Все десантники были задействованы в спасательной операции. Поэтому нас забирал грузовой транспорт.
Загрузить тело Рудольфа на транспортник оказалось не таким уж и простым делом. Даже аннигилятору пришлось попотеть. Пока мы поднимались в атмосфере, трясло немилосердно. В грузовом отсеке нет кресел с фиксаторами, а компенсаторы перегрузок не рассчитаны на перевозку людей.
Мы летели молча. Сегодня мой подчиненный нарушил устав. Проявил агрессию к третьему лицу, возможно союзнику. Рудольф, если это его настоящее имя, ничего не сказал о том, кто он. Он отрицал, что он из немецкого легиона. А это может означать только одно: он из общелегионной разведки. Но свастика! Когда несли тело к транспортнику, я сам убедился в её наличии на его броне.
– Знаете, что меня удивило, – обведя нас взглядом, спросил Цукат.
– И что же? – В ответ спросил я. Историк сидел с опущенной головой.
– Диагностика показала, что тело нашего пациента напичкано различными имплантатами.
– И? – Переспросил я. Мало ли, что вживляют в тело разведчиков.
– Чего ты икаешь? – Парировал Цукат. – В разведчиков столько железа не пихают. Есть имплантаты, но не в таком количестве. Вот, смотрите. – Он подошел к телу Рудольфа (если это можно назвать что подошел, отсек трясло немилосердно) и развернул диагностический блок. – Четыре нижних ребра заменены протезами. Причем в двух из них находятся компьютерные системы. Вон, платы перегоревшие. А два другие – какие-то странные механизмы. То ли фильтры, то ли… я не пойму толком. Но от последних ребер идут искусственные каналы к системе кровообращения и каждому органу. Мозг напрямую, по нескольким независимым каналам, соединен с компьютерами. Короче говоря, перед нами киборг.
– То есть, это не разведка? – осторожно спросил аннигилятор.
– Не знаю, – пожал плечами Цукат, – но похоже на то. Для разведчика в нем много железа. Может спецназ? Но почему на броне свастика? Это ж символ нацизма.
– Не только, – тихо, еле слышно, сказал Историк. – Свастика – крест с загнутыми концами («вращающийся»), направленными либо по часовой стрелке, либо против неё. Свастика – один из самых древних и широко распространённых графических символов. Символ свастики выкристаллизовывается из ромбо-меандрового орнамента, впервые появившегося в верхнем палеолите, а затем унаследованного практически всеми народами мира. Свастика использовалась многими народами мира – она присутствовала на оружии, предметах повседневного быта, одежде, знамёнах и гербах, использовалась при оформлении церквей и домов. У свастики как символа много значений, и у большинства народов они были положительны. Так, у большинства древних народов она была символом движения жизни, Солнца, света, благополучия. Свастика отражает вращательное движение с его производной – поступательным и способна символизировать философские категории.
Лекция прям.
– Ладно, – сказал я, – что такое свастика и как она там оказалась, – указал я на Рудольфа, – не наше дело. Разгребать это дерьмо будет служба легионной безопасности.
Странное чувство, когда тебя допрашивает родной брат. По идее, его должны были отстранить от расследования. Но в радиусе миллиона световых лет не было офицера старше него по званию, капитана линкора «Елена Климович». Скорее всего, он хотел поговорить по душам. Сколько мы с ним не виделись? Лет пять точно. Он закончил академию, поступил на флот, я же пошел в десантуру срочнослужащим. С тех пор ни разу не встречались, так переписывались, перезванивались.
– Как Элиза? – Нарушив затянувшееся молчание, спросил я.
Эдгар сразу поник, стал еще мрачнее.
– Нашли блоки памяти, – начал он. – Основная рубка была уничтожена еще в начале боя. Командование велось из вспомогательной, младшими офицерами. Пока корабль не сгорел полностью. Пожар в реакторном отсеке.
Элиза была женой Эдгара. Они познакомились еще в академии. Оба на отлично закончили её, стремительно начали карьеру. Когда Эдгара назначали на пост капитана «Лены», он хотел перевести Элизу к себе тактическим офицером, но командование запретило. Официальная версия: отсутствие кандидатур на пост капитана эсминца «Меч Украины». Неофициальная, оглашенная адмиралом в личной беседе с Эдгаром: боевой корабль не семейное гнездышко. Они смирились, старались часто видеться, но началась война.
Эсминец Элизы и несколько кораблей поддержки вели дежурство у данного гиперпространственного узла. Американский легион хотел развернуть здесь орбитальную базу. И наши корабли должны были со дня на день сдать дежурство и отправиться к нашей базе, но не успели.
– Знаешь, Димитрий, – подойдя к панорамному иллюминатору, начал Эдгар. – Я искренне надеялся. Надеялся, что она выжила, смогла загерметизироваться в каком-то отсеке, спуститься на планету в спасательной шлюпке…
– Уйти в гиперпространство? – Предположил я.
Эдгар лишь покачал головой:
– Нет, они пришли через узел.
– Даже так! – Удивился я. А я думал, что нашими туннелями можем пользоваться только мы. Оказывается чужие ими тоже умеют пользоваться.
– Да, – ответил Эдгар. – Они развитее нас. Они сильнее. Разведка считает, что они входят в гиперпространство через свои узлы, а потом перенастраиваются на наши частоты и выходят уже через наши узлы.
– А разве такое возможно? – Удивился я. Насколько мне было известно, переход на другую частоту в гиперпространстве невозможен. Это ведет к гибели корабля. Так случилось с американским крейсером «Виктория». Они вышли из гиперпространства не у узла, а в космосе. То есть, как поезд, сошли с рельс.
– Помнишь случай с крейсером «Виктория». – Будто прочитав мои мысли, спросил брат.
– Да, они рассыпались в молекулярную пыль.
– В атомную, – поправил меня Эдгар.
– Атомную? – Переспросил я.
– Атомную, атомную, – кивнул он. – Облако разряженных атомов вместо боевого корабля. В процессе смены частоты пространства, выхода из гиперпространства в обычное, атомы разом утратили возможность притягивать другие атомы. Военные сразу загорелись желанием создать оружие подобного принципа действия. Но как видишь, пока тихо. Ладно, вернемся к вашей находке.
– Давай, – нехотя сказал я. Никому и никогда неприятно, если его ошибки разгребает кто-то другой. Пусть даже это родной брат.
– Твоего арестанта я уже допросил, – начал брат.
Допросил. Представляю я это: сдержанный и спокойный Эдгар допрашивает вспыльчивого Историка.
– Толком он ничего не сказал. – Продолжил Эдгар. – Кроме того, что он яростно ненавидит фашистов. Хотя, чего еще ожидать от еврея?
Вопрос был риторическим, поэтому я задал встречный:
– Историк еврей? – Поднял брови я. Нет, я не расист. Мне абсолютно все равно, кто и где родился. Главное, чтоб в бою мог прикрыть и все.
Эдгар удивленно посмотрел на меня:
– Дим, ты вообще личные дела своих бойцов смотрел?
– Ну, так, поверхностно… – ответил я.
– Ясно. Я теперь понимаю, почему тебя в звании никак не могут повысить. Три моих ходатайства отклонили.
– Что? – Удивился я. Вот это новость! Эдгар ходатайствовал о моем повышении?
– А что? – Удивился в ответ Эдгар. – Ты мой брат, я хочу тебе помочь.
– Знаешь, я как-то сам позабочусь о своем продвижении.
Эдгар спокойно смотрел на меня. Я знал, что он сейчас скажет. Он скажет: «Как хочешь, решай сам. Это твоя жизнь»
– Как хочешь, решай сам. Это твоя жизнь. – Проговорил брат. Ну, что я говорил?!
– Мы отправили результаты вскрытия в штаб, – тем временем продолжил Эдгар. – Выводов они никаких не прислали. А вот приказ засекретить данные был.
– Разведка? – Спросил я.
Эдгар задумчиво побарабанил пальцами по металлической столешнице:
– Если ты имеешь в виду то, что вы убили разведчика – нет. Все разведчики имеют при себе аннигиляционные гранаты. Чтоб в случае чего… – брат провел ребром ладони по горлу.
– Тогда смысл в секретности?
– Формулировка расплывчатая: «В связи с новыми данными командованием было принято решение о наложении грифа „секретно“ на эти данные. Со всех задействованных лиц взять соглашение о не разглашении секретной информации» – процитировал Эдгар.
– То есть… – начал я.
– То есть командование не знает, с чем мы столкнулись. – Перебил меня Эдгар.
Увидев мое удивленное лицо, он продолжил:
– Да, не удивляйся.
– Это вообще человек? – С трудом произнося слова, спросил я.
– Да, только модифицированный. – Ответил брат.
– Имплантаты! – Воскликнул я, вспомнив разговор в транспортнике.
– Ты когда-нибудь научишься сдерживать свои эмоции? – Искренне спросил Эдгар.
– Нет.
– Ясно, – покачал головой брат. – Вот ознакомься, – он протянул мне папку с бумагами.
«Отчет о медицинском обследовании тела неизвестного солдата» – Гласила надпись на папке.
Из изложенного на листах я понял мало чего. Поэтому попросил Эдгара разъяснить мне. Брат с энтузиазмом принялся.
– Если быть кратким и не многословным, что, по сути, является одним и тем же, – начал он. Так, значит, повествование будет долгим и скучным.
– То суть в том, что он является киборгом. – Продолжил Эдгар. – В его ребра были встроены компьютеры и, не удивляйся, контейнеры с атомами. В них хранилась буквально вся таблица Менделеева. Там же находилась миниатюрная камера синтеза соединенная с кровеносной системой.
Моему удивлению не было предела.
– Плюс у него были мутированы потовые железы. – Не замечая моего удивления, повествовал брат. – Зачем это, пока не выяснено. По крайней мере, нашими, судовыми, патологоанатомами. Штабники, наверное, раскопают что-то более существенное. Вот и все.
– Капец. – Только и ответил я.
– Угу, – сказал Эдгар. Панель связи на его столе требовательно запищала.
– Слушаю, – ответил брат.
– Товарищ старший командующий, вас вызывает штаб командования по закрытому каналу. – Отчеканила девушка в мундире с экрана, тактический офицер линкора «Елена Климович».
– Хорошо, я сейчас буду. – Проговорил брат и экран погас. – Извини, Димитрий, у меня дела.
– Я понимаю, – кивнул я. – Что нам с ребятами делать?
– Пока что вам предписано оставаться на «Лене». До особых распоряжений.
– Так точно.