Рунная магия!
Он увидел. Понял. Запомнил.
Он захочет ее заполучить.
Станет ли он и дальше скрываться под маской горожанина?
«Он сюда не придет!» – Ты то и дело озираешься по сторонам, и сами стены трактира, столь надежные еще так недавно, кажутся зыбкими и призрачными.
«Он сюда не придет?!» – насмешливо ухмыляется кто-то незримый, прячущийся за всеми углами сразу.
«Не придет… не придет… не придет…» – откликается призрачное эхо.
«Может, он и сейчас здесь!» – Ланни едва успевает подхватить поднос, который ты ей протягивал, да чуть было не уронил.
«Он придет. Он сказал, что придет».
«Еще встретимся…»
Ланни мгновение смотрит на тебя, удивленно приподняв бровь, а потом отходит обратно к посетителям, с каждым шагом все больше преображаясь в нечто обворожительное. Сегодня она еще прекраснее, чем всегда. Но ты не можешь смотреть на нее, думать о ней, любоваться ею, ведь ты все время думаешь о нем. О его последнем обещании.
Его самого нет в трактире, да и не стал бы он приходить сюда в подранной ножами одежде и весь перемазанный кровью… кто знает, где он сейчас, мерзавец, оказавшийся истинным магом, высоким лордом из младших, кто знает, где он сам, но его голос остался с тобой, он свисает с твоих плеч, как плащ, спокойный такой, уверенный в себе голос: «Еще встретимся…»
Трактир буквально кипит. Он полон посетителей. Работы много, только поспевай работать, но прежней радости она уже не приносит. Какая тут радость, когда такое…
– Эй, Крэллин, ты чего куксишься? – подошедшая Тармин ощутимо задевает тебя бедром.
Еще так недавно ты бы от счастья умер, а теперь…
– Да нет, ничего, – отвечаешь ты. – Так что-то…
– Может попросить хозяина, чтоб отпустил тебя прилечь? – заботливо смотрит на тебя освободившаяся Ланни.
– Да нет, девчонки… – бормочешь ты. – Что вы, в самом деле… ерунда это, сейчас пройдет…
– Шел бы ты и в самом деле прилег. Я даже Ланни ненадолго отпущу, одеяльце тебе поправить! – подмигивает появившийся словно из-под земли хозяин. – Может, тебе лекаря позвать? – заботливо добавляет он.
Ты смотришь на них. На всех троих. И наконец понимаешь, что тебе нужно делать.
Они ведь ни за что все пострадают… ни за что… особенно хозяин… он и тогда заступился, и теперь попробует… вот только… он же не знает, кто таков этот проклятый мерзавец… а если б даже и знал – все равно заступится… а тогда – все! Если младший высокий лорд хочет что-то получить… если это не место его отца или старшего брата – с ним не станут спорить… просто не станут… даже если это чья-то жизнь… или несколько жизней… подумаешь, какие-то простолюдины…
Ты представляешь Ланни, нежную и прекрасную Ланни, в лапах этого убийцы, и тебе становится окончательно нехорошо…
– Господин Вагрит, – говоришь ты хозяину. – Мне нужно с вами поговорить. Это – срочно. И очень важно.
– Я слушаю, – удивляется хозяин.
– Не здесь, – отвечаешь ты.
– Хорошо. – Хозяин ведет тебя за руку в маленькую каморку, где хранятся метлы. – Здесь тебя устроит?
– Нет, – качаешь головой ты. – Не устроит. Это и в самом деле важно. И страшно.
– Вот как? Тогда идем в кладовую, – решительно говорит хозяин. – Ветчина не подслушает. Но, будь любезен, изложи все кратко и четко. Сам видишь – времени у нас сегодня в обрез. Эти иностранцы…
– Так кто тебе угрожает? – едва закрыв за собой дверь, спрашивает хозяин. – Эти мерзавцы все-таки нацелились на мой трактир? Чего они от тебя требуют?
Ты ошарашенно смотришь на хозяина.
«Какие еще мерзавцы?»
Зловеще ухмыляющийся младший высокий лорд заслоняет от тебя весь остальной мир. Ты просто не можешь поверить, что существуют какие-то другие мерзавцы.
– Нет, – неуклюже бормочешь ты.
– Что – нет? – удивленно переспрашивает хозяин.
– Не они, – говоришь ты.
– Что значит – не они?! – непонимающе хмурится хозяин. – А кто же тогда? Не хочешь же ты сказать, что на мой трактир сразу две банды нацелились?
– Я не знаю, о ком говорите вы, господин Вагрит, но это не они уже хотя бы потому, что он один, – отвечаешь ты.
– Один? – переспрашивает хозяин. У него, кажется, отлегло от сердца. Эх, а ты сейчас опять все испортишь… вот только – делать нечего…
– Помните того типа, с которым я чуть было не ушел? – спрашиваешь ты в ответ.
– Еще бы, – откликается хозяин. – Конечно, помню. Такого гаденыша трудно позабыть сразу. Он что – опять к тебе приставал? Угрожал чем?
– Он – истинный маг, – говоришь ты так, чтоб уж сразу всю правду, чтоб хозяин понял. – Он – младший высокий лорд…
– Что ты выдумываешь?! – хозяин испуганно оглядывается на дверь. – С ума сошел – болтать такое?!
– Это правда! Когда я пошел относить ваше письмо, у меня на обратном пути сломался каблук… – Ты рассказываешь все. И, разумеется, врешь. Четверо головорезов превращаются в твоем рассказе в двоих, а твое магическое искусство – в здоровенную дубину, которую тебе удалось подобрать во дворе. – Я думал – он мертвый… а он… он развлекался так… – испуганно договариваешь ты. – А потом я оказался у трактира. Сразу оказался. И башмак сам собой починился.
Хозяин долго смотрит на тебя и молчит.
Поверил?
Не поверил?
– Иди в свою комнату и ложись, – наконец говорит он. – Ты нездоров, у тебя лихорадка… дверь запрешь изнутри. Никого, кроме меня, не пускай… даже Ланни. Мало ли, – хозяин трогает защитный амулет у себя на шее. – Завтра с утра я выясню все, что можно, и решу, как быть дальше…
Ты бредешь в свою каморку и действительно запираешься. Тебе немного легче от того, что дверь заперта, хотя… истинные маги могут ходить и сквозь стены. Защитить кого-то от истинного мага могут только другие истинные маги. Если захотят. Хозяин может, конечно, обратиться с жалобой к высоким лордам, вот только… станет ли он это делать ради тебя? Младшим высоким лордам их старшие братья не позволяют особо бесчинствовать, вот только… какой-то мальчишка без роду-племени – разве это «особо»? Ты утыкаешься носом в подушку, ты накрываешься одеялом с головой, но тебе все время кажется, что на тебя кто-то сморит. Ты вылезаешь из-под одеяла и забиваешься в угол, но это помогает мало. Сами стены кажутся какими-то призрачными, и хорошо знакомый тебе взгляд легко проницает их насквозь. Ты не можешь отделаться от ощущения, что стена, к которой ты прижался, смотрит в тебя и вот-вот проглядит в тебе дыру…
Ты просыпаешься от стука в дверь.
«А Ланни так и не пришла…» – мельком думаешь ты, но это уже не вызывает никакого сожаления. Ты ведь и так знал, что она не придет. Ни разу ведь не приходила. Это хозяин почему-то так сказал.
«Он подумал, что ее могут привести насильно! – вдруг с испугом соображаешь ты. – Истинный маг мог бы вселиться в ее тело, надеть его, словно одежду, и прийти ко мне под дверь… и я бы открыл, как последний лопух… и обнял бы ее… и прижался бы к ней… и все остальное – тоже… а потом она открыла бы глаза и… из них на меня посмотрел бы он!»
– Кто там? – спрашиваешь ты, с ужасом ожидая услышать знакомый звонкий голосок.
– Это я, Крэллин, – отвечает господин Багрит. – Открой.
И ты вздыхаешь с облегчением.
Хозяин заходит и запирает за собой дверь. В руках у него туго набитый дорожный мешок. «Так. Кажется меня выставляют».
– Крэллин, – говорит господин Вагрит, и ты подымаешь голову. Подымаешь и смотришь в глаза хозяина.
Хозяин всегда называл тебя полным именем!
– Я же говорил, что мы еще встретимся… – чужим голосом произносит хозяин.
Его открытые глаза открываются еще раз.
Ты не можешь кричать. Ты не можешь убежать прочь. Ты вообще ничего больше не можешь. Ноги прирастают к полу. Тело каменеет, пропадают все звуки, и лишь безмолвие грохочет в ушах. Тот, кто пришел, неподвижно замер напротив тебя, он застыл, как мертвый, он недвижим, как мебель, как стена, и только глаза… живые и страшные, они отделяются от лица и приближаются к тебе…
С лица господина Вагрита на тебя взирают безумные глаза истинного мага.
Нет! Не взирают. Они летят к тебе! Еще немного и…
Ты просыпаешься от стука в дверь.
Все это тебе всего лишь приснилось. Всего лишь?
– Кто там?
Произнести эту фразу стоит большого труда. Потому что ты и без того знаешь – кто.
Разумнее было бы промолчать. Разумнее было бы просто сбежать. Вот только… из твоей каморки все равно нет другого выхода, кроме двери. А за дверью… за дверью стоит он.
– Это я, Кертелин… открой…
На ватных ногах ты подходишь к двери. Открываешь ее и…
В руках у господина Вагрита точно такой же мешок!
Точно такой же!
Да и сам он… нет, сам он все-таки другой. Настоящий.
Или нет?
«Он назвал меня полным именем! Как всегда!»
Ты пытаешься успокоиться, уговорить самого себя не сходить с ума, но что-то внутри успокаиваться не желает.
«Быть может, высокий лорд просто исправил свою ошибку?»
«Это был сон! Сон! – рычишь ты сам на себя. – Не было никакого высокого лорда! Не было! Мне это все приснилось! Просто приснилось! А теперь я проснулся!»
«Ты действительно уверен, что тогда был всего лишь сон?»
«Ты и в самом деле считаешь, что сейчас ты проснулся?»
Ты смотришь в глаза господина Вагрита, с ужасом ожидая, что они вот-вот откроются вновь…
Не в силах удержаться, ты подходишь к нему, подходишь и прикасаешься, осторожно, словно боясь обжечься, трогаешь его рукой.
– Ты чего это? – недоуменно хмурится хозяин.
– Настоящий! – блаженно выдыхаешь ты. – Господин Вагрит! Вы – настоящий!
– Да уж, не игрушечный, – бурчит он. – Впрочем, и дела у нас с тобой – не игрушечные. А с чего ты вдруг решил, что я не настоящий?
И ты рассказываешь ему свой сон. На сей раз тебе даже врать не надо. Во сне ведь ничего не было про руны. Во сне ты про них просто не помнил. Ты забыл, забыл, что способен защищаться! Наяву ты всегда помнишь о своем мастерстве. То, что ты вновь помнишь о рунах, утешает тебя. Значит, то был просто сон. А если даже и нет, по крайней мере теперь ты почти уверен, что твой хозяин сейчас и в самом деле – настоящий… если бы еще не это самое почти… но тут уж ничего не сделаешь…
– Признаться, вчера я сперва подумал, что у тебя горячка, – говорит хозяин после долгого молчания. – А потом, грешным делом, и вовсе решил, что ты малость того… – Он недвусмысленно стучит себя по лбу согнутым пальцем. – Однако когда я кое-что выяснил про того типа… – Он виновато вздыхает и выдвигает вперед туго набитый дорожный мешок.
Вот так. А на что другое ты мог надеяться?
– Я… благодарен вам… за доброту, за то, что заступились тогда… – говоришь ты.
– Погоди, – морщится хозяин. – Я тебя тогда на улицу не выставлял и теперь не выставлю. То, что этот засранец – высокий лорд, еще не значит, что я до обморока напуган. Раз я тебя на работу взял, значит, ты теперь – мой человек. А я своих людей всяким там засранцам, будь они хоть трижды высокие лорды, отдавать не намерен! Отцы с дедами такого не делали и мне не заповедали!
По ходу этой маленькой речи хозяин распаляется. Под конец он и впрямь выглядит величественно и грозно. Не хуже высокого лорда. Вот только…
– Истинного мага грозным прищуром не напугаешь, – печально говоришь ты.
– А я и не собираюсь его пугать, – ухмыляется хозяин. – Это высокий лорд пугает трактирщика. Работа у него такая – меня пугать. И я, разумеется, пугаюсь… чтоб ему обидно не было. А пока он меня пугает, я его обсчитываю… чтоб знал, как добрых людей обижать.
Ты смотришь на хозяина. Один раз он уже сотворил чудо – спас тебя от гибели… или от чего-то много худшего, чем гибель… кто знает, что способен сотворить с человеком скучающий высокий лорд?
– Я намерен обсчитать этого клиента, – продолжая ухмыляться, сообщает хозяин. – Значит, так! Теперь слушай внимательно: в мешке кой-какая еда, смена белья, запасная куртка, еще одни штаны и теплый кафтан. Кроме того, – хозяин извлек из-за пазухи кошель. – То, что ты у меня заработал, плюс еще недельное жалованье, этого должно хватить… и, наконец, самое главное, – он вновь полез за пазуху и достал два бумажных пакета. – Вот этот – запечатанный! – письмо моему давнему другу Тэйну. Тэйн, он в столице и тоже трактирщик. В письме я прошу его оказать тебе помощь и содействие. Я не пишу, в чем именно. Мало ли, в чьи руки оно может попасть? Сам все расскажешь. Можешь ему верить, как мне самому. Он – человек надежный. А в этом… – Второй конверт ложится тебе на ладонь. – В этом я пишу, что посылаю тебя в столицу к своему деловому партнеру, дабы ты перенял у него секрет приготовления особо вкусных пирогов с грибами. Этот можешь показывать страже и всем прочим облеченным властью. Для того и писано. Только смотри, не перепутай. Оба конверта и кошель с деньгами оказываются у тебя.
– Но это же означает… – Ты и в самом деле потрясен.
– Что я тебя не увольняю, – кивает хозяин. – Не выгоняю. Напротив, посылаю в столицу, с тем чтоб ты чему-то путному научился. А уж то, что ты решишь потом, плененный красотами столицы, остаться у моего друга… и сумеешь его упросить… то, что мы с ним потом полюбовно обо всем договоримся… это ведь и вовсе никого не касается, верно?
– Но, господин Багрит… – пытаешься возражать ты. – Ваш друг, господин Тэйн… мы же подвергнем его опасности…
– Господин Тэйн не боится высоких лордов, – отвечает хозяин.
– Не боится? – переспрашиваешь ты.
«Он, должно быть, сошел с ума, этот доблестный господин Тэйн. Совсем как твой хозяин… которому, казалось бы, чего уж проще – взял бы вот и выгнал мальчишку на улицу, раз от него такие проблемы. Или – подождал высокого лорда, извинился и сдал с рук на руки. В самом деле, чего возиться-то?»
«По себе судишь?» – глядя друг другу в глаза, сурово спрашивают молодой и старик. И оба опускают взгляд.
– У господина Тэйна была очень интересная молодость, – говорит хозяин. – Да и зрелость – тоже. Ты о «Старших Братьях» что-нибудь слышал?
И все становится на свои места.
Еще бы ты о них не слышал! О них разве что совсем уж тупая деревенщина не слышала.
Кто может остановить высокого лорда, кроме другого высокого лорда? Кто схватит за руку преступного истинного мага, кроме равного ему по силам?
Мага крови может остановить только другой маг крови. Обычный маг, даже наглотавшийся эликсиров по самые брови, все равно с ним не сладит. Вот только у старших лордов хватает дел и без того, чтобы постоянно приглядывать за многочисленными отпрысками. Поэтому за младшими сыновьями приглядывают другие.
Высокие лорды, истинные маги этого мира, живут долго, не меньше тысячи лет. И все это время остаются бодрыми и деятельными. И если старшие в роду обладают реальной властью, если их первенцы старательно помогают отцам в надежде когда-нибудь занять их место… удел младших – беситься от скуки, не находя выхода, не имея возможности реально приложить свои силы. Хоть магические, хоть обычные. Им просто некуда себя девать, а когда могущественному магу некуда себя девать, последствия могут быть самыми плачевными.
Бесчинствами и злодеяниями младших высоких лордов пугают детей, о них по вечерам рассказываются леденящие душу истории. Боги, охраните меня от греха и младшего лорда, молятся простолюдины, выходя на улицу. Заговоры, восстания и преступления младших высоких лордов не раз сотрясали этот мир.
Вот для того, чтобы такого не случалось или хотя бы случалось как можно реже, и существует особая служба – «Старшие Братья». Высокий лорд, поступающий в такую службу, отрекается от всего, что он имел раньше. Прежде всего – от власти или надежды на власть. Даже если он старший сын – отцу он не наследует. Его ждет совсем другое…
Впрочем, злые языки утверждают, что «Старшие Братья» отрекаются от власти ради еще большей власти. Злых языков, понятное дело, немного.
Охотно идут в службу и перебесившиеся младшие высокие лорды, уставшие от безделья и бесплодных попыток устроить заговор против отца или отравить старшего брата. Говорят, что нет ни одного младшего высокого лорда, хоть раз не попытавшегося устроить заговор, как нет и ни одного удавшегося заговора. Служба бдит. Короткие черные плащи, черные полумаски и мерцающие пояса видно издалека, и не у одного младшего высокого лорда начинают дрожать руки, едва он завидит это мерцание. Все «Старшие Братья» одеваются одинаково. Ты никогда не можешь знать, кто рядом с тобой – глава службы или рядовой исполнитель. Равно как и то, что именно он о тебе уже знает. Лучше заранее полагать, что ему известно все.
Прочие высокие лорды их побаиваются, а многие младшие откровенно ненавидят. Впрочем, «Старшим Братьям» наплевать на чужую ненависть. Они не ищут ничьей любви. Они охраняют порядок. Закон. И даже Совет высоких лордов вынужден с ними считаться. Лишь перед Владыкой Зари склоняют они свои головы. Но и он не посмеет нарушить издревле принятые законы, зная, что бдительная служба – рядом.
Впрочем, служат в ней не только высокие лорды, но и обычные люди. Причем крестьянина, ремесленника или воина на эту службу возьмут, даже слугу возьмут, если окажется достоин, а вот купца, крупного землевладельца, мага, чиновника, главу гильдии или старшего воинов – нет. И ничего с этим не сделать, никак это положение вещей не изменить. Таков издревле принятый Закон. А служба ведь именно этим и занимается – охраняет законность.
И если младших высоких лордов, сменивших тонкие шелка на короткий черный плащ, черную полумаску и мерцающий пояс, боятся, ненавидят и презирают прочие младшие, то обыкновенных людей, коим повезло в этой службе оказаться, – напротив, уважают безмерно. Хотя бы потому, что отбор в службу – жесточайший. И быть крестьянином, ремесленником или воином – совершенно недостаточно, чтобы в ней оказаться. А потом… служить на равных с высокими лордами – это ли не честь! Охранять порядок, правосудие и законность – это ли не благо! К кому еще бежать обычному человеку, если его притесняет младший высокий лорд?
Люди, конечно, ничего не могут противопоставить истинному магу, ведь даже обычные маги не могут, но когда-то давно, на заре существования службы, один из истинных магов, участвовавших в ее создании, открыл способ, как сделать обычного человека практически нечувствительным к любой магии вообще. С тех пор секрет так и не вышел из недр службы. Никто не знает, какими заклятьями для этого пользуются, но любой простолюдин, поступающий на эту службу, навсегда, до самой смерти, защищен от любого магического воздействия. А значит, вполне способен ухватить за шкирку любого расходившегося младшего лорда. И ничего ему за это не будет. Ни от самого лорда, ни по закону.
Так вот кто таков господин Тэйн! Так вот к какому человеку отправляет тебя хозяин!
– Я… слышал об этой службе, – говоришь ты.
– Ну вот. А господин Тэйн – служил. Да он этого твоего мерзавца по стене размажет, если тот только посмеет сунуться. Впрочем, тот и не сунется, можешь быть уверен. Потому что если служба только узнает, что кто-то посмел…
– Спасибо… спасибо, господин Вагрит… – глупо улыбаешься ты, не зная, как выразить свою благодарность, а чувство облегчения, охватившее тебя, таково, что, кажется, ты сейчас просто взлетишь…
– Я, конечно, не всесильная служба, – говорит господин Вагрит. – Но, как и она, своих людей не отдаю никому. Я купил тебе место в почтовой пассажирской повозке, – добавляет он. – Ты как раз успеешь позавтракать.
Звон почтового колокольчика, пронзительный и яркий.
Почтовые возницы, не довольствуясь обычным звоном своих колокольчиков, носят их магам. Зачаровать «на звон». Голоса таких колокольчиков далеко слыхать. Гораздо дальше, чем обычных. И, конечно, такие колокольчики не обязаны звенеть одной-единственной нотой. Они вызванивают мелодии. Подчас – несколько разных мелодий подряд.
Каждый возница старается заказать мелодию попричудливее, не то что у других. Причем это их личное, стародавнее соперничество. Почтовая служба эти выкрутасы не оплачивает. Возницы платят из своего кармана, причем зачастую втридорога, уводя из-под носа у конкурентов самые модные «звоны». Существуют даже музыканты, сочиняющие музыку только для таких вот колокольчиков.
Злые языки даже утверждают, что возницы чаще меняют мелодии для своих колокольчиков, чем нижние рубашки. Это, конечно, не так, почтовый возница должен быть очень опрятным, иначе долго в таковом качестве не продержится. Но то, что многие из них предпочитают отдать последнюю заначку не на новые сапоги, а обзавестись ранее никем не слыханным «звоном», – чистая правда.
Отправление.
Сытые почтовые кони дружно трогают с места. Возница по-доброму на них покрикивает. Ты сидишь, забившись в уголок, делая вид, что спишь.
Звон почтового колокольчика далеко разносится вокруг.
На самом деле тебе по-прежнему страшно. А может быть, даже еще страшнее. С того памятного вечера ты нигде не встречал своего преследователя, ты даже не можешь быть уверен, преследует ли он тебя, ведь тот ужасный сон мог оказаться всего лишь сном. Ты так надеешься на это… и все-таки боишься. Он… он может быть где угодно… притвориться кем и чем угодно… Его последние слова не отпускают тебя, неотступно следуют за тобой.
«Еще встретимся…» – глухо шепчет пустота за твоей спиной.
«Еще встретимся…» – подмигивают тени в углах.
«Еще встретимся…» – молчат силуэты спешащих мимо прохожих.
Еще встретимся.
В каждом из немногочисленных пассажиров почтовой повозки тебе чудится он. Ты ничего не можешь с этим сделать. Только ждать. Ждать, когда он примет свое истинное обличье. Или просто войдет снаружи. Или посмотрит из глаз обернувшегося назад возницы. Или соткется из звона колокольчика.
Если тебе повезет доехать до столицы, если ты сумеешь добраться до господина Тэйна, каждый из Богов-Заступников получит причитающиеся ему жертвы. Но ты не молишься. Ты просто не можешь молиться. Ты боишься, что он распахнет двери твоей молитвы и шагнет изнутри наружу.
Тебе и в самом деле страшно.
Ты припоминаешь все когда-то слышанные тобой истории о героях и поражаешься им с новой силой. Как же так, ведь многие из них были обычными людьми… как же это они не боялись?
Ты прижимаешься к грубой матерчатой стенке повозки, слушаешь звон колокольчика, выводящего прихотливые рулады, тихое бормотание пассажиров, дробный топот лошадиных копыт, скрип колес и неожиданно для себя засыпаешь…
И никаких ужасов тебе не снится. Кстати, и наяву их тоже не происходит.
Быть может, о тебе просто забыли?
Или это была шутка?
А может быть, ты просто возомнил о себе невесть что? Делать высокому лорду нечего – гоняться за тобой по всему королевству! У него небось и другие развлечения найдутся. Вот и пусть находятся… а ты спи… спи… повозка мерно покачивается, чуть дрожит грубая матерчатая стенка под твоей щекой… спи…
Ты просыпаешься от внезапного молчания колокольчика.
Следующая остановка. В почтовую повозку забираются новые люди. Их громкие голоса будят тебя окончательно.
Маги.
Это не те маги, что охотились за твоим учителем, но…
Это маги.
«Ты что, так и будешь теперь всех подряд бояться?!» – сердится старик.
«Скажи это себе!» – огрызается молодой.
Впрочем, маги ни на кого не обращают внимания. Высокие лорды в почтовых повозках не ездят, а значит – они тут самые главные. Заняв вдвое больше места, чем то, за какое заплачено, они громко обсуждают свои дела, никого при этом не стесняясь.
Они кому-то мешают? Да быть того не может! Ерунда какая! А разве здесь кто-то еще есть? Что? Вот эти? В самом деле? Так мы вам все-таки не мешаем или вас в гусеницу превратить? А что? Ничего страшного. Бабочкой потом станете. Многим даже нравится. Ах, все-таки не мешаем? Ну, вообще-то мы так и думали…
Ты сидишь, вновь делая вид, что дремлешь, надеясь и в самом деле задремать и проснуться, когда маги уже сойдут. Ты сидишь, надеясь, что они тебя не заметят.
Что ж, тебя они и не замечают. А вот метку на твоей ладони…
– Как интересно, – говорит один из них. – А ну-ка мальчик, давай-ка сюда… да-да, ты! Можешь не притворяться, что спишь. Все равно не поверю. Что это у тебя за метка на ладони?
Вот и все. Чего-то бояться уже поздно. Тебя все равно заметили, так что – бойся, не бойся… в конце концов, когда-то ты и сам хотел стать магом, и если бы тебе повезло чуть больше…
А тебе и так повезло больше, вдруг соображаешь ты. Ты знаешь такое, что ни одному из этих пустоголовых зазнаек в цветастых мантиях даже во сне не снилось. Тебе не нужно глотать ядовитые эликсиры, чтоб поддерживать в себе силу, твоя магия всегда с тобой, в твоих глазах… в твоих пальцах… ты вдруг понимаешь, что ты…
Так вот чем так заинтересовался высокий лорд… ты куда ближе к истинным магам, чем тебе это и во сне присниться могло!
Маги, все как один, смотрят на тебя.
– Так-так-так… – говорят они. – Спишь, значит?
– Я просто не хотел мешать господам магам, – отвечаешь ты. – Господа маги обсуждали свои важные дела… Мне показалось, что притвориться спящим будет вежливо. Разве я не прав?
– Ты нам зубы не заговаривай! Отвечай, откуда у тебя метка?
«Попробуй таким зубы заговорить – сам без зубов останешься!»
Но ты, разумеется, попробуешь. А что тебе остается?
– Господин маг поставил, – отвечаешь ты.
Насмешка в твоем голосе почти не слышна. Каков вопрос, таков ответ, господа маги. Откуда еще у простолюдина может быть метка? Дураку ведь ясно, что ее маг поставил!
– Это и так ясно, что маг. – Кажется, один все-таки что-то почувствовал. Голос у него не то чтобы очень уж добрый. – Давай-ка поподробнее. Кто? Когда? Зачем?
– Да я не знаю, господа маги… – растерянно и виновато говоришь ты. Еще одну насмешку они точно заметят. Лучше поостеречься. – Просто я как-то шел вечером по городу… шел себе, шел, никого не трогал… а тут! Мимо меня вдруг старик промчался! Да такой весь из себя страшный, что аж сердце захолонуло! Я только успел посторониться, а тут снова – раз! Господа маги на крылатых скакунах! Я испугался… а они говорят: где старик? А я им – убежал, говорю, проклятый! Я ж не знал, что его хватать и держать надо было… да и не смог бы я его схватить, больно уж страшный он был…
Ты подробно рассказываешь все: и о чем тебя тогда спрашивали маги, и что ты им отвечал… и что подумал… и что потом подумал, – и, разумеется, снова врешь, а как же иначе! Ты говоришь долго, занудно и обстоятельно. Господа маги должны поверить в твою искренность, равно как и утомиться твоей ограниченностью. Ты заискивающе смотришь им в глаза… и вдруг натыкаешься на знакомое лицо.
Нет, это не тот ужасный человек! Этот… он и вовсе не похож на младшего высокого лорда, встречи с которым ты опасаешься пуще всего прочего. Этот совсем иначе выглядит. Вот только… где-то ты его уже видел. Где-то, когда-то… Быть может, он просто похож на кого-то, с кем ты в своей длинной и несуразной жизни когда-то повстречался?
– И вот тогда господин главный маг поставил мне эту метку, чтоб, если я этого старика где-нибудь встречу, я б ворон не ловил, а бежал к первому попавшемуся магу и все ему про того старика сообщил, – заканчиваешь ты.
На подозрительно знакомого мага ты стараешься особо не смотреть, по опыту зная, что такие вот короткие и как бы случайные взгляды вызывают не меньше подозрений, чем пристальное наблюдение.
Маги недовольны. Как же так? Они проявили бдительность, а враг все-таки не обнаружен. А как же награда? Они что – впустую трудились?
Они пытаются задавать дополнительные вопросы, сбивать тебя с толку, путать. Но ты уже проходил все это. Много раз проходил. Каждый такой вопрос вызывает тошнотворно-скучный, невероятно подробный ответ, с привлечением семейных историй всех твоих дедушек, бабушек, сестер, братьев и прочих родственников до седьмого колена. Маги морщатся и сдаются.
– Ладно, – наконец бросает один из них. – Похоже, тут и в самом деле ничего нет.
Замок пал, флаг спущен. Высокое магическое искусство потерпело сокрушительное поражение от мелочного занудства. Что ж, в истории такое случалось не раз.
Маги отпускают тебя, возвращаясь к своим прежним разговорам. Они не особенно стесняются – а кого тут, собственно, стесняться? Кучки невзрачных пассажиров? Да и кто поймет их высокоученые магические разговоры?
Что ж, по крайней мере один пассажир все-таки понимает. И потрясен.
Служба Ордену… то, о чем ты когда-то мечтал, то, что снилось в твоих самых горячечных снах, то, что было выжжено в твоей душе огромными огненными буквами… служба Ордену – вот она. Без прикрас. Такая, как есть… эти четверо – служат. Тому самому Ордену, в который ты так стремился. Тому самому Ордену, в который ты так и не попал.
Боги, какие же мелкие дрязги волнуют этих людей! Кто кого подсидел, кто с помощью какой хитрости продвинулся, кому в прошлом месяце недодали противоядий от магических эликсиров, какой дурак помощник третьего Старшего магистра… и еще что-то и еще…
А где же мощь, сила, красота, мудрость и что там еще? Где же все то, за чем ты когда-то отправился в Орден? Ладно, у тебя не получилось, но у них-то – вышло! Они что, стали магами лишь для того, чтоб продолжать делать все то, что доступно любому простолюдину? Любому ремесленнику или чиновнику? Овладели устрашающими тайнами магии, чтобы потом перемывать косточки своим ближним, словно последние сельские пьянчужки, и договариваться, как похитрей спихнуть того, кто сидит чуть выше, словно какие-то зачуханные чиновники из захолустья?
«Великие магистры выглядят совсем иначе!» – словно за соломинку, хватаешься ты за успокоительную мысль.
«А ты когда-нибудь видел их… вот так?» – тотчас возражаешь ты сам себе.
Но, может быть, тебе просто попались какие-то уроды?
– Послушай, Боллари… – доносится до тебя, и ты холодеешь… нет, на сей раз не от ужаса… или все-таки от ужаса, вот только ужас этот совсем другого рода.
Весельчак Боллари! Твой лучший друг по магической школе. То-то его лицо показалось тебе таким знакомым! Ну да, все верно. Его списали почти в самом начале, ему делалось плохо от всех этих эликсиров. Именно такие и становились потом магами… Как он плакал, когда его уводили! Он ведь еще не знал – куда. Он считал, что это – конец. А ему так хотелось стать магом. Так хотелось… Наверное, больше, чем тебе. Он бредил магами-героями прошлого. Сражениями и подвигами Великих магистров. Магическими тайнами и открытиями. Тебе было так жаль его. Ты ведь тогда поклялся, что найдешь его, когда станешь магом. Поклялся, но так и не исполнил клятвы. Потому что магом не стал. А он… он – стал магом, но не нашел тебя. Впрочем, он и не давал клятвы. А раз не давал…
Что ж… это его голос ты сейчас слышишь чаще других. Это его капризный, недовольный, завистливый голос повествует о том, кто кого подсидел, а кто еще только собирается… О том, насколько скучная и паршивая штука – эта жизнь, Боллари не распространяется. Но это и без того слышно. По голосу.
Эх, Боллари, Боллари… на вид тебе лет сорок – сорок пять… а это значит, что ты проживешь еще столько же… Я знал тебя пятнадцатилетним, потому и не признал сразу, ведь мне, когда мы были знакомы, было столько же. Потому и ты меня не признаешь. С твоей точки зрения, я давно умер, а если нет, то вот-вот умру. Думаю, тебе проще считать меня мертвым, раз уж ты не стал искать меня. А ведь для меня прежнего это было бы не самым плохим утешением. Служить другу, великому магу… не самая плохая участь в жизни. Но ты не стал меня искать. Просто не стал. А теперь я умер. Нищие калеки столько не живут, верно?
А ты жив и проживешь еще долго. Вот только… стоит ли оно того? Стоит ли длить жизнь, если она такая?
Неужто ты совсем не помнишь, о чем мы тогда с тобой мечтали?
Наверное, не помнишь. Разве бы ты стал таким, если бы помнил?
Ты уж прости, я не стану тебе об этом напоминать. У меня сильные сомнения, что ты мне поверишь. А если поверишь… ты все-таки маг, и вас четверо. Нет уж. Я промолчу.
Пока промолчу.
А потом… когда-нибудь я найду тебя, Боллари! Найду, раньше или позже, найду, когда и впрямь стану великим магом… потому что я поклялся тебе, Боллари. Такая клятва стоит того, чтобы ее сдержать. Быть может, потому, что я так и не забыл всего того, о чем мы с тобой тогда говорили? Быть может, потому, что я надеюсь, что и ты тоже вспомнишь?
А он все говорит… говорит… он не замолкает… кто бы мог подумать, что у него такой омерзительный голос?
Но ведь он – маг… Маг! Ему было даровано все то, в чем было отказано тебе! Все те восхитительные чудеса, которых так и не выпало на твою долю!
Ты смотришь в его спину, слушаешь его голос… и вспоминаешь… вспоминаешь…
«Да, я прожил свою жизнь как калека… но даже как калека я жил стократ полнее, ярче, интереснее… где я только не был! Кого только не повидал! Кем только не был сам! Но уж точно не был завистником, который постоянно смотрит в спину своего более одаренного, более удачливого коллеги! Один раз в этой новой жизни я позавидовал, так до сих пор от самого себя с души воротит! А этот… он даже не понимает, насколько он жалок в своей зависти, насколько ничтожен со всем своим могуществом и чудесами…
А я, дурак, мечтал о такой жизни! Скучной жизни скучного человека, исполняющего чужие приказы и повеления. А ведь он даже смысла их не понимает!»
Повозка останавливается, и маги сходят.
Ты долго глядишь вслед своему бывшему другу, но тот так и не оборачивается. Да и с какой стати ему оборачиваться?
Эта встреча странным образом подействовала на тебя. Ты забываешь о своем преследователе. Полностью забываешь. А когда вспоминаешь, с удивлением обнаруживаешь, что он тебя не пугает. То есть ты его по-прежнему опасаешься – да и кто в здравом уме не стал бы опасаться младшего высокого лорда? – но того, почти животного ужаса больше нет. Словно, уходя, маги прихватили его с собой.
Повозка катится дальше, колокольчик выводит мелодии одну сладкозвучнее другой, о чем-то негромко переговариваются пассажиры. Сон подкрадывается совершенно незаметно…
А поверх сна обрушивается могучий осенний дождь, словно одеялом накрывая, словно пряча от всех бед и огорчений мира.
Спи, и пусть тебе снятся только добрые сны!
Это всегда страшно, когда друзья умирают, но куда страшней, если они при этом продолжают ходить, говорить, что-то делать и знать не знают, что они уже давным-давно мертвые. Это так страшно, что лучше пока об этом не думать. Спи, и пусть плачет осенний дождь над твоей головой. Пусть он прочитает погребальную молитву, пусть на пару с заливающимся колокольчиком споет все погребальные песни, одну за другой. А ты спи – и пусть тебе приснится надежда. Ведь кто знает, что будет дальше? Вдруг, когда ты проснешься, за новым поворотом дороги тебя опять встретит живой друг? Ведь может же быть, что эта унылая смерть ему только приснилась?
– Эй, приятель! Приехали! – Добродушный возница трясет тебя за плечо. – Ну ты здоров спать, я тебе скажу! Бужу-бужу, а тебе хоть бы что!
Подхватываешь дорожный мешок и выбираешься из повозки.
И впрямь – столица.
Действительно – приехали.
Усатый столичный стражник смотрит на тебя недовольно. Ну как же – всех остальных он уже проверил, а какого-то одного обормота – дожидайся! Что-то такое он себе под нос и бормочет, время от время повторяя: «Деревня… вот же деревня!» Тянет прохладным ветром, больше похожим на сквозняк из-под плохо пригнанной двери. Господину стражнику неуютно. Хорошо, хоть дождя нет…
– Ох, простите… – бормочешь ты, выхватывая то самое письмо… проклятье! Чуть ведь не перепутал! Не то письмо, а вот это! Эдак спросонья как чего наворотишь, так потом в жизни не расхлебаешь…
Подаешь стражнику открытый конверт.
– Та-ак… что тут у нас? – медленно тянет он, проглядывая четкие, уверенной рукой господина Вагрита выведенные строки. – Ага. Пироги, значит?
– Пироги, господин стражник, – киваешь ты.
– С грибами, значит?
– С грибами, господин стражник.
– Ладно. Научишься печь – приноси. Проверю, хорошо ли научился!
– Обязательно, господин стражник.
– И берегись, если мне не понравится!
– Как можно, господин стражник! Разве я посмею предлагать доблестному воину что-нибудь невкусное?
– Ну, то-то, – уже дружелюбно бурчит он. – Плати воротный сбор и беги к своему господину Тэйну! Хорошее у него заведение, кстати. Бывал.
Благодаришь.
Платишь. Кланяешься. Уходишь.
– Стой, дурень! Куда? – гаркает тебе вслед усатый стражник. – Что ж ты у меня дорогу не спросишь? Ну как есть – деревня…
Он уже улыбается. И ты улыбаешься ему в ответ.
«Ну и ладно. Ну и деревня. Зато дорогу теперь знаю».
Еще раз благодаришь. Еще раз кланяешься. Еще раз уходишь.
Хорошо, хоть платить дважды не приходится.
Да. Давненько ты не бывал в столице…
После того как шайка столичных нищих пересчитала ребра престарелому калеке – ни разу. Ты едва отлежался тогда. Ну вот не любят столичные нищие своих товарищей по несчастью из тех, что когда-то магами стать попробовали. Страшно не любят.
«Лучше людей, паскуда, стать захотел? О вечной жизни, падла, помыслил? Так вот же тебе вечность, гаденыш! Получи!»
Что ж, тебя нынешнего это не касается. Уж чем ты точно не собираешься заниматься, так это местью. Ведь, в сущности, тот, кого они тогда чуть было не убили, все-таки умер. Умер, когда родился ты. Тебе нынешнему эти престарелые мерзавцы ничего не сделали. Если они вообще еще живы. Нет, тебя они нисколько не интересуют. Даже странно, что ты о них вообще вспомнил. Или… не странно? Ведь ноют же эти никем не переломанные ребра? Еще как ноют. Вот и вспомнилось. А теперь пора забыть. Забыть – и идти дальше. Эта жизнь дана тебе не для того, чтоб ты рассчитался за все обиды в прежней.
Столица…
Древний Тэрлин, сердце Гаэрты. Вечный Тэрлин, ни разу не взятый штурмом, ни единожды не побывавший в руках врагов. Тэрлин, танцующий с разноцветными осенними листьями.
Ты идешь в хороводе спешащих по своим делам прохожих, с восхищенным потрясением глядя, как из-под никогда тобой не виданного нового – того, что успело здесь возникнуть после тебя, после того, как ты, казалось, навсегда покинул это дивное место, – таинственно и необоримо проступает вечное, то, что здесь было задолго до тебя и пребудет тогда, когда не только тебя, но и многих долгоживущих лордов уже не будет на свете.
«Лишь звезды переживут вечный город», – восхищенно шепчешь ты старую как мир пословицу.
Лишь звезды. Только они.
Но, как и прежде, год за годом вечно юный и неизмеримо древний Тэрлин будет танцевать с осенними листьями. А по улицам его туда и сюда будут спешить прохожие. Такие же, как ты. Они тоже будут казаться себе значительными, их проблемы будут для них самыми важными, они тоже будут с восхищением смотреть на падающие листья и, быть может, тоже подумают о тех, кто проходил тут до них, и о тех, кто пройдет после, когда о них самих уже и памяти не останется.
Что-то неприятное внезапно касается твоего слуха. Неприятное, странное, оно выпадает из суетливой гармонии людной улицы. Оно не похоже на нечто обычное, а все необычное может оказаться опасным. Предыдущая жизнь хорошо научила тебя этому. Ты еще ничего не понял, ты только чувствуешь, как деревенеют спина и плечи.
Какой-то звук… отчего-то он кажется знакомым. Чудовищно знакомым. Слишком недолгое время требуется тебе, чтобы вспомнить. Вспомнить и ужаснуться. И рухнуть в собственное прошлое. В безнадежность, отчаянье и боль.
Больно… больно… больно… Везде больно… у тебя слабеют ноги… ты начинаешь задыхаться… незримая тварь ржавым мечом вскрывает твой череп и высыпает под него горсть ядовитых муравьев…
Нет. Это не ты так себя чувствуешь. Совсем не ты.
Усилием воли ты вырываешься из жутких, обволакивающих воспоминаний. Это не твои мучения. Не твоя боль. Ты просто слишком ярко вспомнил. Это не твоя боль… не твоя…
Просто твоя болела точно так же!
Твой взгляд безошибочно находит того, кто…
Да. Ты ходил точно так же. И дыхание… это дыхание ни с чем не перепутать.
Ты не можешь не узнать характерные признаки отравления магическим эликсиром.
«Брошенный… никому не нужный калека… так же, как я когда-то… Не прошел испытания эликсирами… не прошел».
«Совсем еще мальчишка. Видать, только что…»
Чьи-то торопливые руки оттолкнули шатающегося юнца, он покачнулся, его толкают еще раз… и еще… он прижимается к стене, пропуская плотную группу куда-то спешащих приезжих, а потом, едва ковыляя, сворачивает в узенький переулок.
Ты идешь следом, не в силах оторвать взгляд от тощей вздрагивающей шеи. Тебе то и дело кажется, что это твоя шея, что впереди, страдая, мучаясь, задыхаясь, идешь ты сам. Твоя левая рука медленно лепит воздух, превращая его в некое подобие незримого снежка, а в правой уже появился невидимый рунный нож.
Нет… нет… нет!
«Тебя не учили исцелять! Ты можешь убить его!» – юноша в панике.
«Плевать! – рявкает старик. – Лучше смерть, чем такая жизнь!»
«Кто-нибудь увидит!» – хватается за соломинку молодой.
«В такой толпе? – ехидно фыркает старик. – Не трусь. Я знаю, что все получится!»
Красновато мерцающая руна ударяется в спину. Мальчишка замирает. Застывает неподвижно. Потом делает глубокий вдох и поворачивается. И смотрит на тебя. Долго смотрит. В его глазах радостное удивление и непомерный ужас. Он с наслаждением делает еще один глубокий вдох… это так чудесно – дышать полной грудью, вновь наконец-то дышать, как все люди!
– Что изволит приказать высокий лорд? – наконец спрашивает он.
Ты настолько растерян, что оглядываешься. Мало ли, вдруг за твоей спиной и впрямь обнаружился истинный маг? Вдруг и тебе следует немедленно испугаться? Ты оглядываешься, ожидая, что за твоей спиной кто-то стоит. Ты почти догадываешься, кто это может быть, и страх… нет, исполниться страхом ты не успеваешь…
Потому что, едва ты оглядываешься, тебя тут же толкают. Ты едва успеваешь отскочить в сторону.
– Чего встал на дороге? – бурчит сердитый дядька со здоровенной клеткой в руках. В клетке сидит маленькая печальная птичка.
– Дура-а-ак! – вдруг орет она таким громким голосом, что ты подскакиваешь на месте и врезаешься еще в кого-то. И тебя снова толкают.
– Ты – не высокий лорд. Кто ты? – подошедший сзади мальчишка кладет руку тебе на плечо.
Так вот что пришло ему в голову! Это тебя, тебя он посчитал высоким лордом и испугался!
Ну да. А что он еще мог бы подумать? На его месте и ты бы подумал то же самое. Маги от последствий своего эликсира лечить не умеют. А раз его вылечили, значит, вылечивший – высокий лорд: кто, кроме истинного мага, еще на такое способен?
Отсюда и ужас, примешивающийся к радости. Мало ли, чего изволит потребовать высокий лорд за чудесное исцеление? Кто знает, зачем он вообще тебя вылечил? Еще не сказано, что это великая удача и непомерное счастье, может, лучше было бы подохнуть калекой…
Вот-вот. А теперь он заметил, что тебя толкают, как всех прочих. С высокими лордами этого не случается, люди инстинктивно обходят истинных магов стороной. Значит, сейчас он решит, что ты – обыкновенный маг, его более удачливый соперник. А заодно решит, что кто-то придумал способ исцеления от последствий отравления эликсиром.
– Пойдем отсюда, – предлагаешь ты.
– Пойдем, – соглашается он. И тотчас взрывается градом вопросов: – А ты правда меня спас? Как тебе это удалось? Ты прошел посвящение и стал целителем? Так быстро? И сразу же научился исцелять таких, как я? А почему нам сказали, что это невозможно вылечить? Или ты только сейчас придумал и не успел поделиться с учителем? Можно я стану тебе прислуживать? Я что хочешь делать могу!
– А… как ты себя чувствуешь? – спрашиваешь ты, слегка ошарашенный этим ворохом вопросов.
– Так, словно никогда не пил этой отравы, – радостно хлопает себя по груди он. – А ты не можешь сделать так, чтобы я хоть чуточку стал магом? Ну хоть капельку…
– Не знаю… – честно отвечаешь ты. – Я никогда не пробовал. Я ведь и сейчас не знал, что с тобой будет. Ты мог умереть…
– Лучше смерть, чем так мучиться! – отвечает он и с надеждой смотрит на тебя.
– Я не знаю, – повторяешь ты. – Я попробую. Когда-нибудь…
Он улыбается. Хорошей такой, счастливой улыбкой. А где-то в глубине твоей души, сквозь яростные слезы улыбается старик. И кому-то грозит кулаком. Ты даже догадываешься – кому. И ничего не имеешь против.
– Пойдем, – говоришь ты.
– Пойдем, – соглашается он. – А куда?
И только тут до тебя доходит, что ты натворил. Ты ведь идешь в чужой дом, идешь как проситель… привести с собой еще кого-то – сложное дело. Ну ладно, господин Вагрит, да будут к нему благосклонны все Боги, сколько их ни на есть, написал свое второе письмо так, что ты можешь рассказать господину Тэйну что угодно. Можно просить и за обоих. Неужто не найдется у столичного трактирщика лишнего местечка на кухне или в посудомойне? Быть такого не может! Но вот только… твой новый приятель, верно, очень удивится, отчего это новоявленный великий целитель вместо того, чтоб со всех ног спешить к своему наставнику и взахлеб рассказывать ему о чудесном методе исцеления, устраивается работать в трактир. А уж то, что мальчишка не утерпит и расскажет о своем чудесном спасении, да притом распишет его во всех красочных подробностях… у господина Тэйна мигом появятся вопросы. Не может не появиться вопросов. Даже будь он обычным трактирщиком, появились бы… А ведь господин Тэйн очень необычный трактирщик. И что ты ответишь бывшему агенту службы «Старшие Братья»? Как ты исцелил своего нового приятеля? Да ведь он даже и не приятель тебе – шел мимо, увидел, исцелил… сам не понимаю, как вышло… такое, знаешь ли, вряд ли устроит службу… А спрашивать они умеют не хуже магов.
И что же теперь делать? Отправить этого паренька домой? Так ведь не пойдет он. По глазам видно, что не пойдет. Не станет возвращаться, как не вернулся в свое время и ты сам. Даже калекой – не вернулся. А ведь он теперь, твоими трудами, – не калека.
Сбежать от него, что ли? Ага. Сбежишь от такого. Он, пожалуй что, побыстрей тебя самого бегает. А потом… ну сбежишь, а дальше что? Станет он каким-нибудь проходимцем или бандитом, прибьется к какой-нибудь шайке, будет грабить тех, кто послабей… и зарежут его в какой-нибудь потасовке. И зачем ты его тогда исцелял, спрашивается? Чтоб он жил как сволочь и погиб как дурак? Нет уж… исцелил, будь добр – позаботься. Ты же все-таки старше, хоть вы и одногодки. Ты старше его на целую жизнь. Глупую, бестолковую, искалеченную жизнь. Так неужели ты позволишь ему прожить такую же?
Так думай же! И думай быстро. До трактира господина Тэйна не так далеко.
– Пойдем в трактир, перекусим, – наконец решаешься ты.
«А пока будем жевать, я что-нибудь придумаю!»
– А ты берешь меня на службу? – робко спрашивает он.
– Беру, – решительно киваешь ты.
– Тогда идем, – улыбается он. – Хозяину слугу кормить положено. А то у меня своих денег нету.
– Ничего. Скоро будут, – обещаешь ты и делаешь шаг.
Ты еще не знаешь, как сложится твоя дальнейшая судьба, даже о том, что случится через какой-то час, ты имеешь весьма смутное представление. Что ж, зато ты очень хорошо знаешь, чему посвятишь эту свою жизнь. Твой новоявленный слуга в своем коротком сбивчивом монологе ненароком подсказал тебе это.
В руке мастера Холлерга щелкнула зажигалка. Небрежным жестом поднеся ее к спиртовке, он зажег небольшой огонек, щипцами поправил фитиль и приступил к своему маленькому тайному ритуалу. Никакой магии в этом ритуале не было. Ни могущества, ни здоровья он не добавлял. Да и на окружающую реальность не влиял абсолютно. И все же…
Даже самые невероятные тайны – ничто в сравнении с ним. Быть может, потому, что ни одна тайна не доставляет такого удовольствия, такого неподдельного искреннего восторга…
На узеньком клочке бумаги одно за другим выстроились имена… Имена тех, с кем сегодня пришлось общаться мастеру Холлергу, и тех, о ком он лишь ненароком припомнил… тех, кому он жаловался, тех, перед кем ныл и унижался, тех, кому он сплетничал, и тех, о ком были эти сплетни… тех, с кем он сегодня путешествовал в этой отвратительной повозке, и многих, многих других… Имена писались привычно, машинально и бездумно…
Думал мастер Холлерг совсем о другом.
Да если б только его сегодняшние собеседники знали, с кем имеют дело! Да разве бы они посмели проявлять свою всегдашнюю снисходительность? Разве у них открылись бы рты для произнесения всех этих утешительных глупостей? Утешать его! Его! Его, кому сам Великий магистр, осознав наконец, кто является лучшим алхимиком Ордена, предложил принять участие в заговоре!
Этим бесталанным лизоблюдам даже неведомо, что есть какой-то заговор! Если б они только знали! Но чернь не посвящают в дела мудрецов. И вот – во имя сохранения великой тайны! – он вынужден строить из себя шута, хлюпика, нытика и неудачника… Он, кому сам Великий магистр ни в чем отказать не смеет! Потому что знает, что без мастера Холлерга заговор обречен!
Стоило ему лишь намекнуть, что он был бы не против изведать ласк дочери Великого магистра – и в ту же ночь красавица оказалась на его ложе! Кто из этих никчемных, ни на что не годных людишек, которых и магами-то назвать сложно, может чем-либо подобным похвастаться?
А потрясающее утро после той ночи, утро, когда Великий магистр не поленился нанести ему визит и справиться, как прошла ночь, нет ли каких жалоб? Тайный утренний визит Великого магистра понравился Холлергу едва ли не больше самой ночи, хотя жалоб и впрямь не было. Доченька как следует постаралась для папы. Впрочем, ничего нового в ее ласках для Холлерга не было. Куда ярче было осознание самого факта, что она – дочь Великого магистра, а не какая-нибудь заурядная шлюшка – оказалась в его постели…
Да. Это и был триумф!
Впрочем, его маленький тайный ритуал доставляет ему куда большее наслаждение… рука Холлерга вывела имена Великого магистра и его дочери. Холлерг посмотрел на огонек спиртовки и мстительно улыбнулся, вновь припоминая своих сегодняшних попутчиков. Ни одному из них не доведется узнать о заговоре до того, как он будет осуществлен, и лишь немногие из них его переживут. Холлерг еще подумает, кто это будет. Но только не Боллари. Никак уж не Боллари. Этот унылый урод умрет в полном сознании, зная, кто и за что его убивает. Что же касается тех, кто выживет… это сейчас он жалуется, а они похлопывают его по плечу, сочувствуя, обещая поддержку и прочие глупости… он им еще припомнит это сочувствие, когда они приползут к его ногам, моля о милосердии…
Если бы они только знали, насколько он больше их всех, вместе взятых… Ему ведь доверены такие тайны Ордена, что их даже не всякий магистр знает. Даже не всякий магистр из тех, что примкнули к заговору! Ведь именно ему, мастеру Холлергу, доверено готовить особый, тайный эликсир, о котором, кроме него и Великого магистра, знают лишь те, кому предстоит его отведать, а они – не в счет, потому как к Ордену не относятся… а ведь без этого эликсира заговор обречен так же, как без того яда, что он уже приготовил для Владыки Зари.
Что ж, есть у него еще и такой яд, о котором даже Великий магистр не знает. Потому что этот яд приготовлен для самого Великого магистра.
Великий магистр перехитрил Владыку Зари, он его отравит и даст знак к началу восстания. К магам присоединятся и младшие высокие лорды – то есть им-то кажется, что это маги выполнят для них грязную работу, освободят их от отцов и старших братьев, расчистят дорогу наверх… Именно для них, для самых отчаянных из них, и готовится тот невероятный эликсир, который – вопреки всем современным алхимическим теориям! – способен непомерно повышать силу истинного мага. Десять младших высоких лордов получат это зелье. Их тщательно отбирали. Все они презирают обычных магов, беспечны, ленивы, не любопытны и склонны желать для себя трона Владыки. К тому моменту, когда они истребят друг друга и прочих высоких лордов, в игру вступит Великий магистр. Его лозунгом будет спасение царства от смуты. К тому моменту оставшиеся в живых младшие высокие лорды сполна прочувствуют все побочные действия тайного эликсира и будут уже ни на что не годны. Их можно будет брать голыми руками, что Великий магистр и сделает. А преступлений, которыми они себя запятнают, к тому моменту будет столько, что Великому магистру почти не придется оные преступления придумывать или создавать искусственно. Всеобщее возмущение и однозначный смертный приговор для проклятых магов крови… всенародное одобрение и даже ликование при таком раскладе просто несомненны. Великий магистр займет освободившийся трон. Мастер Холлерг подождет еще немного. До тех пор, пока победа магов не станет несомненной. А потом Великий магистр умрет и даже не заметит этого. Холлерг просто обязан это сделать, старик, несомненно, решит, что Холлерг ему больше не нужен – а ставший ненужным и знающий при этом слишком много лишнего долго на свете не задерживается.
Мастер Холлерг малость поразмыслил, не оставить ли дочь Великого магистра при себе наложницей. Если сообщить ей, что он отравил ее отца, – это может дать интересный эффект… Впрочем, тогда она уже не будет дочерью Великого магистра… да и магией она владеет так, что… проще ее отравить вместе с родителем. Да… многих придется отравить. Многих.
Холлерг поморщился и вписал в свой список ее имя еще раз. А потом имя того, у кого вчера одолжил денег. Ему вовсе не нужна была эта жалкая мелочь, но ведь если не просить, если не выглядеть жалким, кто-нибудь может счесть тебя сильным, а это преждевременно. И опасно. До тех пор, пока тебя считают никчемным и слабым, но все же полезным, – ты в безопасности. Но… как же это противно… как же он их всех ненавидит!
Пробежав глазами выстроившиеся, словно на параде, имена, мастер Холлерг довольно кивнул и медленно, с наслаждением, поднес бумагу к огоньку спиртовки. Еще с давних пор, со времен магической школы, для него не было большего наслаждения, чем вот так вот, написав на клочке бумаги имена обидчиков, медленно поднести его к пламени и смотреть, смотреть жадно, задыхаясь от непередаваемого наслаждения, как корчатся в пламени ненавистные имена…
Почему-то возможность уничтожить обидчиков физически, даже сжечь их, всласть полюбовавшись мучениями, не давала такого же эффекта.
Совсем не то удовольствие.
Совсем не то.
Клочок бумаги обжег пальцы.
Вот и все. Мастер Холлерг с наслаждением вздохнул. И тут же поморщился. Такое уже случалось. Не часто, но… какое-то имя он позабыл вписать. Позабыл. А теперь это будет мучить его до следующего раза. Проклятье! Вспомнить бы, хоть кто это! А то ведь эта соринка так и останется в глазу. А у соринки, длительное время пролежавшей в глазу, есть шанс превратиться в бревно.
«Кто же это? Кто? – думал мастер Холлерг. – Где это я с ним столкнулся? Когда? Почему сразу не вспомнил? Боллари? Я вписал Боллари? Да. Вписал. Одним из первых. Так кого же я все-таки забыл?»
Он попытался представить себе этого человека – и не смог. Кто-то неопределимый присутствовал на самом краешке сознания. Это раздражало неимоверно. Он попытался представить себе хотя бы место, где мог столкнуться с кем-то, кого ему не удалось по какой-то причине запомнить, – и вновь потерпел неудачу. Почему-то выходило так, будто это случилось в той самой повозке, в той отвратительной повозке, в которой он должен был, якобы по делам Ордена, ехать вместе с этими никчемными людишками. Но ведь кроме них там никого не было! И всех своих спутников он вписал. Всех. Он не мог ошибиться. В той повозке были и еще какие-то, но ведь они – не в счет. Не могут же его всерьез волновать те, кого и людьми-то в полном смысле этого слова назвать нельзя?
Почему-то опять вспомнилась школа магии. Давно сгинувший тогдашний дружок Боллари… как его там? Кертелин, что ли?
«Я обязательно тебя найду, когда стану магом, слышишь?!» – жарко выдохнул давно сгинувший мертвец.
Их тогда уводили. Его и Боллари. А Кертелин оставался. Им казалось, что они не справились. Их ждала пустота. Кертелину казалось, что он скоро станет магом. Его ждала сила. Они еще не знали, что все случится с точностью до наоборот. Вот только… это он, Холлерг, уходил в пустоту. Это перед ним разверзалась пропасть. Боллари плакал, глядя на своего друга. У него была надежда, ему обещали… за ним придут! А Холлерг должен был рухнуть в пропасть! Боллари протягивали руку! Наверное, именно за это мастер Холлерг ненавидел своего коллегу больше всего.
«Я обязательно тебя найду, когда стану магом…» – вновь услышалось Холлергу то давешнее, сказанное не ему.
«Не найдешь! – злорадно возразил он ненавистному прошлому. – Мертвые магами не становятся! А ты мертв, Кертелин! Со всей очевидностью мертв! Мне просто лениво разыскивать твои кости, чтоб сплясать на них!»
Холлерг вновь поморщился. Глупо вписывать имя покойника.
«Неужто я все еще ненавижу его? Вздор! Ведь это я, я – победил! И его самого, и его дружка Боллари. Один давно мертв, а другой такое ничтожество, что об этом даже говорить смешно».
И почему такое странное чувство, будто проклятый Кертелин незримо побывал там, в той повозке? Смотрел… оценивал… осуждал…
Мастер Холлерг тряхнул головой и решительно встал. Как магу, ему было хорошо известно, что чудес и богов не бывает, а значит, от Кертелина давно ничего не осталось… кроме сгнивших костей в какой-нибудь канаве – так и какое ему до них дело?
Решительно выбросив из головы пустопорожний вздор, мастер Холлерг принялся готовить эликсир для истинных магов. Одному из младших высоких лордов как раз пришло время получить очередную предварительную порцию. К такой штуке, как этот эликсир, тело – даже если это тело истинного мага! – нужно готовить постепенно. Так, чтобы ко времени осуществления тайных планов заговора все эти младшие лорды и в самом деле были готовы выполнить свою часть плана – сразиться с самыми могущественными истинными магами королевства, сразиться и победить.
Ты идешь, то и дело поглядывая на своего новоиспеченного слугу. Тебе никак не удается привыкнуть к мысли, что у тебя ни с того ни с сего появился слуга. Впрочем, он тоже на тебя поглядывает. И не только поглядывает. Он еще и тараторит без умолку. И все, что он говорит, – вопросы. Он умоляет, требует, просит тебя на них ответить… спустя какое-то время ты понимаешь, что больше не можешь этого вынести. Равно как и ответить на все это. Уже хотя бы потому, что просто не в состоянии все это запомнить.
– Пока не поедим, ничего не расскажу, – огорошиваешь ты своего спутника.
Он адресует тебе обиженный взгляд, но вынужден смириться. С магом, даже если он сверстник, спорить не будешь. А с магом, который тебя спас, – тем более. Однако… трактир-то – вон уже где… совсем рядом… а ты все еще ничего не придумал. А ведь тебе еще и для господина Тэйна речь готовить… Так что же сказать этому бедняге, который просто не поверит сейчас, что его обожаемые маги, все из себя такие расчудесные, чуть не до смерти замучили твоего учителя? А что станет с тобой, попадись ты им? Да то же самое! Особенно когда они узнают, что твоя тайна передается только из рук в руки и только в момент смерти… Так что же все-таки парню соврать?
– Не надо мне ничего врать, хозяин… – каким-то удивительно тихим голосом просит мальчишка. И останавливается.
– Что?! – выдыхаешь ты, не веря своим ушам.
Он стоит, закрыв лицо ладонями, весь какой-то съеженный…
– Ты прости, конечно, – почти шепчет он. – А только… я ведь почему в маги-то подался? У меня иногда получалось знать, когда кто-то другой что-то думает… нечасто и не очень отчетливо, но получалось. Вот я и…
– Ты прочел мои мысли? – ошарашенно спрашиваешь ты.
– Прости, хозяин… – он съеживается еще сильней.
– Ты… ты чего? Боишься меня, что ли?
– Нет, – отвечает он.
– А чего тогда лицо закрыл?
– Я понял, что ты – не маг.
– Да. Не маг. И что?
– То, что ты подумал про магов… – с горечью говорит он. – Неужто среди них такие сволочи встречаются? Как же их Великие магистры не распознали? Если мы сообщим о них… о тех, кто преследовал тебя и твоего учителя…
– Сейчас мы пойдем и поедим, – говоришь ты. – Заодно поговорим о Великих магистрах и прочих магах, равно как и о том, почему я им на глаза попадаться не желаю.
– Понятно, – мрачнеет он.
– Я хоть и не могу читать чужие мысли, – говоришь ты, – но легко могу понять, о чем ты сейчас думаешь…
– О чем? – с прежней горечью спрашивает он.
– О других таких же, как и ты, несчастных калеках! – безжалостно говоришь ты.
Он вздрагивает, подымает голову и смотрит тебе в глаза.
– Так вот, я тоже о них думаю, – говоришь ты.
Он вздрагивает еще раз.
– Почему? Почему ты о нас думаешь? Ты бы должен ненавидеть магов, раз они тебя и твоего учителя…
– Я тоже хотел стать магом.
– Хотел, и?.. – нетерпеливо переспрашивает он.
– И стал таким же, как и ты, калекой. – Ты глядишь ему в глаза. – Как только я тебя увидел… услышал твое дыхание… можешь мне поверить, я сразу все вспомнил…
На миг тебе кажется, что ваши взгляды превратились в какой-то жуткий колодец, в котором нет верха, есть лишь дно, причем с обеих сторон. И вы бесконечно падаете друг в друга, бесконечно, неостановимо, страшно… верчение, кружение, черные сполохи, соленая луна и ворох осенних листьев… и ты не можешь найти себя, отличить себя от другого… Но этот жуткий миг проходит. Твой спутник моргает.
– Так, значит, ты…
– Со мной случилось то же, что и с тобой. Точно то же самое, – говоришь ты. – А потом пришел учитель и спас меня.
– И умер? – хриплым голосом спрашивает он.
– Не сразу, но… да. Умер.
Сильный толчок в спину.
– Вы еще здесь? Да чтоб вас демоны задрали! – На тебя вновь налетает тот же человек со здоровенной клеткой.
– Дура-а-ак!!! – вновь орет маленькая печальная птичка.
– Сама такая! – огрызаешься ты. Ты уже не веришь в ее печаль.
– Пойдем в трактир, хозяин, – вздыхает твой спутник.
– Какой я тебе хозяин? – усмехаешься ты.
– Самый настоящий, – убежденно возражает он.
– Ты же к магу хотел слугой устроиться, – замечаешь ты, направляясь наконец в сторону трактира.
– Я хочу служить тебе, – качает головой он. – Ты меня вылечил, а у меня ничего нет, чтобы отблагодарить тебя. Должен же я хоть чем-то возместить… А потом… если ты и правда был таким же, как я… если и впрямь собираешься помогать другим…
– Вот об этом мы с тобой и поговорим, – киваешь ты. – Кстати, я в этом трактире намерен устроиться на работу.
– Поваром? – удивляется он.
– Слугой.
– Слугой? Ты – слугой?! Ты?! С твоими умениями?!
– С моими умениями, – киваешь ты. – Да. Именно что слугой.
Мгновение он пораженно молчит.
– Чтобы спрятаться от магов? – наконец спрашивает он.
– И от магов тоже, – отвечаешь ты.
– Ага, – что-то соображая, кивает он. – Похоже, у тебя не очень скучная жизнь, верно?
– Скука – единственное, на что я не могу пожаловаться, – искренне сообщаешь ты.
– Но ведь найдут, – мгновение подумав, говорит он. – Маги – найдут.
– Прямо сейчас – вряд ли, – усмехаешься ты. – А потом… мало ли, что может случиться потом?
– И то верно, – пожимает плечами он. – Да и что это я вообще? Что хорошо для хозяина – вполне сойдет для его слуги!
– Звать-то тебя как, слуга? – спрашиваешь ты.
– Дестин, – ухмыляется он. – А как зовут моего уважаемого хозяина?
– Кертелин, – отвечаешь ты, и он довольно кивает. И даже умудряется изобразить на ходу что-то вроде поклона.
Трактир господина Тэйна стоит на пересечении трех широких улиц. Вероятно, именно поэтому он называется «Три белые овечки». Правда, ничего белого в самих улицах не проглядывает, а под горделиво красующимся наименованием трактира помещена вывеска, на которой никаких овечек нет и в помине, вместо них на вывеске вольготно расположились три великолепных льва, чьи роскошные и упитанные формы позволяют отчасти предположить, что такого могло статься с бедными овечками и куда они исчезли.
Перешагнуть три ступеньки и толкнуть тяжелую дубовую дверь… да уж, изрядно выпивший человек заведение господина Тэйна без помощи хозяина нипочем покинуть не сможет. У него просто сил не хватит дверь отворить.
Стоящий за стойкой человек поднимает голову и добродушно улыбается.
– Ой… – пугается Дестин. – Хозяин, ты уверен, что нам сюда?
Короткого черного плаща нет и в помине, вместо него веселенькая желтая кожаная жилетка, под которую надета серая в зеленую крапинку рубашка, нет ни черной полумаски, ни мерцающего пояса, и все равно не узнать в этом человеке бывшего сотрудника вездесущей и почти всесильной службы попросту невозможно. Есть в его взгляде, в позе, в манере держаться что-то такое, что, единожды взглянув, ты сразу понимаешь, кто перед тобой.
Ну, положим, это тебе понятно. Ты и без того знаешь, кто он, а вот откуда Дестин это угадал? Или опять чужую мысль ненароком подслушал? Странно. Говорят же, что ни один маг, истинный там или обыкновенный, не в состоянии прочитать мысли кого-то из «Старших Братьев», высокого лорда или простолюдина – не важно. Нет уж, наверняка Дестин твою мысль на лету подхватил, срезал, как ловкий вор – чужой кошелек.
– «Старшие Братья», – одними губами шепчет Дестин, ухватив тебя за рукав. – Хозяин, ты хоть понимаешь, что делаешь?
«Я-то понимаю, а вот тебе откуда это известно?»
– Сейчас мы закажем пирог с грибами, – бесшабашно отвечаешь ты. – Говорят, что здесь он просто бесподобен.
«А пока мы будем его есть, я соберусь с мыслями и придумаю, что именно говорить господину Тэйну».
– Может ли быть что-то бесподобнее тебя, хозяин? – бурчит Дестин. – Наверное, это хорошо, что я с тобой связался. Сколько всего пережить успею! Пока не убьют, конечно… Вот только… почему мне так страшно?
– Не стоит пугаться пирога с грибами, – ухмыляешься ты и решительно делаешь шаг вперед. – Пироги, знаешь ли, не кусаются.
Несчастный Дестин тащится следом.
– Так, значит, пирог с грибами? – улыбается хозяин. – Отменный выбор, господа! Кстати, суп у меня тоже хорош. Да и жаркое…
– Он все слышал… – обреченно шепчет Дестин.
– Виноват, господа, – разводит руками хозяин. – Иногда мои прежние навыки страшно мешают. Увы, от них не так легко избавиться. Но вы можете совершенно меня не опасаться, господа. Уверяю вас, я давно не состою на службе и являюсь точно таким же горожанином, как и прочие. Впрочем, и сама служба далеко не так страшна, как об этом порой рассказывают невежественные и недобросовестные люди. Доказательством тому – я сам, проведший в служении почти полжизни и тем не менее как-то уцелевший… Так что, проходите господа. Это не частный филиал «Старших Братьев», это всего лишь трактир. А пироги с грибами у меня и впрямь лучшие в столице. Чистая правда. Это даже мои конкуренты признают. Располагайтесь, а я пока распоряжусь…