Тостер – это всего лишь луч смерти с недостаточным энергопитанием.
Хаген быстро пожалел о своём решении, и даже дебаф «Ревность», почти лишивший его здравомыслия, не стал помехой.
Он пожалел об этой глупой выходке уже тогда, когда ему подбирали шорты. С ними, кстати, пришлось повозиться: едва нашли самый маленький размер. Та же история случилась с «ракушкой», защищающей пах. Хаген слышал, как за спиной кто-то пошутил:
– А зачем этому карлику яйца? Будто кто-то захочет с ним трахаться!
Взрыв гогота заставил его сжаться.
Он жалел и тогда, когда ему давали примерить и выбрать перчатки, причём, не боксёрские, как в зале у Очоа, а тонкие, с обрезанными пальцами. Хаген уже знал, что такие применяются именно в смешанных единоборствах: специально, чтобы было удобнее захватывать соперника…
Вот об этом он особенно жалел. Как он будет драться, обладая лишь одним ударом? А что, если Гонсало знает кучу приёмов? Из джиу-джитсу или тайского бокса? Или вообще умеет прыгать и пинать, как Веймин? Это же не зал Очоа, где все соблюдают правила! Что если…
– Капу держи, – грубо сказал кто-то из обслуживающего персонала.
Хаген вставил в рот мокрую от воды капу, чувствуя, как она распирает губы и больно скребёт дёсны.
– Нормально?
– Нет. Неудобно.
– Тебе и так сойдёт.
Его хлопнули по плечу:
– Готов. Иди на ринг! Народ уже бесится из-за перерыва.
Пошатываясь, Хаген вышел из раздевалки и словно упал с обрыва в бушующий океан. Рёв толпы смешивался с речитативом Си-Джея, превращаясь в неразборчивый гул. Да… не так Майки представлял себе первый выход на ринг. Ни тебе входной музыки, ни девочек в бикини, ни команды поддержки. А ведь когда-то он мечтал, что его входной музыкой будет Lose Yourself Эминема.
Из толпы в него прилетел жёванный, пахнущий водкой ломтик лайма, кто-то специально вынул из коктейля. Попали в глаз, и Хаген поплёлся дальше, потирая веко.
На ринге уже прыгал Гонсало. Под восторженный гул толпы чоло проводил серию быстрых ударов по воздуху. Его татуированная спина блестела под софитами.
Шагая к рингу, Хаген вспомнил очередное поучение Очоа. «Без разминки нет никакого бокса, – говорил старик. Великий Майк Тайсон – твой тёзка – разминался перед боем минут десять, пока на лице не выступал пот. Для простых смертных это уже усталость, для настоящего боксёра – только начало». Да уж, сейчас Хаген умрёт на ринге, подтвердив, что он и есть простой смертный.
Но дебаф недаром уменьшил здравомыслие. «Чёрт с ней, с разминкой! – решил Хаген. – Это же бои без правил, можно и без разминки. Главное, заехать гаду в челюсть, остальное не важно».
Влезть на ринг Майку помогли, но он всё равно слегка запутался в канатах. Толпа отреагировала смехом. Конферансье поднялся с другой стороны и говорил что-то в микрофон. Вероятно, нечто смешное про Майка, потому что народ отвечал новыми взрывами хохота. А Майк всегда чувствовал, когда смеялись над ним, даже если и не понимал, над чем именно.
Он обернулся и поймал в толпе взгляд Лексы. Девушка не улыбалась и выглядела слегка встревоженной. Она переживала за Хагена! Это вселило уверенность. Он расправил плечи и помахал ей. Лекса ответила лёгким кивком… и перевела взгляд на Гонсало.
Ринг-анонсер поправил галстук-бабочку и вышел в центр:
– Как я и обещал, очередной сюрприз. В левом углу всеми любимый начинающий, но невероятно перспективный боец – Гонсало «Килла» Эр-ре-ра! У парня большое будущее!
Последние слова ведущего потонули в рёве толпы. Когда гомон стих, Хаген уловил что-то о себе:
– …в правом углу… будущее туманно, особенно после боя с Киллой! Майк… «Плакса» Ха-ген!
Под хохот зрителей в сторону ринга полетели кусочки льда и фруктов из коктейлей.
Ринг-анонсер сунул Майку микрофон:
– Расскажи немного о себе. Почему ты «Плакса»?
– Э-э-э… я… не знаю.
– Зато мы сейчас узнаем! Давайте драться!
Ударил гонг. Майк вздрогнул, а Гонсало быстро пересёк ринг, вытянув кулаки в его сторону. Майк отскочил назад, прикрывая голову. Видение разбитых губ и раскрошенных зубов мелькнуло в мыслях. Зал снова оглушил хохотом.
Хаген покраснел и тоже протянул кулаки. Гонсало вовсе не нападал, он просто подался вперёд для приветствия.
– Ты как, бро? – озабоченно спросил Гонсало. – Уверен, что хочешь продолжать? Тебе, наверное, трудно освоиться на публике?
Хаген кивнул и стукнул кулаками по кулакам Гонсало. Он вспомнил бой с Хуаном, тот, конечно, проходил в иных условиях: зрителями было несколько посетителей зала да старик Очоа. Надо просто взять себя в руки, представить, что ты не посмешище для тысячи зрителей, а один на один с противником. Которого, скорее всего, не победишь. Но можно и проиграть, это ерунда.
Главное, чтоб не было слишком больно…
Первый же короткий удар Гонсало в скулу Хагена привёл того в чувство. Нет, всё-таки больно будет. Судя по всему, будет ещё больнее, ведь Гонсало специально ударил несильно, давая ему освоиться на ринге.
Получен урон: 2150 (удар кулаком в скулу).
Хаген занял боксёрскую стойку, всё как учил Очоа: корпус повёрнут к противнику, правое плечо вздёрнуто, голова опирается на него подбородком. Левая рука прикрывает, правая готова к удару. Он почти замер на месте, поворачиваясь вслед за Гонсало.
Тот расслаблено двигался по дуге, как стрелка спидометра. То к левому краю, то к правому. Руки держал чуть иначе. Один раз двинул ногой, будто бы ударяя, но Хаген успел отступить. Вот как с таким драться? Он ведь даже не подпустит, чтобы можно было нанести удар. Хаген постоянно одёргивал себя, замечая, что снова напрягает руки. Этак он устанет ещё до начала боя! Так, собраться!
«Если останусь жив, обязательно попрошу Веймина, чтоб научил меня бить ногами», – подумал он, уходя от очередного обманного замаха Гонсало.
Впрочем, если бы Хаген разбирался в тонкостях кикбоксинга, то отметил бы, что Гонсало совершал множество ошибок: часто открывался, не выносил таз при ударе ногой. Но Хаген не знал. Ему казалось, что противник невероятно техничен. Кроме того, он всё время чувствовал на себе его взгляд, направленный точно в переносицу. Словно лазерный прицел снайперской винтовки. Сам же Хаген часто фокусировался то на ногах, то на руках противника, боясь пропустить начало замаха.
Два быстрых шага, поворот, и Гонсало нанёс ожидаемый удар ногой. Но не в голову, как предполагал Хаген, а в нижнюю часть тела. Хаген закачался, едва удержавшись на ногах. Взрыв боли распространился от середины левого бедра, заливая всё тело. Перед глазами поплыло. Стараясь не заплакать, Хаген автоматически, не отдавая себе отчёта, выбросил вперёд правую руку. Ведь Гонсало, проводя лоу-кик, чуть ли не полностью раскрылся. На секунду, но Хагену нужно было даже меньше, чтобы провести встречный…
Кулак со свистом рассёк воздух. Гонсало уже отступил на безопасное расстояние.
До Хагена, как из подвала, донёсся голос конферансье:
– Дамы и господа, теперь мы видим, что «Плакса» Майки полностью оправдывает своё имя. Слёзы поражения… Несчастный… – остальные слова ложного сожаления потонули в гомоне.
Хаген не мог понять, что это гудело: толпа или его голова.
Он провёл перчаткой по лицу. Так и есть, от вспышки боли он заплакал, хотя самого себя убеждал, что сдержался. Слёзы не мешали видеть отчётливое сообщение:
Получен урон: 4500 (удар ногой в бедро).
Получено повреждение левой ноги: – 100 очков здоровья каждую минуту.
Внимание! У вас осталось менее 40 % очков здоровья!
Рекомендуется немедленно прекратить бой и получить медицинскую помощь!
Гонсало уже праздновал победу. Подняв руки, он раскланивался на все стороны. Зрители отвечали возгласами поддержки. Какие-то две одинаково сексуальные тёлочки в одинаковых коротких обтягивающих майках пробились к заборчику, поближе к Гонсало, и посылали ему воздушные поцелуи.
Хаген стёр потоки слёз и обернулся, отыскивая Лексу. Девушка также встревоженно смотрела на бойцов, но теперь явно переживала за Хагена. Приложив ладони ко рту рупором, прокричала:
– Майк, хватит! Уходи с ринга!
Гонсало вернулся в пружинящую стойку, покачиваясь и перенося вес с ноги на ногу. На его лице уже не читалось сожаления или заботы, одна только жажда унизить соперника. И Гонсало намеревался сделать это наиболее болезненно для Майка. Так тому, по крайней мере, казалось.
«Хватит, прекращай, ты проиграл», – слышался за спиной голос Лексы. Впрочем, Хаген не был уверен, действительно ли она кричала или ему казалось.
– Сдавайся, бро, – шепнул Гонсало, надвигаясь на Хагена.
Хаген помотал головой. Безо всяких интерфейсов и подсказок он осознал, что боль от удара можно стерпеть или позже сходить к врачу и загасить болеутоляющими. Но боль от унижения останется на всю жизнь. Уйти с ринга сейчас – это признать поражение, будучи ещё на ногах, это стыд, который будет преследовать всегда. Уж Хагену ли об этом не знать? Ему, который всю жизнь подвергался унижениям! В каждом своём детском воспоминании он уходил с условного ринга. Сбегал из класса, обливаясь слезами и умоляя больше не бить. Мчался с детской площадки, ревя от того, что хулиганы натянули ему на голову пакет с мусором. За милю обходил «опасные» территории, едва сдерживая страх.
Ну уж нет! Не для этого он тренировался и не для этого нокаутировал Горецки. Пусть Лекса выберет не его, но хотя бы не потому, что он слабак!
Хаген встряхнулся и, забыв о боли, вернее, загнав боязнь в дальний уголок сознания, сосредоточился на Гонсало. На этот раз он не водил глазами, а держал взгляд на лице противника. Даже выбрал точку фокусировки: вытатуированная слезинка под глазом.
Атака была молниеносной. Второй лоу-кик Гонсало провёл в то же самое бедро, в то же самое место, и система уже не предупреждала о необходимости посетить доктора:
Получен урон: 2500 (удар ногой в бедро).
Получено повреждение левой ноги: – 150 очков здоровья в минуту.
Снова боль, но Хаген лишь выковырял пальцем и выплюнул раздражающую капу. Зрение осталось ясным. Если «Плакса» и ревел, то где-то внутри, не мешая Хагену отметить, что второй удар оказался слабее предыдущего. Гонсало или устал, или расслабился, готовясь к лёгкой победе. Вряд ли он жалел противника, целя в то же самое повреждённое место. И на этот раз он был открытым дольше. Видимо, решил, что Хаген не способен чем-либо ответить на удары.
Гонсало снова победно поднял руки. Тёлочки посылали ему поцелуи, но тот смотрел только на Лексу, и она ему улыбалась!
Резко обернувшись к Майку, вместо очередного лоу-кика он решил эффектно добить того кулаком. Хаген попытался блокировать. Почти получилось. Тем не менее, кулак Гонсало достал до лица, хотя и не в полную силу:
Получен урон: 500 (удар рукой в челюсть).
– Что? – удивился Гонсало и снова провёл любимый лоу-кик.
Хаген банально отпрыгнул назад, не обращая внимания на то, что толпа сопроводила бегство смехом.
– Бро, мы тут не в догонялки играем, – рассмеялся Гонсало, наступая. – Я думал, ты притворяешься плаксой, а ты он и есть. Трус жопоголовый! Зачем полез на ринг?
Далее всё произошло так, как Хаген и представлял в трусливых видениях: кулак, как в замедленной съёмке, врезался в челюсть, из перекошенного рта вылетел комок кровавых слюней, череп слегка деформировался, и из рассечённых губ заструилась кровь. Вероятно, кое-какие зубы были выбиты. Крошки эмали проскользнули в горло, царапая его.
Только вот произошло это не с ним, а с Гонсало.
В тот самый момент, когда тот нанёс очередной удар в бедро, Хаген снова выбросил кулак навстречу. И Гонсало не успел уйти. От удара он отлетел на несколько футов, упал на ринг и по инерции проскользил по нему. Только канаты остановили движение тела. Нокаутированный валялся напротив двух сексапильных тёлочек, которые только что посылали ему воздушные поцелуи и недвусмысленные намёки «позвонить попозже».
Тяжело дыша, Хаген смотрел не на противника, а на сообщение системы:
Вспышка ярости (10 секунд)
+5 ко всем характеристикам.
Вместе с недолгой тишиной в зале перед лицом появилось второе сообщение:
Вы нанесли урон: 23800 (удар рукой в голову).
Блок игнорирован.
Он никак не отреагировал на то, что конферансье выскочил на сцену и что-то восторженно кричал, бегая вокруг победителя, а потом схватил его за руку и поднял её вверх. В тёмном зале забесновалась толпа. Хаген только сейчас отметил, как резко бьют по глазам прожекторы, иногда скрывая за своим светом зал.
Оказывается, не так уж и страшно выступать перед толпой. Главное, не видеть её.
Охваченный эйфорией от повышения уровня, он замер, боясь выдать себя перед публикой. Системные уведомления плыли перед глазами, а Майк задумчиво смотрел и смотрел на надпись. Сообщение терпеливо ждало и не исчезало.
В нос Хагену ткнулось что-то твёрдое. Он наконец-то сфокусировал взгляд. Буквы сообщения растаяли.
Конферансье, который был, конечно же, выше Хагена, нависал над ним и совал в лицо микрофон. Он явно ожидал какого-то ответа.
– Ч… что? – переспросил Майк.
– Ха-ха, твоё недоумение красноречивее любого ответа!
Конферансье развернулся и прокричал в микрофон:
– Наш герой должен был бы назвать себя не «Плаксой», а «Счастливчиком»! Ведь эта победа явно результат стечения обстоятельств. Многие из вас подозревают, что драка подставная? Но уверяю, посмотрите на Киллу. Разве такой нокаут можно имитировать?
Майк испуганно посмотрел в угол ринга. Гонсало лежал там, скрючившись, словно у него болел живот. Мужчина в красной майке – типа местного доктора – пытался перевернуть его на спину. Другой обмахивал полотенцем. Но, ничего не добившись, принялся оттягивать парню веки. Наклонившись, он что-то кричал Гонсало в ухо. Тот только вяло кивал, не разгибаясь и не давая перевернуть себя на спину, явно не понимая, что от него требовали эти люди, что произошло, и где он вообще находился.
Конферансье продолжал развлекать публику:
– Ну, признавайтесь, кто поставил на Плаксу? Где этот новоявленный богач?
Хаген направился к Гонсало, но конферансье резко повернул его в противоположную сторону:
– Выход там, парень. Или ты хочешь остаться на следующий раунд? Ха-ха, нет, хватит на сегодня сюрпризов.
Проводив Хагена до ограждения ринга, наклонился и шепнул, прикрыв микрофон ладонью:
– Жди в раздевалке, бабки принесут туда. Ты молодец!
Развернувшись к зрителям, он фальшиво засмеялся в микрофон:
– Да уж, «Плакса» Майки многих заставил сегодня рыдать. Признавайтесь, кто из вас поставил на победу Киллы? Я уверен, что все!
Разочарованный недовольный гул был ему красноречивым ответом.