станет последней ее глупостью.

– Терри… – начала она.

– Зови меня Тук, – перебил тот, – Терри умер месяц назад.

– Хорошо, Тук. Я Ойя. Ты ведь знаешь, кто мы такие?

– Отец рассказывал. Только он редко называл вас так. Обычно…

– Да, вы зовете нас нелюдями.

– Но это не так?

– Нет, не так. Хотя… я не знаю точно. Может, отчасти… Мои мудрые сестры, возможно, ответили бы тебе.

– Чем вы от нас отличаетесь? Что умеете? – жадно спросил Тук.

– Не так много, как вы себе представляете, – горько усмехнулась Ксанна. – Мы есть вода. Арвы – земля. Это наши истинные воплощения. Мы рождаемся в них, происходим из них.

– Не очень-то понятно… А правда, что вы обладаете огромной силой? – в глазах Тука светилось первобытное любопытство. Ксанна укоризненно посмотрела на него.

– Тук, мы не всесильны. Иначе…

– Что, что иначе? Иначе вы бы давно нас уничтожили, так? – он мигом утратил интерес, взгляд стал жестким, колючим.

– Ты неправ, – мягко сказала Ксанна. – Пока люди не знали о нас, мы жили в мире. Твои братья и сестры хотят нашей смерти. Они жестоки и кровожадны настолько, насколько мы никогда не будем.

– Значит, вы нас не убиваете?

И снова Ксанна не смогла солгать.

– Нам приходится, Тук. Мы делаем это не из мести. Мы хотим выжить, – она невольно повторила слова Мириэна.

– А что, если мы тоже хотим выжить? – вскинулся Тук.

– Мы не трогали вас.

Ксанна почувствовала, что начинает оправдываться. Но в этом ведь нет нужды – во всем виноваты люди.

Ведь так? По крайней мере, так ее учили…

– Понимаешь, – стряхнув с себя сомнения, вновь заговорила Ойя, – если бы о нас не стало известно…

– Как? Как люди узнали о вас?

– Не уследили за молодым Арвом. Он убежал из леса, встретил горожан… И воплотился у тех на глазах.

– Неужели так бывает? – после долгого молчания спросил Тук. – Вы ничего не делали, но мы считаем вас врагами.

– Люди не принимают то, что непохоже на них. Они считают нас порождением Ужаса.

– Но разве вы не можете все объяснить? Устроить собрание или что-то вроде…

– Опомнись, Тук! – сорвалась на крик Ксанна. – Думаешь, вы можете что-то понять?! Пару часов назад казнили молодую фрейлину – только за то, что она была красивее, чем жена Фирзы! И просто убить им показалось мало! Ты слышал город? Слышал, как выла толпа? Людям это нравится, – жестко закончила она.

Тук молчал, опустив голову. Затем тихо спросил:

– Вы убьете всех?

– Что?

– Отец рассказывал, что те, которые из деревьев, очень сильные. Против одного такого не выстоит дюжина лучших наших солдат. Даже сарамские скорпионы с ними не справляются. А вы… – он посмотрел на Ксанну. Та слабо улыбнулась.

– Наша сила в мудрости. Если говорить буквально – чтобы поднять со дна реку, нужно прожить не одну сотню лет.

– Вы незаметные. Это правда? Вы растворяетесь в воде и совсем невидны. Можете быть где и когда угодно…

– Это почти правда. Заметить нас все же можно. И мы не подкрадываемся по ночам.

– Почему?

– Тук, – Ксанна покачала головой, – воины – Арвы. Не мы. Мои сестры слабы физически. Большинство из них столетия своей жизни проводят в месте, породившем их.

– Что же они там делают?

– Честно сказать, не знаю. Размышляют о вечном, набираются сил… которые никогда не используют.

– Ты не такая, – медленно произнес Тук после минутной паузы. – Ты сильная. Не похоже, что… размышляешь, уж извини. И ты тут.

– Я выбрала другой путь. Братья многому меня научили. Но многое и утеряно навсегда.

– Братья? Какие браться? А… Голова идет кругом, – вздохнул мальчик, ерзая на старых тряпках.

– Ты хорошо держишься. Ведешь себя так, будто не испугался.

– Я не боюсь тебя, – протянул он. – Твоих… твоих сородичей, наверное, боюсь. Но не тебя.

Ксанна улыбнулась.

– А… а что ты чувствуешь, когда становишься… ну, водой?

– Этого я тебе не скажу, Тук, прости.

– Ладно.

Они замолчали. Разговор больше не клеился.

– Устал я немного, – наконец, сказал Тук. – Может, поспим?

– Дельная мысль.

Из глубины подвала Тук притащил ворох сыроватого тряпья. На нем они с Ксанной и улеглись. Во второй раз Ойя подумала о том, что спать нельзя. Но усталость взяла верх, и Ксанна закрыла глаза. Уже засыпая, она услышала:

– Я до сих пор не знаю твоего имени.

– Ксанна. Меня зовут Ксанна, – пробормотала девушка.

– Красивое имя. Ты правда Ксанна, или как я Тук?

Собираясь ответить, Ксанна провалилась в сон.

***

Когда она проснулась, солнце уже зашло. Вскоре глаза привыкли к темноте, и Ксанна заметила неясную фигурку напротив.

– Когда ты встал? – спросила Ойя.

– Давно, наверное, пару часов назад. Есть хочется.

– Да, и мне тоже.

– Ты ешь?

Ксанна улыбнулась.

– Тебе, что, память отшибло? Забыл про лепешки?

– Точно. А ты только… обычную еду ешь?

– Тук, я, кажется, говорила, что мало чем от тебя отличаюсь.

– Ну да, – фыркнул тот, – я обожаю прыгать в бокал с вином и исчезать там. Каждый день так делаю.

Его язвительность уже порядком утомила Ойю. Однако, поразмыслив, она решила, что игнорировать насмешки гораздо удобнее, нежели ввязываться в перепалку. Поэтому, сделав над собой усилие, Ксанна почти скучающим тоном произнесла:

– Вообще-то, я не смогу воплотиться в вине.

– Почему это?

– Моя стихия – вода.

– Но в вине она тоже есть.

– Если бы все было так просто, мы…

– Дай, угадаю, – перебил ее Тук, – вы бы давно от нас избавились и вволю плескались в лужах.

Он не мог видеть выражение лица Ксанны, поэтому спокойно продолжил:

– А вы бывали в морях? Что за ними?

– Лишь сильнейшие Ойи способны на такие путешествия. А они…

– Да-да, им нет дела ни до чего, кроме загадок мироздания. И что, ты ни разу не была в море?

– Только в Водах Безмолвия, пробудивших меня.

– А где вы там живете? Прямо в воде?

– Ни одна Ойя не может вечно быть в воде.

– Даже самая мудрая?

– Даже самая мудрая. Ты собрался замучить меня вопросами?

– Ну прости, никогда не видел ходячий ручей. Ладно, надо выбираться и искать еду.

– Когда мы доберемся до Нижних ворот?

– Зачем тебе Нижние ворота? – удивился Тук.

– Они выходят прямиком на Темный лес.

– Ты уже ходила там, верно? Когда это было?

– Давно.

– После взятия леса Фирза, как я понял, приказал замуровать ворота и поставил там караул – отлавливать оставшиеся деревья.

– Как же мы проберемся?

– В полукилометре оттуда есть лаз – пару лет назад я убегал из поместья в Темный лес и играл там.

– Как далеко ты забирался? – спросила Ксанна.

– Совсем недалеко, играл с нищими детьми в солдат.

– Ты знал, чей это лес?

– Тогда нет. Думаешь, они убили бы нас, если б увидели?

– Поверь мне, Арвы все видят.

– Тогда почему…

Ксанна вздохнула, впервые задумавшись о том, что Вивианне, пожалуй, было с ней нелегко.

– Мы не кровожадные, помнишь? – произнесла она как можно сдержанней.

– Ну-ну.

Они замолчали. Ксанна немного сердилась и не могла разобраться, на Тука она злится, или же на себя. Тот, между тем, поднялся и сказал:

– Пошли, раздобудем еды и в путь. Если повезет, успеем до рассвета, пока стражи мало.

– А если не повезет? Ты знаешь, где укрыться?

Тук не ответил – уже вылез наружу. Ксанна отряхнула платье и полезла за ним.


Ветер сегодня особенно свирепствовал. Казалось, еще немного, и с ближайшей лавки сорвет крышу. От летящей в глаза пыли Ксанна почти ничего не видела. К тому же, было жутко холодно: ни накидка с натянутым на голову капюшоном, ни шарф, плотно замотанный вокруг шеи, не спасали от ледяных порывов ветра.

– Держись поближе к домам, – прошептал Тук, ежась от холода. – Заслышишь стражников – не шевелись.

Они крались около получаса, прежде чем Тук остановился. Грязные, обветшалые дома на этой улочке ночью походили один на другой как две капли воды. Ксанна не представляла, как Тук ориентируется почти в полной темноте.

– Жди здесь, – прошептал мальчик, – я быстро.

И он исчез в ближайшей двери, почему-то незапертой. Ойя оглянулась. В темноте ее было почти невозможно разглядеть, но у стражников есть факелы… Она как можно сильнее вжалась в стену дома и замерла.

Прошло несколько минут, показавшихся Ксанне вечностью. Наконец, дверь едва слышно заскрипела, и вылез Тук. В руках у него был сверток. Мальчик развернул его и что-то протянул Ксанне.

– Держи.

Это оказался хлеб. Подгоревший, плохо испеченный, но все же хлеб. Он был слегка теплым, наверное, выпекли к ужину. Ксанна жадно набросилась на него. Через минуту в руках остались жалкие крошки.

– Вкусно, – тяжело дыша, пробормотала она, – но мало.

– Вот, возьми. Запей, – Тук протянул ей деревянную посудину грубой работы.

Ксанна отпила. Ей сразу же стало намного лучше – уставшие мышцы налились силой, а холод почти перестал ощущаться. Ойя жадно припала к чарке, и осушила почти всю, когда вспомнила о Туке.

– Прости, там осталось совсем чуть-чуть, – она протянула мальчику вино, борясь с желанием вылить остатки на себя.

– Ничего, мне хватит.

Тук пил маленькими глотками, то и дело вздрагивая от холода. Для него вино было просто средством для утоления жажды, причем, весьма холодным.

– Как ты все это достал? – спросила Ойя, когда мальчик, запрокинув голову, допил последние капли.

– Это дом Чокнутой Мэри. Она почти ничего не соображает, я часто у нее беру.

– Воруешь, то есть.

– Вкусно тебе было? – огрызнулся Тук. – Вот и не возмущайся. Она голодной не останется.

На это Ксанне нечего было возразить.

Тук аккуратно открыл дверь и положил чарку на порог.

– Мы на Звериной Улочке. До лаза часов пять ходу. Нужно ускориться – иначе до рассвета не успеем, – заметил он, отряхивая одежду от крошек.

– На стене есть часовые?

– Только около ворот. Лаз гораздо дальше, и Фирза о нем вроде не знает. Ладно, хватит болтать, пошли. – Тук повернулся к ней и застыл.

– Что, что такое?

Ксанна обернулась слишком поздно. Последнее, что она запомнила – неприятное бородатое лицо, удар и крик Тука. Потом наступила темнота.


***

Очнулась Ксанна от мерзкого запаха, ударившего в нос. Открыв глаза, она увидела прямо перед носом грязную тряпку, отчего-то вонявшую тухлым мясом. Ойя бешено завертела головой, пытаясь уклониться от источника отвратительного аромата. Раздался тихий смех. Затем тряпка исчезла.

Ксанна попыталась осмотреться. В который раз за последнее время она оказалась в подвале. Он был куда больше убежищ Тука. На каждой стене висело по факелу, в углу валялась куча тряпья. Прямо перед Ойей на корточках сидел бородатый мужчина, ударивший ее. Он не был одет в доспехи стражников, и это несколько успокоило Ксанну. С другой стороны, это мог быть Советник, и тогда дело принимало скверный оборот.

– Так-так-так, – довольно растягивая слова, произнес бородач, – и кого это я поймал?

Ксанна, не обращая внимания на его слова, подергала руками. Связаны. Ноги тоже были стянуты веревкой, правда, не так крепко.

– Что вы с мальцом делали на улице ночью? – словно не заметив ее движения, продолжал мужчина.

Ойя молчала. Она только что поняла, что мешок тряпья в углу – не что иное, как ее спутник.

– Дружок твой бегает будь здоров, еле за ним угнался, – поймав ее взгляд, заметил бородач. – И вот странность – он совсем не звал на помощь, представляешь?

Похититель помолчал, оглядывая добычу.

– Беглые, значит? Ладно, крошка, молчи. Мне все равно, откуда вы. За мальца много не дадут, но вот ты… – он снова ощупал Ксанну взглядом и довольно осклабился.

– Отдыхай пока, крошка, скоро будем мыться, – бородач неприятно улыбнулся и вышел, заперев за собой тяжелую дверь.

Работорговец. Могло быть и хуже, решила Ксанна. Пока он не знает, кто мы, надежда есть.

– Тук, – тихонько позвала она. Ответа не последовало. – Тук, очнись, – произнесла Ксанна чуть громче.

– Не ори ты, я слышу, – раздался сердитый шепот. Тряпье медленно зашевелилось, спустя секунду Ойя увидела нахмуренное лицо.

– Ты цел? – встревоженно спросила она.

– Слава Защитникам, цел, – проворчал Тук. – Надо выбираться отсюда.

– Как ты себе это представляешь?

Тук хитро посмотрел на нее. Затем, к изумлению Ксанны, встал. Веревка, сдерживавшая до этого его ноги, упала на пол.

– Как ты это сделал? – восхитилась она.

Неловко перебирая связанными руками, Тук извлек из потрепанных шаровар обломанный ножик.

– Похоже, этот тип слегка глуховат. Пока ты вела светские беседы, я пилил веревку.

– Откуда у тебя нож?

– Оттуда, – последовал лаконичный ответ. Тук подошел к Ксанне и принялся за ее путы, постоянно оглядываясь на дверь.

Вскоре ноги были свободны. С руками дело обстояло хуже.

– Слишком много веревки, – пожаловался Тук, в очередной раз перехватывая нож поудобнее, – долго резать придется.

– У нас нет времени. Он может прийти с минуты на минуту.

Тук оглядел подвал, и лицо его просветлело.

– Факелы! – прошептал он. – Нужно расплавить веревку!

Ксанна дернулась, и это не укрылось от его взгляда.

– Что такое?

– Я… нет, ничего.

– Ладно, не будем тратить время, – Тук подошел к факелу и подставил руки. Чтобы достать до огня, ему пришлось встать на цыпочки. Ксанна, помедлив, приблизилась к другой стене. Глубоко вдохнув, она подставила руки огню.

За свои семнадцать лет Ксанна, будучи вестницей и воительницей в одном лице, не раз сталкивалась с огнем, поэтому знала, чего ожидать. Однако стоило веселому язычку пламени коснуться ее кожи, все вдруг стало неважным. Этот подвал, работорговец, недавняя казнь – все померкло перед ослепляющей болью. Ксанна не понимала, где находится, кто она, что происходит. Она горела заживо, и вся реальность теперь была лишь непрекращающейся мукой.

Когда терпеть больше не было сил, она почувствовала, что падает. С трудом удержавшись, Ксанна рухнула на колени. Маленькие руки опустились на плечи.

– Давай разрежу. Она достаточно расплавилась.

Понемногу возвращаясь в действительность, Ксанна открыла глаза и увидела перед собой Тука, старательно терзавшего веревку. Закончив, он мягко снял ее с обожженных рук. Сам мальчик выглядел бодро, ожогов на руках не было. Он задумчиво смотрел на Ойю, забыв, казалось, о надвигающейся опасности. Однако едва та собралась с духом, чтобы хоть как-то объяснить произошедшее, Тук заговорил, не дав ей раскрыть рта.

– Ты как? Идти сможешь?

Ксанна кивнула. Боль утихала, возвращалась ясность сознания. Решив, что о случившемся можно будет поговорить в более спокойной обстановке, Ойя сосредоточилась на дальнейших действиях.

– Тук, – охрипшим голосом произнесла она, невольно потирая ярко-красные волдыри, – нужно встать у двери с факелом. Когда он зайдет…

– Я понял. Я встану.

– Ты ослепишь его, а дальше я разберусь.

– Ты точно справишься? – поинтересовался мальчик, едва заметно прищурившись.

– Да, все в порядке, – уверила его Ойя, опираясь о стену, чтобы подняться. Ей действительно было куда лучше, чем пару минут назад – от прежней боли осталось только жжение в кистях.

Ксанна осторожно сняла со стены факел и протянула Туку. Пленники встали наизготовку – Тук слева от двери с факелом, Ксанна позади него. Они стояли, прислонившись к холодным сырым стенам, и вслушивались в каждый шорох. Наконец, послышался скрежет, и дверь распахнулась. Тук молниеносно влетел в открывшийся проем. Послышался удар и вскрик. Ксанна выглянула за дверь – мальчик лежал на полу, потухший факел валялся в луже воды. Перед лицом возник бородач. Ойя, к которой вернулись силы, схватила его за горло. Работорговец захрипел. Еще немного, и он свалится на пол…

В инстинктивной попытке освободить горло бородатый схватился широкими ладонями за ее кисти – как раз там, где пульсировали ожоги. Невольно вскрикнув, Ксанна ослабила хватку.

Воспользовавшись моментом, противник оттеснил ее к стене и тут же нанес сокрушительный удар в ухо. И снова последним, что Ойя увидела перед потерей сознания, была опостылевшая ей бородатая физиономия работорговца.


***

Первым, что она почувствовала, вынырнув из сладостного забвения, была боль. Голова раскалывалась, кисти рук противно ныли, да и остальные части тела были не в лучшем состоянии. Открыв глаза, Ксанна сперва ничего не могла разобрать. Затем она услышала мерное постукивание. Судя по всему, их куда-то везли. Голова была повернута набок, поэтому Ксанна не сразу увидела Тука, подобно ей закопанного в гору вещей. Веревки опутывали его как паутина, и каждая тянулась к самым краям повозки, где крепилась узлом на специальном деревянном выступе. Попытавшись пошевелиться, Ойя поняла, что привязана таким же образом.

Щекой она ощущала шершавое деревянное дно повозки. Над ними в беспорядке лежали мешки с рваниной, разнообразные тюки с неизвестным содержимым и большие плетеные корзины. Сквозь весь этот хлам просачивался бледный утренний свет.

Скорее всего, такая система перевозки товара была неоднократно опробована их похитителем. Путы были настолько крепкими, что Ксанне не удавалось пошевелить ничем, кроме пальцев на руках и ногах. Она попыталась было крикнуть, на минуту забыв об осторожности. Но и тут ее ждал провал – рот был забит прелым тряпьем.

Как ни странно, подобное безвыходное положение слегка отрезвило Ксанну. Оставив попытки освободиться, она принялась размышлять.

По всей вероятности, их еще не вычислили, иначе вместо повозки она очнулась бы в Залах, а то и на плахе. Впрочем, работорговец мог, наплевав на скрытность, везти их прямо в лапы к Советникам. Этот вариант Ксанна даже рассматривать не стала. Если про них узнают Советники, единственным выходом будет наложить на себя руки раньше, чем ее начнут пытать.

Туку встреча с соглядатаями Фирзы тоже не сулила ничего хорошего – его запросто могли опознать как сына одного из вассалов лорда.

Значит, нужно исходить из того, что работорговец ни о чем не догадался. Яростно моргая, Ксанна попыталась разглядеть пальцы на руках. Под ногтями виднелись черные точки, да и сами пальцы были в сероватых разводах. Похоже, бородач не исполнил угрозу с мытьем. Это вселяло надежду на то, что ему действительно ничего не известно о пленниках.

Не успела Ксанна подумать о том, куда же их все-таки везут, как повозка остановилась. Послышалась невнятная возня, затем наваленное сверху барахло стало исчезать.

Боковым зрением Ойя видела все то же бородатое лицо, периодически склонявшееся над ней. Через некоторое время откуда-то справа донесся знакомый голос.

– Я сниму веревки. Не вздумай брыкаться, крошка, со мной пять человек. И ты, малец, тоже не ерзай попусту.

Напутствовав их таким образом, бородач стал разрезать закрепленные путы. Когда голова освободилась от веревок, Ксанна осмотрелась и поняла, что похититель не шутил. Вокруг повозки стояло полдюжины людей, вооруженных копьями и мечами. У одного в руках был арбалет, нацеленный прямо на нее.

Разрезав большим кривым ножом последний узел, бородач наклонился к лицу Ксанны, обдав ту неприятным запахом лука.

– Я выну кляп, солнышко, а ты не будешь орать, договорились? Тебя все равно не услышат, а я расстроюсь, – он выразительно посмотрел на свой нож. Ксанна кивнула, как бы принимая правила игры. Она решила, что пока следует быть как можно покорней, не дав этим громилам повода вычислить ее.

Работорговец резко потянул за край тряпки во рту. От неожиданности Ойя закашлялась. Бородач больно схватил ее за шею, стащив с повозки.

– Вот так, крошка, постой тут, пока я развязываю твоего друга. И без глупостей, иначе ему не поздоровится.

К тому времени как он освободил Тука, Ксанна сделала два вывода. Во-первых, боль постепенно проходила, значит, через некоторое время она почти придет в норму. Во-вторых, стоявшие в полутемном дворике люди не были облачены в доспехи, причитающиеся стражникам. На Советников головорезы тоже не тянули, да и медальонов Ойя не разглядела. Однако, судя по вооружению, они были чьими-то наемниками. По всей вероятности, работорговец уже сговорился с кем-то о продаже. Но как можно было купить рабов, даже не взглянув на товар? Ксанна кое-что знала о работорговле и была уверена, что так дела не делаются. Это одновременно удивляло и пугало ее.

Зычный голос бородача выдернул ее из раздумий.

– Ну, ребята, воля Защитников, свидимся еще, – работорговец поднес грязные пальцы к виску, отвесив что-то вроде поклона. – Мое почтение господину Дарию.

С этими словами он вскочил на козлы повозки и, хлестнув старую клячу, нервно подергивавшую носом, двинулся прочь.

Наемники тут же окружили пленников. Двое с копьями встали сзади, остальные, в том числе арбалетчик – по бокам.

– Ну, вперед, – скомандовал стоящий справа. Ксанна неосознанно попятилась и тут же получила ощутимый тычок копьем. Рядом охнул Тук, которому тоже досталось.

– Давайте живее, а ну! – прикрикнул арбалетчик, и пленники, неловко перебирая затекшими ногами, побрели вперед.

В стене справа было несколько деревянных дверей. Их подвели к крайней. Как только процессия зашла внутрь, арбалетчик вытащил тяжелую связку ключей и запер дверь. Ксанна увидела длинный изгибающийся коридор. На стенах висели факелы, источавшие мертвый оранжевый свет. Пахло сыростью и чем-то еще. Ксанна поежилась.

Через пару минут они уперлись еще в две двери, одна из которых была опоясана многочисленными коваными пластинами. К ней-то и подвели пленников. Арбалетчик вновь достал связку, но вместо того, чтобы отпереть дверь, передал ключи одному из спутников. Сам же, не меняя позиции, нацелил оружие на дверь.

Двое других последовали его примеру, встав наизготовку около двери. Лишь тот, кому передали ключи, продолжал громыхать замками.

Одолев, наконец, дверь, он резко шарахнулся влево, одновременно дернув ручку. В тот же миг, практически оглушив пленников, заорал арбалетчик:

– Всем отойти, иначе вспорю животы стрелами!

Онемевшую Ксанну втолкнули в проем, за ней ввалился Тук, и дверь мгновенно захлопнулась. Ойя услышала, как громыхают запирающиеся замки.

Едва ступив внутрь, она почувствовала отвратительный запах, пропитавший помещение. С одной стороны тянуло особенно сильно.

Когда топот за дверью стих, Ксанна расслышала чей-то плач. Единственным источником света здесь было небольшое зарешеченное окно почти под потолком. Она сразу прикинула, что без труда может заглянуть в него, привстав на цыпочки. Но наглухо вколоченные металлические прутья не оставляли никаких надежд выбраться.

– Что это? Где мы? – послышался испуганный голос. Ксанна обернулась и впервые за столь долгое время взглянула на Тука. В полутьме синяки на лице мальчика практически не были заметны. Зато ужас в глазах читался превосходно. Она не успела ответить – откуда-то из темноты раздался безжизненный голос:

– Это неважно. Вы скоро умрете.


***

Ксанна не могла сказать, что напугало ее больше – ужасное предречение или голос, которым оно было произнесено. Вглядевшись в полумрак, она заметила девушку, неподвижно сидевшую у стены каменной клетки, в которую их заключили. Повертев головой, увидела еще двоих у противоположной стены. Девочка, жавшаяся к ногам женщины, была совсем маленькой. Она всхлипывала, размазывая слезы по грязным щекам. Женщина гладила ее по голове, нашептывая что-то ласковое.

Обдумать увиденное не было времени – Тук успел взять себя в руки и уже приступил к расспросам.

– Что это за место? Кто вы? И почему мы умрем?

Девушка отлепилась от стены, на ее доселе безучастном лице промелькнуло слабое подобие улыбки.

– А ты бойкий малый, да? Ну ничего, это скоро пройдет.

Она хрипло рассмеялась. Малышка у стены зарыдала громче.

– Замолчи, Лина, ты пугаешь ее! – яростно прошептала ее соседка, прижимая к себе ребенка.

– Какая разница, – девушка пожала плечами. – Она и так знает, что сегодня ее о…

– Я сказала, заткнись, гадина! – женщина сорвалась на крик. Лина пожала плечами и снова прислонилась к стене.

– Да что здесь происходит, Ужас вас побери?! – воскликнул Тук, нависнув над девушкой. Та снова подняла голову.

– Рози, ты не против, если я посвящу новых постояльцев в подробности наших развлечений? Только заткни ушки «дочурке», а то еще пуще разревется.

Рози с ненавистью посмотрела на нее, но ничего не сказала, только продолжила что-то шептать девочке.

– Кто вы? И почему оказались здесь? – поблескивая глазами, спросила Лина.

На сей раз Ксанна заговорила первая.

– Я Ксанна, служанка господина эээ… Ридды, – произнесла она первое, что пришло в голову. – А это Тук, тоже у него служил. Мы… мы в Вэлокс хотели сбежать, уж очень доставучий этот Ридда.

Лина окинула их оценивающим взглядом.

– Смельчаки вы, ребята.

– Да уж, – вздохнула Ксанна. – Как стемнело, собрались и вышли. Только выглянули, тут нас работорговец и схватил.

– Что ж вы ночью-то бежать решили? – усмехнулась Лина. Похоже, она не слишком поверила в наспех выдуманную историю. – Днем-то куда проще, хоть с прачками выходи до самого озера.

– Мы… ну… – Ксанна замолчала, не зная, что ответить. На помощь пришел Тук.

– Мы вместе должны были убежать. А мне с прачками никак не выбраться.

– В нищего мог нарядиться, их вон сколько у ворот толчется.

– Тогда мы могли разминуться, – гнул свое Тук. – А мы обязательно вместе должны были.

– Мать твоя, что ли? – Лина прищурилась, пытаясь рассмотреть лицо новой пленницы, затем перевела взгляд на мальчика. – Да нет, сама малявка еще… Впрочем, у нас тут уже есть одна мамаша, – с неожиданной злобой произнесла она. Затем, заговорщицки поманив пленников пальцем, прошептала:

– На самом деле она ей не дочь. Девчонка тут уже была, когда нас с Рози привели.

На худом лице впервые за все время появился страх. Впрочем, оно тут же приобрело прежнее насмешливое выражение.

– Так вот, сопля эта все время хныкала, спать никому не давала. Тэмми ее отлупить хотела, но Рози заступилась. Так с тех пор и сидят вдвоем.

– Я все равно не понимаю, – нахмурился Тук. – Что вы… что мы здесь делаем? И где эта Тэмми, о которой ты говоришь?

Теперь Лина по-настоящему разозлилась.

– Ты еще не понял, малыш? Пусть твоя подруга в окошко заглянет. Давай-давай! – окончательно выходя из себя, она пихнула Ксанну костлявым локтем. – Ну же! Иди смотри!

Та нехотя подошла к окну. Встала на цыпочки, ухватилась за холодные прутья решетки, и выглянула наружу. Крик ужаса застрял в горле.

Окошко выходило на небольшой внутренний дворик, со всех сторон обнесенный каменными стенами без окон. Единственная выходящая во двор дверь сейчас была закрыта. Недалеко от нее высился великолепный парчовый диван с резными золотистыми ножками. На нем была пара пурпурных расписных подушек. Возле дивана примостилась скамеечка для ног. А прямо напротив, на другой стороне двора…

Виселица. Три деревянных перекладины, три петли на поперечной. Маленькие деревянные тумбы под каждой петлей. Не в силах отвернуться, Ксанна смотрела на среднюю петлю. Тумба под ней была свалена, в самой петле висел человек. Вернее, то, что когда-то было человеком. Из под короткой сорочки торчали опухшие синие ноги, лиловый язык свешивался наружу, а лицо…

– Что, что там? – нетерпеливо спросил Тук.

Руки отказывались повиноваться, но Ойя заставила себя отцепиться от решетки. Словно в тумане она обошла Тука и села рядом с Линой. Та почти сочувственно поглядела на пленницу.

– Мда… Эк тебя разобрало.

Тук, попытавшись подтянуться и заглянуть в окно и потерпев неудачу, вернулся обратно.

– Слушай… ну чего там, а? Ну скажи!

– Там женщину повесили, – еле слышно произнесла Ксанна. Притихшая было девочка снова зарыдала.


***

– Такие дела, б…, – разминая затекшую ногу, подытожила Лина. Она только что закончила рассказывать новым соседям про поджидающую их участь.

Никто из пленников не знал, кому принадлежит дом, но все прекрасно понимали, что это кто-то из знатных. Любимой забавой хозяина было вешать людей в одном из закутков своих владений. По крайней мере, за время пребывания в темнице их соседки были повешены два пленника. Очевидно, господин предпочитал иметь дело со слабыми – женщинами, детьми и стариками. Лина еще не видела в подвале мужчины.

– Иногда, – говорила она, злобно усмехаясь, – он делает перерывы. До вас тут был Патти, немного постарше тебя, малец. Говорил, когда его привели, в клетке сидело человек шесть, не меньше. Каждый день вешали по одному-двое. Когда остался только он, прекратили. Несколько дней ничего не было, он даже надеяться на что-то стал. Потом Тэмми приволокли. Это та, что за окном. Дальше эту малявку. А на следующий день нас. Вот тут-то Патти и каюк пришел.

Лина замолчала, уставившись в окно. Потом, видя, что собеседники не могут вымолвить ни слова, продолжила:

– У этого урода все предусмотрено, я так поняла. В каком порядке привели, в том и уводят. Патти рассказал, что старых нищенок, которых вместе сюда засунули, так же и повесили. На соседних петлях. Это я к чему – вам с мальцом повезло, до конца не разлучитесь, – она хихикнула и тут же помрачнела. – Впрочем, нам с Рози тоже.

Снова повисло молчание. Наконец, Ксанна собралась с духом и спросила:

– А… почему ты сказала, что девочка… ну, что сегодня ее…

– Так вчера же Тэмми была. Значит, сегодня девчонка. А завтра… – она умолкла.

Ксанна, оцепенев, смотрела на решетчатую тень, отбрасываемую окном. Тук тоже молчал, слышно было только частое биение сердца. Лина снова замерла у стены, периодически посмеиваясь чему-то своему. Девочка, похоже, вдоволь наплакалась и заснула, уткнувшись в юбку Рози. Сама Рози рассеянно гладила малышку по голове.

Неожиданно послышался топот. Ксанна обернулась к двери, но звук шел откуда-то выше. Лина, тем временем, неуклюже поднявшись на ноги, засеменила к окну.

– А вот и пир! – с неуместной здесь радостью воскликнула она, протягивая руки к прутьям. В сложенные ладони упал кусок черствого хлеба.

– Теперь ешь, – приказал тонкий голос. Дождавшись, пока девушка доест, невидимый наблюдатель кинул ей еще корку. Приказ повторился. Проглотив последний кусок, Лина встала на цыпочки, почти прижавшись бледными губами к прутьям. Сверху полилась тоненькая струйка воды. Лина пила и пила, жадно запрокинув голову, пока струя не иссякла.

– Еще, – с придыханием произнесла она. – Дай еще!

– Назови свое имя и отойди, – велел голос, не обращая внимания на просьбы.

– Лина, – безучастно произнесла девушка и вернулась на свое место. Тут же встала Рози, и все повторилось. Назвавшись, Рози подошла к девочке и, взяв за руку, подвела к окошку. Охранник отказался передать хлеб Рози, и той пришлось держать малышку на руках все время, пока та, онемев от страха, жевала черствые куски.

Как только девочка дрожащим голосом назвала свое имя, Рози унесла ее к стене.

Лина пихнула Ксанну в бок:

– Чего ждешь, иди.

Хлеб оказался горьковатым, но Ксанна была слишком напугана и голодна, чтобы отказаться. К тому же, она побыстрее хотела выпить воды.

Назвавшись, посвежевшая Ойя вернулась на место. Ей по-прежнему было страшно, но боль и голод теперь мучили меньше.

Она молча наблюдала за жующим свой кусок Туком и снова встала, чтобы приподнять мальчика, когда тот будет пить.

Пробормотав напоследок свое имя, Тук крепко схватил ее за руку, и они вернулись к Лине.

В окошко осторожно заглянули. Толстая физиономия с маленькими выпученными глазками обшаривала полутемное помещение. Судя по тому, как бегали глаза и дергались губы, их обладатель готов был отпрянуть от решетки в любой момент.

– Что, все? Никого не осталось? – осведомился он визгливым тоном.

– Да все-все, вали уже, …н, – едва слышно ругнулась Лина. Впрочем, морда уже исчезла из окна, снова послышался частый топот.

– Я не поняла, – прошептала Ксанна, – с чего это нас кормят?

– Посмотрите, как осмелела, – фыркнула Лина, водя пальцем по стене. – Кормят, говоришь, зачем? Так все просто – чтоб не подохли раньше времени. И не ослабели – иначе на виселице скучно будет.

– Что… что значит, скучно? – опешила Ойя.

– То и значит. Этот сукин сын любит повеселиться, понимаешь. Не снимает предыдущего висяка, пока нового не повесят. А подставки видела? На них тебя и водружают. Висишь, с ноги на ногу переминаешься, чтоб не своротить долбаную деревяшку, а рядом жмур качается. Вот и гадай – со страху отшатнешься и тумбу сковырнешь или просто от усталости. Вы-бор, – глухо произнесла она, сжав кулаки.

Ксанна замерла, не в силах поверить в услышанное. Она просто отказывалась сознавать, что такое бывает. Лишь посеревшее от страха лицо Тука вывело Ойю из оцепенения.

– Слушай, – шепнула она, наклонившись к Лине, пока мальчик тихонько отползал вглубь клетки, – а сколько человек приходит, чтобы… забрать?

Та внимательно на нее поглядела.

– За Тэмми трое пришли – арбалетчик и двое с мечами. За Патти, правда, всего двое. Наверное, хилых ребятишек они меньше боятся, чем слабых женщин.

– А сегодня, если ты права, как раз должны забрать девочку, – уточнила Ксанна совсем тихо, чтобы не напугать ребенка. Тук, только что вернувшийся из угла, бывшего здесь за отхожее место, прислушался к разговору.

– Что бы ты ни задумала, не стоит и пытаться, – прошептала Лина, нахмурившись. – Они даже не заходят в клетку, просто отпирают и называют имя. Тот, который с арбалетом, предупреждает, что пустит стрелу в любого другого, кто попробует выйти.

– Насколько я успела понять, вас тут так содержат, чтобы никто не умер… до определенного момента. Значит, за напрасно убитого наемников явно по голове не погладят.

– Слушай, девочка, – Лина подалась вперед, вперившись иссохшими темными глазами в Ойю. – Черствые корки и глоток воды, видимо, подняли тебе настроение, но выбраться они не помогут.

– Ну, это мы еще посмотрим, – яростно прошептала Ксанна.