Болотянка встретила их проливным дождём и порывистым ветром, отчего в лобовое стекло прилетали не только сорванные с деревьев листья, но и какой-то мусор. Сашка неприлично выругался, цыкнул.
– Ну и дырень.
– Ты вообще-то сам сюда хотел, нет? – обиделась Юля. Да, погода в Болотянке редко бывала хорошей. Но Юле нравился дождь. Она любила грозу, гром, молнию – ненастье, в общем. Было в такой погоде что-то вдохновляющее.
– Ладно показывай дорогу, – буркнул Сашка, явно не разделяющий восторга подруги.
– Вон туда, а потом налево и прямо. Как раз в конце улицы дом.
Домом это было сложно назвать. Юля уже и позабыла, как выглядела бабкина избушка под старой, дырявой крышей. А сейчас из машины вылезла, посмотрела и заплакала. Как же она скучала по этому домику, по этой деревне. И по лесу, грозно чернеющему чуть поодаль. Всплакнула ещё, вспомнив, как выходила по утрам босиком по росе к низенькому заборчику, чтобы увидеть, как бабушка с пастбища возвращается. Уже со свежим молоком и ягодами, которые собирала на лугу в лесу. Луг – пожалуй, единственное место, куда ходили деревенские. Дальше нельзя. Дальше густые заросли, болото и топи страшные. А ещё, твари всякие до мурашек жуткие. Если в болоте не увязнешь, так они помогут домой не вернуться.
Иногда, правда, люди даже из деревни пропадали. Беззубые старухи, восседающие у колонки, говорили, что нечисть и в деревню наведаться может, но только раз в году. Кажется, как раз, в этом месяце… В этот день обычно деревню накрывает густой, непроглядный туман, старики мороком его называли. Мол, пускает Леший морок нам в глаза, а сам из леса выходит со свитой своей страшной. Выходит и людей крадёт, а на остальных напускает ману, чтобы о пропавших вспомнили только через несколько дней, а то и недель. И действительно, люди пропадали в июне, а хватались их уже в июле. И никто, даже соседи, не могли сказать точно, когда видели исчезнувшего в последний раз. А вот родственников у пропавших не было. Обычно исчезали одинокие люди. Те, у кого семьи не было. В основном мужчины.
– Ююююль! – крикнул на ухо Саня, и она вздрогнула. Ошарашенно обернулась.
– Ты чего орёшь? Напугал.
– Это ты меня пугаешь. Сначала ревела, а теперь уже пять минут на лес смотришь и улыбаешься. Это он, да? Туда мы завтра пойдём?
– Завтра? – удивилась Юля. – А зачем ждать до завтра? Давай сегодня, а?
– Эээ… Зай, а ничего, что уже вечер почти? К тому же я жрать хочу, – показал ей сумку, набитую продуктами. – Давай в дом. Сегодня отдохнём, а завтра с утра выдвинемся.
– Ддда, наверное, ты прав, – промямлила Юля, окончательно приходя в себя. Что-то накрыло её действительно. В какое-то мгновение так дико в лес потянуло, что, если бы Сашка не окликнул, она бы через заборчик махнула и одна туда пошла бы. Устала, видать. Поужинать надо да поспать.
*****
– Это она, госссподин мой! Онаааа! Чувсссствуете? – прошипела змея, свесившись с ветки.
– Исчезни, – буркнул он и устремил свой взгляд на деревню. Да, он чувствовал. Впервые за столько лет учуял её, и теперь надышаться не мог. И поверить не мог в то, что она здесь. Он, конечно, знал, что она вернётся. Рано или поздно должна была. А ему ждать не привыкать. Да только с каждым днём мечта увидеть её казалась всё более несбыточной.
Рот наполнился слюной, как у зверя дикого, а глаза полыхнули зеленью, а затем в чёрные угли превратились.
– Иди проверь, – приказал змее, и та тут же соскользнула с ветки в высокую, влажную траву.
Нариэль ещё раз втянул в себя ставший вдруг сладким воздух и глаза закрылись от удовольствия. Наконец-то. Теперь она взрослая. Теперь он может забрать её себе. Она за этим и пришла. Отдать себя в руки господина.
К озеру шагнул и бросился с берега в самую середину. По чистой, прозрачной воде круги пошли и скрылся тот, кого люди Лешим зовут, в своём водяном царстве.