Сплю я откровенно паршиво, то и дело проваливаясь в беспокойную дремоту, полную сумбурных сновидений. Основное место среди них, к моему раздражению, занимает миниатюрная блондинка с желтой лентой в волосах. Насмешка судьбы какая-то: словно Александровой мало испорченной реальности, так что теперь она преследует меня и во сне.
Ранним утром я встаю по будильнику. Впервые мне хочется махнуть рукой на пробежку и отключиться еще хотя бы на полчаса, потому что кажется, словно проснулся я более уставшим, чем был, когда ложился, но я заставляю себя подняться и выйти на улицу. Много чести для некоторых, если из-за их выкрутасов я стану менять свои принципы.
Чтобы случайно не встретиться с нежелательными личностями, сегодня выбираю другой маршрут в противоположной стороне от озера. И даже самому смешно от собственной глупости становится: судя по тому, что Матвей отсутствовал почти всю ночь и сейчас пребывает в абсолютном беспамятстве, белокурая стерва в этот момент тоже крепко спит, утомленная эротическими игрищами с моим напарником.
Нет, я не накручиваю себя. «Такая девочка, брат. Такая девочка» – слова сонного Матвея, ошалевшего от свалившегося на него счастья, до сих пор отдаются звенящим эхо в моей голове.
Мне должно быть наплевать, в конце концов, Волков взрослый мальчик, но я вспоминаю, сколько раз он выручал меня в прошлом и понимаю, что не могу остаться в стороне, когда его так нагло используют. Александрова его проглотит, как питон кролика, а он даже не заметит. Когда поймет, что произошло, гарантирую, придет ко мне сопли на кулак наматывать. Видел я уже такое и повторения не хочу.
Вчера ночью я твердо решил отбросить любые сантименты в отношении этой девчонки и вести себя с ней как с коллегой. Никаких взглядов украдкой, никаких воспоминаний, никаких глупых мыслей. Таня ответила мне накануне, а значит, чтобы снять сексуальное напряжение мне нужно потерпеть до субботы – четыре дня я уж как-нибудь переживу. И за это время найду способ отвадить Александрову от Матвея. Пусть тренирует свое очарование на вожатых из других отрядов, а лучше потерпит до дома. Где там она теперь живет?
Этим утром бегаю я без остановок, тщательно слежу за ритмом и дыханием, так что к концу тренировки вместе с приятной усталостью ощущаю мощный прилив энергии. Никаких нежданных гостей на новом маршруте я не встречаю и в лагерь возвращаюсь в приподнятом настроении.
И чего я так загоняюсь, в самом деле? Это просто обыкновенная девчонка.
Когда иду мимо столовой, внезапно замечаю знакомую светловолосую голову у стенда с картой «Синички». Хорошее настроение улетучивается, сменяясь другим, более глубоким и гораздо более тревожным чувством. Сердце пропускает удар, желудок неприятно скручивается – черт возьми, почему стерве опять не спится в такую рань?
Самым правильным в этой ситуации будет пойти в свой отряд, не задерживаясь на бессмысленный обмен колкостями, головой я это понимаю, но ноги сами ведут меня к Александровой. Она как магнит, к которому меня тянет с невероятной силой. Да и не бегать же мне от нее, в самом деле. Тем более, не помешает предупредить ее, чтобы к Матвею не лезла. Зачем оттягивать то, что я и так собирался сделать?
– Не спится? – спрашиваю я вместо приветствия, останавливаясь в паре метров от нее.
Девчонка дергается и резко оборачивается, явно застигнутая врасплох моим появлением.
– Я тут… – она смущенно улыбается и небрежным жестом отводит с лица выгоревшую прядь волос. – Привет. Не спится, да. А ты?..
– А я бегал.
На мгновение между нами повисает неловкая пауза. Александрова нервно вертит тонкое колечко на мизинце и смотрит куда угодно, но только не на меня, я же наблюдаю, как ее молочные щеки медленно покрываются краской. Занимательное зрелище.
– Я хотела устроить квест для девочек, – произносит она, первой не выдерживая молчания. – Безумно хочу спать, но я так загорелась идеей, что не смогла оставаться в кровати ни секундой дольше. Вот, пришла к карте, чтобы маршрут набросать.
Меня словно током прошибает. Не выспалась она, твою мать. Хоть бы постеснялась мне говорить об этом!
– Удивительная самоотверженность, – цежу я сквозь плотно сжатые губы, сканируя ее лицо.
От моей грубости фиалковые глаза удивленно распахиваются, а между аккуратных бровей появляется морщинка.
– Что ты хочешь этим сказать?
В ожидании ответа, Александрова прячет руки в карманы коротко обрезанных шорт. Мои глаза не упускают ни малейшего движения – я вижу, как от ее манипуляций натягивается плотная ткань на бедрах, а на футболке, заправленной в шорты, появляется новая складка. Это какая-то изощренная форма мазохизма – изучать ее фигуру, но когда ты начал, остановиться почти невозможно. Поэтому мой взгляд поднимется выше – к округлой груди, потом скользит по скромному вырезу футболки и замирает на плавной линии шеи. Как же бесит, что все в ней так идеально!
– Держись подальше от Матвея, – выталкиваю свое предупреждение. – Он не для тебя.
Мне кажется, что на мгновение девчонка лишается дара речи. Выглядит настолько обескураженной, что я начинаю сомневаться в достоверности своих предположений. Но уже следующая фраза ставит все на свои места.
– Моя личная жизнь – это не твое дело. Впрочем, Матвей тоже взрослый мальчик, – с сарказмом говорит она, мятежно вздергивая подбородок. – Без тебя разберемся.
– Кто он для тебя? – рычу я, поражаясь собственной злости. – Очередная игрушка, которую ты выбросишь и заменишь другой
Ее глаза темнеют, но понять, что в них прячется – вина, стыд или обида, – я не могу.
– Здесь бы подошло слово «друг», но тебе этого, конечно, не понять, – огрызается она, метая в меня импровизированные молнии. – Господи, что наговорил тебе Вадим, что ты такого обо мне мнения?
Имя Вадика, неосторожно сорвавшееся с ее губ, распаляет меня еще сильнее, но накатившая волной ярость чудесным образом прочищает голову: я понимаю, что мне пора закругляться. Искушение схватить Леру и заставить ее замолчать любыми способами становится чересчур сильным, а к возможным последствиям этого физического противостояния я пока точно не готов.
– Я тебя предупредил, – бросаю холодно и отворачиваюсь.
– А то что? – несется мне в спину.
А то, сука, мы оба горько пожалеем.