2. Японский император Хирохито
Гость: Александр Мещеряков, историк
Император Хирохито многим известен как герой фильма Александра Сокурова «Солнце». Это один из фильмов его трилогии о Гитлере, Ленине и Хирохито.
Император Японии довоенного, военного и послевоенного периода, который почти весь ХХ век императорствовал в японской столице Токио – очень загадочная личность.
Что такое император в Японии? Можно ли его сравнить с английской королевой, которая правит, но не управляет?
Если говорить более серьезно, то японские императоры и в настоящее время, и в XIX – ХХ веках практически ничего не решали. По японской Конституции, первой конституции в Азии, которая была принята во второй половине XIX века, японский император является полноправным монархом и верховным главнокомандующим. Но в подзаконных актах прописано, что подпись императора или его печать (японцы обычно все-таки предпочитают ставить на свои документы печать) действительны только при визе премьер-министра.
Хирохито почти весь ХХ век провел на троне. Он был императором при жестком тоталитарном режиме в 1930-е годы, он правил во время Второй мировой войны, когда Япония была открытым агрессором. После войны он стал знаменем демократии.
И это действительно удивительно для всех, кроме японцев, потому что они привыкли: император – это икона. Совершенно не имеет никакого значения, кто сидит на этом троне. Важен трон, место и аура, которая сопровождает и окутывает этот трон, а совершенно не человек.
Японские императоры и в настоящее время, и в XIX – ХХ веках практически ничего не решали.
Когда в Японии был подъем коммунистического и социалистического движения, то нашлись такие люди, которые говорили: «Хирохито – преступник, его нужно судить и посадить». Открыто совершенно говорили. И империю как устройство страны хотели упразднить. Но все-таки победила другая тенденция, и нынешний японский император Акихито действительно похож на британскую королеву. Он просто открывает парламент и закрывает парламент, но он живет в своем дворце. Японцам без императора жить не хочется. Допустим, их император ничего не решает, но императорская династия существует с V или VI века – она непрерываема. Разве это правильно – упразднять что-то, что существует столько времени?
Во второй половине XIX века Япония считалась отставшей страной. До этого времени, два с половиной века назад, Япония – изолированная страна, которая открылась под давлением Соединенных Штатов, России, Англии и Франции для торговли. Они открыли порты, но прежде всего отстали в военном отношении.
Вся Азия, как известно, стала в результате европейской колонией. Только Япония не стала. Китай формально не был колонией, но он был поделен между великими державами, находился фактически на колониальном или полуколониальном положении. О Японии такого не скажешь.
Японцы решились на модернизацию, целью которой было стать великой державой. Прежде всего независимой державой, которая обладает колониями. Для того, чтобы сохранить свою независимость и приобрести эти колониальные владения, военная функция государства стала усиливаться.
Во время Первой мировой войны японцы начали думать, за кого они будут воевать. В итоге появились две партии: одна была на стороне Германии, а другая – на стороне Англии и Антанты. Война за тысячи километров. Она вообще никак не затрагивала интересы Японии. Однако настолько был велик этот воинский дух, что всем нужно показать, что Япония – держава. Колебания были недолгие, Япония заключила договор с Великобританией и выступила на стороне Антанты.
Дальше при Хирохито Япония начинает играть самостоятельную роль. Образовался Тройственный союз с Германией и Италией, но на самом деле во время войны ни Япония не помогала Германии, ни Германия не помогала Японии. Они вели две совершенно разные войны и в разных местах. Были холодные головы, которые говорили: «Япония эту войну проиграет, не имеет шансов выиграть». Но воинский дух был настолько велик, что люди хотели воевать во что бы то ни стало, даже если погибнут.
О заключении Мюнхенских соглашений японцы узнали из радиопередач. Они не были информированы о том, что Германия заключает союз с СССР – пакт Молотова – Риббентропа. Точно так же японцы не проинформировали Германию, что они идут на соглашение со Сталиным, с СССР. Это как раз подтверждает то, что велись разные войны, и доверия на самом деле не было. У Японии не было интереса в Европе.
Тогда в стране существовало две партии. Партия за войну с СССР – это сухопутная армия. В Японии не было единой военной организации – флот и сухопутная армия были разведены, что, конечно, очень сильно сказалось на ходе войны.
На границе с Монголией вышел прокол. Японские сухопутные вооружения, в отличие от войны русско-японской 1904–1905 годов, были очень плохи, не было никакой подготовки. Достаточно сказать, что у Японии фактически не было танков, не было бронемашин, у них не было автоматического оружия. Самолеты были устаревшие.
Что касается флота, то флот был более передовым. Так очень часто бывает и в других армиях мира, флотские – это белая косточка. Они были если не более разумные в стратегическом плане, то в плане тактическом, безусловно, более подготовленные люди. Япония имела третий по численности военно-морской флот в мире вслед за Великобританией и США и была одной из трех стран в мире, которая имела авианосцы. Япония имела лучший в мире на начало войны истребитель палубного базирования, что в Европе называется Zero. В этом отношении они были более или менее подготовленными.
Император Хирохито в годы войны
И вот Германия напала на СССР, не предупредив Японию, и тогда встал перед ними выбор: на чьей стороне воевать? В июле 1941 года японцы приняли решение: «Воевать будем, но не против СССР, а пойдем на юг».
В Японии не было единой военной организации – флот и сухопутная армия были разведены, что, конечно, очень сильно сказалось на ходе войны.
Разрыв с Западом произошел по большому счету на Версальской конференции и несколько позже нее. Великобритания сама не захотела продлевать договор о дружбе, посчитав, что тот потенциал, который был в этом договоре, исчерпан.
При образовании Лиги Наций японцы поставили вопрос о расовом равенстве, что в уставе Лиги Наций этот принцип должен быть закреплен. Здесь они получили полный афронт и от Соединенных Штатов, и от Великобритании. Стало нарастать чувство, что Япония все-таки стала великой державой. Даже в культурном отношении очень многие вещи были сделаны на европейский лад, японцы считали, что они являются полноправными партнерами Запада.
Однако японцев все равно за серьезных людей не держали, над ними совершенно открыто издевались. И это стало подталкивать их все больше к гордому одиночеству. Тот комплекс, который воспитывали европейцы, американцы в японцах, он стал перерастать в комплекс гиперпревосходства – «Мы, японцы, лучше всех, мы всем вам покажем».
В какой степени в 1920–1930-е годы, когда мир шел к войне, сам Хирохито интересовался мировой политикой и развитием своей страны? И что же мы знаем о жизни императора Хирохито в предвоенные, военные годы? И вообще, есть у нас источники о жизни императора, о его решениях, выступлениях?
Сейчас идет работа по составлению предварительных материалов, для того чтобы написать хронику правления Хирохито. Существует протокольный отдел. Это данные и воспоминания близких лиц. Более или менее хорошо с императором было знакомо крайне ограниченное количество лиц, имеется шанс получить их воспоминания.
В японском случае не работает такой мощный исторический источник, как письма. Император Мэйдзи не писал писем, император Хирохито не писал писем, сочинений и дневников у них нет. У них есть только стихи. Но японские стихи, они настолько абстрактны, что не дают возможность реконструировать какую-нибудь фактуру историческую. Тяжелый объект для историков.
Когда человек ничего не делает, когда он ничего не пишет, очень мало говорит, ты имеешь возможность в этот сосуд налить все что угодно. Если у тебя остается переписка, дневники, виден человеческий характер, видно его благородство или подлость, это легко становится предметом для критики, размышлений и т. д. Когда ты имеешь вот такую икону, то в зависимости от потребностей времени на эту бумагу нанесут все что угодно. И с точки зрения такой политической прагматики это вообще очень умный ход.