Короткое уральское лето было мне предназначено для купания и получения шоколадного загара. Но моря рядом не было, и я довольствовался прудом, который был расположен в сорока минутах ходьбы от дома. Чтобы добраться до пляжа в моем любимом уединенном месте, – на большом острове, мне надо было пересечь два болота. Первое располагалось за коллективным садом. Оно лишь называлось болотом, но на самом деле это была заболоченная большая поляна, и в кроссовках по ней можно было пройти только в сильную жару, которая стояла несколько недель. Но сейчас там было сыро, и идти на купание в сапогах мне было как-то неудобно.
Второе болото представляло собой лавду, – затопленную часть суши, с осокой, камышом, и там встречались окна, в которых можно было провалиться. Длиною оно было метров двести, а за ним была горка, сложенная гранитами и начинался пруд. Граниты здесь были выветрелые, небольшие участки дресвы и песка образовали маленький пляж, на который было, однако, трудно попасть. Раньше, когда на лодочной станции были лодки, то можно было доплыть до этого острова Петух, и потом загорать на песке или на гранитных валунах целый день. Если под рукой не было лодки, оставалось идти на остров Петух пешком, – через болото.
Осока росла везде, и раньше, когда рыбаки здесь ходили на рыбалку, они проделали в болоте несколько троп. По одной такой тропе пробирался на пляж и я. Одна из троп проходила по самому глубокому месту лавды, и я, после нескольких попыток пробраться по ней на пляж, понял, что здесь мне можно было утонуть, и нашел другую рыбацкую тропу. Она было длинней первой, но окон на ней было меньше. Она заросла осокой и камышом, и идти по ней надо было в болотных сапогах. Они были тяжелыми, и носить их в жаркий июльский день было неразумно, а кроме того, они мне надоели на работе – в тайге. Поэтому я надевал старые ботинки и шел через болото в них, – без обуви мне идти было трудно: стерня осоки колола ступни, и после одного такого перехода я перестал ходить по тропе босиком, только в обуви.