Вернувшись в Берлин, Лени ходила по врачам и пребывала в мрачном настроении. Как-то раз она решила развеяться и отправилась в кино. Ее внимание привлекла афиша нового «горного» фильма Арнольда Фанка. На ней изображался человек, перешагивающий через пропасть. И столько в этой позе было от балета и танца, что Лени, не задумываясь, купила билет. Фильм назывался «Гора судьбы». Он и вправду стал судьбоносным для Рифеншталь: ведь именно с него началась ее любовь к кинематографу.
Ее восхищало в этой картине абсолютно все: красота отвесных скал, камера, скользящая по горным уступам, невероятный «танец» альпинистов, взбирающихся на вершины. Разумеется, и автор всего этого совершенства – доктор Арнольд Фанк.
Он снимал «горные фильмы» уже несколько лет и признавал только «правдивые» кадры. Никаких дублеров – все актеры сами поднимались в горы, и пейзажи все без исключения были настоящими.
Рифеншталь смотрела фильм каждый день в течение недели и поняла две вещи. Первое: ей нужно совершить путешествие в горы. Второе: ей нужно познакомиться с Фанком. То, что обе задачи были одинаково трудными, нисколько ее не смущало. Если эта девушка видела цель, то препятствий она просто не замечала.
Первая цель оказалась простой. Взяв с собой младшего брата Хайнца, Лени отправилась в поездку по Доломитовым Альпам. И тут снова вмешалась судьба: в гостинице, где они остановились, тоже показывали «Гору судьбы», а представлял фильм исполнитель главной роли Луис Тренкер. После сеанса Лени подошла прямо к нему и со свойственной ей прямотой заявила, что хочет работать с Фанком, попросив замолвить за нее словечко. Тренкер раздраженно отмахнулся от нее, заявив, что горы не для таких дамочек, как она, и лучше бы ей выбросить эту безумную идею из головы и отправиться восвояси. Но не такова была Рифеншталь, чтобы смиренно принять отказ. Она запальчиво возразила, что привыкла воплощать в жизнь все, что задумала. Нужно обучиться скалолазанию – она готова! Стоит вспомнить, что Лени в тот период еще не оправилась после травмы и испытывала трудности при ходьбе, но все равно она с уверенностью шла к цели.
По возвращении в Берлин Лени раздобыла номер телефона Фанка, позвонила ему и предложила встретиться. В кондитерской, где состоялось «свидание», говорила в основном Лени, Фанк же просто слушал. Он только спросил, чем она зарабатывает на жизнь. Лени рассказала. Она осталась недовольна встречей: Фанк не сказал ничего определенного. Однако это лишь удвоило ее пыл: она решила немедленно сделать операцию на колене. Ее не остановил даже вердикт доктора: «Придется как минимум десять недель провести в гипсе. И все равно гарантировать благоприятный исход не могу».
На четвертый день ее пребывания в берлинской больнице, когда она еще толком не оправилась после операции, Лени сообщили, что к ней пришел гость. Каково же было ее удивление (никто ведь не знал, что она здесь) и восторг, когда в дверях она увидела Фанка.
– Я вам кое-что принес, – смущаясь проговорил он. И с этими словами положил ей на кровать толстый пакет. Раскрыв его, Лени обнаружила, что это сценарий. На титульном листе значилось: «Священная гора. Написано для танцовщицы Лени Рифеншталь». Оптимист Фанк не побоялся назвать девушку, которой предстояло пролежать десять недель с гипсом на ноге, «танцовщицей».
В больнице она провела в итоге три месяца. И пока лежала, закованная в гипс, гадала, будет сгибаться колено или нет. Фанк, абсолютно уверенный в благополучном исходе, приходил к ней каждый день и проговаривал сцены из будущего фильма.
Отто Фройцхайм, официальный жених Лени, присылал в больницу охапки цветов, но до Лени дошел слух о том, что у него якобы случился роман, и она без малейшего сожаления дала ему отставку: эта помолвка уже давно ее тяготила.
Когда гипс наконец сняли, счастью Лени не было предела: колено сгибалось. Она вскоре возобновила занятия танцами. К тому же до начала съемок «Священной горы» ей нужно было научиться ходить на лыжах, хотя Фанк пригласил ее сниматься все-таки как танцовщицу.
Как всегда целеустремленная, Рифеншталь отправилась в Доломитовые Альпы, где Луис Тренкер и кинооператор Фанка Ханс Шнеебергер взялись обучить ее лыжному спорту. Но на одном из занятий лыжа Лени застряла в снегу, и девушка кубарем скатилась с горы, сломав при этом лодыжку. Как сообщить об этом Фанку, никто из троицы не знал…
Когда он увидел их на перроне, то, помимо бессильной ярости, ощутил острое желание подыскать замену этой девушке, от которой, как он предчувствовал, следовало ждать одних неприятностей. Но все же было в ней что-то такое, что не дало Фанку срочно начать поиски другой исполнительницы.
Возможно, Фанк был влюблен в Лени. Их воспоминания об этом разнятся. Лени упоминает, что любовный треугольник, возникший между ней, Фанком и Тренкером, едва не закончился дракой между кавалерами и прыжком самой Лени из окна. Фанк более сдержан: «После того как мы отобедали у меня дома, я отправился в библиотеку, чтобы взять нужную мне книгу. Возвращаюсь – и что же? Вижу Лени в углу моей красной барочной софы, а перед нею на коленях – Луис Тренкер. Акт первый, подумал я и благоразумно ретировался».
Когда Рифеншталь во второй раз избавилась от гипса, съемки возобновились. Впервые увидев процесс производства фильма, Лени была потрясена: «Я открыла для себя новый мир, новые возможности, которые теперь постигаю. Я хочу понять об этом все».